3.5. Концепции власти

Сущность власти. Понятие власти рассмотрим с помощью идей «старых» и «новых» институционалистов, стоящих на позициях традиционного и эволюционного направлений. Тема власти в разнообразных аспектах исследовалась в работах А. Смита, Д. Рикардо, К. Маркса, а также Т. Веблена, Дж. Гэлбрейта, Й. Шумпетера и др. Общепринятого понятия власти не существует. Определений власти множество: от данного М. Вебером простого описания власти как способности человека или группы людей вызывать желаемые последствия даже (но не обязательно) при сопротивлении других, до очень сложных, основанных на теории игр (которая подчеркнула важность проблем стратегической деятельности), математических трактовок³⁴. Наиболее часто понятие власти сводится к социальным взаимодействиям, где некоторые люди обладают способностью воздействовать на других. Термин «власть», даже когда он сводится к социальным взаимодействиям, используется, чтобы охватить широкое разнообразие отношений в обширном диапазоне контекстов.

Власть может принимать множество форм: от «жестокой» силы и принуждения, с одной стороны, до более «мягких» форм, таких как контроль, полномочие, влияние и убеждение, – с другой. Эти различные формы власти могут иметь разные основы: силу, конституцию и полномочие, статус и иерархию, богатство, знание, харизму и т. д. Определения и значения власти также имеют отношение к целям, на которые потенциал власти направлен. Это могут быть политические, экономические, частные или общественные цели.

Кроме форм, основ и целей, которые должны быть включены в анализ власти, важны также вопросы мотивации, важности и оценки. Власть можно определить очень широко, чтобы включить все причинные влияния А на В, независимо от намерений А и «страданий» В. С другой стороны, власть может быть определена достаточно узко, чтобы охватить только выбранную область важных вопросов, где А принуждает к действиям В, которые В иначе не осуществил бы. Очевидно, последний случай имеет более сильное нормативное значение, чем предыдущий. Все типы комбинаций целей, форм и возможностей межличностных отношений могут быть описаны как отношения власти в диапазоне между этими двумя крайними случаями.

Примеров власти множество: иерархии в фирмах, неравные отношения в международной торговле, различия позиций относительно богатства, монополии и олигополии, асимметричная информация в отношении зарплата/прибыль или управляющий/собствен­ник, убеждение через рекламу, влияние через лобби и т. д.

В институциональной мысли чаще используют концепции: власть, осуществляемая участниками рынка; власть над нерыночным социальным выбором и власть над содержанием человеческих ценностей³⁵.

Власть и рынок. В этом подходе власть – это способность некоторых участников рынка делать больше, чем просто реагировать на обезличенные цены. На несовершенных рынках многие экономические агенты институционалистами рассматриваются как обладающие важной «дискреционной властью». Понятие управляемых цен является классическим примером в теории Г. Минза. Крупные корпорации обладают значительной сферой, внутри которой они могут устанавливать цены. Представляется, что цены на концентрированных рынках более стабильны, чем на менее концентрированных. Это принимается как подтверждение способности власти контролировать рыночные взаимодействия. Таким образом, значительное увеличение концентрации на рынках, созданное, возможно, путем развития крупномасштабных корпоративных институтов, также является расширением дискреционной рыночной власти.

Дискреционная власть может проявляться вне ценовых решений. Она может касаться свободы выбора инвестиций, темпа технологических изменений, номенклатуры продуктов, способности диктовать условия торговли и т.п. Такого рода власть кажется укоренившейся в сфере контроля редких, но важных ресурсов. Технологическая и социальная эволюция может сдвигать позиции власти. Дж. Гэлбрейт описывает эволюцию от общества, основанного на сельском хозяйстве, к крупномасштабному промышленному производству как сдвиг в рыночной власти от владельцев земли к владельцам капитала. Владельцы капитала обладали властью диктовать рыночные и даже, возможно, социальные условия. Дж. Гэлбрейт затем рассматривает передачу дискреционной рыночной власти тем, кто контролирует редкие, но важные технические знания, т.е. «техноструктуре».

Наконец, рыночная власть может рассматриваться как способность продавцов формировать предпочтения покупателей. А именно: предпочтения потребителей формируются через рекламу, чтобы создать спрос на товары, которые обладающие властью производители должны продать. Это связано с концепцией «суверенитета потребителя» Дж. Гэлбрейта. Институционально понимаемые рынки не являются ни бессильными, ни обезличенными, наоборот – это арены проявления власти. Дискреционная рыночная власть рассматривается в динамическом аспекте. Она может быть нарушена изменениями в технологии или ограничена изменением ключевых институтов.

