Вопросы к экзамену по русской архитектуре ХVIII века

(для студентов З курса ОЗО ФТИИ)

1.Русское деревянное зодчество 18 века. Ансамбль в Кижах.

 

Л.М. Лисенко

Русское деревянное зодчество

 

Дом Елизарова. Фрагмент

Деревянное зодчество занимает исключительное положение в русской архитектуре: оно достигло высокого совершенства и оказало на нее значительное влияние. Являясь основным и доступным строительным материалом, дерево давало возможность возводить прекрасные по своим художественным качествам сооружения. Поэтому знакомство с лучшими памятниками деревянного зодчества представляет огромный интерес для изучения русской материальной культуры в целом.

В период образования единого русского государства, в связи со строительством крупных общественных зданий - церквей, острогов, крепостей - плотничное ремесло получило широкое распространение на всем русском Севере. Особенно выделялись своим искусством мастера Великого Новгорода, не случайно в XI веке киевляне называли их плотниками: "а вы плотнице суще, а поставим вы хором рубите нашим" (Ипатьевская летопись 1016 года).

Из старинных "рядных записей" известно, что в древние времена деревянным строительством занимались специальные артели плотников, ими руководили опытные талантливые мастера, чьи имена иногда включались в тексты надписей на выстроенных ими зданиях. Они нередко возводили очень сложные в композиционном и конструктивном отношении общественные сооружения, опираясь на опыт и прекрасное знание свойств древесины.

На Руси, в стране бескрайних лесов, где дерево было самым доступным материалом, топор был главным инструментом. В руках народных мастеров он становился резцом художника. Помимо топора в строительстве широко использовались скобели, тесла, струги, рубанки, резцы, просеки, долота, сверла, наугольники, циркули, аршинки. Естественно, что такой широкий ассортимент инструментов значительно облегчал труд плотника и убыстрял сроки строительства.

Материалом для строительства в основном служили хвойные породы: сосна и ель, а также вяз, осина и реже лиственница и дуб.

Строевой лес применялся в виде бревен, круглых или окантованных балок, пластин, досок, брусков. Любопытно отметить, что в старину доски, или, как их иногда называли, тесницы, делались вручную из бревен, которые с помощью клиньев и молота раскалывались на плахи, а из них приготовлялись доски. Из одного бревна в лучшем случае получалось две тесницы (доски).

Древние славяне проявляли изобретательность в рационализации деревянного строительства - так, в древности основной конструктивной формой сооружения являлся сруб, собранный из горизонтально положенных бревен-венцов, которые по углам связывались врубками с небольшими выпусками - "в обло" и без выпусков - "в лапу". Это были наиболее распространенные врубки, но кроме них имелись и другие - "в крюк", "в охряпку", "в погон", "в иглу". Все они менялись в зависимости от типа сооружения и конфигурации плана, например - врубка "в обло" широко использовалась почти во всех постройках, а врубка "в лапу" охватывала лишь определенные части здания - алтарные прирубы, небольшие восьмерики звонниц, срубики крылец, подпечные основания и т.д.

Срубы, подготовленные для эксплуатации, назывались клетьми. Они делались в плане квадратной или прямоугольной формы, ограниченной принятым размером бревна, и только в отдельных случаях, главным образом в общественных зданиях, имели многогранную форму в виде восьмигранника и реже - шестигранника. Клети ставились прямо на землю, только на углах подкладывались валуны.

Клеть, собранная обычно из сырого материала, выдерживалась в течение какого-то срока для осадки венцов, затем перебиралась, а пазы прокладывались мхом, что обеспечивало максимальную монолитность.

Перекрытия делались главным образом плоскими и разделялись на теплые и холодные: жилые дома и "теплые" церкви имели утепленные полы и потолки, а холодные церкви, хозяйственные постройки, крепостные башни - однорядные перекрытия. В ряде случаев в жилых домах и церковных зданиях устраивались трапециевидные и сводчатые потолки в зависимости от формы помещения.

Дом Елизарова. Интерьер

Клети обычно покрывались высокими двускатными крышами, устройство которых было вызвано своеобразными природными условиями России. Крыши в сооружениях гражданского назначения выполняли в основном утилитарную функцию защиты помещения от внешних атмосферных воздействий и подразделялись на самцовые и стропильные. Древние мастера, прекрасно знавшие свойства древесины, решали сложные по тому времени задачи, - так, большого мастерства требовало устройство безгвоздевой крыши на самцах.

Эта самцовая крыша делалась в слегах, врубленных в бревенчатые фронтоны. В эти слеги врубались крючкообразные жерди, называемые "курицами", нижние концы которых обрабатывались в виде своеобразных фигур. На их загнутые концы укладывались специальные брусья прямоугольного или желобообразного сечения, называемые в первом случае "потоками", а во втором - "водотечниками", концы которых украшались резьбой.

В пазы заводились нижние концы кровельных досок, которые на коньке закреплялись мощным корытообразным бревном, называемым "охлупнем", или же "шеломом". Его конец, выходящий на фасад, также обрабатывался резьбой, либо в виде простой геометрической фигуры, либо в виде головы птицы, животного.

Торцы слег, выходящие на фасад, украшались резными "причелинами". Кровельным покрытием служили обычно тесницы.

Описанная конструкция безгвоздевой крыши получила широкое распространение по всему русскому Северу и даже оказала влияние на устройство крыш соседних народов.

В церковном же зодчестве покрытие, помимо утилитарной, имело и эстетическую функцию. Известный знаток русской старины XIX века И.Забелин отмечал, что крыши издавна являлись главным элементом всякой архитектурной композиции: "по понятиям древности первая красота здания заключается в его покрытии, в его кровле" (Забелин И.Е. Черты самобытности в древнерусском зодчестве. -Русское искусство. М., 1900, с.70.)

Церковная архитектура, в зависимости от сложности объема, имела самые разнообразные покрытия - ярусные, многоглавые. Усложненность композиции завершений церковных зданий диктовала оригинальность решения конструкции покрытий.

Жилище

Дом Екимова. Первая половина XIX в. Село Рышево (Новгородская область)

Жилища составляли большую часть всех сельских сооружений, и поэтому вполне естественно, что формы жилья имели решающее значение в сложении и формировании народного зодчества.

Описания древних историков, остатки обнаруженных при раскопках жилых построек, а также сохранившиеся дома конца XVIII - начала XIX века свидетельствуют о том, что основное помещение - жилая ячейка (клеть) - не претерпело существенных изменений. Если оно предназначалось для жилья и имело печь, то называлось избой. Русский тип избы с печью, стоящей в углу, сохранился с древнейших времен до наших дней, приобретая в различных местах индивидуальные особенности.

Пройдя длинный и сложный путь развития от примитивных свайных построек, полуземлянок и шалашей, русское жилище получает окончательно устоявшиеся формы, обусловленные не столько социальными условиями, сколько местными особенностями: климатом, географическим положением, национальным укладом. Так, например, русское жилье с открытым двором в северных районах объединилось в одно целое с двором и поднялось высоко над землей. Северный тип дома - дом-усадьба - имеет широкое распространение на русском Севере, начиная с бассейна верхней Волги, проходит в Вологодской, Архангельской областях, Коми АССР и Карельской АССР и в некоторых восточных районах Финляндии.

Дом Яковлева. Село Клейщола (Пряжинский район, Карельская АССР)

Дальнейшая эволюция русского жилища продолжалась в виде создания более усовершенствованных типов - пятистенок и шестистенок - и расширения жилых помещений путем устройства горниц, летних комнат, светелок, кладовок, увеличения размеров дворов.

Возведение домов сопровождалось разнообразием функциональных и композиционных решений и вместе с тем - устойчивостью определенных типов. Несмотря на типовые различия общая структура была везде одинакова, например, в нижней части северной избы, "подклете" - хранились хозяйственные предметы, инвентарь, продукты, а иногда содержался мелкий скот. В верхней части дома находились жилые помещения, количество которых определялось типом дома: изба, сени, боковушка, кладовые. Иногда на чердаке устраивалось дополнительное помещение, называемое светелкой. Примыкающая к задней стене дворовая часть делилась, как и жилая, на два яруса, при этом в нижней части размещались клети для скота, а верхняя служила сараем, в который с улицы вел особый пандусообразный въезд. Наряду с наиболее распространенными избами на подклетах на Севере в Средней России воздвигались дома на низких подклетах. Эти сооружения повторяли планировку изб древнего типа, подклет при этом служил для сохранения тепла. Обычно такие дома сооружались в Московской, Владимирской, Рязанской, Саратовской и других областях.

Народное зодчество Севера является своеобразнейшей ветвью русской архитектуры, сохранившей черты древнерусского деревянного зодчества. Удаленность северных территорий от торговых дорог и культурных центров обеспечила длительное сохранение архаичных форм жилья. К ним в первую очередь относятся так называемые курные избы, которые отапливались беструбными печами. Дым поднимался к потолку и выходил в специальное отверстие в виде оконца в стене. Оно закрывалось особой задвижкой и называлось "волоковым". Позднее дым стал выходить через отверстие в потолке - деревянный дымоход, который на крыше завершался резным "дымарем". Курные избы в настоящее время встречаются довольно редко и только в отдаленных глухих местах...

Обладая высокими конструктивными и художественными достоинствами, идущими от древнего мастерства искусных плотников, русская изба совершенствовалась и развивалась по нескольким направлениям, в результате чего сложилось несколько устойчивых типов домов-усадеб, характерных для всех восточнославянских областей: а) дома с двухрядной связью, перекрытые единой двускатной или реже двумя разделенными крышами (народное название "кошель"); б) дома с однорядной связью, где жилье, сени и двор, примыкая друг к другу по одной ширине здания, образовали сильно вытянутый прямоугольник (носят название "бруса"); в) дома с усложненной конфигурацией объема, где жилая и дворовая части образуют в плане Г- или Т-образную форму и перекрыты разноскатными крышами.

Жилые дома, построенные по первому типу, весьма разнообразны в решениях планов и композиций фасадов. Фасад жилой части декоративно насыщен и резко отличается от хозяйственной пристройки. Декоративные украшения дома (балконы, наличники окон, причелины, обходные галереи и другие элементы) выделяют жилую часть как основу композиции, построенную на контрасте со сдержанной, скупой обработкой поверхности сруба дворового прируба.

Хоромные сооружения

Старые русские летописи повествуют о строительстве больших и богатых хором на территории Древней Руси, однако судить об их архитектуре ввиду отсутствия наглядных изображений невозможно. Мы имеем только сведения о хоромах XV - XVII веков, по которым есть графические материалы, дошедшие до нас в виде чертежей, рисунков и подробных описаний.

Поэтому довольно полное представление мы можем иметь о хоромах Строгановых в Сольвычегодске и особенно о дворце в селе Коломенском под Москвой.

