5 курс / Сексология (доп.) / Сексуальность_в_постсовременном_мире_Короленко_Ц_П_,_Дмитриева_Н

71

противоречив. С одной стороны, благородство, с другой стремление любым путем добиться успеха у женщины. Это мифологическое содержание нашло воплощение в образе Дон Жуана. Мы видим выражение этого мифа в таких утверждениях, как: «Остерегайся мужчин, они хотят от женщины лишь одного», «У каждого мужчины лишь одно на уме».

Такого рода мифологические представления могут быть чрезвычайно деструктивными как для женщин, так и для мужчин. Мужчины, например, под их влиянием оказываются чрезмерно фиксированными на необходимо сти быть сексуально состоятельными в любой ситуации, с любой женщиной. А поскольку это не всегда возможно по многим психологическим причинам, возникает стрессирование, «неуспех» становится психической травмой, которая в свою очередь приводит к страху, неуверенности в себе и в результате к повторной несостоятельности. Так формируется порочный невротический круг с развитием функциональной импотенции, требующей специального квалифицированного лечения.

Мифологические представления о «простоте» мужчины далеки от реальности, однако они крайне затрудняют психотерапию мужчин, которые, находясь под влиянием этого мифа, не стараются разобраться в сложности своих чувств, вытесняют их в подсознание. Для многих мужчин в этом отношении характерна алекситимия — неспособность выразить словами свои переживания и чувства, стремление относиться к своему телу как к машине, требующей «простой» починки. Отражением этого является отношение к своим половым органам как к отделенным от организма, и, прежде всего от сознания, эмоций, предметам. Такое же отношение при этом проецируется и на сексуальных партнеров, которые воспринимаются не как живые, думающие, одухотворенные эмоциональные женщины, а как механические сексуальные объекты.

Остановимся более подробно на факторах мифологического по существу отношения мужчины к женщине.

Правильное понимание, объективная оценка проблемы невозможны без знакомства с различными культурными традициями, в частности с преданиями, обычаями, историей, литературой многих народов. Необходимо также знание основных достижений современной глубинной психологии, проливающей свет на некоторые механизмы, идущие из глубин подсознания. В легендах, преданиях, пословицах, поговорках, национальном фольклоре имеются положения, отражающие отношение к женщине в прошлых эпохах.

72

Отпечатки в сознании таких взглядов крайне живучи и оказывают влияние на психологию человека и в настоящее время, несмотря на развитие науки, технологизацию и компьютеризацию общества.

Предания, приписывающие отрицательные качества женщинам, можно обнаружить у разных народов.

Так, в одном из племен бедуинов Сахары бытует легенда о том, что женщина произошла «из греха сатаны», а в другом — о том, что «женщина сделана из хвоста обезьяны» Хайс (Hays, 1969) приводит примеры из со хранившейся до настоящего времени «переработки» Библии у южных славян. Существует легенда, что Бог Отец изъял известное ребро (из которого согласно Библии была создана женщина) и отложил в сторону. Случайно рядом пробегала собака, схватила ребро и стала убегать. Бог Отец преследовал собаку, однако смог только вырвать у нее хвост, и, так как «ничего лучшего из него нельзя было сделать, он создал из него женщину».

Презрительное отношение к женщине прослеживается в древнееврейских источниках. Это находит отражение в каждодневной мужской молитве: «Я благодарю Тебя, Господи, что не создал меня женщиной».

В одной болгарской народной песне поется о том, что собирается сделать отец девяти дочерей, если у него снова родится девочка: «Если десятая — тоже девочка, я отрежу ей обе ноги до колен и руки — до плеч и глаза выколю...» (цит. по: Hays, 1969).

Недооценка, отношение «свысока» к женщине наложили глубокий отпечаток на психологию европейских народов не только в средневековье, но и в последующие периоды. Например, в Англии XVII—XVIII вв. требова лось, чтобы женщина была послушной, во всем подчинялась мужу. Известны случаи издевательств над женщинами в семье. Иногда мужья до такой степени истязали жен, что их дела попадали в суд и при наличии убеди тельных доказательств были основанием для развода. Типичные семейные сценки нашли отражение в рисунках Хогарта.