Фирмы и другие формальные организации как совокупность людей характеризуются явными отношениями власти. Это административные структуры, определяющие, кто будет осуществлять власть, кто перед кем должен отчитываться и т.п. Следовательно, власть относится не только к рыночному поведению крупных организаций, но и является элементом внутренней институциональной структуры.

В одном из подходов институциональная власть понимается как предмет, предназначенный для продажи на рынке. Например, трудовые контракты становятся добровольной продажей контроля за будущей деятельностью работника, т.е. подчинением власти в обмен на заработную плату. Новая институциональная экономика (идеи О. Уильямсона) расширяет этот подход на все взаимодействия, характеризующиеся оппортунистическим использованием несовершенной информации. Эта теория рассматривает использование власти (иерархии) как заменителя рынка и способы изменения границ организационной власти.

Власть, таким образом, – важный элемент современной экономики, где действуют крупные организации. Она проявляется на двух уровнях. Решения и действия людей в корпорации являются результатами внутренних, основанных на власти, взаимодействий. Внешнее влияние корпораций на все аспекты рыночных взаимодействий не ограничивается традиционными рыночными силами.

Власть над социальным выбором. Права собственности – сами по себе форма власти. Они определяют, кто, что и кому должен делать, с помощью чего, когда, как и при каких условиях. На рынке происходит обмен социально определенными и защищенными правами – социально предоставленной властью. Права собственности – обязательное условие рынков и чисто социальный институт. Таким образом, институционалисты подчеркивают роль, которую играют права собственности как основная форма социальной власти. Процессы определения прав собственности должны быть завершены до того как могут начаться рыночные взаимодействия. По убеждению институционалистов права собственности сознательно и активно создаются и являются результатом игры конкурирующих сил. Возникая из законодательных актов и правовых решений, права собственности и их передача отдельным лицам подчинены всем влияниям, которые могут быть оказаны на правительство. Права собственности являются динамичными и эндогенными. По мнению У. Самуэльса, институциональный анализ рассматривает права собственности и власть в двух аспектах: права собственности являются формой власти и они созданы проявлением власти.

Формой власти является способность поступать каким-либо образом при принятии социального решения, когда другие против. Способность определять результат вопреки оппозиции называется «одномерной властью». Она возникает из контроля – формального или неформального – над политическими ресурсами. Принуждение или угроза принуждения – это тоже власть, и политические решения, принимаемые посредством институтов государства в конечном счете обладают этой санкцией. Власть над социальными решениями может быть менее формальной. Она может быть основана на социальных связях, контроле над важными ресурсами или доступе к средствам связи. Она может являться результатом асимметрии информации, так как знание становится властью только тогда, когда у других его еще нет.

Многие институционалисты видят связь между дискреционной властью крупных организаций на рынках и способностью тех, кто управляет институтами, влиять на социальный выбор. Они видят «привилегированную позицию» деловых корпораций в современных демократических государствах. Решения корпораций об инвестициях, производстве и занятости – необходимые элементы функционирования общества. Нежелание брать на себя эти обязательства ведет к плохому функционированию экономики и угрожает политическому выживанию должностных лиц. Политические решения должны обеспечивать адекватные стимулы для функционирования корпораций. По мнению Ч. Линдблома, власть – это то, чем обладают те, кто управляет корпорациями. Когда возникают конфликты в обществе, власть – это то, что определяет, кто победит. Экономические структуры часто определяют, кто обладает этой властью.

Институциональные исследования отражают взгляд, согласно которому система производства – это система власти, которая проявляет себя только частично через трансакционные каналы рынка. Процесс производства определяется и выполняется через институциональную структуру общества с ее системой социально санкционированных прав собственности и асимметричного доступа к информации. Институционалисты считали, что контроль системы производства – это преобладание определенного распределения материальных выгод и рисков в экономике и что структура системы производства влияет на формирование и развитие личных и общественных ценностей.

Институционалисты представляют корпоративную власть как способность корпораций контролировать и использовать каналы экономических и политических процессов для достижения собственных целей – даже в ущерб социальному и экономическому благосостоянию общества. Кроме того, корпоративная власть выражается в способности корпораций господствовать над другими институциональными организациями как способе формирования и закрепления личных и общественных ценностей³⁶.

