Глава IV социологические школы в литературоведении 20-х годов

Введение. § 1. Теоретическая система В.Ф.Переверзева. 1. Теория образа. Искусство как игра. 2. Литературный герой как «социальный характер». 3. Герой и автор. Теория «переодевания». Литературное произведение и авторское сознание. 4. Теория стиля. Стиль и класс. Проблема литературного процесса. § 2. Теоретическая система «школы В.М.Фриче». 1. Понятие стиля. Стиль и класс. 2. Жанр и стиль. 3. Элементы художественной конструкции произведения [3.1. Проблемы сюжета и композиции. 3.2. Литературный герой. 3.3. Вопрос о психологизме]. 4. Литературный процесс и его законы. Категории стиля и жанра в теории литературной эволюции. 5. Социологические литературные прогнозы. 6. «Антиподы и двойники». § 3. Методология форсоцев (эклектические направления в литературоведении и критике 20-х гг.) 3.1. «Социологический метод» П.Н.Сакулина. [3.1.1. Выделение «эволюционных» и «каузальных» закономерностей развития литературы. 3.1.2. Жанр и стиль в теоретической системе П.Н.Сакулина]. 3.2. «Формально-социологический метод» Б.Арватова. 3.3.Теоретическая база «лефовской» критики.

Введение

В 20-е годы резко столкнулись полярно противоположные методологические принципы и подходы к литературе. Формальная школа и социологическое (его часто, и не без оснований, называют еще «вульгарно-социологическим») литературоведение развили свои теоретические принципы в чистом виде, с логической последовательностью и до конца.

Формализм объявил своим основным принципом положение о независимом, развивающемся по своим имманентным законам литературном «ряде». Всякое представление о причинных связях, выходящих за пределы этого «ряда» и связывающих его с действительностью или другими «рядами» культуры, отвергалось. «Превращение исторического параллелизма разных рядов культуры, – писал Б.Эйхенбаум, – в функциональную (причинно-следственную) связь насильственно и потому не приводит к плодотворным результатам»¹. Другой основополагающий тезис – о художественном произведении как «внеположной сознанию данности» – превращал произведение искусства в вещь «в себе и для себя», отсекал его от сознания автора и читателя.

В вульгарно-социологической системе взглядов литература, напротив, рассматривается как прямое выражение средствами слова и образа экономического базиса и классового бытия. Неразличение, отождествление сознания и бытия, субъекта и объекта (об этом подробнее будет сказано ниже) породило механическое представление об отношении литературы к действительности, по которому литература является точной проекцией классовой «психоидеологии», а классовая «психоидеология» полностью адекватна экономике. Изменения в экономических условиях с абсолютной необходимостью и автоматически влекут за собою изменения в литературе. Как писал один из тогдашних «столпов» социологического литературоведения В.М.Фриче, «литературные течения, сменяющие друг друга, представляют не более чем символические значки, обозначающие на особом языке переход человечества от одной формы хозяйственной деятельности к другой»¹.

В истории литературоведения не было двух столь противоположных по своим исходнымпозициям научных школ.

«Вульгарно-социологический» метод исследования и интерпретации духовных явлений возник еще в конце ХIХ – начале ХХ вв. и представлял собой довольно заметное явление в русском искусствознании дореволюционной эпохи. А позднее, в 20-е годы, выступая, как и раньше, под флагом марксизма, являвшегося теперь формой государственной идеологии и потому особенно привлекательной как для искренних сторонников революции, так и для всякого рода приспособленцев, он пытался играть ведущую роль в литературоведении и критике. Возникновению вульгарного социологизма отчасти способствовала недостаточная разработанность марксистского диалектического метода в применении к изучению «надстроечных» явлений, что приводило к невольным ошибкам даже крупнейших представителей марксизма в науке о литературе. В известном письме И.Блоху Энгельс писал: «Маркс и я отчасти сами виноваты в том, что молодежь иногда придает больше значения экономической стороне, чем это следует. Нам приходилось, возражая нашим противникам, подчеркивать главный принцип, который они отрицали, и не всегда находилось достаточно времени, места и поводов отдавать должное и остальным моментам, участвующим во взаимодействии... К сожалению, сплошь и рядом полагают, что новую теорию вполне поняли и могут ее применять сейчас же, как только усвоены основные положения, да и то не всегда правильно»². Недаром Маркс воскликнул в свое время под впечатлением «работы» вульгаризаторов его учения во Франции: «Ясно одно, что сам я не марксист!» Разумеется, и в России нашлось немало людей, усвоивших лишь азы марксизма и посчитавших вследствие этого чрезвычайно легким делом свести все сложнейшие виды духовного творчества к элементарному выражению форм производства и классового интереса.

