4. Российская теория доказательств

Российская теория доказательств постро­ена на принципе свободы оценки доказательств по внутреннему убеж­дению, о чем прямо гласит ст. 17 УПК РФ. Российский уголовный процесс, как и остальные кон­тинентальные правопорядки, придерживается теории свободной оцен­ки доказательств. Такой подход существует в России с 1864 г., когда в ходе Судебной реформы было официально провозглашено, что «те­ория доказательств, основанная единственно на их формальности, отменяется».

Таким образом, российская доказательственная парадигма, свя­занная с заменой теории формальных доказательств теорией свобод­ной оценки доказательств, ничем не отличается от континентальной парадигмы, наблюдавшейся во Франции, в Герма­нии, в Швейцарии и др. Не отказался от теории свободной оценки до­казательств и советский уголовный процесс, сохранивший ее вместе с понятием «внутреннее убеждение» и передавший современному рос­сийскому уголовно-процессуальному законодательству.

Но есть и важная особенность российского уголовного процесса, отличающая его от других континентальнях правопорядке. Свободная теория была в 1864 г. имплемен­тирована в России не полностью, т.е. не применительно к доказыва­нию в целом, а исключительно в части оценки доказательств. Собирание доказательств продолжало оставаться построенным на началах теории формальных доказательств, что проявилось в сохранении исчерпыва­ющего перечня видов (источников) доказательств и исчерпывающего перечня допустимых следственных действий, т.е. в сохранении под­ходов дореформенного российского уголовного процесса.

В результате современная российская теория доказательств исходит из разделения процесса доказывания и ре­гулирующих его принципов, отделяя собирание доказательств от их оценки. Собирание доказательств остается максимально формализован­ным, т.е. подчиненным теории формальных доказательств; оценка дока­зательств —максимально свободной, т.е. подчиненной теории свобод­ной оценки доказательств по внутреннему убеждению. Такой подход позволяет раскрепостить оценку доказательств, не ослабляя строго фор­мального характера процедур, связанных с их собиранием.

Также многие институты и по­нятия приближают нашу теорию доказательств к англосаксонской. В качестве примера можно привести фундаментальные для отечест­венного доказательственного права понятия относимости и допусти­мости доказательств, которые неизвестны в других континентальных правопорядках и имеют очевидно английское происхождение.

Таким образом, при анализе современных российских уголовно­ процессуальных положений о доказательствах и доказывании можно обнаружить следы влияния всех трех основных доказательственных теорий. Своеобразие российского уголовного процесса заключается в строгом следовании принципу свободы доказывания по внутреннему убеждению, но исключительно в части оценки доказательств. Соби­рание доказательств свободе доказывания не подчинено.

2. Дискуссионность вопроса об истине как цели доказывания по уголовному делу.

ГОЛОВКО: Целью доказывания в любой уголовно-процессуальной системе в конечном итоге является собирание максимально возможного количества относящихся к делу фактических данных и их взвешенная оценка с тем, чтобы установить истину по поводу произошедших событий реальной действительности и уже на этом основании юридически корректно квалифицировать данные события и сделать вывод о виновности или невиновности лица в совершении преступления. Этой цели не всегда удается достичь в конкретном деле в силу объективных или субъективных причин, но рассматривать ее в качестве императива (должного) обязан уголовный процесс любого государства

Отношение теорий доказательств к понятию материальной (объективной) истины проявляется в следующем:

- англосаксонская теория доказательств вовсе никогда не занималась концептуализацией понятия «истина» - оно здесь иногда используется в законодательных и судебных актах, но скорее в своем повседневном значении и без придания ему специальной юридической нагрузки (по аналогии с понятиями «доброкачественный приговор» или «надлежащее поведение стороны» и т.п.);

- теория формальных доказательств концептуализировала в юридическом смысле понятие «истина», но оперировала понятием не материальной (объективной), а нормальном истины, поскольку методологически опиралась на формализацию доказывания и исходила из того, что обстоятельство считается установленным после подтверждения его определенной совокупностью предустановленных законом доказательств (апофеоз - тезис о «признании как царице доказательств» ит.п.);

- теория свободной оценки доказательств по внутреннему убеждению сохранила концептуализацию понятия «истина», но сняла с доказывания формальные барьеры, в связи с чем вместо «формальной истины» была выдвинута идея материальной истины, т.е. обязанности устанавливать обстоятельства дела не по формально заданным законодателем лекалам, а до тех пор, пока они не станут до конца ясны по существу лицу, ведущему производство по делу.