Институционалисты расширяют анализ власти за пределы проблематики рынка на такие области, как контроль средств к существованию, политический статус и качество жизни людей. Они подчеркивают, что природа власти самоукрепляющаяся, т.е. та власть, которой субъект располагает сегодня, дает ему возможность влиять на эволюционную динамику институтов, чтобы поддержать сохранение власти во времени.

Существует и более тонкий тип власти над социальными решениями, который иногда называется «двумерной» властью. Не все потенциальные проблемы ставятся на рассмотрение в повестку дня. Для тех, которые не ставятся, никаких открытых процессов принятия социальных решений не существует, а значит, не существует никакого заметного проявления власти, влияющей на результаты. Ни сторонники, ни противники не проявляют себя открыто. На самом деле власть проявляется тогда, когда некоторые субъекты могут ограничивать содержание предложенных к обсуждению проблем, например апелляцией к вопросам безопасности. Способность избегать решений важна так же, как и способность влиять на них.

Власть над человеческими ценностями. Неоклассическая экономика рассматривает человека как функцию полезности, данную по содержанию и постоянную по форме. Люди заключают сделки в обществе, но существенно не меняются или не поддаются влиянию социальных взаимодействий. Институционализм рассматривает человека иначе. Социальные условия не просто определяют границы возможных действий, они также определяют само содержание человека. Ценности, которых нужно придерживаться; власть, которую нужно принять; права, которые нужно уважать; идеология, которую нужно интернализировать, – все это является частью эндогенного социального взаимодействия. Власть нужна не только для того, чтобы воздействовать на поведение людей, но и определять, что;´ они из себя представляют.

Ценности, поддерживаемые господствующими институтами, преподаются и изучаются, и становятся интернализированными учителями и учениками одновременно. Власть может быть усилена, когда принуждение совсем не очевидно. Когда ценности интернализировались, можно считать, что власть наиболее прочно укрепилась. По мнению У. Даггера, если процесс создания ценностей является очень слабым, потребность в открытом принуждении становится самой большой³⁷.

Выводы. В основе определения институтов как центральной категории теоретических подходов разных направлений современного институционализма лежат правила, нормы, рутины и привычки. В целом институты определяют субъектов права и способы их идентификации, а значит, их функционирование ведет к распределительным эффектам (и принуждению), которые часто оказываются асимметричными. Отсюда большое значение для экономических субъектов имеет контроль над процессом формирования институтов. По мнению традиционных институционалистов, концепция власти, обычно связываемая с политическими и экономическими институтами, должна рассматриваться в институциональной теории. Знание основных типов институтов, их особенностей и механизмов функционирования позволяет выполнить сравнительный анализ институциональных альтернатив с целью решения возникающих экономических проблем.

____________________

Нуреев Р.М. Джеймс Бьюкенен и теория общественного выбора. – Сер. «Нобелевские лауреаты по экономике». Фонд экономической инициативы. – М.: Таурус-Альфа, 1997. – Т. 1. – С. 478–480.

Khalil E.L. Rules // The Elgar Companion to Institutional and Evolutionary Economics. – England: Edward Elgar Publishing LTD, 1994. – V. 2. – P. 255–256.

Хайек Ф.А. Индивидуализм и экономический порядок. – М.: Изограф: Начала–Фонд, 2000. – 255 с.

Введение в институциональный анализ: Учеб. пособие / Под. ред. В.Л. Тамбовцева. – М.: Экон. фак. МГУ, ТЕИС, 1996. – C. 51.

Шаститко А.Е. Новая институциональная экономическая теория. – М.: Экон. фак. МГУ, ТЕИС, 2002. – С. 106.

Там же. – С. 147–149.

Там же. – С. 150–153.

Там же. – С. 117–128.

Там же. – С. 131.

Ходжсон Дж. Привычки, правила и экономическое поведение // Вопр. экон. – 2000. – № 1. – С. 40, 42.

Веблен Т. Теория праздного класса. – М.: Прогресс, 1984. – С. 204.

Neal W.C. Institutions // The Elgar Companion to Institutional and Evolutionary Economics. – England: Edward Elgar Publishing LTD, 1994. – V. 1. – P. 402.

Норт Д. Институты, институциональные изменения и функционирование экономики. – М.: Фонд экон. книги «Начала», 1997. – С. 17–18.

Введение в институциональный анализ. – С. 49–50.

Шаститко А.Е. Экономическая теория институтов. – М.: Экон. фак. МГУ, ТЕИС, 1997. – С. 9.