В 1907г. вышла в свет книга немецкого ученого Мебиуса «О физиологическом слабоумии женщины». Ее автор на основании анатомических исследований головного мозга пришел к заключению, что «важные отделы головного мозга, необходимые для психической жизни — мозговые извилины и височные доли, у женщин слабее развиты, чем у мужчин, и это различие прирожденное». Данные автора не выдерживали никакой критики, однако Мебиус счел возможным утверждать, что в связи с этим анатомическим недостатком «лицемерие, а также ложь являются

73

данным природой незаменимым оружием женщины». Автор считал также, что «науки в точном смысле никогда не могут быть обогащены женщиной».

Совершенно естественно, что такие взгляды, высказываемые известным психологом, не могли не оказывать влияния на умы людей, и не только на современников Мебиуса: и в настоящее время на него иногда ссылаются достаточно образованные и интеллигентные люди, несмотря на то, эти утверждения противоречат результатам экспериментальных исследований.

Цитируемый автор не одинок. В 1903 г. появилась книга немецкого философа Вайнингера «Пол и характер», переведенная вскоре на многие языки. В отличие от Мебиуса автор выступал с эмоциональных позиций. Он утверждал, например, что женщины в эротическом плане являются «дикими бестиями», «могут ли женщины сейчас измениться — сомнительно. Нельзя также думать, что они когда то были другими. Сегодня разумный элемент выступает сильнее, чем раньше, так как чрезвычайно многое в «движении» (имеется в виду движение за женское равноправие. — Ц. П. Короленко) представляет собой исключительно перенесение желаний от материнства к проституции; это больше эмансипация девочек, чем женщин, и не вызывает сомнений, что ее действительным результатом прежде всего будет...

проявление элементов кокотки у женщин».

Американский историк Пэркман (Parkman, 1910) писал: «Все в женской экзистенции подчинено необходимой функции размножения и воспитания человеческой расы, и, если женщина захочет полностью посвятить себя этой деятельности, то в лучшие годы у нее вряд ли останется время для других дел».

Может создаться впечатление, что такого рода высказывания имеют лишь историческое значение и не имеют прямого отношения к современности. Однако, как мы уже указывали, все выглядит не так просто. Нельзя упускать из виду, что и в те, более или менее отдаленные времена, концепции, принижающие женщин, появлялись не на пустом месте, а продуцировались на почве предрассудков, элементов мифологического мышления, которые свойственны и высокообразованным людям, выдающимся специалистам в той или иной области знаний. И сегодня мы встречаемся с прямыми или косвенными попытками придерживаться или

мужчине, резко ограничивает свободу ее выбора, основной функцией которой является уход за домом, рождение и воспитание детей. Естест венно, что такие концепции, как правило, не излагаются в открытом виде, они скрываются за фасадом красивых и внешне убедительных формально

74

логических рассуждений, в которых фигурируют неоспоримые факты о воз растающем количестве разводов, покинутых детях, крушении такой привычной, известной по многим произведениям классической художественной литературы, модели патриархальной семьи и т. д.

Интересен и поучителен опыт Скандинавских стран, где общественное сознание акцептирует истинное равноправие женщин как естественное явление, а другие подходы воспринимаются в качестве реликтов прошлого в сознании отдельных людей. И дело здесь не только в интеллектуальных или эмоциональных оценках, которые ненавязчиво присутствуют в средствах массовой информации, театре, кино, произведениях художественной литературы, а в законах, делающих невозможными любые попытки дискриминации. В качестве примера достаточно

Мифоженщине ведьме

Влияние мифологии и основывающихся на ней предрассудков не ограничивается идеей о неполноценности женщины в различных сферах. Имеется и другая сторона этого влияния, связанная с очень древним образом женского демона. Источники представлений подобного рода содержались в верованиях примитивного человека. Их можно найти в культуре древнего Вавилона, это образы древнегреческой Эмпузы, иудейской Лилит, злых колдуний различных племен. Страх перед женским демоном мы находим в старой культуре Японии. Он присутствует в славянских сказках в образах бабы яги, женщины оборотня, русалки. Многие из этих персонажей имеют «интернациональный» характер, «живут» в подсознании многих народов, хотя обычно имеются и специфические на циональные образы, например, албарсты — у киргизов демон в виде женщины с медными ногтями. Все эти образы оказывали большое воздействие на людей в средневековье и остались в коллективном подсознании современного человека, что может стать причиной различных предубеждений и страхов, развивающихся у некоторых мужчин по отношению к женщинам.