Таким образом, придание понятию «истина» строго юридического смысла характерно только для континентальной уголовно-процессуальной традиции.

Поскольку англосаксонский уголовный процесс вовсе не оперирует на серьезном уровне понятием "истина", а в рамках континентальной традиции формальная истина уступила место материальной, то сегодня именно понятие материальной истины является своего рода терминологическим символом, позволяющим кратко разграничить англосаксонскую и континентальную модели уголовного процесса.

Что касается понятия объективная истина, то оно появилось в советской уголовно-процессуальной науке в качестве полного аналога понятия "материальная истина", начиная примерно с конца 1950-х годов. Если до того советские процессуалисты оперировали понятием "материальная истина", как и их немецкие, французские и др. коллеги, то после стали предпочитать использовать понятие "объективная истина", ставшее для отечественной доктрины традиционным. Но, как отмечалось в литературе даже того времени, "этот вопрос, не имеет принципиального значения и сводится главным образом к терминологии" <1>. Другими словами, в процессуальном смысле между понятиями материальной и объективной истины никакой разницы нет, они являются синонимами.

действующий российский уголовный процесс по-прежнему пропитан принципом материальной (объективной) истины, пусть прямо и не сформулированным в законе. Иными словами, отказаться от него так и не удалось. Во-первых, это невозможно сделать с учетом самой структуры российского уголовного процесса (системы его стадий) и сохранившегося в нем процессуального инструментария континентального типа, построенного на концепции следствия ("следователь", "следственное действие", "предварительное следствие", "судебное следствие" и т.п.).

Во-вторых, неизменными остались основные категории доказательственного права, неразрывно связанные с принципом материальной (объективной) истины (предмет доказывания, субъекты доказывания, собирание доказательств и др.). Более того, систематический анализ, допустим, ст. ст. 73, 85 и 86 УПК РФ позволяет утверждать, что следователь, дознаватель, суд по-прежнему обязаны собирать доказательства по собственной инициативе (ex officio), причем всесторонне, полно и объективно, до окончательного установления всех обстоятельств дела, другими словами, они должны действовать в соответствии с принципом материальной (объективной) истины. Те или иные исключения из этого правила если и встречаются (скажем, разного рода сокращенные и особые производства), то имеют в концептуальном смысле лишь локальный характер, не меняя базовых основ уголовно-процессуального доказывания.

Тем самым, невзирая на все колебания последних лет отечественного законодательства и доктрины, целью доказывания в уголовном процессе остается установление истины, т.е. всестороннее, полное и объективное выяснение всех обстоятельств уголовного дела процессуальными способами и средствами, предусмотренными законом.

Отношения к истине было различно в различных теориях. Формальная теория - формальная истина.

Требования истинности распространяется на все элементы договора по мнению авторов теории доказательств. Хотя дискуссия была, часть специалистов говорила, что не на все распространяется.

Гарантии установления истины - активный суд. Необходимо как минимум восполняющую активность (суд собирает доказательства, когда стороны не могут / не хотят). Полномочия суда по собиранию доказательств.

Самонадеянно говорить, что мы в уголовном процессе абсолютную истину устанавливаем.

3. Особенности и способы уголовного-процессуального познания. Преюдиция: понятие, сравнение с положениями УПК РСФСР 1960 г. Значение судебных решений, принятых в уголовном судопроизводстве, для установления обстоятельств в иных видах судопроизводства (например, в гражданском). Межотраслевая преюдиция и единство процесса.

Преюдиция - классический институт доказательственного права, присущий прежде всего континентальной процессуальной традиции. Современный этап развития российской уголовно-процессуальной доктрины характеризуется повышенным вниманием к этому институту и его применению в рамках производства по уголовному делу.

Процессуальный термин "преюдиция" имеет латинское происхождение (от лат. praejudicialis) и означает "относящийся к предыдущему судебному решению". В праве он используется в разных значениях. В доказательственном смысле институт преюдиции предполагает освобождение от необходимости повторного доказывания обстоятельств, ранее установленных судом и нашедших отражение во вступившем в законную силу судебном решении.

действие института преюдиции обеспечивает достижение в установленных пределах разумной и обоснованной процессуальной экономии, препятствующей излишнему загромождению процесса и одновременно способствующей реализации основополагающих принципов уголовного судопроизводства, в том числе права на разумный срок судопроизводства, права на защиту и т.п. Кроме того, институт преюдиции позволяет избежать противоречия судебных решений, когда в двух или более вступивших в законную силу решениях (приговорах) суда один и тот же факт толкуется прямо противоположным образом.

Важнейшей характеристикой данного процессуального института, определяющей его сущность и служащей отправной точкой при дальнейшем раскрытии его содержания в сфере уголовного судопроизводства, является ограниченность преюдиции исключительно фактическими обстоятельствами дела, что исключает из сферы действия института юридическую оценку данных обстоятельств, получившую отражение в состоявшемся по ранее рассмотренному делу судебном решении. Иначе говоря, преюдицией охватываются только обстоятельства, подлежащие доказыванию по уголовному делу, но не уголовно-правовая оценка содеянного.

В уголовном судопроизводстве основные вопросы применения института преюдиции сводятся к двум основным проблемам, отсутствие однозначного разрешения которых как на законодательном, так и на правоприменительном уровне приводит к многочисленным доктринальным спорам и частым колебаниям практики.

Первая проблема связана с необходимостью правильного определения пределов действия института преюдиции в соотношении с внутренним убеждением лица, ведущего производство по делу и устанавливающего значимые для разрешения конкретного уголовного дела обстоятельства.

При решении данного вопроса возникает разделение преюдиции на два вида - опровержимую и неопровержимую. В основу их разделения положена степень обязательности для лиц, расследующих или рассматривающих уголовное дело, выводов о фактических обстоятельствах, ранее установленных по другому делу.

Опровержимая преюдиция предполагает возможность несогласия судьи, следователя, дознавателя с выводами о фактических обстоятельствах, ранее установленных при производстве по другому делу, т.е. эти выводы могут быть ими процессуально опровергнуты. Как следствие, возможность опровержения преюдиции влечет необходимость повторного исследования данных обстоятельств в рамках расследования и разрешения уголовного дела, находящегося в производстве соответствующего лица. В такой ситуации лицо, ведущее производство по уголовному делу, осуществляет полноценное доказывание по делу, включая собирание, проверку и оценку фактических данных по всем установленным правилам уголовно-процессуального доказывания.

Неопровержимая преюдиция, напротив, отдает предпочтение законной силе состоявшегося судебного решения, исключая возможность пересмотра в рамках производства по расследуемому или рассматриваемому уголовному делу ранее установленных по другому делу обстоятельств.

Обращаясь к историческому опыту развития отечественного уголовного процесса, стоит отметить, что наиболее удачной в этом плане выглядит формулировка правил преюдиции, содержавшаяся в УПК РСФСР 1960 г. Так, согласно положениям этого ранее действовавшего уголовно-процессуального закона судебное решение по гражданскому делу являлось обязательным для лица, ведущего производство по уголовному делу, только по вопросу, имело ли место событие или действие, но не в отношении виновности обвиняемого (ст. 28).

В данном определении можно выделить следующие наиболее принципиальные аспекты действия института преюдиции в уголовном судопроизводстве:

1) сфера применения преюдиции четко ограничивалась исключительно фактическими обстоятельствами дела, что отражало сформированный на протяжении длительного периода времени классический подход к определению пределов ее действия;

2) преюдиция носила межотраслевой, но опровержимый характер.

При этом особо важно отметить, что уголовно-процессуальная доктрина и правоприменительная практика в период действия УПК РСФСР 1960 г. однозначно признавали преюдициальное действие решения по гражданскому делу ограниченным <1>. Иначе говоря, преюдиция не лишала суд либо иного субъекта доказывания возможности проверить факты, установленные по гражданскому делу в рамках производства по уголовному делу.

Таким образом, преюдиция в уголовном судопроизводстве вновь приобретает межотраслевой характер, но является уже неопровержимой. Кроме того, в действующем законе (ст. 90 УПК РФ) отсутствует упоминание о фактических обстоятельствах (событии или действии), ограничивающих сферу применения преюдиции четкими пределами, как это имело место в УПК РСФСР 1960 г. Подобный подход de facto привел к отсутствию четкого разграничения фактической стороны дела и ее юридической оценки при применении положений о преюдиции в уголовном судопроизводстве <1>. Обоснованная критика новой редакции ст. 90 УПК РФ также связана с необходимостью понимания различий целей и задач гражданского и уголовного судопроизводства, стандартов доказанности, объема предоставляемых участникам процесса процессуальных гарантий <2>.

Знаковым событием, свидетельствующим о действительно серьезных и зачастую неразрешимых проблемах применения института преюдиции в современных условиях, явилось Постановление Конституционного Суда РФ от 21 декабря 2011 г. N 30-П, в котором заявителями ставился вопрос о преюдициальном значении решения по гражданскому делу для уголовного судопроизводства

Обосновывая правовую позицию по рассматриваемому делу и признавая в целом конституционность положений ст. 90 УПК РФ (в редакции 2009 г.), Конституционный Суд РФ справедливо обратил внимание на следующие моменты:

1) с одной стороны, преюдициальность служит средством поддержания непротиворечивости судебных актов и обеспечивает действие принципа правовой определенности;

2) с другой стороны, результатом действия межотраслевой преюдиции может быть принятие уголовным судом без доказывания данных только о наличии либо об отсутствии какого-либо деяния или события, но не его квалификация как противоправного, которая с точки зрения уголовного закона может иметь место только в рамках производства по уголовному делу.

При этом, следуя логике Конституционного Суда РФ, изложенной в указанном Постановлении, в случае несогласия с преюдициально установленными фактами по гражданскому делу, их уголовно-процессуальное опровержение должно состоять из следующих сменяющих друг друга уголовных и гражданских производств:

1) возбуждение уголовного дела по вновь открывшимся обстоятельствам, в том числе по факту выявленного преступления против правосудия, его рассмотрение и разрешение обвинительным приговором суда (в некоторых случаях, согласно ч. 5 ст. 413 УПК РФ, постановлением о прекращении дела вследствие истечения сроков давности и т.п.);

2) пересмотр гражданского дела на основе указанного приговора или иного процессуального решения;

3) возбуждение производства по "основному" (уголовному) делу.

Таким образом, несколько смягчив положения ст. 90 УПК РФ в части признания преюдиции неопровержимой, Конституционный Суд РФ допустил возможность ее преодоления, но в условиях предельно серьезных ограничений для этого, связанных с необходимостью соблюдения ряда формальных правил, сроков и процедур, затрудняющих эффективное уголовно-процессуальное доказывание.

Таким образом, на сегодняшний день в отечественном уголовном судопроизводстве институт преюдиции необходимо рассматривать с учетом следующих присущих ему свойств:

1) сфера действия преюдиции ограничена исключительно фактическими обстоятельствами дела и не включает их правовую оценку;

2) преюдиция обладает неопровержимым характером, имея в виду прежде всего невозможность опровержения преюдициально установленных фактов в рамках непосредственно производства по уголовному делу;

3) преюдициальный характер не признается за обстоятельствами, установленными приговором, постановленным в рамках применения упрощенных (ускоренных) процедур без полноценного доказывания;

4) преюдиция имеет межотраслевой характер, отражающий признание преюдициального значения за обстоятельствами, установленными судебным решением, вынесенным в рамках иного вида судопроизводства (гражданского, административного и др.).

Особенность УПП познания!

• Предпосылки правильного применения закона - надо установить фактические обстоятельства, нужно узнать что произошло - РЕТРОСПЕКТИВНЫЙ характер. Ни один судья не видел преступление, которым он занимается. Статус судьи несовместим со статусом свидетеля. Следователь и судья имеют дело с событием, которое в прошлом произошло. Работаем со следами, которые существуют всегда. Любое взаимодействие материальных тел отражается на материальных телах. Любое преступление теоретически раскрываемо. Можно ли сразу по следам сделать вывод об обстоятельствах? Следы должны быть проверяемы, предположения должны быть доказаны -> промежуточное звено - доказательство (сертифицировано процедурой собирательства доказательств). Следы трансформируются в доказательства.

• Если мы будем устанавливать все обстоятельства, которые имеют отношения к делу, мы его разгадывать будем бесконечно. Это не нужно никому. Вводится институт предмета доказвания - только круг необходимых доказательств. Особые обстоятельства

• Любыми ли способами можем пользоваться? Нам нужно, чтоб следы можно было проверить. Отсюда виды доказательств. Особые средства

• Любой ли субъект может доказательства собирать? Только особые субъекты, которые классифицируются на обязанных участвовать в доказывании и тех кто в праве. Институт бремени доказывания

• Сроки. Не можем бесконечно заниматься. Особые сроки - материально правовой срок как минимум (срок давности уголовный) + давности судебного разбирательства. Особая процедура - регламентация; Особая цель - установление материальной истины по делу.

Способы упп познания:

1. Доказывание.

2. Общеизвестные факты. в УПК упоминаний нет.

3. Презумпция. еСТЬ ДОКАЗАТЕЛЬНЫЕ презумпции, есть презумпция невиновности

4. Преюдиция. Принять без проверки именно обстоятельства, а не правовую квалификацию действий.