Декоративные украшения дома

Одна из особенностей русского народного жилища - устойчивость его основных типов, композиций фасадов и конструктивных приемов. Однако декоративные элементы - помочи, причелины, наличники окон, балконы, крыльца и другие детали в значительной степени были подвержены изменению художественных форм. Это приводило к большому разнообразию декоративных приемов и придавало крестьянским домам индивидуальные черты. Декоративные формы не только в каждой области, но и в каждом районе давали большое число вариантов орнаментации, что придавало разнообразие архитектуре. Из поколения в поколение передавались традиции мастеров деревянного дела, совершенствовались и уточнялись приемы художественной обработки дерева. Неповторимые образцы резьбы по дереву дали русский Чевер и Среднее Поволжье. Северная резьба с ее несложным орнаментом из косых и прямых линий, ромбов, розеток, выемок продолжала традиции древнего Новгорода. Крупнейшим центром художественной обработки дерева было Поволжье. Именно здесь развивалась известная "корабельная" резьба, которая поначалу исполнялась на волжских судах, а затем вошла в архитектуру жилища, украсив фасады жилых домов, ворот, столбов, предметы быта. Точно вышивки, распространялись по фасаду затейливые узоры с изображением вьющихся растений, фантастических птиц, русалок, львов, человеческих фигур.

Декоративные украшения располагались в строго отведенных им местах на фасаде дома и подразделялись на определенные виды: а) конструктивно-декоративные - кронштейны (помочи), потоки, шеломы, курицы, бруски-связи; б) декоративные - причелины, полотенца, наличники окон, балконы; в) функционально-декоративные - крыльца, ворота, галереи-гульбища.

Хозяйственно-производственные сооружения

Отдельно стоящие постройки предназначались для хранения запасов продовольствия и инвентаря, производства сельскохозяйственных продуктов. Это - амбары, бани, риги и мельницы.

Амбары - простейшие срубные постройки, где крестьяне хранили запасы зерна, рыбы, мяса, охотничьи и рыболовные принадлежности, домашнюю утварь. Амбары подразделялись на однокамерные, двухкамерные и реже трехкамерные и двухъярусные. К числу однокамерных амбаров относятся простые четырехстенки, стоящие на земле или на ножках.

Если амбары в Архангельской области ставились у домов или же группировались у въездов в селение, то расположение амбаров в районе Карельской АССР, и в частности в Заонежье, было совсем иным. Ввиду изобилия водных пространств - озер и рек, служивших основными транспортными артериями между отдельными селениями, жители для удобства погрузки и разгрузки сооружали амбары либо прямо на берегу, либо над водой - одна сторона сруба упиралась в берег, а другая стояла на столбах над водой...

Многообразие вариантов архитектуры амбаров объяснялось не только мастерством плотников, но и зависело от зажиточности его владельцев.

Бани на территории русских поселений появились с давних времен и получили повсюду широкое распространение. Архитектура и техническое устройство древних бань нам неизвестны, но следует полагать, что эти бытовые постройки мало изменялись в силу специфичности своего назначения.

Мельницы являлись одним из древних и оригинальных произведений народной архитектуры. Широкое распространение мельниц в Древней Руси подтверждается рядом иконографических материалов XVII - XVIII веков (рисунки Мейерберга, изображения на старых иконах). Ветряные мельницы в большом числе были распространены в XIX - XX веках в Новгородской, Костромской, Владимирской областях.

Крепостные сооружения

Строительство крепостных сооружений относилось к одной из традиционнейших ветвей древнерусского деревянного зодчества. Обычно они возводились вокруг поселений, имевших оборонно-стратегическое значение для определенной территории.

Наряду со строительством оборонительных крепостей многие крупные монастыри также воздвигали прочные стены и башни, близкие по архитектуре и конструкции крепостным постройкам.

В северной части России почти не сохранилось деревянных крепостных сооружений. Исключением может служить надвратная башня Николо-Карельского монастыря (XVIII век) Приморского района Архангельской области, перевезенная в Государственный историко-архитектурный музей-заповедник "Коломенское" в Москве.

Однако изображения древнерусских крепостных сооружений - башен, стен - можно видеть на рисунках художников - иностранцев XVII века (Олеария, Мейерберга, Герберштейна). Несколько старых крепостей, представляющих собой главным образом фрагментные остатки в виде башен и части стен, сохранилось в Сибири. Одним из блестящих памятников крепостного строительства является Якутский острог (1683 год), построенный воеводой Иваном Преклонным. Не менее интересны и другие остатки крепостного строительства в Сибири, , к которым относятся остроги Климский, Братский и Бельский (XVII век).

В суровой архитектуре деревянных крепостей отражались многовековые строительные традиции восточных славян, создавших замечательные по красоте произведения крепостной архитектуры, доведя при этом использование дерева до высокого совершенства.

Культовое зодчество

Часовня. XVII в. Село Кашира (Маловишерский район, Новгородская область)

Наивысшего расцвета русское деревянное зодчество достигло в церковном строительстве, где зодчие имели большие строительные возможности.

Человеку присуще чувство красоты, и если при возведении простой избы мастера-плотники стремились как можно красивее ее украсить, то при создании храма они получали более широкое поле для художественных поисков и создавали великолепные произведения искусства.

Успенская церковь. 1764. Село Варзуга (деталь)

Выразительность церковной архитектуры достигалась не столько декоративными приемами, сколько пропорциональными соотношениями объемов и их частей, тесной связью с окружающим пейзажем. Обычно церкви воздвигались одиночно или же в ансамбле, при этом места выбирались с расчетом на хорошее обозрение не только с близкого, но и с дальнего расстояния. Если церковь сооружалась в селе, то для нее отводилась главная площадь селения, если же это был погост, то ее обычно ставили на эффектном живописном берегу озера, реки или по соседству с лесным массивом.

Никольская церковь. Село Глотово (Владимирская область)

В основе плана деревянных церковных зданий заложены определенные геометрические формы, зависящие от строительных свойств дерева, - это квадрат, прямоугольник, восьмигранник, реже шестигранник. Геометрические формы, увенчанные высокими кровлями, создавали своеобразные объемы, которые в течение веков свелись к определенным типам, ставшим основой для появления клетских, ярусных и многоглавых церквей.

Преображенская церковь. Село Спас-Вежи (Ярославская область)

Основой их оставалась простая клеть, покрытая двускатной крышей. Когда эту крышу венчали главкой, то возникало простейшее культовое здание - часовня. Такого рода часовни в большом количестве разбросаны по всему Северу. Их эволюция привела к возникновению новых типов с их разновидностями: часовни со встроенной звонницей и часовни, объединенной с колокольней...

Никольская церковь XVII-XVIII вв. Село Тухоля (Новгородская область)

Нередко на фасадах устанавливались галерейки-гульбища - крыльца. Такие часовни, варьируясь по районам, получили большое распространение...

В некоторых районах Севера зодчие в поисках большей монументальности усложняли силуэт часовни, объединяя ее с колокольней. Таким образом, возник тип сооружения с доминирующей вертикалью, привлекавший к себе внимание с дальних расстояний...

Очень близки к типу часовен так называемые клетские церкви. Отличие состояло лишь в том, что с восточной стороны часовни, согласно требованиям канона, прирубался алтарь. Трапезная и притвор становились просторнее, а в некоторых случаях ставили еще и колокольню. Таким образом, в клетской церкви присутствовали все компоненты христианского культового сооружения.

Благодаря простой конфигурации и несложной конструктивной основе строительство клетских церквей было повсеместно распространено в Древней Руси, о чем красноречиво свидетельствуют многочисленные записи писцовых книг, храмозданных грамот с указами - строить церкви "древяна клетски". Их продолжали строить и после появления других типов церковных сооружений, при этом поиски новых форм выражались в завершениях, при соблюдении местных вкусов и традиций. Так, например, в Карелии клетские церкви ставились на низкие подклети и завершались невысокими крышами, в то время, как в Костромской, Вологодской, Владимирской областях такие церкви с устремленными вверх клиновидными крышами поражали своей высотой...

Шатровые церкви, так же как и клетские, были широко распространены по всей территории, где жили восточные славяне. Они начали строиться на Руси еще с глубокой древности. Мастер прекрасно чувствовал материал, понимал его пластические свойства. Строя, он старался простоту конструкций связать с художественной формой. Идеальным воплощением такого единства явилась шатровая церковь.

В середине XVII века патриарх Никон запретил строительство шатровых храмов, но зодчие, не желая отказываться от столь популярной конструкции, стали искать новые варианты, которые не только бы удовлетворяли вкусу народа, но и отвечали канонам церкви. В результате этих поисков появилось большое количество разнообразных завершений: восьмерик с четырьмя прирубами, восьмерик на четверике, шатры на крещатых бочках и другие.

Рассмотренные типы возникли и развивались в определенных регионах Древней Руси: например, в Заонежье выработался специфический тип - "восьмерик на четверике с повалами", отличающийся от таких же типов соседних восточных районов; в Архангельской, Новгородской и Вологодской областях - "восьмерик до основания", "шатер на крещатом плане"; в северо-восточной части Архангельской области - в Мезенском и Пинежском районах - был изобретен тип "шатра на крещатых бочках"; в северо-западной части Архангельской области и восточной Карелии строились многошатровые храмы.

Основой композиции шатровых храмов всегда служил центральный объем в виде столпа, пропорции которого обычно строились на соотношении его частей: основания - башни и завершения - шатрового покрытия. При этом вся композиция столпа - ее основные членения были теснейшим образом связаны с конструктивной основой, создавая полное единство художественной и конструктивной формы.

Одним из древнейших памятников шатрового церковного зодчества является Никольская церковь в селе Лявля под Архангельском. построенная в 1585 году по типу "восьмерик до основания". Увенчанный высоким шатром, мощный восьмерик с прирубками - трапезной и алтарем, придает всему сооружению монументальность, а скромные декоративные детали - наличники окон, свесы крыш, лемех на бочках и шатре - наделяют его такой выразительностью, что нет необходимости в дополнительных декоративных деталях. Венчающий купол XVI века сохранил редкие архаичные конструктивные формы - рубку "в реж".

Со второй половины XVII века строятся церкви квадратные и реже восьмигранные в плане, столпы которых завершались так называемым "кубом". Такое покрытие, вызванное к жизни дальнейшими поисками зодчих, является безусловно самобытным элементом творчества русских зодчих. Завершение "кубов" отличалось большим разнообразием: это были одно-, пяти- и девятиглавые храмы, причем само покрытие носило декоративный характер и не имело конструктивного смысла, который был заложен в шатровых церквах. Этот тип церквей не нашел широкого распространения и встречался только на западе Архангельской области, в восточных районах Карелии.

Интересную группу представляют собой ярусные церкви, встречающиеся главным образом в средней полосе России. Основой их композиции служат уменьшающиеся, поставленные один на другой срубы. Наиболее распространен был тип церкви, где на четверик ставились два яруса восьмериков, верхний из которых завершался главкой. В других случаях на четверик водружали три уменьшавшихся кверху восьмерика. Одним из лучших памятников такого рода является Рождественская церковь (1552 год) из села Холмы Костромской области.

Одигитриевская церковь. Село Кимжа

Вершиной древнерусского деревянного зодчества стали многоглавые церкви. Русские плотники, передававшие строительный опыт из поколения в поколение, по-новому осмысливали уже освоенные формы и разрабатывали выразительнейшие в художественном и строительном отношении композиции...

Покровская церковь. 1764. Кижи

Ансамбль Кижи

Заонежский полуостров, изрезанный множеством больших и малых заливов (губ), находился примерно на полпути между Великим Новгородом и его владениями на Северной Двине.

 

Благоприятные природные условия, наличие множества удобных и безопасных гаваней объясняют причины быстрого расселения здесь новгородских выходцев. Пришельцы принесли сюда материальную и духовную культуру Древней Руси, переняв в свою очередь многое от коренных обитателей края. Многовековое мирное сосуществование этих народов, объединившихся против общего врага — шведов, постепенно привело к их слиянию. Однако «дети карельского племени» оставили в Заонежье отчетливый след в названиях озер, сел, урочищ, в облике памятников материальной культуры. Так, слово «кижи» означает «игрища», или «место игр».

 

Отсюда нетрудно предположить, что в далеком прошлом этим названием обозначалось место языческого святилища, впоследствии замененного, как это нередко случалось, христианским храмом, предшественником ныне существующих здесь сооружений.

 

Среди погостов — административных центров, которые ведали управлением огромной территории Обонежья,— уже в XVI веке был известен погост Спасский-Кижский. Здесь издавна кипела жизнь с ее повседневными заботами.

 

На южной части острова рядом с десятками жилых изб располагались многочисленные амбары, лавки, дворы для приезжающих. В дни ярмарок и праздников, для огласки указов или обсуждения каких-либо мирских общественных дел сюда съезжалось множество народа. Воды залива бороздили сотни лодок.

 

Погост был укреплен, ибо близки были неспокойные шведские рубежи. Нередко остров становился центром народных восстаний. Так случилось и в 1695. ив 1771 годах, когда на   паперти   Преображенской   церкви   картечью   были   расстреляны   бунтовавшие

окрестные жители…

Со времен владычества Великого Новгорода Заонежье было одним из центров торговли и художественного ремесла. Здесь много строили, делали суда, сани и дуги, украшая их резным и расписным орнаментом. Здесь работали талантливые художники, писавшие иконы, переписчики книг. Из поколения в поколение хранили и передавали здесь изустные предания и песни. Еще совсем недавно в соседней с Кижами деревне Середки стоял дом сказителей Рябининых, где в XIX веке были записаны теперь широко известные былины о стольном граде Киеве, о князе Владимире Красное Солнышко, о богатыре Илье Муромце...

С падением власти Новгорода возникли новые торговые пути, прошедшие в стороне от Заонежья. После этого край потерял свое былое экономическое значение. Но на рубеже XVII—XVIII веков здесь вновь возрождается интенсивная хозяйственная деятельность, связанная с петровскими преобразованиями в государстве. Так, в строительстве новой столицы — Петербурга участвовали сотни заонежских плотников, которые, знакомясь там с художественными веяниями нового времени, могли переносить их на свою родину. Поэтому закономерно, что именно XVIII век отмечен в Заонежье новым расцветом деревянного зодчества. Никогда еще не возводили в этих местах таких огромных, богато украшенных резьбой и росписью построек, в которых древние художественные традиции органично переплелись с завезенными извне барочными, а позднее — классическими мотивами. Заонежане славились в столице как лучшие столяры, резчики, позолотчики. В XVII—XVIII столетиях в крае развивались и металлургические предприятия. Их строили, а затем трудились на них местные «приписные» крестьяне. Каторжные условия труда, нарушение традиционных хозяйственных связей разоряли крестьянские семьи. Вольнолюбивые северные крестьяне не раз бунтовали против своих притеснителей. Позднее местная металлургическая промышленность потеряла свое значение, и край зажил неторопливой жизнью в стороне от основных экономических центров страны.

В конце XIX века, когда в русском образованном обществе пробудился живой интерес к прошлому, вспомнили и о Заонежье. Далекие от центра труднодоступные берега Онежского озера получили широкую известность как хранилище огромных культурных ценностей. Сюда устремились историки, археологи, фольклористы. С тех пор всеобщее внимание привлекают и великолепные сооружения Кижского ансамбля. Однако их систематическое и углубленное изучение началось лишь в годы Советской власти. Значительной вехой на этом пути явилась организация в 1965—1969 годах архитектурно-этнографического заповедника «Кижи», который вскоре приобрел мировую известность.

Музей-заповедник задуман как своеобразная модель Карелии во всем многообразии ее этнографических и историко-архитектурных особенностей. Отдельные секторы комплектуются здесь десятками жилых, культовых и хозяйственных построек, которые вот уже много лет постепенно свозятся на остров. Процесс перевозки еще не закончен, но уже давно старейший в стране музей под открытым небом ежегодно привлекает к себе внимание советских и иностранных туристов. Южная оконечность Кижского острова — это территория Заонежского сектора, формирование которого в основном завершено.

Для любого архитектурного комплекса существует обычно главная видовая точка, позволяющая яснее всего воспринять его композиционные особенности. Для Кижского ансамбля ею стал западный берег. Торжественно выстроились вдоль него самые значительные и ценные сооружения музея, образуя панораму, хорошо обозримую с воды. Так, еще только при подходе «Метеора» к острову, задолго до вступления на его землю, мы получаем прекрасную возможность ощутить высокие художественные достоинства собранных здесь памятников народного зодчества.

Конечно, основное внимание привлекает огромный пирамидальный объем холодной Спасо-Преображенской церкви, увенчанной сложнейшей системой расположенных в четыре яруса двадцати двух больших чешучайтых глав. В центре ансамбля, отмечая его композиционную ось, находится колокольня с островерхим шатровым завершением. К югу от нее высится стройная церковь Покрова, девять глав которой зрительно перекликаются с главами Преображенского храма, сообщая ансамблю необходимое единство. Внешне несхожие памятники имеют много общего. И в том и в другом случае монументальный бревенчатый сруб используется народными зодчими как своего рода пьедестал для пышного многоглавия. В целях достижения общей уравновешенности композиции сравнительно небольшой объем Покровской церкви поставлен ближе к колокольне. Единству восприятия этих сооружений способствует и совмещение основных горизонтальных членений всех трех построек. Строители памятников были талантливыми мастерами, способными решать сложнейшие художественные задачи.

XVIII век, время создания Кижского ансамбля, в целом характеризуется постепенным забвением традиций древнерусского искусства. Зодчие тех лет, увлеченные декоративными формами барочной архитектуры, а затем принципами классики, не склонны были оглядываться на наследие предшествующих поколений. Это была эпоха заката древнерусского искусства, последние всполохи которого догорали на окраинах Российского государства. Один из наиболее ярких его отголосков — ансамбль Кижского погоста. Его центральный памятник — Спасо-Преображенская церковь создана в 1714 году, Покровская церковь построена в 1764 году, колокольня — в 1874 году.

Доминирующее положение Спасо-Преображенской церкви в ансамбле очевидно. Остальные памятники имеют здесь подчиненное значение. И если согласиться с тем утверждением, что «архитектура — это застывшая музыка», то в «хоре» прекрасных памятников Кижского острова именно Спасо-Преображенской церкви принадлежит сольная партия, остальные лишь вторят ей. Существует легенда о мастере Несторе, строителе Спасо-Преображенского храма. Окончив его сооружение со словами «николи не было, николи не будет», он забросил в воды залива свой топор. Скорее всего, это легенда местного происхождения, отражающая в поэтической форме восторженное отношение заонежан к образу величественного и прекрасного памятника, возникшего на их земле. Ее авторы как бы намеренно забывают, что Спасо-Преображенская церковь была не первым в истории многоглавым храмом, что здесь же, вблизи берегов Большого Онего, на Вытегре, с 1708 года стояла еще одна почти такая же церковь, теперь уже, к сожалению, не существующая. Спасо-Преображенская церковь в Кижах стала как бы лебединой песней древнерусского деревянного зодчества, органически сочетая в себе многовековой опыт технических и художественных достижений прошлого и элементы архитектурных «новаций». Древнейшая форма восьмиугольного с прирубами плана. Традиционный интерьер с широкими галереями, имеющими пристенные скамьи. Напоминающее трибуну крыльцо, повисшее на мощных консолях. Древняя конструкция косящатых дверей и окон. Привычное для древнерусского зодчества устройство глав и «бочек», крытых лемехом... Такое впечатление, что в этом памятнике сознательно использованы едва ли не все «запасы» известных ранее технических и художественных приемов.

Но Спасо-Преображенская церковь не просто механическое соединение традиционных мотивов и форм. Она — выдающееся явление своей эпохи с характерными для нее художественными устремлениями и поисками. Пышность и декоративность,  динамика,  ярусность  построения  объемов — все  эти  особенности памятника ярче всего отражены в фантастически сложном завершении, которое придает сооружению барочный характер.

Церковные помещения сооружения в сравнении с общим его объемом невелики. Завершение же, которое никак не используется, представляет собой огромную величественную декорацию. Такое пбдчинение культовых функций идее художественной выразительности не случайно. Спасо-Преображенская церковь — не рядовой сельский храм, а мемориальное сооружение, памятник-монумент, несущий в себе прежде всего задачи идейно-художественные. Построенная в период победоносного завершения Северной шведской войны, она языком архитектурных форм как бы возвещала о начале новой, мирной, эпохи в истории Русского Севера. Интерьеры храма представляют собой сложную пространственную композицию. При переходе из полутемного западного притвора в основное помещение церкви поражает величественность залитого светом центрального восьмиугольного зала, перекрытого вспарушенным потолком (небом). Он образован лучеобразно расположенными расписными ребрами-гуртами, которые как бы поддерживают огромное кольцо с некогда находившимся в нем изображением Спаса. Этот прием оформления перекрытия храма имеет не только художественное значение. Он воспроизводит тему «свода небесного», связанную с космогоническими представлениями древности. Потолок «небом» в наши дни сохранился главным образом в памятниках Карельской АССР. Когда-то он был широко распространен в древнерусском зодчестве и являлся вторым по значению цветовым и композиционным центром в интерьерах деревянных храмов Руси. К сожалению, сегодня этот прием в Спасо-Преображенской церкви уже не привлекает былого внимания, ибо исчезли первоначальные цветистые иконы «неба». Не сохранились и белые расписные тябла древнего иконостаса, замененные золоченым иконостасом, украшенным поздней барочной резьбой. Несмотря на его великолепие и мастерство исполнения, он чужд духу сдержанной суровой простоты, присущей интерьерам северных деревянных храмов. Большинство икон — местного письма, созданы в XVII—XVIII веках. Среди них храмовая икона Спаса-Преображения   (XVII   в.),   Георгий   Великомученик   (XVIII   в.),   Огненное восхождение Илии  (XVIII в.). В 1870 году при ремонте храм был обшит тесом, а лемеховое покрытие бочек заменено железом. В 1949—1959 годах в ходе реставрационных работ памятнику был возвращен его древний  первоначальный облик.

 

 

Предметы крестьянского быта

Agricultural implements

 

Более скромная и менее торжественная Покровская церковь является еще одним примером удивительной устойчивости форм древнерусского искусства на Севере. На первый взгляд это один из многочисленных вариантов теплого храма с высоким двусветным молельным залом, к которому примыкают алтарь с востока и трапезная с запада. Но есть в этом памятнике свои малозаметные, но интересные особенности. На высокий кубический сруб поставлен башнеобразный восьмерик, заканчивающийся плавным расширением сруба — повалом. Единственный декоративный элемент — ажурный зубчатый пояс, опоясывающий восьмерик, как бы выявляет и подчеркивает лаконичность объемного решения памятника. Расположенные вокруг центральной главы восемь чешуйчатых главок на невысоких пьедесталах образуют живописный и нарядный «хоровод». Однако это завершение кажется слишком легким для массивного основания. В связи с этим высказывались предположения о том, что вначале Покровская церковь была задумана как традиционный шатровый храм, но в ходе строительства получила современное завершение, свидетельствующее о желании ее создателей усилить перекличку ее художественного образа с основным памятником ансамбля — многоглавой Спасо-Преображенской церковью. Одноэтажная, крытая на два ската трапезная Покровской церкви внешне во всем подобна крестьянской избе. В прошлом, когда ее окна обрамляли узорчатые расписные наличники, следы которых можно увидеть и сегодня, это сходство было более полным. Трапезные в православных храмах издавна рассматривались историками как древнейший элемент культовых сооружений, чудом сохранившийся со времен язычества. «В старину дальние богомольцы,— писал известный исследователь памятников русского зодчества Ф. Горностаев,— размещались в обыкновенные и воскресные дни после заутрени в трапезной и здесь же трапезовали в день поминания усопших». В дальнейшем трапезный зал стал своеобразным общественным центром северного русского села, где обсуждались текущие дела, читались указы, справлялись поминки.

В 1949—1959 годах Покровской церкви был возвращен былой облик: снята поздняя обшивка, восстановлен тябловый иконостас с иконами, собранными из заонежских сел. Среди них самобытная по письму икона «Чудо о Флоре и Лавре», ряд икон верхнего ряда  (деисус) из деревни Тамбицы.

Самая поздняя постройка ансамбля в Кижах — колокольня — создана в 1874 году артелью плотников во главе с мастером из Пудожа Сысоем Петрохиным. Несмотря на то что ее формы выдают несомненное влияние каменной архитектуры, она удивительно хорошо вписалась в общий силуэт ансамбля. В 1959 году вокруг памятников возвели бревенчатую ограду, главный вход которой полностью воспроизводит формы ворот Ильинского погоста Пудожского района Карельской АССР.

 

Орудия прядения и ткачества

Spinning and weaving implements

 

Тремя культовыми сооружениями Кижского погоста и часовней в деревне Васильево исчерпываются памятники, стоявшие здесь до создания музея-заповедника. Среди привезенных  сюда  культовых  построек преобладают  небольшие  храмы,  главным образом так называемого клетского типа с двускатными  кровлями.  Несмотря на сравнительно позднюю дату возведения  (большая часть построена в XVIII—XIX веках), их формы следуют очень древним образцам. Осмотрев эти сооружения, разбросанные на территории Кижского острова и вблизи него на материке, можно проследить процесс эволюции клетских храмов от простейших вариантов к более сложным, связанным со стремлением как-то отделить «жилище бога» от простой крестьянской избы или амбара. В связи с этим большинство местных часовен в конце XIX века получили пристройки с живописными шатровыми звонницами. В это же время завершения самих часовен усложняются покрытиями наподобие уступчатой кровли Михаилоархангельской часовни из Леликозера. Все чаще часовни поднимают на высокий цоколь, придающий их облику большую монументальность. Можно часами смотреть на миниатюрную, почти игрушечную часовенку Параскевы и Варлаама начала XIX века, стоящую на окраине ближней к Кижскому острову деревни Подъельники, любоваться замечательными росписями потолка Успенской часовни XVIII века в деревне Васильево, восхищаться прекрасной композицией и изысканностью рисунка резных деталей Петропавловской часовни XVII—XVIII веков на соседнем Волкострове, где до последнего времени существовал уникальный промысел строителей знаменитых местных лодок — кижанок. Но впечатление от этих памятников несколько туснеет при подходе к небольшой приземистой церкви Воскрешения Лазаря, вывезенной в музей из заброшенного Муромского монастыря, находившегося на юго-восточном побережье Большого Онего. Она ютится буквально у подножия Покровской церкви и, странное дело, вовсе не проигрывает от соседства с нею. Нетрудно ощутить, что это памятник каких-то далеких-далеких, почти сказочных времен! Еще недавно его датировали концом XIV века, считали древнейшим из сохранившихся деревянных сооружений в нашей стране. Сейчас дату постройки оспаривают, но и вне зависимости от этого ясно, что Лазаревская церковь, несомненно, древнейший памятник на территории Карелии. Нигде уже нельзя увидеть такого архаичного способа укладки сруба, при котором пазы выбраны не в верхнем, а в нижнем венце. Своеобразна и растеска внутренних сторон оконных и дверных колод, отчего проемы приобретают слегка округлые очертания. Еще с борта «Метеора» открывается панорама нескольких огромных изб, которые перевезены в-музей-заповедник из близлежащих деревень. Исследователь русского народного зодчества И. В. Маковецкий первым обратил внимание на то, что именно на Севере возникли наиболее развитые и совершенные образцы крестьянского жилища. Полностью подтверждают его гипотезу избы крестьян Елизарова (1880) и Ошевнева (1876). Их формы свидетельствуют об удивительной устойчивости древних традиций в деревянном зодчестве Русского Севера и одновременно о широких творческих возможностях местных мастеров в  самостоятельной трактовке чисто художественных задач.

Дом Елизарова несет на себе следы своеобразного, несколько архаичного композиционного решения. Жилая изба и двор поставлены на глухом высоком цокольном этаже-подклете. С одной стороны к ним ведет парадное крыльцо, а с другой — пологий бревенчатый взвоз, по которому можно въехать на телеге и на санях, не распрягая коня. Легкая галерея-гульбише охватывает здание с трех сторон, подчеркивая асимметрию объемного решения. Маленькие оконца, обрамленные остроугольными наличниками, как нельзя лучше подчеркивают пластику обнаженного бревенчатого сруба.

Значительно более по-городскому задуман и решен дом Ошевнева. Здесь нет глухого цоколя, оба этажа жилые. Планировка является характерным для Заонежья образцом дома типа «кошель», при которой жилые помещения и двор объединены и образуют правильный прямоугольник. Стоящий рядом с избой двор покрыт огромной односкатной крышей.

Сравнительно позднее происхождение памятника сказывается в рисунке живописных «рогатых» наличников, свидетельствующих о традиционных связях архитектуры Карелии с барочным каменным зодчеством Петербурга. Такие же наличники можно увидеть и на фасадах стоящего рядом дома Сергеева, и на расположенном к северу от Спасо-Преображенской церкви дома Яковлева  (1880—1900), перевезенного из карельского села Клещейла. На первый взгляд эта последняя из перечисленных огромная двухэтажная изба мало чем отличается от образцов русского строительства в этом крае. Ее жилые и хозяйственные помещения поставлены по отношению к улице одно за другим, образуя вытянутый прямоугольник, носящий название планировки «брусом». Как и в доме Ошевнева, здесь тоже на фоне темных бревенчатых стен четко читаются живописные «рогатые» наличники. Но как различен их рисунок! В русской избе Ошевнева их очертания плавны и спокойны.

 

 

Выездные расписные сани, конская сбруя и упряжь

Painted sledge, horse trappings and harness

 

В доме Яковлева они куда более изломаны и динамичны. Тот же несколько беспокойный характер рисунка отличает и остальную систему декора этой хотя и поздней, но своеобразной и очень интересной по архитектуре избы: причелины, с которых свисают круглые прорезные розетки, спаренное окно и прочее. Разница в обработке декоративных деталей во многом определяет чисто карельские особенности памятника, идущие из глубины веков. Тот же несколько архаичный рисунок носят резные детали красивого амбара, перенесенного в музей-заповедник из деревни Коккойла. Формирование карельского сектора будет продолжено в ближайшие годы.

При осмотре изб, стоящих в музее-заповеднике, легко заметить близость, почти идентичность устройства их центрального ядра — жилых горниц. Именно здесь отчетливо ощущается сложившаяся в веках неразрывная связь рационального и художественного начал, присущая народному зодчеству в целом. Одни и те же руки возводили сруб, настилали тесовую кровлю, мастерили внутри избы своего рода «встроенную мебель» — врубленные в стены широкие скамьи, полати, деревянные каркасы глинобитных печей. Все эти детали, обеспечивавшие дополнительную прочность конструкций здания, декорировались с особой тщательностью и любовью в виде резьбы, иногда росписи. Структура горницы формировалась в течение столетий. Она с предельной полнотой отвечала бытовым и эстетическим потребностям крестьянской семьи. Поэтому, несмотря на отдельные местные особенности, ее устройство оставалось в течение многих веков неизменным на всей огромной территории Русского Севера, в том числе и Карелии.

Но не только жилые и культовые постройки привлекают сегодня внимание многочисленных посетителей Кижского музея-заповедника. Можно только удивляться тому, с какой тщательностью и умением, с каким вкусом народные мастера создавали такие, казалось бы, чисто утилитарные сооружения, как амбары, мельницы, бани. Амбары из села Коккойла XIX века и из села Пелдожи XVIII—XIX веков могут служить примерами вполне законченных архитектурных произведений, в которых художественный образ находится в неразрывной связи с логикой конструктивного решения и с самой функцией здания. Первый из них создан в традиционных формах северного русского зодчества, он изысканно и богато украшен резьбой. Второй более архаичен, прост в деталях, но более монументален. Его лаконичный, очень выразительный силуэт во многом определяется формой мощных, с большим выносом консолей, поддерживающих кровельные свесы. Для общего характера панорамы музея-заповедника с воды, как и для его внутренних пространственных перспектив, большое значение имеют выразительные силуэты ветряных мельниц, столь типичных для облика старинных русских сел. Здесь можно увидеть и резные намогильные кресты, и чуть тронутые порезками обетные кресты, которые ставили в память каких-либо важных событий. Интересны и огромные ажурные деревянные конструкции, стоящие как бы на околице села — это всего лишь «вешала» — устройства для просушки гороха.

Большая часть крестьянских изб имеет стационарные экспозиции, знакомящие с бытовым укладом их прежних обитателей. Но наряду с ними, здесь практикуется и устройство тематических выставок. Показываются коллекции прялок, одежды, головных уборов, самоваров. Большой интерес представляют рыболовные и охотничьи принадлежности, расписные сани и телеги, лошадиная упряжь, имеющие не только этнографическую, но и художественную ценность.

Как и другие музеи под открытым небом в нашей стране, Кижский музей-заповедник стал местом проведения увлекательных красочных фольклорных праздников. После завершения формирования Заонежского сектора в настоящее время развернулась работа по перевозке памятников из Пудожского района Карелии. Вскоре можно будет увидеть здесь большие старинные избы, имеющие немало своеобразных местных особенностей. Уже сейчас высятся причудливо украшенные избы у деревни Васильево.

Посещение музея-заповедника в Кижах — лишь первый шаг на пути познания древней народной культуры Карелии. Из Кижей нетрудно попасть в десятки деревень, без больших изменений сохранивших традиционный облик северного села. Это Типинвды, Космозеро, Яндомозеро, Усть-Яндома... Все это удивительно привлекательные места, где древнее зодчество органично связано со строгой и неброской природой северного края. Посещение Советской Карелии обогатит наше представление не только о ее современной жизни, но и об ее истории, воплощенной в прекрасных памятниках народной деревянной архитектуры.

2.Архитектура Москвы конца 17 – первой четверти 18 вв.

Нарышкинское или московское барокко представляет собой условное название специфического стилевого направления в русской архитектуре конца XVII — начала XVIII вв., начального этапа в развитии архитектуры русского барокко. Своим названием архитектурное течение обязано молодому, ориентированному на Западную Европу боярскому роду Нарышкиных, в чьих московских и подмосковных имениях были построены церкви с некоторыми элементами нового для России того времени стиля барокко.

Главное значение нарышкинского стиля состоит в том, что именно он стал связующим звеном между архитектурой старой патриархальной Москвы и новым стилем (петровским барокко) возводимого в западноевропейском духе Санкт-Петербурга^[1]. Существовавший одновременно с нарышкинским, более близкий к западноевропейскому барокко голицынский стиль (здания, возведённые в нём, иногда причисляют к нарышкинскому стилю либо используют для них обобщённое понятие «московское барокко») оказался лишь эпизодом в истории русского барокко и не смог сыграть подобной важной роли в истории русского зодчества.

Содержание

• 1 Название

• 2 Предпосылки к возникновению

• 3 Особенности

• 4 Постройки

• 5 Значение для русской архитектуры

• 6 Список построек

• 7 Значительные архитекторы

• 8 Примечания

• 9 См. также

• 10 Ссылки

• 11 Литература

Название

Успенская церковь на Покровке, в Москве

Название «нарышкинский» закрепилось за стилем после пристального изучения в 1920-е гг. Церкви Покрова, построенной в принадлежавших в конце XVII в. Нарышкиным Филях^[2]. С тех пор нарышкинскую архитектуру иногда называют «нарышкинским», а также, учитывая основной район распространения этого явления, «московским барокко». Однако возникает определённая сложность при сопоставлении этого архитектурного направления с западноевропейскими стилями, и связана она с тем, что, стадиально соответствуя раннему возрождению, нарышкинский стиль со стороны формы не поддаётся определению в категориях, сложившихся на западноевропейском материале, в нём присутствуют черты как барокко, так и ренессанса и маньеризма. В связи с этим предпочтительнее использовать имеющий длительную традицию употребления в научной литературе термин «нарышкинский стиль»^[3].

Предпосылки к возникновению

В XVII в. в русском искусстве и культуре появилось новое явление — их обмирщение, выражавшееся в распространении светских научных знаний, отходе от религиозных канонов, в частности, в зодчестве. Примерно со второй трети XVII в. начинается формирование и развитие новой, светской, культуры.

В архитектуре обмирщение выражалось прежде всего в постепенном отходе от средневековых простоты и строгости, в стремлении к внешней живописности и нарядности. Все чаще заказчиками строительства церквей становились купцы и посадские общины, что играло важную роль в характере возводимых построек. Был возведён ряд светских нарядных церквей, что однако не находило поддержки в кругах церковных иерархов, которые сопротивлялись обмирщению церковного зодчества и проникновению в него светского начала. Патриарх Никон в 1650-е годы запретил строительство шатровых храмов, выдвинув взамен традиционное пятиглавие, что способствовало появлению ярусных храмов.

Однако влияние светской культуры на русское зодчество продолжало усиливаться, в него также фрагментарно проникали некоторые западноевропейские элементы. Однако после заключения Россией Вечного мира с Речью Посполитой в 1686 г. это явление приобрело больший размах: установившиеся контакты способствовали масштабному проникновению польской культуры в страну. Это явление не было однородным, поскольку тогда восточную окраину Речи Посполитой населяли близкие по культуре православные народы, и часть культуры, в том числе и сугубо национальных элементов, заимствовалась от них. Соединение особенностей различных стилей и культур, а также определённое «переосмысление» их русскими мастерами и определило специфичный характер нового возникнувшего архитектурного направления — нарышкинского стиля.

Особенности

Церковь Покрова в Филях

Церковь Бориса и Глеба в Зюзине, Москва

«Нарышкинский стиль» тесно связан с узорочьем, но это в какой-то мере его дальнейшая стадия, в которой проступают преобразованные формы западноевропейской архитектуры — ордера и их элементы, декоративные мотивы, несомненно, барочного происхождения.

От архитектуры XVI в. его отличает пронизывающая вертикальная энергия, скользящая по граням стен, и выбрасывающая пышные волны узоров.

Для зданий «нарышкинского стиля» характерны смешение противоречивых тенденций и течений, внутренняя напряженность, разнородность структуры и декоративной отделки. В них присутствуют черты европейского барокко и маньеризма, отголоски готики, ренессанса, романтизма, слившиеся с традициями русского деревянного зодчества и древнерусской каменной архитектуры. Характерен двойственный масштаб - одного гигантского, вертикально устремленного, и другого – миниатюрно-детального. Эта особенность нашла воплощение во многих архитектурных проектах в Москве в течение всей первой половины XVIII в. Многие традиции нарышкинского стиля можно обнаружить в проектах И.П.Зарудного (Меньшикова башня), Баженова и Казакова.

Элементы наружной отделки типично маньеристического стиля использованы не для расчленения и украшения стен, а для обрамления пролетов и украшения ребер, как было принято в традиционном русском деревянном зодчестве. Противоположное впечатление производят элементы внутреннего декора. Традиционный русский растительный узор приобретает барочную пышность.

Характерное для европейского барокко непрерывное движение, динамика перехода лестниц от наружного пространства к внутреннему, в нарышкинском стиле не получило столь явного воплощения. Лестницы его скорее нисходящие, чем восходящие, изолирующие внутреннее пространство зданий от наружного. В них видимы скорее черты традиционного народного деревянного зодчества.

Лучшими образцами нарышкинского стиля считаются появившиеся центрические ярусные храмы, хотя параллельно с этой новаторской линией возводилось множество традиционных, бесстолпных, перекрытых сомкнутым сводом и увенчанных пятью главами церквей, обогащённых новыми архитектурными и декоративными формами^[2] — прежде всего, заимствованными из западноевропейской архитектуры элементами ордера, обозначившими тенденцию перехода от средневековой безордерной к последовательно ордерной архитектуре^[4]. Для нарышкинского стиля также характерна двуцветность сочетания красного кирпича и белого камня, использование полихромных изразцов, позолоченной деревянной резьбы в интерьерах, следующих традициям «русского узорочья» и «травяного орнамента». Сочетание красных кирпичных стен, отделанных белым камнем или гипсом, было характерно для зданий Нидерландов, Англии и Северной Германии.

Построенные в нарышкинском стиле здания нельзя назвать подлинно барочными в западноевропейском понимании^[5]. Нарышкинский стиль в своей основе — архитектурной композиции — оставался русским, и только отдельные, зачастую едва уловимые элементы декора заимствовались из западноевропейского искусства. Так, композиция ряда возведённых церквей противоположна барочной — отдельные объёмы не сливаются в единое целое, пластично переходя друг в друга, а поставлены один на другой и жёстко разграничены, что соответствует принципу формосложения, типичному для древнерусского зодчества. Иностранцами, равно как и многими россиянами, знакомыми с западноевропейскими образцами барокко, нарышкинский стиль воспринимался как исконно русское архитектурное явление.

Постройки

Одни из первых построек в новом стиле появились в московских и подмосковных имениях боярской семьи Нарышкиных (из рода, которых происходила мать Петра I, Наталья Нарышкина), в которых были возведены светски-нарядные многоярусные церкви из красного кирпича с некоторыми белокаменными декоративными элементами (яркие примеры: Церковь Покрова в Филях, 1690—93 гг., церковь Троицы в Троице-Лыкове, 1698—1704 гг.), которым свойственны симметричность композиции, логичность соотношений масс и размещения пышного белокаменного декора, в котором свободно истолкованный ордер, заимствованный из западноевропейской архитектуры, служит средством зрительно связать многосоставный объём постройки.

«Церковь Покрова в Филях... — лёгкая кружевная сказка... чисто московская, а не европейская красота... Оттого-то стиль московского барокко имеет так мало общего с барокко западноевропейским, оттого он так неразрывно спаян со всем искусством, непосредственно ему на Москве предшествовавшим, и оттого для каждого иностранца так неуловимы барочные черты... Покрова в Филях или Успения на Маросейке, кажущихся ему совершенно такими же русскими, как и Василий Блаженный». Игорь Грабарь, русский искусствовед

Церковь Покрова в Филях построена по принципам формосложения, типичным для русской архитектуры XVII в., представляя собой ярусный пятиглавый храм, в котором жёстко разграниченный объёмы колокольни и церкви расположены на одной вертикальной оси, так называемый восьмерик на четверике. Четверик, окружённый полукружиями апсид — собственно сама церковь Покрова, а расположенный выше, на следующем ярусе, восьмерик — церковь во имя Спаса Нерукотворного, перекрытая восьмилотковым сводом^[6]. На нём возвышается ярус звона, выполненный в форме восьмигранного барабана и увенчанный ажурной позолоченной гранёной главой-луковкой, в то время как оставшиеся четыре главы завершают апсиды церкви. У основания церкви расположены гульбища, окружающие церковь просторные открытые галереи. В настоящее время стены храма выкрашены в розовый цвет, подчёркивающий белоснежные декоративные элементы постройки.

Аналогичные черты имеет полностью белоснежная церковь Троицы, расположенная в другой усадьбе Нарышкиных, Троице-Лыково, и возведенная Яковом Бухвостовым. С именем это крепостного по происхождению зодчего связаны и многие другие постройки в нарышкинском стиле^[7]. Показательно, что в постройках Бухвостова присутствуют элементы намеренно введённого западноевропейского ордера (соответствующая терминология используется и в подрядной документации), однако применение им ордерных элементов отличается от принятого в европейской традиции: главным несущим элементом, как и в древнерусской архитектурной традиции, остаются стены, почти исчезнувшие из виду среди многочисленных элементов декора.

Ещё одним выдающимся строением в нарышкинском стиле являлась построенная крепостным зодчим Петром Потаповым для купца Ивана Матвеевича Сверчкова тринадцатиглавая Успенская церковь на Покровке (1696—99 гг.)^[8], которой восхищался Бартоломео Растрелли-мл., а Василий Баженов ставил её в один ряд с храмом Василия Блаженного. Церковь была настолько живописна, что даже Наполеон, распорядившийся взорвать Кремль, выставил возле неё специальную охрану, дабы она не была поражена начавшимся в Москве пожаром^[9]. До настоящего времени церковь не дошла, поскольку была разобрана в 1935—36 гг. под предлогом расширения тротуара.

Церковь Иоанна Воина на Якиманке (1706-13) намечает переход от нарышкинского барокко к петровскому

В традициях нарышкинского стиля были перестроены многие церкви и монастыри, что отразилось, в частности, на ансамблях Новодевичего^[10] и Донского монастырей, Крутицкого подворья в Москве. В 2004 г. комплекс Новодевичего монастыря был внесён в список объектов Всемирного наследия ЮНЕСКО, в том числе, в качестве «выдающегося образца так называемого „московского барокко“» (критерий I), а также как «выдающийся пример исключительно хорошо сохранившегося монастырского комплекса, детально отображающий „московское барокко“, архитектурный стиль конца XVII в.» (критерий IV)^[11]. В монастыре сохранены стены и ряд церквей, построенных либо перестроенных в нарышкинском стиле.

В архитектуре Петербурга начала XVIII в. нарышкинский стиль не получил дальнейшего развития. Однако между нарышкинской архитектурой и петровским барокко Петербурга первой четверти XVIII в. существует определенная преемственность, характерными примерами которой являются здания служившей для светских нужд Сухаревской башни (1692—1701 гг.) и церкви Архангела Гавриила или Меншиковой башни (1701—07 гг.) в Москве^[1]. В основу композиции Меншиковой башни, построенной зодчим Иваном Зарудным на Чистых прудах в Москве для ближайшего сподвижника Петра I, князя Александра Меншикова, положена традиционная схема, заимствованная из украинской деревянной архитектуры — несколько уменьшающихся кверху поставленных друг на друга ярусных восьмигранников.

Нельзя не отметить, что создании архитектуры нарышкинского барокко, в отличие от петровского, отметились в основном русские мастера, что, безусловно, и определило специфичный характер построенных зданий — они представляли собой в большой степени древнерусские по характеру конструкции здания с заимствованными из западноевропейского зодчества деталями, как правило, носившими лишь декоративный характер.

Значение для русской архитектуры

Нарышкинский стиль наиболее сильно сказался на облике Москвы, но он также оказал большое влияние на развитие всей архитектуры России в XVIII в., будучи связующим элементом между архитектурой Москвы и строящегося Санкт-Петербурга. Во многом именно благодаря нарышкинскому стилю был сформирован самобытный образ русского барокко, что особенно отчётливо проявилось в его позднем, елизаветинском периоде: в шедеврах Бартоломео Растрелли-мл. черты московского барокко соединяются с элементами итальянской архитектурной моды того времени, во внешнем убранстве таких московских барочных зданий, как храм Святого Климента (1762—69 гг., арх. Пьетро Антони Трезини либо Алексей Евлашев), Красные ворота (1742 г., арх. Дмитрий Ухтомский) также видны черты нарышкинской архитектуры, прежде всего, характерное для неё сочетание красного и белого цветов в отделке стен.

Позднее, уже в конце XIX в. нарышкинская архитектура, многими воспринимаемая к тому времени, как типично русское явление, оказала определённое влияние на формирование так называемого псевдорусского стиля.

Список построек

В данном списке в хронологическом порядке перечислены наиболее известные постройки, созданные в нарышкинском стиле.

Дата постройки	Постройка	Архитектор	Местонахождение
1686	Борисоглебский собор	предположительно Яков Бухвостов	Рязанская область, г. Рязань, Сенная ул., 32
1687	Храм Воскресения Христова в Кадашах	Сергей Турчанинов	Москва, 2-й Кадашевский пер., 7
ок. 1688	Церковь Бориса и Глеба в Зюзине	—	Москва, Перекопская ул., 7
1685—87	Церковь Успения Богородицы в Новодевичьем монастыре	—	Москва, Новодевичий пр., 1С1
1683—88	Покрова Пресвятой Богородицы в Новодевичьем монастыре	—	Москва, Новодевичий пр., 1С1
1688—89	Церковь Святого Духа в Солотчинском монастыре	предположительно Яков Бухвостов	Рязанская обл., Рязанский район, пос. Солотча
1691	Церковь Знамения на Шереметьевом дворе	—	Москва, Романов пер., 2 (во дворе)
1691	Церковь Смоленской иконы Богоматери в Софрине	—	Московская область, Пушкинский район, село Софрино.
1693	Церковь Св. Сергия в Могутове	—	Московская область, Наро-Фоминский район, село Могутово.
1692—95, разр. в 1934	Сухаревская башня	Михаил Чоглоков	Москва, в районе перекрестка Сухаревской пл. и проспекта Мира
1690—96	Покровская надвратная церковь в Высоко-Петровском монастыре	—	Москва, ул. Петровка, 28
1693—96	Церковь Покрова в Филях	—	Москва, Новозаводская ул., 6
1696	Церковь Живоначальной Троицы в Хохлах	—	Москва, Хохловский пер., 12
1696	Церковь Михаила Архангела в Станиславле	—	Московская область, Ленинский район, село Станиславль.
1690—97, разр. в 1941	Надвратный храм Новоиерусалимского монастыря	Яков Бухвостов	Московская область, Истринский район, г. Истра, на территории сегодняшнего «Историко-архитектурного и художественного музея „Новый Иерусалим“»
1694—97	Спасская церковь в Уборах	Пётр Шереметев, Кузьма Бакров, Яков Бухвостов[12]	Московская область, Одинцовский район
1684-98	Большой собор Донской иконы Божией Матери в Донском монастыре	—	Москва, Донская пл., 1
1698	Надвратная церковь Иоанна Предтечи в Солотчинском монастыре	—	Рязанская обл., Рязанский район, пос. Солотча
1693—99	Успенский собор Рязанского кремля	Яков Бухвостов	Рязанская область, г. Рязань, Кремль, «Рязанский историко-архитектурный музей-заповедник»
1696—99, разр. в 1935—36	Церковь Успения Пресвятой Богородицы на Покровке	Пётр Потапов	Москва, ул. Покровка, рядом с д. 5 (бывший дом причта церкви)
1702	Церковь Троицы в Конобееве	—	Московская область, Воскресенский район, село Конобеево.
1693—1703	Церковь Архангела Михаила в Тропарёве	—	Москва, просп. Вернадского, 90
1698—1704	Церковь Троицы в Троице-Лыковом	Яков Бухвостов	Москва, Одинцовская ул., 24
1705	Троицкая церковь Ново-Голутвина монастыря	—	Коломна, Ул. Лазарева, 9-11
1705—07	Церковь Архангела Гавриила или Меншикова башня	Иван Зарудный	Москва, Архангельский пер., 15
1703—1708	Церковь Св. Николая в Озерецком	—	Московская область, Дмитровский район, село Озерецкое.
1708	Церковь Смоленской иконы Богоматери в Кривцах	—	Московская область, Раменский район, село Кривцы.
1703—1710	Церковь Знамения в Холмах	—	Московская область, Истринский район, село Холмы.
1713	Церковь Покрова в Тропарёве	—	Московская область, Можайский район, село Тропарёво.

Примечания:

• Следует иметь в виду, что в силу невозможности точного определения стилистических границ нарышкинского стиля, отдельные здания из приведённого списка могут рассматриваться некоторыми исследователями как относящиеся к иным стилям русской архитектуры

• Зелёным отмечены здания, являющиеся памятниками истории и культуры федерального значения

• Розовым цветом отмечены здания, внесённые в Список объектов Всемирного наследия ЮНЕСКО

• Серым цветом отмечены утраченные здания

Значительные архитекторы

• Яков Бухвостов

• Иван Зарудный

• Пётр Потапов

• Осип Старцев

• Михаил Чоглоков

3.Градостроительное развитие Петербурга в первой четверти 18 в.

Глава 2. Исторический центр Санкт-Петербурга как объект комплексной реконструкции

2.1. Развитие исторического центра Санкт-Петербурга

Исторические памятники Санкт-Петербурга – ансамбли, отдельные здания и сооружения, а также вся городская застройка с ее исторически сложившейся планировкой  ярко и полно отражают в присущих зодчеству специфических формах экономическое, политическое и культурное развитие России за весь период существования города на Неве. Архитектурный образ Санкт-Петербурга многопланов, разнолик и вместе с тем целостен, так как его развитие поступательно происходило от центра в направлениях равномерного разрастания.

Кардинальное значение для судьбы города и его формирования имел выбор территории на северо-западной границе русского государства, вблизи Балтийского моря, в дельте Невы с ее низкими берегами, многочисленными рукавами, протоками и островами, на равнинной местности.

Санкт-Петербург развивался как приморский и речной город. Просторная акватория реки служила его главным «проспектом» а самый широкий участок – от истока Большой Невки до Стрелки Васильевского острова – своего рода «центральной площадью». 16 мая 1703 г. на Заячьем острове  была заложена Петропавловская крепость. Дата закладки стала не только днем рождения новой крепости, порта и города, она ознаменовала начало качественно нового периода в истории отечественного градостроительства. Таким образом, вход в Неву со стороны Финского залива «запирали» два мощных фортификационных комплекса: Петропавловская крепость и верфь-крепость Адмиралтейство. Эти сооружения образовали пространственную ось Петербурга, его двойное ядро.

Санкт-Петербург создавался как город, олицетворяющий суть петровских преобразований. Этим объясняется то, что почти все элементы градостроительства носили новаторский характер. Центром города стал не холм с кремлем, а остров с цитаделью нового типа; строительство, не ограниченное городскими стенами, велось на нескольких островах и тяготело к берегам Невы, ее притокам и прорываемым каналам.

Первоначально строительство велось на Петербургском острове (Рис. 2.1). Здесь воссоздавалась традиционная планировочная система, напоминавшая структуру древнерусского города с крепостью, торгом, посадом и слободами. У Петропавловской крепости сформировался торговый и административный (ныне экономический) центр города. Севернее и западнее размещались дворы и слободы торговцев, ремесленников, рабочих и солдат.

По плану, разработанному в 1716 г. Д. Трезини, здесь начали прокладывать равномерно прямоугольную сеть каналов и улиц. В юго-восточной части острова формировалась главная площадь Санкт-Петербурга с крупнейшим комплексом административных, торговых и научных учреждений.

На Петербургском острове в непосредственной близости от крепости складывался первоначальный центр города. Здесь находились здания Сената, торговые ряды. Канцелярия  городских  дел, таможня, Мытный двор, самая большая в городе

Троицкая церковь. Вблизи домика Петра I, вдоль набережной и позади нее, на Дворянской улице, стояли дома вельмож и знати. Значительные территории были заняты слободами и предместьями с домиками рядовых жителей.

Районы, тяготевшие к Адмиралтейству, застраивались зданиями для служащих «морского ведения» и носили названия Морских слобод. Набережная Невы от Адмиралтейства в сторону Фонтанки до старого почтового двора (на месте Мраморного дворца) была застроена домами высших морских чинов, а параллельная ей улица – зданиями, принадлежащими богатым дворянам и купцам.

Строительство петровского Петербурга велось и на левом берегу Фонтанки. Здесь и на берегу Невы расположились Литейный и Пушечный дворы со слободками мастеровых. От Литейного двора была прорублена до Невского проспекта просека, ставшая впоследствии Литейным проспектом. На левом берегу Невы построены палаты Кикина, дворец с садом Екатерины I и расположен обширный Смоляной двор, где хранились смола и другие припасы для русского флота.

Прибрежные участки на Фонтанке, служившей границей города, были отданы петровским вельможам для устройства летних дворцов с регулярными садами. В первой четверти XVIII в. началась застройка Выборгской стороны.

Особое значение в формировании облика Петербурга имела планировка и застройка Васильевского острова, где, начиная с 1716 г., спустя четыре года после провозглашения Санкт-Петербурга столицей, Петр I решил разместить административный, общественный и жилой центр.

Генеральный план Санкт-Петербурга, составленный в 1717 г. Ж.-Б. Леблоном, следовал типу западноевропейских «идеальных городов». Он отличался более сложной, разнообразной и художественно выразительной планировкой. Этот замысел не мог быть осуществлен в условиях тех лет, к тому же он не вполне отвечал реальным перспективам развития города.

Пространственно-планировочной основой общегородского центра стал трезубец улиц, сходившихся к Адмиралтейству. Первыми (в 1710-х гг.) были проложены симметричные улицы – нынешние пр. Невский и Вознесенский. Ось между ними (ныне ул. Гороховая) наметилась к 1720-м гг. С учетом двух параллельных Неве улиц, ориентированных на башню Адмиралтейства, образовалась уникальная композиция исторического центра Санкт-Петербурга.

Системы планировки Васильевского острова и Адмиралтейской стороны предопределили всю дальнейшую градостроительную застройку города.

Так, архитектура города петровского периода заложила основу всего его последующего градостроительного развития (Рис. 2.2). Она предопределила направленность застройки на всех островах Невской дельты и на материковой части, выработала тип перспектив-улиц. Рукава Невы, ее притоки и каналы оказались в центральной части города, на их берега выходили фасады прибрежных зданий. От петровского периода, помимо деревянного домика Петра, сохранились здания, принадлежащие к первостепенным по своему значению памятникам архитектуры первой четверти XVIII в., хотя строительство и завершение работ по ряду из них вышло за хронологические рамки эпохи.

Памятниками архитектуры и военно-инженерного строительства являются бастионы и куртины Петропавловской крепости, строительство которых в камне с 1706 по 1734 г. вел Д. Трезини. По его проекту с восточной стороны крепости в 1717- 1718 гг. построены Петровские ворота (№ 7). Д. Трезини выполнил проект и руководил возведением нового для русского зодчества каменного одноглавого Петропавловского собора с многоярусной колокольней и золоченым шпилем (№ 6).

Санкт-Петербург – первый русский город, создававшийся на регулярной плановой основе. И таким же образом должна проводиться реконструкция  городских объектов на современном этапе развития Санкт-Петербурга.

Использование в оформлении зданий и сооружений монументально-декоративной скульптуры во многом увеличивает стоимость реконструкции объектов исторического центра. Поэтому при оценке реконструкции в первую очередь необходимо осуществить экономическое обоснование сохранения тех или иных элементов.

Решающий вклад в формирование Санкт-Петербурга внесла Комиссия о Санкт-Петербургском строении, учрежденная в 1737 г. и возглавляемая крупным инженером Б.-К. Минихом. Деятельность комиссии распространялась и на упорядочение существовавшей планировки и застройки, и на освоение новых территорий. Значение Адмиралтейской стороны как общегородского центра было окончательно закреплено. В центре города последовательно воплощался принцип организации видовой системы с завершением перспектив высотными акцентами.

Одновременно со строительством Петербурга велись работы по созданию загородных резиденций вдоль южного берега Финского залива, параллельно которому шла дорога, связывающая Санкт-Петербург с Ораниенбаумом. В течение 1710-1724 гг. обширные регулярные сады с фонтанами и парадные дворцы были созданы в Ораниенбауме и Петергофе.

В 1736 и 1737 гг. пожары уничтожили около двух третей всей застройки Адмиралтейского острова. Для организации одновременных градостроительных работ на обширной территории была учреждена «Комиссия о Санкт-Петербургском строении», ведущую роль в которой играл архитектор П. М. Еропкин. Был составлен план города, разделенного на пять частей: Адмиралтейскую, (между Невой и Фонтанкой) Васильсвскую (Васильевский остров); Петроградскую, включающую вместе с Петроградской и Выборгскую сторону; Литейную, охватывающую территорию (от Фонтанки и Невского проспекта и включала район Большой Охты на правом берегу Невы); Московскую (от Фонтанки на юго-запад, от Невского проспекта до Екатерингофа).

По генплану П.М. Еропкина за Адмиралтейским островом окончательно закрепилось значение центра.

В 1740–1760 гг. были созданы сооружения, придавшие городу особую представительность. Их создание связано с творчеством Б.Ф. Растрелли, выдающегося мастера периода расцвета русского барокко. Самое крупное произведение Растрелли – Зимний дворец, ставший композиционно-художественной доминантой обширного района, где расположены самые значительные архитектурные ансамбли города.

Роль новых значительных сооружений в панораме города была очень велика. Ответственное место в планировке Невского проспекта занимает Строгановский дворец. Смольный монастырь, расположенный на крутой излучине Невы, воздействовал на огромные территории. Зимний дворец предрешил масштаб сложившихся позднее ансамблей Дворцовой наб. и Дворцовой пл.

Новый этап развития  Санкт-Петербурга связан с организацией в 1762 г. «Комиссии о каменном строении Санкт-Петербурга и Москвы», работавшей до 1796 г. Первым ее архитектором был А.В. Квасов. Он составил план левобережной части города, включив в нее берега Фонтанки, у которых были спроектированы предмостные площади. Южную границу Санкт-Петербурга отмечал ров – впоследствии Обводный канал. Новые кварталы на территории, прилегающей к Адмиралтейству, окончательно зафиксировали абрис центральных площадей, а том числе южную линию Дворцовой площади.

Застройка улиц с этого времени велась сплошным фасадом – сомкнутым фронтом домов по красным линиям. Этот принцип, господствовавший вплоть до начала XX в., во многом предрешил последующее превращение улиц в своего рода «коридоры» и изоляцию внутриквартальных участков с их замкнутыми дворами. Возросли высота и этажность зданий (в центре города – до 3-4 этажей). Началось широкое строительство доходных домов.

1780-1800 гг. – это время зрелого, строгого классицизма (Рис.2.3.). Именно в это время получила завершение система ансамблей центра города. Возводя или реконструируя уникальные здания, архитекторы все большее внимание уделяли организации окружающей среды.

Крупнейшими вехами в формировании  Санкт-Петербурга начала XIX в., ознаменовавшими новый этап градостроительства, стали работы трех корифеев русского зодчества – А.Д. Захарова, Т. де Томона и А.Н. Воронихина. Архитектор А.Д. Захаров, сохранив построенную И.К. Коробовым Адмиралтейскую башню с иглой, создал ее новое архитектурное обрамление и скульптурный декор, превратив ее в триумфальный памятник русской морской славы. Одновременно он объединил в единое художественное целое все разрозненные строения Адмиралтейства. По глубине замысла, гармонии пропорций, синтезу архитектуры и скульптуры, по роли в ансамбле городского центра Адмиралтейство справедливо приравнено к таким вершинам мирового зодчества, как Московский Кремль, Парфенон в Афинах, Лувр в Париже.

Архитектурный стиль 1800-1830 гг. носит название высокого классицизма («ампир»). На первый план в это время вышло строительство крупных общественных зданий.

Планомерную, целенаправленную застройку Санкт-Петербурга контролировал с 1816 г. Комитет строений и гидравлических работ. Главные его задачи заключались в том, чтобы довести город до высокой степени красоты и совершенства, соблюдая при этом правильность и «встроенность» каждого здания в комплекс города (Именно поэтому так важно производить оценку объектов реконструкции с учетом близлежащих объектов и территорий). Возглавлял комитет выдающийся инженер А.А. Бетанкур, в состав его входили крупнейшие мастера высокого классицизма К.И. Росси и В.П. Стасов. В творчестве К.И. Росси градостроительное начало было определяющим. Он создавал ансамбли на основе преобразования обширных территорий, наделяя их богатством видовых панорам, в которые включались и удаленные объекты. Искусство Росси – это, прежде всего,  искусство организации пространств (что в настоящее время сродни управлению территориями и редевелопменту).

Поздний классицизм постепенно сменялся «эклектизмом», который базировался на свободном выборе и произвольном сочетании приемов и форм различных исторических стилей, соединявшихся с современными функционально-планировочными решениями. Таким образом осуществлялось использование всего «исторического наследия» прошлого. Ранний этап эклектики (1830-1860 гг.) связан с романтическим стилизаторством (Рис. 2.4.). Особое место среди различных стилизаторских направлений занимал «русский стиль». В нем отразилась тяга к национальной самобытности, воплощением которой считалось древнерусское зодчество. Основоположником официального течения «русского стиля» современники провозглашали К.А. Тона.

Применение различных форм исторических стилей определяло внешнюю сторону облика Санкт-Петербурга XIX в. Иным было его внутреннее содержание, обусловленное новыми особенностями жизни и быта, новым назначением зданий и сооружений, новыми конструкциями и материалами. Все большее внимание уделялось функционально-планировочной организации зданий. Строились неизвестные прежде виды сооружений – железнодорожные вокзалы, «пассажи», крупные производственные корпуса.

Градостроительные начинания в середине XIX в. утратили былую масштабность и ансамблевую направленность. В этот период были осуществлены сравнительно немногие планировочные мероприятия. Государственное строительство отошло на второй план под натиском частного предпринимательства.

После 1861 г. начался бурный рост населения Санкт-Петербурга. Главным заказчиком в строительстве стали домовладельцы, промышленники, купцы. Перед архитекторами возникли проблемы проектирования больших зданий нового типа частных банков, страховых фирм и т. д.

Однако город сохранил свои лучшие черты. Более того, во второй половине XIX в. и начале XX в. многие улицы получили удачное планировочное и художественное завершение. Так, была создана основная объемно-пространственная композиция Каменноостровского проспекта – одного из лучших в городе.

Второй этап эклектики (1870-1900 гг.) совпал с периодом бурного развития капитализма в России. Строительная деятельность в столице резко активизируется, достигая своего апогея на рубеже XIX–XX столетий.

Повышение стоимости земельных участков, активный интерес владельцев в прибыли привели к значительному уплотнению и повышению рядовой застройки. Самым распространенным типом ее являлись многоквартирные доходные дома, достигавшие 6-7 этажей. Запрещение строить здания выше Зимнего дворца и больше ширины улиц определило единую горизонталь фронта застройки. Так образовались однообразные «коридоры» улиц, каменные ущелья замкнутых дворов-колодцев.

Прокладывались новые улицы, расширялись и урегулировались старые, устраивались сады, скверы и бульвары. Возводилось много торговых, банковских, учебных, зрелищных, больничных зданий и комплексов. Через Неву и рукава невской дельты сооружались постоянные мосты. Генеральный план Санкт-Петербурга 1880 г. наметил комплекс мероприятий, в результате которых возникла, в частности, сеть проездов в городе.

В этот период П.Ю. Сюзором и другими архитекторами был разработан новый тип многоэтажного секционного жилого дома. Нижние этажи с торговыми или конторскими помещениями раскрывались большими витринами. Укрупненным масштабным элементом фасадов служили эркеры.

Новые идеи «рациональной архитектуры» получили претворение в «кирпичном стиле». Лидеры этого направления В.А. Шретер и И.С Китнер отказывались от штукатурного декора, оставляя открытой кирпичную кладку стен или применяя долговечную облицовку из керамической плитки.

На рубеже XIX–XX вв., в период империализма в архитектуре зародился модерн. Принципам нового стиля соответствовали свободное построение плана с перетекающими пространствами и живописно-асимметричная композиция объемов с различными по размерам и конфигурации проемами.

Рационалистические тенденции глубже проявились при строительстве новых типов зданий, в том числе торговых. Введение металлических и железобетонных каркасных конструкций позволяло устраивать свободные, хорошо освещенные помещения, заменять массивы стен большими плоскостями остекления. Заметное место в архитектуре периода модерна заняли постройки демократической ориентации: народные дома, жилье для трудящихся.

С середины 1900-х гг. развивалось иное обращенное к традициям, направление – ретроспективизм, основным вариантом которого был неоклассицизм. Представители его опирались на всеобщие законы классики, на градостроительное наследие старого  Санкт-Петербурга, стремясь воссоздать целостный монументальный стиль, созвучный историческому облику города. Мотивы ретростилей, как правило, сочетались с новыми планировочными решениями, приобретая при этом заметный оттенок модернизации.

Застройка начала XX в. особенно интенсивно велась на Петроградской стороне и на Васильевском острове (Рис.2.5.-2.11.). Она привнесла новые черты и в облик центральных районов на левом берегу Невы. На Невском пр. и рядом с ним  полностью сложился район «петербургского сити» со зданиями банков, кредитных обществ и торговых учреждений. Укрупнение частных жилых участков позволяло строить большие комплексы с продуманно организованной внутриквартальной средой. Возводились дома с открытыми озелененными дворами.

Среди градостроительных замыслов предреволюционной поры выделяются план «преобразования Петербурга» Ф.Е. Енакиева, Л.Н. Бенуа и М.М. Перетятковича и проект «Нового Петербурга» И.А. Фомина на острове Голодай. Однако в условиях тех лет осуществление столь масштабных начинаний оказалось невозможным.

Новую эпоху в градостроительном развитии города на Неве открыла Октябрьская социалистическая революция. Зодчие стремились выразить новые идеи в проектах культурно-просветительных учреждений, мемориальных комплексов и массового жилья.

Градостроительные предложения разрабатывались Архитектурной мастерской по урегулированию плана города и его окраин под руководством И.А. Фомина, а затем Музеем города и отделением планировки при отделе коммунального хозяйства. Проводились благоустройство, реконструкция и озеленение участков центра города и периферийных районов.

К середине 1930-х гг.  в городе вырос целый ряд жилых массивов в разных районах, в том числе центральных. Одновременно строились дома-коммуны и дома для специалистов, клубы и дворцы культуры, школы и стадионы, больницы и профилактории, бани и фабрики-кухни. В планировке кварталов с развитой сферой обслуживания применялись линейная (вдоль улиц с разрывами) или строчная (торцами корпусов к улице) застройка. Широко вводилась типизация домов.

В архитектуре конца 20-х – начала 30-х гг. ХХ в. господствующее положение занимал конструктивизм. Острая динамика композиции, длинные полосы остекления (ленточные окна) – его основные черты.

В 1931 г. был образован Архитектурно-планировочный отдел Ленсовета и началось составление генерального плана развития города. Первый одобренный вариант был подготовлен в 1935-1937 гг. под руководством Л.А. Ильина и В.А. Витмана. Структура исторической части города оставалась неизменной.

Генеральный план был переработан в 1938-1939 гг. Н.В. Барановым и А.И. Наумовым. Городская территория стала более компактной, наметилась взаимосвязь между историческим центром и новыми районами. Архитектура тех лет вновь обратилась к освоению классического наследия, традиций петербургского зодчества.

Развитие Ленинграда было прервано Великой Отечественной войной. Бомбардировки и артобстрелы нанесли огромный урон центру города. Но восстановительные и реставрационные работы начались еще в период блокады.

Первый послевоенный генеральный план развития Ленинграда, составленный Н.В. Барановым и А.И. Наумовым, был утвержден в 1948 и откорректирован в 1951 г. Он предусматривал равномерный рост территорий  центра во всех направлениях с широким выходом к Финскому заливу. Роль общегородского центра сохранялась за исторической частью города.

Наряду с обычной 5-6-этажной велась малоэтажная застройка, началось возведение домов повышенной этажности. Проекты новых кварталов и зданий разрабатывались в институте «ЛенНИИпроект». Для координации строительных процессов в 1955 г. было организовано централизованное управление по жилищному, гражданскому и промышленному строительству («Главленинградстрой»).

Отказ от украшательства, тенденция к строгому лаконизму определили облик новых общественных зданий. Типовые проекты осуществлялись методами крупноблочного и крупнопанельного монтажа деталей, изготовленных на домостроительных комбинатах. Основными объектами проектирования  и реконструкции становились не отдельные здания или их группы, а комплексные решения обширных участков – микрорайонов и жилых районов. Они застраивались по принципу свободной планировки. Однако в облике новых кварталов и магистралей появились монотонность и однообразие

В 1966 г. был утвержден новый генеральный план развития Ленинграда, главной идеей которого являлось освоение приморских территорий и формирование морского фасада, центральным звеном которого являлась западная часть Васильевского острова.

Продолжалось формирование Центральной дуговой магистрали, преемственно развивалась цепь ансамблей по берегам Невы.

В последние годы советской власти в архитектуре происходила активизация образного начала. Совершенствовались типовые проекты, развивался блок-секционный метод, при котором единицей типизации является не дом, а его часть – секция, что позволило в некоторой степени  преодолеть геометрический схематизм и безликую монотонность массовой застройки прошлых лет.

Одной из важнейших задач 1980-х гг. стала реализация  комплексной реконструкции исторического центра  Ленинграда. В черте города были выделены  основные зоны. В охраняемом историческом центре проводились в то время и проводятся  теперь реконструктивные работы. В промышленно-жилой зоне предусмотрены кардинальное обновление производства с переводом ряда предприятий в другие места, улучшение условий жилья, транспортного сообщения. Третья зона – районы новостроек – предназначена для формирования резерва развития города.

Архитектура. В петровскую эпоху новая конструктивная система создается в архитектуре. В 1703 году был основан Санкт-Петербург, ставший с 1712 года столицей российского государства. Проект планировки Петербурга был разработан по образцу голландских городов, прежде всего Амстердама. В основе плана - идея классицизма. В первые годы в строящемся Санкт-Петербурге ярко проявилось столкновение национальных традиций и новых западноевропейских градостроительных веяний. В отличие от Запада, где проповедовался принцип преодоления "натуры" (природы), подчинения ее планам и разуму человека, для русского градостроительного искусства было характерно умение вписывать облик города в природный ландшафт. В Петербурге это нашло отражение в том, что крупные острова становились обособленными районами города, а общую композицию плана определил рельеф местности - водное пространство Невы, ее рукава и притоки. Традиционно русским явлением было и расселение жителей Петербурга слободами, который формировались по профессиональному и национальному признакам. Отсюда их названия: Пушкарская, Монетная, Офицерская, Татарская, Французская и др.

Европейским новшеством стали принципы застройки слобод. Места для городских усадеб размещались "линейно". Первая "линия" домов строилась вдоль берега, остальные параллельно ей в глубь островов. Внутри линий устраивались проезды к Неве. Образовавшиеся таким образом кварталы делились на участки, раздаваемые жителям. Дома предписывалось возводить вплотную друг к другу, а не в глубине двора, как было принято в России. Были разработаны проекты "образцовых" домов для состоятельных жителей. В 10-х годах 18 века в Петербурге в приказном порядке было введено строительство из камня Другим новшеством Петербурга стало каменное мощение улиц.

Петербург возник сначала как крепость и порт, поэтому одними их первых построек были Петропавловская крепость (1703 - 1733) и Адмиралтейство (1704; 1734; 1806 - 1823). Кроме того, к более ранним постройкам Петербурга следует отнести Летний дворец Петра I (1710 - 1714), здание Кунсткамеры (1718 - 1734), здание Двенадцати коллегий (1722 - 1774). В петровскую эпоху формируется новый тип русской архитектуры: в качестве завершения знаний используется высокий шпиль. Примером может служить Петропавловский собор (1712 - 1733), который завершает многоярусная башня-колокольня, увенчанная не куполом или шатром, а высоким иглоподобным шпилем. Она напоминает скорее европейские колокольни или ратушные башни.

В начале 18 века получает распространение новый для России архитектурный жанр - триумфальные ворота. Существенный вклад в разработку этого жанра внес московский архитектор И.П. Зарудный. В первой четверти 18 века одновременно со строительством Петербурга ведется сооружение загородных резиденций, прежде всего вдоль Финского залива: это Екатерингоф, Стрельня, Ораниенбаум, Петергоф. Петергоф был задуман в подражание регулярным паркам Европы, в первую очередь Версалю. Ансамбль Петергофа включает дворцы Большой Петродворец и Монплезир, парковые павильоны Марли и Эрмитаж, 140 фонтанов, 3 каскада, золоченные и мраморные статуи. Крупнейшие архитектуры петровской эпохи - Ж.Б. Леблон (1679 - 1719), Д. Трезини (1670 - 1734), М.Г. Земцов (1678 - 1743), М.П. Еропкин (1698 - 1740), И.К. