Том 1. 1994–1996. 2021

жилья и уже после этого сообщить в Ф М С, которая и перечисляла деньги в региональную службу. Для того чтобы хоть как-то повлиять на процесс, люди отправлялись в Чечню, где шла война, в результате чего многие переселенцы вернулись оттуда ещё и ранеными. По дан­ ным ныне не существующего Министерства поделай национально­ стей, Чечню покинули более двухсот тысяч русских. Компенсации получили только 1395 человек 241.

Почти ни одно преступление против русских, совер­ шённое в Чечне с 1992 по 1999 годы, не было раскрыто. Не то что расследованием, но даже, строго говоря, фикса­ цией преступлений никто никогда не занимался. По дан­

ным того же Министерства, 21 тысяча человек была убита (не считая погибших в ходе боевых действий)1.Сергей Максудов приводит более скромную и, вероятно, более близкую к реальности оценку числа погибших — 1,5-3 тысячи 25. Такой разнобой оценок объясняется отсутствием учёта жертв и фиксации преступлений, все вычисления неизбежно приходится вести косвенными методами. Так, Максудов использует результаты опросов пострадавших о преступлениях, свидетелями которых они были, — и распространяет их на общую численность русского населения Чечни. Как бы то ни было, насилие, несомненно, было массовым и сопровождалось множеством убийств.

В настоящий момент русские в Чечне практически не живут.

Какова была природа этих преступлений? У нас нет чётких указа­ ний на целенаправленное стремление Дудаева и его окружения истребить всех русских в Чечне. Напрямую такую задачу, разуме­ ется, никто не ставил. Но государство как таковое в Чечне не функ­ ционировало, милиция и прокуратура свои обязанности не выпол­ няли13. Правоохранительные органы несколько раз «чистились» и уже в 1992 году нормально не работали. Были открыты двери тюрем и СИ ЗО , в результате чего на свободе оказалась масса даже не фанатичных борцов с Россией, а обычных уголовников: к 1992 году из пенитенциарных учреждений Чечни была выпущена без малого тысяча заключённых. Наконец, в города и равнинную часть Чечни хлынули тысячи людей из перенаселённых бедных горных сёл.

Казаки Чечни ищут защиты у Владимира Путина,

http://www.ng.ru/regions/2003-05-23/4_kazak.html

Картину дополнял полный экономический провал. На улице оказыва­ лись работники местных предприятий. Дудаев не сумел (да и вряд ли пытался) занять их производительным трудом, а люди с образова­ нием и квалификацией, которые могли бы хоть как-то тянуть мест­ ную промышленность, массово выезжали. В результате на улицы выплёскивались новые партии безработных, которые от бескормицы и неумения найти пристойную работу, опять-таки, шли в банды, обе­ щавшие быстрый заработок, оружие и статус.

События 1991-94 годов можно охарактеризовать и таким явлением, как поход деревни против города. Объективно произошедшее было катастрофой и для самого чеченского народа — предпочли уехать не только русские, но и многие городские чеченцы (окончательно «городскую Чечню» добили боевые действия). Но такие вещи вождей Ичкерии, разумеется, волновали меньше всего.

Вусловиях анархии реальная власть принадлежала полевым коман­ дирам, мыслившим категориями эпохи викингов. Русские для них не были объектом особой ненависти — они просто были добычей.

Вотличие от чеченцев, спаянных по родоплеменному признаку

исохранявших традиции кровной мести, русские оставались госу­ дарственниками, продолжая надеяться на органы российской власти. Но государство самоупразднилось, и сотни тысяч людей оказались совершенно беззащитны перед чеченскими бандами. За русского не приехали бы мстить, спасать его не явилась бы толпа родичей

савтоматами. В то же время русские вовсе не находились на соци­ альном дне — в подавляющем большинстве они имели жильё, кото­ рое можно было отобрать, иногда машины, в сельской местности - скот. С точки зрения быстро адаптировавшихся к новым реалиям бандитов, русский находился примерно на одном уровне с лежа­ щим на улице бумажником. К тому же власть развращает быстро

инеобратимо. Для вооружённого человека, не отягощённого гума­ нистическими ценностями, человек невооружённый представлял огромный соблазн для самоутверждения и обогащения. Тем более пример массового нравственного разложения провоцировал на раз­ ложение даже тех, кто ранее сохранял совесть и представления о приличиях.

Один из чеченцев, очевидцев процесса, сказал: «Только самоубийца

мог попытаться забрать жильё у чеченца. Безопаснее просто

убить. Поэтому русские оказались самой слабозащищённой

частью населения»1.

Режим, установившийся при Дудаеве, выбрасывал русских в лучшем случае на обочину жизни, в худшем — в могилу. Республика находи­ лась во власти банд, промышлявших контрабандой, мошенничеством и разбоем. Если кто-то желает политкорректной формулировки, можно сказать, что республика находилась во власти патриотов и борцов за свободу, промышлявших контрабандой, мошенничеством и разбоем.

От лица российского государства и общества, которым было на бежав­ ших из Чечни русских откровенно плевать, очень редко кто смог сказать хотя бы «простите». И всё же такие люди были. Лидия Графова, председательница Форума переселенческих организаций, писала:

«Мы виноваты перед русскими беженцами

из Чечни. Мы — это в целом правозащитное движение. Именно с нашей подачи обществен­ ное сострадание замкнулось только на чечен­ цев. Это, наверное, заскок демократии — поддерживать меньшинство даже ценой дис­ криминации большинства. Вот на этом самом диване в 93-м сидели русские из Грозного. Они рассказывали, как каких-то стару­ шек чеченцы душили шнуром от утюга, мне это особенно запомнилось. Но рассказывали как-то спокойно, без надрыва. А мы тогда занимались армянами из Баку. Когда я этих армян увидела, почувствовала, что это самые несчастные люди на свете. А с рус­ скими я этого почему-то не почувствовала. Не знаю, может, недостаточно громко кри­ чали? А потом пошёл вал беженцев-чечен- цев. И я должна признаться, мы искренне считали, что должны отдавать предпочтение им перед русскими. Потому что чувствовали перед ними историческую вину за депорта­ цию. Большинство правозащитников до сих пор

Форум «Adamalla».

придерживаются этого мнения. Лично у меня постепенно чувство вины перед русскими пере­ весило. Я была в Чечне 8 раз, и с каждой поездкой мне становилось за них всё боль­ нее. Окончательно меня сразила одна ста­ рушка, которая сидела на табуретке посреди улицы. Когда она увидела меня, то достала из-за пазухи чайную ложечку из синего стекла и с гордостью сказала: „Моя!" Это всё, что

унеё осталось»1.

Вистории России встречались более страшные явления, чем всеобщее наплевательство на бедствия русских беглецов из Чечни. Более постыдных — не встречалось.

1 Забытый геноцид, http://izvestia.ru/news/299041

1992 ” 93 годы прошли в бесплодных переговорах и кон­ сультациях. С одной стороны друг друга сменяли россий­ ские чиновники, по другую сторону стола находились люди с неясным статусом. На одной из таких встреч от Чечни

присутствовал Зелимхан Яндарбиев в должности «председателя комитета парламента Чеченской Республики». Придумать название комитету никто даже не удосужился. Стороны переговоров непре­ рывно заверяли друг друга в полнейшем миролюбии, но по ключе­ вому вопросу — признанию независимости Чечни — имелось неус­ транимое противоречие. Для России отделение республики озна­ чало дальнейший распад государства, и какой бы ни была ущербной администрация Бориса Ельцина, позволить себе окончательное раз­ рушение державы она не могла. Для Дудаева же любые переговоры без признания Чечни отдельным государством были бессмысленны. Российская сторона настаивала на том, чтобы Чечня заранее признала себя частью федерации. В рамках этого подхода Москва была готова на серьёзные уступки. Предлагалось подготовить проект договора о разграничении полномочий между чеченскими и российскими вла­ стями. Однако Дудаев отказался даже обсуждать подобные проекты1. В начале 1994-го Москва предложила дудаевцам выборы в Чечне под международным контролем, но эту идею Дудаев также отверг[12].

Большой проблемой для переговоров был и субъективный фактор: представителем России на переговорах с чеченцами был назначен Сергей Шахрай, к которому Дудаев испытывал личную неприязнь. Дудаев хотел встретиться напрямую с Ельциным без предваритель­ ных условий, но ему этого не удалось.

Отсутствие прямых переговоров между Дудаевым и Ельциным послед­ нему часто ставят в вину, и даже рассматривают как одну из предпо­ сылок к войне. За нежелание говорить с Дудаевым президента пори­ цали даже российские чиновники2. Однако это сомнительный довод.21

1 Сергей Маркедонов утверждает, что таких проектов до начала войны было разработано 11. http://www.forbes.ru/mneniya-column/siloviki/27 54 81- chechnya-1994-upushchennyi-shans-na-mir

2 Анатолий Куликов!37]: «Я и сегодня уверен в том, что такая встреча, если бы она состоялась, могла предотвратить либо саму войну, либо существенно повлиять

Стороны уже вошли в клинч, и вряд ли личные переговоры смогли бы разрешить неразрешимое противоречие: Ельцин не мог согласиться на полную независимость Чечни, а Дудаев не мог от неё отказаться.

Важно здесь также следующее. Дудаев не являлся безусловным лидером всех чеченцев. Он потратил слишком много усилий для независимости Чечни, весь пафос его речей строился именно на этом. Сдай он назад — и место Дудаева тут же занял бы кто-нибудь вроде Яндарбиева, а сам лидер Ичкерии оказался бы в одной компании с политиками, способ­ ными произносить речи, но не влиять на происходящее.

Между тем в Чечне оставались не только дружественные Дудаеву силы. Ставший чистой декорацией парламент он разогнал в 1993 году. Тогда же оформилась организованная оппозиция Дудаеву — уже вооружённая.

Значительная часть чеченского общества деятельно поддержи­ вала воцарившуюся в республике вакханалию. Тем не менее Чечня не была гомогенной. Внутри республики имелось множество кла­ нов с пересекающимися интересами и представлениями о лучшем будущем. К тому же в Чечне за долгие годы жизни в крупном совре­ менном государстве появилось достаточно много людей, желавших пользоваться благами цивилизации. Демагогия о грядущих «золотых краниках с верблюжьим молоком», которой потчевали свою ауди­ торию агитаторы Дудаева, действовала не на всех. О т дудаевского режима бежали не только русские, но и чеченцы, предпочитавшие нормально организованную жизнь. Дудаевцев они считали не более чем удачливыми уголовниками.

15 апреля 1993 года оппозиционеры организовали на Театральной площади Грозного многочисленный бессрочный митинг. О снов­ ными требованиями митингующих было «возвращение законной власти», организация референдума о доверии президенту и пар­ ламенту и прочие вполне цивилизованные требования, направлен­ ные на введение Чечни хоть в какие-то рамки благопристойности.

воинственным ни считался чеченский народ, но в нем достаточно трезвомыслящих людей, которые обязательно бы сделали правильные выводы, если бы миролюбивые инициативы президента России вдруг натолкнулись на резкое неприятие Дудаева, на его упрямство или, скажем, на болезненное властолюбие».

79