5 курс / Инфекционные болезни / Доп. материалы / Первый опыт ковид 19

COVID-19: первый опыт. 2020 / Коллективная монография

40.Chan-Yeung M. Severe acute respiratory syndrome (SARS) and healthcare workers. Int J Occup Environ Health. 2004; 10 (4): 421–427.

41.Mok E., Chung B.P., Chung J.W., Wong T.K. An exploratory study of nurses suffering from severe acute respiratory syndrome (SARS). Int J Nurs Pract. 2005; 11 (4): 150–160.

42.Mann J.J., Michel C.A. Prevention of firearm suicide in the United States. Am J Psychiatry. 2016; 173 (10): 969-979.

43.Wasserman I.M. The Impact of Epidemic, War, Prohibition and Media on Suicide: United States, 1910–1920. Suicide Life Therat Behav. 1992; 22 (2): 240–254.

44.Положий Б.С. Суицидальное поведение (клинико - эпидемиологические и этнокультуральные аспекты). М.: РИО «ФГУ ГНЦ ССП им. В.П. Сербского», 2010.

45.Reger MA, Stanley IH, Joiner TE. Suicide Mortality and Coronavirus Disease 2019 – A Perfect Storm? JAMA Psychiatry. 2020.

46.Любов Е.Б., Палаева Р.И. «Молодые» суициды и интернет: хороший, плохой, злой.

Суицидология. 2018; 9 (2): 72-81.

47.Taleb N.N. The Black Swan: The Impact of the Highly Improbable» New York Times, April 22, 2007.

48.Graham R.L., Donaldson E.F., Baric R.S. A decade after SARS: Strategies for controlling emerging coronaviruses. Nat. Rev. Microbiol. 2013; 11: 836-848.

49.Lau J.T., Yang X., Pang E, et al. SARS-related perceptions in Hong Kong. Emerg Infect Dis. 2005, 11, 417–424.

50.Lau J.T., Yang X., Tsui H.Y., et al. Positive mental health-related impacts of the SARS epidemic on the general public in Hong Kong and their associations with other negative impacts. J. Infect. 2006; 53: 114–124.

51.The Threat of Pandemic Influenza: Are We Ready? Workshop Summary. Knobler S.L., Mack A., Mahmoud A., Lemon S.M., eds. Washington (DC): National Academies Press (US); 2005.

52.Зотов П.Б. Опыт системного суицидологического учета: первичная документация.

Академический журнал Западной Сибири. 2011; 6: 13-16.

60

COVID-19: первый опыт. 2020 / Коллективная монография

Глава 2

Глобальные кризисы и катастрофы и суицидальное поведение (на примере пандемии COVID-19)

В.А. Розанов

Пандемия COVID-19 является примером глобального кризиса, который обрушился на весь мир и вызвал множество «афтершоков» в самых разных сферах жизни. Пандемия заставила правительства многих стран принять беспрецедентные меры изоляции населения для предупреждения распространения инфекции и перегрузки системы здравоохранения, прежде всего реанимационных отделений инфекционных больниц. Уже с первых дней борьбы с эпидемией стало понятно, что смертность и появление пациентов с различными остаточными явлениями после перенесённого заболевания коснутся всё же небольшой части населения. Неизмеримо большие контингенты оказались в ситуации неопределённости относительно дальнейшего развития событий, тревоги насчёт своего будущего, страха перед возможностью заболеть, потерять бизнес или работу, опасений относительно экономических последствий для себя и для всей страны, то есть психосоциального стресса, который, как известно, является ведущим фактором нарушений психического здоровья и суицидального поведения [1-4].

61

Рекомендовано к покупке и изучению сайтом МедУнивер - https://meduniver.com/

COVID-19: первый опыт. 2020 / Коллективная монография

Всё это, особенно на начальном этапе, в период жёстких ограничительных мер происходило на фоне мощного информационного потока новостей тревожащего свойства и распространения фейковых видеороликов в социальных сетях. В ка- кой-то момент после ослабления первой волны стало казаться, что накал информационного потока снижается, становится больше объективной информации, и сама проблема ослабевает. Однако с наступлением обычного осеннего подъёма респираторных заболеваний число случаев вновь начало расти, причём значительно более интенсивно, вновь выросла смертность, посыпались сообщения алармистского характера в социальных сетях и на официальных ресурсах. В значительной степени это связано с новизной проблемы, неоднородной картиной заболевания, ограниченностью наших знаний о патогенезе заболевания, трудностями диагностики, неясной до конца эффективностью предлагаемых мер лечения и вакцинации.

Всё это привело к тому, что всё население после первоначального шока продолжает переживать повышенный уровень стресса, тревоги и страха. Обычные проблемы в сфере психического здоровья, связанные с таким развитием событий, включают в себя рост аффективных и тревожных расстройств или их отдельных симптомов, дистресс-синдром, увеличение числа посттравматических состояний, обострение зависимостей, поведенческих девиаций, агрессии и аутоагрессии, то есть весь спектр существующих в популяции психических расстройств и нарушений. Ведущими факторами этих проблем выступают страх, тревога, социальная изоляция, одиночество и стигматизация [5]. Не исключены (и уже проявились в ряде стран) такие реакции, как отрицание проблемы, протесты против мер самоизоляции и ношения масок, намеренные массовые сборища с полным пренебрежением к мерам безопасности, то есть явное поведение себе во вред. Все это говорит об активи-

62

COVID-19: первый опыт. 2020 / Коллективная монография

зации саморазрушающего девиантного поведения среди больших масс населения.

Особое беспокойство вызвало предположение о возможности роста случаев самоубийств. С такими прогнозами (или по крайнем мере опасениями) выступали почти все авторы, пишущие на данную тему, одновременно призывая к активизации действий и усилий по превенции суицидов [6-11]. Оснований для таких прогнозов более чем достаточно, однако влияние пандемии на самоубийства – ещё далеко не изученное и не до конца понятое явление, и в мире не так уж много объективных данных на этот счёт. В данной главе мы поставили перед собой задачу дать как можно более объективную оценку вероятности активизации суицидального поведения в такой ситуации, в том числе в сравнении с другими кризисными явлениями. Одной из задач также было оценить, какие меры превенции могли бы быть предприняты на различных уровнях, и в чем их специфика с учётом особенностей нынешнего кризиса.

Как кризисы и катастрофические события влияют на риск суицида?

Вопрос о том, в какой степени суицидальное поведение населения подвержено колебаниям в связи с обрушившимися на общество (город, страну, континент, весь мир) бедами и несчастьями, всегда интересовал социологов, врачей и суицидологов. В значительной степени это связано с взглядами Эмиля Дюркгейма, который рассматривал колебания числа суицида как следствие взаимовлияния двух факторов – общественной интеграции и общественной регуляции [12]. Создатель научной социологии ещё в конце XIX в. сделал вывод, что в тот момент, когда общество подвергается внешним угрозам, происходит его консолидация, усиливается общественная интеграция и уровень самоубийств снижается. Что касается природы угрозы, то это может быть и война, и эпидемия, и иное угрожающее

63

Рекомендовано к покупке и изучению сайтом МедУнивер - https://meduniver.com/

COVID-19: первый опыт. 2020 / Коллективная монография

жизни событие. Однако суицидологические исследования не всегда подтверждают это теоретическое построение Дюркгейма.

В этой связи чаще всего упоминается масштабное исследование, которое провёл американский суицидолог Айра Вассерман в 90-х годах ХХ века. Используя данные официальной статистики, он попытался оценить на временном отрезке от 1910 до 1920 г. влияние сразу трёх крупных социальных событий: Первой Мировой Войны (1914-1918 г.), пандемии «испанки» (1918-1920 гг.) и введения «сухого закона» (c 1919 г.) на смертность от суицидов в США. Используя модель временных рядов и охватив динамику самоубийств за значительный период времени, автор показал, что война не оказала никакого влияния на частоту самоубийств, пандемия привела к повышению индексов, а ограничение продаж алкоголя в конце периода наблюдения – к снижению [13]. Сухой закон в этом контексте оказался эффективной социальной технологией, с которой целесообразно было сравнивать другие события.

Известный суицидолог Девид Лестер в более поздней обзорной публикации попытался оценить влияние войн и эпизодов геноцида на самоубийства в разных странах в различные исторические периоды [14]. Анализируя разнородные данные (США, Великобритания, Франция, Австралия, Израиль, Первая и Вторая Мировые войны) он пришёл к выводу, что в периоды войн суициды в общей популяции снижаются, причём как в воюющих, так и в не вовлечённых в военные действия странах. В качестве объяснения им также выдвигается тезис об объединяющем, цементирующем нацию эффекте, который возникает в ответ на такое угрожающее событие, как война, особенно мировая. Одним из дополнительных факторов, который мог бы объяснить снижение самоубийств при этом, Лестер называет оживление экономики воюющих стран и снижение безработицы. Данные о влиянии гражданских войн и конфликтов, а так-

64

COVID-19: первый опыт. 2020 / Коллективная монография

же эпизодов геноцида более противоречивы и не позволяют уловить основную тенденцию [14].