Еще до революции, в 1911 г., была издана нашумевшая в свое время книга В.Шулятикова «Оправдание капитализма в западноевропейской философии (от Декарта до Э.Маха)». Её автор утверждал, что все идеологи буржуазного общества обязательно защищают капиталистическую эксплуатацию и что все крупнейшие философы прошлого были «прислужниками» господствующих классов (к примеру, «спинозовское миропонимание, – утверждал автор, – песнь торжествующего капитала»). В.И.Ленин написал на полях книги против этого утверждения: «Ребячество», – и еще много раз повторил такого же рода оценки: «Неверно», «Экий вздор!», «Вали в кучу! И идеализм и скептицизм, всё отвечает мануфактуре!», «Прост, очень прост тов. Шулятиков», – а «всю книгу» в итоговой оценке назвал «примером безмерного опошления материализма»¹. Шулятиков, между прочим, занимался не только историей философии, но и литературной критикой. Книга его статей на литературные темы была издана в конце 20-х гг., и в рапповском журнале «На литературном посту» даже попытались в связи с этим объявить В. Шулятикова «одним из первых пионеров марксистского литературоведения»².

Философские концепции В.Богданова, в частности его «теория социального опыта», легли впоследствии в основу теории Пролеткульта, идеи «химически чистой» пролетарской культуры, которую тот же В.И.Ленин, читая статью В.Плетнева «На идеологическом фронте» («Правда», 22 сентября 1922 г.) оценил так: «Архифальшь»³.

Возникнув еще до революции, вульгарно-социологическое направление в 20-х гг. необычайно активизировалось и пыталось играть ведущую роль в литературоведении и литературной критике, принимая самые разнообразные обличья: от богдановских теорий «пролетарской культуры» и рапповской («напостовской») критики до законченных теоретических систем В.Ф.Переверзева и В.М.Фриче. Причины, в силу которых оно столь пышно расцвело после революции, достаточно многообразны. Здесь и мнимо-революционный максимализм, и полемический запал, и конъюнктурная суета, и слабое знакомство широких кругов литературоведов и критиков с эстетическим наследием классиков марксизма (нельзя забывать, что их публикация и серьезное изучение началось лишь позднее, в 30-х годах).

Обычно представление о вульгарно-социологическом литературоведении связывается с так называемой «школой Переверзева», главным образом потому, что она наиболее известна из-за большой дискуссии об этой школе, проходившей в конце 20-х – начале 30-х гг. Но помимо нее в литературоведении и критике 20-х гг. не меньший вес и авторитет имело направление, представленное В.М.Фриче и его последователями. В 20-е годы оно, в отличие от «школы Переверзева», не подвергалось сколько-нибудь серьезной критике и противопоставлялось, как «подлинно марксистское» и «диалектическое», всем другим школам, в том числе и системе Переверзева. В действительности для подобного противопоставления не было оснований: у обоих течений был общий источник и общая «ахиллесова пята»: с точки зрения марксистской, коренятся и то и другое в неумении применить марксистский диалектический метод к теории отражения, т.е. то, что, по словам В.И.Ленина, всегда являлось основной бедой метафизического, вульгарного материализма.

Но различия и даже некоторые кажущиеся противоречия в литературно-теоретических взглядах двух лидеров вульгарно-социоло­гического литературоведения 20-х гг. имеются. Расхождение объясняется тем, что в той и другой системе взглядов обоснование главных литературно-теоретических понятий велось в разных направлениях, хотя «противоположность» позиций, трактовок и конкретного наполнения этих понятий в конечном счете оказалась иллюзорной. Тем не менее есть смысл рассмотреть «систему Переверзева» и «систему Фриче» по отдельности, проследив свою собственную логику в каждой из них.