Согласно Мифологическим представлениям, женщины ведьмы, оборотни, вампиры обладают необыкновенной силой, они используют ее главным образом для уничтожения мужчин. Посредством колдовства, магических процедур, заговоров они лишают мужчин их жизненной силы, подчиняют себе, приводят к быстрой гибели. Для достижения своих целей они стремятся прежде всего соблазнить мужчину, высосать из него всю физическую и психическую энергию, сделать его при этом неспособным полюбить другую женщину.

76

Демонические свойства, приписываемые женщинам, сочетались постоянно с обвинениями в неумеренной чувственности, сладострастии, похоти. Эта линия прослеживается в античной литературе, в частности в древнеримской (Катулл, Овидий и др.). В дальнейшем «традиция» переходит в средневековье и пользуется поддержкой многих авторитетов, в том числе и некоторых деятелей церкви. Так, например, французский епископ де Рэнн сочинил поэтическое произведение, один из разделов кото рого был посвящен «шлюхам». Развратные устремления автор приписывал всему женскому роду. Он утверждал, что женщина всегда находится на полпути между старым другом и новым любовником. Он обвинял женщин в коварстве, в том, что они портят детей, восстанавливают их против отцов, что они вообще представляют большую угрозу, так как нет такого зла, в котором они бы не принимали участия.

В средневековой литературе часто использовались сюжеты об известных мужчинах, ставших жертвами бесчестных женщин. Женщину сравнивали с химерой, мифической бестией, имеющей голову льва, хвост дракона и туловище из полыхающего пламени. Женщина охотится за своей добычей, как лев, испепеляет жаром своей любви и приводит в конце концов, как яд дракона, к гибели.

Хайс (Hays, 1969) указывает, что и в художественной прозе того времени содержались многочисленные сведения об опасности женщин. Это касалось и брака. Желающих жениться сравнивали с ягнятами, ведомыми на бойню. Жена либо превращает мужа в дурака, либо делает его своим рабом. Тема неверности была наиболее популярной. В связи с этим можно вспомнить «Декамерон» Боккаччо, «Книгу манер» придворного капеллана Генриха II, где он обвинял женщин в том, что они большие мастерицы в обращении с травами и ядами, которые они используют для устранения своих мужей.

Отражение мифологического гротескного отношения к женщине содержится в различных высказываниях, метафорах. Вот, например, две итальянские метафоры, возникшие, по видимому, в раннем средневековье: «Облик женщины — дьявольское зеркало», «Женское сердце хорошо только снаружи, внутри оно испорчено, как гнилое яблоко».

Наиболее ярким выражением двойной морали, выступающей на фоне распространяемых слухов о женской неверности, было изобретение так называемого «пояса целомудрия». По данным Хайс (Hays, 1969), еще в XIX в. бедуины подвергали девочек рабынь в раннем возрасте операции насечек краев влагалища, которые затем сшивались таким образом, что об разовывался рубец и оставалось крохотное отверстие, достаточное лишь для

77

мочеиспускания. Когда рабыню продавали, ей хирургическим путем расширяли отверстие.

В средневековье своеобразным символом женской неверности становится образ Крессиды (Бризеиды), заимствованный из древнегреческого мифа. Крессида была дочерью Калхаса, жреца в храме Аполлона. В нее влюбился сын царя Приама Троил. Крессида и Троил покля лись друг другу в верности и любви, однако в последующем Крессида изменила Троилу с Диомедом, хотя и испытывала при этом чувство вины.

Крессида воспринималась как символ женского непостоянства и неверности не столько в связи с содержанием самого мифа, сколько благодаря произведению Сент Мора «Роман о Троиле», написанному в 1160 г. Следует отметить, что не все авторы расценивали поведение Крессиды столь однозначно. Так, например, Ченсер и Шекспир были склонны объяснять мотивы ее поступков в русле обычных человеческих слабостей, заслуживающих не жесткого осуждения, а понимания и сочувствия.

Отрицательное отношение к женщине и страх перед ней нашли свое выражение в средневековых преследованиях и процессах ведьм. Отголоски этого отдаленного прошлого можно найти, например, в детских сказках. Достаточно вспомнить образы злой мачехи, бабы яги, ведьмы, запирающей детей для того, чтобы их затем съесть. В сказках многих авторов, например, братьев Гримм, Андерсена, содержатся мотивы темного заколдованного леса, из которого нельзя найти обратный путь. Человек, попавший в такой лес, теряет дорогу, блуждает, нередко наталкивается на ведьмин домик, где ждет его гибель. С точки зрения психоаналитической интерпретации, в такого рода описаниях имеется скрытая сексуальная символика (зияющий вход в лес, спрятанный в нем домик), имеющая отношение к женским половым органам, представляющим якобы опасность и угрозу для мужчины.

Миф о роковой женщине

Образ роковой женщины (femme fatale), соблазнительной, полностью независимой от мужчины и безжалостной становится центральным в творчестве ряда крупных писателей, и его появление в произведениях обычно связано с субъективно интерпретированным собственным опытом автора, особенностями воспитания в детском возрасте. Примером служит его известная пьеса шведского писателя Августа Стриндберга «Отец».

По мнению Stein (1985), ставший популярным в конце XIX в. образ роковой женщины в своей основе мифологичен и ведет свое

78

прослеживаемое в Европе начало от романтического персонажа легенд и сказок русалки ундины, неистовых страстных женщин из трагедий XVIII в., от суеверий, связанных с ведьмами XV—XVII вв. На возникновение образа роковой женщины оказали влияние женщины, подобные Лукреции Борджиа, библейские Саломея, Юдифь и Далила, античные Женщины, обладавшие невероятной способностью соблазнять и имевшие неограниченную власть (как, например, Елена и Клеопатра и, наконец, мифологическое чудовище Медуза).

Вобразе роковой женщины присутствуют и только ей присущие черты.

Кним относятся восприятие смерти как сладостной эротической жертвы, приверженность к сценариям, в которых любовь заменяется разрушающим ритуалом овладения и ведет к гибели (нередко взаимной).

Иллюстрацией трансформации библейского образа в роковую женщину является пример Саломеи. Процесс формирования образа роковой женщины прослеживается не только на примере этой героини. Так, анг лийский писатель Свипбурн приводит интерпретацию рисунка с изображением головы женщины художником школы Микеланджело. Он видит в рисунке черты современного сексуального чудовища с «хладнокровной алчностью», «ртом более жестоким, чем у тигра, более хо лодным, чем у змеи, и таким красивым, как ни у одной другой женщины».

Превращение известного образа Моны Лизы в роковую женщину вампира мы находим в описании Патера (Pater, 1985): «Джоконда» в наиболее подлинном смысле слова является мастерским произведением Леонардо, проявлением его способа мышления и творчества... Фигура...

выражает исполнение тысячелетнего мужского желания. Ее голова, где «сходятся все концы мира», и ее немного усталые веки. Это красота, которая действует на тело изнутри, как будто собрание, концентрация клетка к клетке наиболее редких желаний и наиболее тонких страстей. Если мы поместим ее мысленно рядом с одной из белых греческих богинь или красивых женщин древности — как все они будут глубоко обеспокоены этой красотой, в которой душа со всеми ее чувственными страданиями вытекает! Все мысли и опыт мира сформировали эти черты, чтобы облагороженному выражению придать видимую форму: животный инстинкт Эллады, сладострастие Рима, мечты средневековья с его честолюбивым поиском неба и рыцарской любовной романтикой, возвращение языческого чувственного мира, грехов Борджиа. Она значительно старше, чем скалы вокруг нее; подобно вампиру она должна была уже много раз умереть и знает тайны могилы...

Большое значение для оживления в сознании образа роковой женщины имели произведения известного немецкого драматурга

79

Ведекинда. Во всех его пьесах женщина предстает в качестве чрезвычайно деструктивной фигуры. Здесь прежде всего выделяются пьесы «Дух земли» и «Ящик Пандоры», главной героиней которых является Лулу. Происхождение Лулу покрыто тайной. В возрасте 11 лет она продавала цветы на улице и была взята в дом главного редактора доктора Шена, где поучила образование и стала танцовщицей. В пьесе «Дух земли» Лулу является женой пожилого медицинского советника Голла. Из диалога становится ясным, что Лулу в раннем возрасте была совращена Шеном. Через некоторое время Шен почувствовал, что Лулу для него очень опасна и поэтому выдал ее замуж за Голла. Лулу отравила жену Шена, чтобы затем выйти за него замуж, заняв главное место в доме.

В прологе к «Духу земли» Ведекинд писал, что главная героиня (Лулу) является «настоящим, диким красивым зверем», «созданным для принесения несчастья, заманивания, соблазнения, убийства, без того, чтобы кто нибудь это почувствовал». Лулу — роковая женщина, но при этом она не кокетлива и даже не вульгарна, она не играет какой либо роли, являясь сама собой. Лулу нельзя изменить, она как сама природа, ею невозможно ма нипулировать. По выражению немецкого критика Фехтера, «она является древним образом женщины, она красива, как мир во время его Создания, с улыбкой на губах и Ничто в сердце».

Как выражение женской сексуальности, свойственной роковой женщине, Лулу находится вне всякой морали, все становятся жертвами ее сексуального инстинкта, который выступает как угрожающая всепобеждающая сила.

Образ фатальной демонической женщины включает в себя обычно такие черты, как бесплодие, неспособность к жалости (эти женщины, например, никогда не плачут), авторитарное поведение. В них отсутствует какое либо внутреннее развитие. Роковая женщина подобна в опре деленном смысле явлению Природы, она находится вне понятий Добра и Зла. Эта таинственная элюзивность свойственна аниме Юнга, и архетипные черты анима, постоянно присутствующие в ней, наделяют ее необычной силой воздействия.

Древние подсознательные символы при описании женщины присутствуют и в других произведениях Ведекинда. Так, в «Смерти и дьяволе» автор называет героиню «триумфирующей тигрицей», в которой прослеживаются черты демона смерти.

В то же время в некоторых произведениях художественной литературы содержатся мотивы борьбы и сопротивления мужчин, оказавшихся в зоне действия роковых женщин. В рассказе Штинде «Дьяволица» его герой Чер

80

чилл может стать жертвой графини Саркуи, которая уже разрушила жизнь многих мужчин, однако ему все же удается освободиться от ее «дьявольской хватки».

Один из ведущих прозаиков XIX в., широко известный у нас в стране Герман Мелвилл, автор «Моби Дика», написал две новеллы, в которых в символической форме изобразил борьбу агрессивного мифологического женского начала с мужским. Первая новелла «Я и моя дымовая труба» начинается следующим образом: «На расстоянии 30 футов отсюда на засеянной травой дороге возвышается передо мной и всеми моими владениями моя дымовая труба — могущественный толстый Гарри VIII». В описании этого предмета присутствуют ясно просматриваемые эротические ассоциации. Дымовая труба выступает в новелле в качестве под сознательного фаллического символа. Персонаж, от лица которого ведется повествование, идентифицирует себя в большей степени с этим символом. Объект воспринимается как центральный, как самостоятельное действую щее лицо. Это подчеркивается рассуждениями о том, что дымовая труба построена на собственной независимой территории.

Автор пишет: «Сэр, я рассматриваю эту дымовую трубу... как личность. Она является королем дома». Основным сюжетом новеллы являются постоянные настойчивые попытки жены рассказчика разрушить эту дымовую трубу. Она планирует вначале пробить отверстие, для того чтобы сделать в нем вход. Это встречает возражение рассказчика: «Но, жена, — сказал я, — дымовая труба, подумай о дымовой трубе. Если ты разрушишь основные стены, как может сохраниться надстройка?»

Hays (1969) считает, что единственно возможное объяснение смысла, содержащегося в новелле, заключается в том, что здесь речь идет о мужской половой потенции, которой угрожает женское начало. В новелле представлено сильное желание жены подчинить себе мужа, стать его полновластной хозяйкой, лишив его свободы, силы воли, авторитета при принятии решений. В новелле имеются такие строчки: «Ничего больше она не желала, как чтобы я вышел в отставку и находился дома... вернувшись в монастырское уединение. Однако при точном рассмотрении я имею, за исключением дымовой трубы, очень мало авторитета, от которого я должен бы отказаться».

Рассказчик вынужден в течение всего действия защищать дымовую трубу от посягательств жены, которая называет ее домашним тираном, относясь к дымовой трубе как к живому существу. В заговоре против него принимает участие также его дочь, требуя разрушить дымовую трубу, являющуюся символом мужественности. Борьба женского и мужского