Недавно опубликовано ещё одно обзорное исследование, в котором авторы попытались проанализировать влияние на суицидальное поведение различных более локальных катастрофических событий (землетрясений, ураганов, цунами и др.) [15]. В анализ были включены 18 релевантных исследований, касающихся различных природных катаклизмов, в частности, землетрясений в Китае, Японии и на Тайване, ураганов в США, циклонов в Индии, наводнений в США, цунами на Шри-Ланке и волн аномальной жары в Европе. Большинство исследований носили экологический характер, когда событие «накладывали» на статистические кривые смертности от самоубийств в той или административной области, где в основном разворачивались катастрофические явления. Авторы отмечают, что неоднородность событий, сложности с оценкой того, насколько те или иные контингенты оказались вовлечены в катастрофическую ситуацию, а также другие факторы, например, отличия в способах регистрации суицидов в разных странах сильно затрудняют возможность установить какую-либо закономерность [15]. Колебания числа самоубийств, суицидальных попыток и других проявлений суицидального поведения (например, частоты суицидальных мыслей в тех случаях, когда проводились опросы населения, а не только анализ статистических данных) в связи с природными катастрофами были разнонаправленными. Тем не менее, как наиболее частую тенденцию они отмечают снижение числа суицидальных попыток непосредственно после события и обычно возникающий более поздний подъём завершенных суицидов. В ряде исследований, в частности, у лиц, страдающих от жары, были выявлены более интенсивные суицидальные мысли. В обзоре также обсуждается возможная роль экономических последствий произошедших катастроф, а также то, как изменяется психическое здоровье населения в

65

Рекомендовано к покупке и изучению сайтом МедУнивер - https://meduniver.com/

COVID-19: первый опыт. 2020 / Коллективная монография

таких ситуациях (обострение психических расстройств, тревога, депрессия и переживание стресса) [15]. В годы после Чернобыльской катастрофы было опубликовано несколько работ, в которых авторы увязывали повышение смертности от самоубийств в пострадавших районах или среди ликвидаторов с влиянием радиации, роль которой трудно отдифференцировать от психосоциальных последствий этого события. Как правило, речь при этом шла об относительно отдаленных эффектах [16, 17].

Работ, которые напрямую связывали бы индексы суицидов и эпидемическую ситуацию, мало. Помимо уже упомянутого исследования по эпидемии испанки [13] нужно отметить работу из Гонконга, посвящённую тяжёлому респираторному синдрому SARS [18]. В этом исследовании авторы, анализируя с использованием регрессионных моделей статистику суицидов в Гонконге (где эпидемия нанесла значительный ущерб) за период с 1993 по 2004 г., обнаружили достоверное повышение индексов суицидов среди пожилых людей в течение двух месяцев (в апреле и в июне) в 2003 году, то есть уже после того, как пик эпидемии прошел [18]. В этой же работе отмечается, что после подъёма в 2003 г. уровень самоубийств среди пожилых не снизился до уровня 2002 г. В качестве основных факторов, приведших к этому, упоминаются тревога и симптомы посттравматического расстройства, сохраняющиеся в течение долгого времени после эпидемии [19, 20]. В другой работе на примере эпидемии MERS были продемонстрированы психологические последствия среди персонала медицинских учреждений и у хронически больные пациенты. Так, среди сотрудников госпиталя симптомы посттравматического расстройства сохранялись длительное время после событий, связанных с лечением инфицированных пациентов, в то время как среди пациентов, находящихся на диализе, симптомы тревоги, депрессии и нарушения сна зависели от карантинных мероприятий [21].

66

COVID-19: первый опыт. 2020 / Коллективная монография

Эти данные, несомненно, подразумевают высокий уровень стресса, что чревато суицидальным поведением, особенно среди лиц старшего возраста.

Вцелом, те немногочисленные исследования, которые есть

вэтой области, не дают цельной и ясной картины, результаты противоречивы. Возможно, это связано с тем, что выявление эффектов катастроф и эпидемий, которые сами по себе сопровождаются смертностью, на параллельную, или появляющуюся

вответ на событие, смертность от самоубийств осложняется трудностями учета причин смерти. Негативные прогнозы применительно к таким кризисам связаны главным образом с анализом факторов риска и их соотношения с протективными факторами – первые очевидным образом растут, а вторые неминуемо снижаются [7]. В случае пандемии COVID-19 действительно сходятся воедино несколько факторов: ухудшение психического здоровья, обострение психических расстройств и усиление психосоциального стресса, негативные ожидания достигают своего апогея, в силу чего некоторые авторы называют все происходящее «идеальным штормом» [6, 10].

И всё же в суицидологии принято опираться на объективные показатели, например, на общее число смертей от суицидов, среди женщин и мужчин, в различных возрастных группах. Данные такого рода уже начинают накапливаться непосредственно в период пандемии COVID-19, причём их беспристрастный анализ свидетельствует о том, что с момента первого локдауна (в большинстве стран это конец марта-апрель, иногда май 2020 г.) число самоубийств либо не повышалось, либо даже немного снижалось [22]. Так, в Перу, снизилось число смертей от всех внешних причин – убийств, дорожных инцидентов и самоубийств, в США в штате Массачусетс в период пребывания в карантине (март 2020 г.) снизилось число самоубийств [22]. Очень характерны изменения в Японии – непо-

67

Рекомендовано к покупке и изучению сайтом МедУнивер - https://meduniver.com/

COVID-19: первый опыт. 2020 / Коллективная монография

средственно в момент жесткого локдауна самоубийства снизились, однако уже начиная с июля 2020 г. начали расти, особенно среди женщин, а также среди молодых людей (студентов) [23]. Впрочем, анализ многих сообщений в научной печати о случаях самоубийств во время пандемии выявил их недостаточную доказательность [24]. В связи с этим к ним следует относиться с некоторой осторожностью, пока не вырисуется более объективная картина. Тем не менее, первые наблюдения в целом поддерживают мнение, согласно которому суициды в первой фазе кризиса имеют тенденцию снижаться. Рост возможен позднее, когда кризис затягивается и вступают в действие другие факторы – экономические, социальные и психосоциальные.

Травмирующее влияние СМИ в условиях пандемии и суицид

В течение всего периода пандемии наблюдается нагнетание апокалиптических настроений в СМИ, прежде всего в отношении смертности от инфекций, но также и в отношении того, что касается психического здоровья населения. Наблюдение за сетевыми источниками во время первой волны показало, что информирование о случаях суицида во время жёстких ограничений активизировалось. Сведения об отдельных случаях стали появляться и в научной печати, особенно в контексте имеющихся рисков, например, стигматизации заболевших. В частности, статья из Пакистана сообщала о случае, когда мужчина, будучи убеждён, что заразился, покончил с собой опасаясь преследований со стороны других жителей деревни [25]. Ряд случаев на почве «коронафобии» и ксенофобии задокументирован в Индии [26]. В российских медиа прозвучали сообщения о нескольких случаях смертей среди ответственных работников здравоохранения и отдельных медработников, не выдержавших психологической нагрузки. Аналогичные сведения

68

COVID-19: первый опыт. 2020 / Коллективная монография

поступали из Италии. Все эти случаи явно нуждались в уточнении, однако если они и были расследованы, то результаты таких расследований не были опубликованы. Сами же эти случаи с соответствующими трактовками, появившись в сетевых источниках, получили публичность и сыграли свою роль, подкрепляя негативные ожидания и, возможно, подсказывая модели поведения другим уязвимым личностям. Эти случаи самоубийств не стали бы столь известны при других обстоятельствах, или не вызвали бы большого общественного резонанса, но сейчас, в контексте эпидемии, они, несомненно, сработали не на пользу превенции самоубийств.

В связи со всем сказанным, целесообразно более внимательно присмотреться к роли СМИ в ситуации пандемии. Роль сообщений СМИ о суицидах в провоцировании новых самоубийств изучалась в специальных исследованиях и неоднократно была подтверждена. Не только самоубийства известных личностей, информация о которых оказывает самый сильный эффект, но и увеличение числа сообщений о покончивших с собой безвестных индивидуумов оказывает влияние (каждое дополнительное сообщение в СМИ увеличивает общий уровень самоубийств на определённый процент) [27]. Подробный анализ этой проблемы представлен в обзорах [28, 29]. В последнее время приводится всё больше фактов в пользу того, что СМИ вносят значительный вклад в психологическую травматизацию общества. Повторное многократное отражение в СМИ каких-либо общественных кризисов и катастроф (включая ранее произошедшие эпидемии SARS и H1N1), а также другие коллективных травмирующих событий, например, террористических актов, приводит к повышению тревожности и повышенной реактивности к воздействию иных стрессоров. Все это влечет за собой ипохондрическое реагирование и увеличение потока обращений в учреждения здравоохранения и другие структуры, занимающиеся психическим здоровьем [30].

69

Рекомендовано к покупке и изучению сайтом МедУнивер - https://meduniver.com/