Административные барьеры в экономике: институциональный анализ / Под общ. ред. А.А. Аузана, П.В. Крючковой. – М.: ИИФ «СПРОС» КонфОП, 2002. – С. 8.

Кузьминов Я.И., Юдкевич М.М. Институциональная экономика: Учеб.-метод. пособие. – М.: ГУ-ВШЭ, 2000.– Ч. 1. – С. 56–58.

Коуз Р. Фирма, рынок и право / Пер. с англ. – М.: Дело ЛТД, 1993. – С. 35.

Там же. – С. 36, 40.

Менар К. Экономика организаций / Пер. с франц.; Под ред. А.Г. Худокормова. – М.: ИНФРА-М, 1996. – С. 22.

Норт Д. Указ. соч. – С. 97.

Коуз Р. Указ. соч. – С. 8.

Шаститко А.Е. Новая институциональная… – С. 46–50.

Уильямсон О.И. Экономические институты капитализма: Фирмы, рынки, «отношенческая» контрактация. – СПб.: Лениздат; CEV Press, 1996. – С. 688.

Nelson R.R. Routines // The Elgar Companion to Institutional and Evolutionary Economics. – England: Edward Elgar Publishing LTD, 1994. – V. 2. – P. 249.

Ходжсон Дж. Привычки, правила и экономическое поведение // Вопр. экон. – 2000. – № 1. – С. 40.

Нельсон Р., Уинтер С. Эволюционная теория экономических изменений. – М.: ЗАО «Финстатинформ», 2000. – С. 120.

Hodgson G.M. Economics and Institutions: A Manifesto for a Modern Institutional Economics. – Cambridge:Polity press; Oxford:Blackwell, 1998. – 365 p.

Nelson R.R. Op. cit. – P. 252.

Ходжсон Дж. Указ. соч. – С. 55.

Hodgson G.M. Habits // The Elgar Companion to Institutional and Evolutionary Economics. – England: Edward Elgar Publishing LTD, 1994. – V. 1. – P. 304.

Олейник А.Н. Институциональная экономика: Учеб. пособие. – М.: ИНФРА-М, 2000. – С. 43–45.

Там же. – С. 49–50.

Rothschild K.W. Power (II) // The Elgar Companion to Institutional and Evolutionary Economics. – England: Edward Elgar Publishing LTD, 1994. – V. 2. – P. 174.

Bartlett R. Power (I) // The Elgar Companion to Institutional and Evolutionary Economics. – England: Edward Elgar Publishing LTD, 1994. – V. 2. – P. 169–173.

Stevenson R. Industrial Structure and Power // The Elgar Companion to Institutional and Evolutionary Economics. – England: Edward Elgar Publishing LTD, 1994. – V. 1. – P. 352.

Bartlett R. Op. cit. – P. 173.

Вопросы для повторения

Вспомните сущность и классификацию правил. Пользуясь классификацией, структурируйте правила, действующие в вашем учебном заведении.

Охарактеризуйте соотношение правила–права. Приведите примеры прав.

Каково соотношение формальных и неформальных правил? Приведите примеры.

Что означает иерархия правил? Какое она имеет значение?

С какой целью выделяются внешние и внутренние правила? Как они связаны с институтами и организациями?

Подумайте, какие проблемы могут возникнуть при обеспечении соблюдения правил?

Какое определение институтов вам кажется наиболее удачным? Поясните свой ответ.

Перечислите и охарактеризуйте функции институтов.

В чем экономисты видят различие институтов, рынков и организаций?

Исходя из НИЭТ, дайте определение институциональной среды и институциональных соглашений. Какова между ними связь?

Какова, по-вашему, роль концепции привычки в институциональной экономике? Почему ее важно учитывать?

Вспомните, что означает понятие «рутина»? Приведите примеры рутин, существующих в учебном заведении, фирме или другой организации.

Какие типы соглашений изучаются новой французской институциональной экономикой? Подумайте, к каким «мирам» (соглашениям) вы имеете отношение?

Поясните сущность власти. Какие направления экономической теории изучают феномен власти? Какие концепции власти вы знаете?

Охарактеризуйте роль институтов в экономике.

Рекомендуемая литература

Основная

Введение в институциональный анализ: Учеб. пособие / Под. ред. В.Л.Тамбовцева. – М.: Экон. фак. МГУ, ТЕИС, 1996. – § 1.3.

Литвинцева Г.П. Предмет, метод и базовые категории институциональной экономики: Учеб. пособие. – Новосибирск: Изд-во НГТУ, 2000. – Гл. 1.

Олейник А.Н. Институциональная экономика: Учеб. пособие. – М.: ИНФРА-М, 2000. – Тема 2.

Ходжсон Дж. Привычки, правила и экономическое поведение // Вопр. экон. – 2000. – № 1. – С. 39–55.

Шаститко А.Е. Новая институциональная экономическая теория. – М.: Экон. фак. МГУ, ТЕИС, 2002. – Гл. 4, 5.

Дополнительная

Кузьминов Я.И., Юдкевич М.М. Институциональная экономика: Учеб.-метод. пособие. – М.: ГУ-ВШЭ, 2000. – Ч. 1. – Лекция 3.

Норт Д. Институты, институциональные изменения и функционирование экономики. – М.: Фонд экон. книги «Начала», 1997. – Гл. 1, 12.

Нельсон Р., Уинтер С. Эволюционная теория экономических измене­ний. – М.: ЗАО «Финстатинформ», 2000. – Гл. 5.

Эггертссон Т. Экономическое поведение и институты / Пер. с англ. – М.: Дело, 2001. – Гл. 3.

4. ПРАВА СОБСТВЕННОСТИ

И ТРАНСАКЦИОННЫЕ ИЗДЕРЖКИ

4.1. Сущность, классификация

и свойства трансакций

Понятие трансакции. В обычном употреблении трансакция (лат. transactio) – это соглашение, сделка. Понятие «трансакция» было введено в экономику Дж. Р. Коммонсом, который рассматривал проблему экономической организации в тесной связи с проблемами конфликта, взаимной зависимости и порядка. Конфликт интересов эгоистичных индивидов по причине ограниченности ресурсов – основополагающая проблема социальной жизни. В условиях разделения труда индивид, ищущий большего результата, может его достигнуть только посредством получения контроля над использованием объектов, причем, по утверждению Дж. Коммонса, важен не физический, а правовой контроль. Именно при совершении трансакции осуществляется правовой контроль над необходимой вещью, и конфликт интересов индивидов, которые одновременно зависят друг от друга, разрешается таким способом, что появляется социальная потребность в порядке. Следовательно, трансакции – это стратегические отношения в ходе экономической деятельности, так как без них не могло бы быть производства, потребления, покупки, продажи, инвестирования и т.д. Поэтому Дж. Коммонс объявил собственность, суть которой заключается в законном праве удерживать кем-либо то, что ему необходимо, основой институциональной экономики и провозгласил трансакцию элементарной частицей экономической деятельности и, следовательно, основной единицей экономического анализа¹. В 1931 г. Дж. Коммонс дал следующее определение: «трансакции – это не обмен товарами, а отчуждение и присвоение прав собственности и свобод, созданных обществом»².

Дж. Коммонс выделял три типа трансакций, неотделимых друг от друга, но различных по функциям участников. Это – торговые трансакции, трансакции управления и рационирования. Торговые трансакции передают права на материальные ценности посредством добровольного соглашения между равными по закону сторонами. Торговые трансакции создают в рыночной системе стимулы для производства и поставок материальных ценностей. Причем государство является невидимым участником всех торговых транс­акций. Фактически материальные ценности производятся и поставляются с помощью трансакций управления, которые подразумевают отношения власти и подчинения между узаконенными уровнями иерархии (например, мастер и рабочий). Верхний уровень готовит приказы о приобретении, отчуждении или использовании предмета, а нижний должен их исполнять. Здесь прослеживается асимметричность отношений. Трансакции рационирования, т.е. «переговоры по достижению соглашения между несколькими участниками, которые имеют право распределять прибыли и убытки между членами совместного предприятия», осуществляют распределение реального дохода (богатства). Они также подразумевают асимметричность отношений и подчинение между узаконенными уровнями иерархии (например, формирование советом директоров политики дивидендов или разработка госбюджета и налоговой политики правительственными органами). Следовательно, трансакции рационирования распределяют прибыли и убытки от создания материальных ценностей по предписанию верхних уровней власти. Эти стратегические трансакции формируют ограничения на потенциальное содержание торговых трансакций и трансакций управления.

Трансакция как акт экономического взаимодействия стала центром внимания в связи с анализом трансакционных издержек и развития трансакционной экономики, которая берет начало с классической статьи Р. Коуза «Природа фирмы» (1937). Общая идея в терминах Дж. Коммонса может быть изложена следующим образом. Нацеленность на минимизацию трансакционных издер­жек заставляет фирму обсуждать условия передачи собственности и тем самым заменять торговые трансакции на трансакции управления и рационирования, попадающие в зону собственного контроля фирмы. Отсюда – разделение трансакций между рынком и иерархией.

О. Уильямсон при исследовании экономических институтов также исходит из того, что трансакция есть базовая единица анализа, и исследует форму ее организации³. Он характеризует трансакции через определенные главные свойства, которыми они обладают: частоту, специфичность ресурсов и неопределенность. Частота трансакций может быть представлена тремя уровнями: разовые, случайные (или спорадические), регулярные (или непрерывные). Специфичность ресурсов и неопределенность также могут рассматриваться на трех уровнях. Если спе­цифичность ресурса равна нулю, то он является ресурсом общего назначения. Затем выделяются малоспецифиче­ские ресурсы и, наконец, идиосинкразические ресурсы. Если доход от использования ресурса не превышает величины альтернативных издержек, то его можно рассматривать как ресурс общего назначения. Если альтернативные издержки использова­ния ресурса меньше получаемого дохода, но больше ну­ля, то это малоспецифический ресурс. Наконец, если альтерна­тивные издержки малы или равны нулю, то ресурс становится идиосинкразическим. Иногда специфические ресурсы называются неперемещаемыми. Уровни неопределенности могут быть определены следую­щим образом: определенность (нулевая неопределенность), сред­ний уровень и высокий уровень неопределенности.

О. Уильямсон рассматривал контрактный спектр, где трансакции классифицируются по степени автономности сделок. Дискретные трансакции расположены на одном конце спектра, высокоцентрализованные, организованные в рамках иерархических структур – на другом, а смешанные формы (франчайзинг, совместные предприятия и другие формы нестандартных контрактов) – между ними. Можно предположить три варианта распределения трансакций: 1) бимодальное распределение, при котором большинство трансакций располагается на одном или другом конце спектра; 2) нормальное распределение, при котором большинство трансакций имеет промежуточную степень зависимости участников; 3) однородные трансакции. Вывод О. Уильямсона состоит в том, что трансакции промежуточного типа более распространены. Однако так как число стандартных торговых сделок очень велико и административные формы управления контрактами широко распространены, то будут существовать определенные «утолщения» на концах контрактного спектра. Изучение трансакций промежуточного типа, по его мнению, будет способствовать более глубокому пониманию сложной экономической организации.

На основе идеи Дж. Коммонса построено определение трансакции, принятое в отечественной литературе. «Под трансакцией мы будем понимать деятельность человека в форме отчуждения и присвоения прав собственности и свобод, принятых в обществе, которые осуществляются в процессе планирования, контроля за выполнением обещаний, а также адаптации к непредвиденным обстоятельствам»⁴. В трансакциях можно выделить три компонента: конфликт, взаимозависимость и порядок. Последний компонент соответствует механизму управления трансакцией на уровне институционального соглашения, без которого она не только не может быть реализована, но и опре­делена в качестве одной из структурных альтернатив, обеспе­чивающих согласование ожиданий и действий экономических агентов.

Типы трансакций. В целом трансакции различаются по ряду признаков. Они могут быть:

1) общими или специфическими, т.е. касаться стандартных или уникальных ресурсов;

2) однократными или регулярно повторяющимися;

3) слабо или сильно зависящими от непредсказуемых будущих событий;

4) с легко- или трудноизмеримыми результатами, что связано со степенью эффективности контроля за выполнением трансакций;

5) автономными или тесно связанными с другими трансакциями;

6) простыми или сложными;

7) краткосрочными или долгосрочными.

Чем более общий, кратковременный, определенный, контролируемый и автономный характер носит сделка, тем больше оснований либо вообще обходиться без ее юридического оформления, либо ограничиться составлением простого типового контракта. Напротив, чем более специальный, повторяющийся, неопределенный, трудноизмеримый и взаимосвязанный характер носит сделка, тем большее значение имеет установление долговременных договорных отношений с указанием взаимных обязательств сторон. Соответственно тем ниже или тем выше трансакционные издержки⁵.

Классификация трансакций по Д. Бромли включает: 1) товарные трансакции, осуществляемые в рамках действующей институциональной структуры; 2) институциональные трансакции, нацеленные на изменение действующей институциональной структуры.

Выделяются формальные, осуществляемые в рамках законодательства, и неформальные трансакции. В зависимости от обстоятельств взаимодействие индивидов может осуществляться посредством трансакций разного типа, которым будут соответствовать свои трансакционные издержки.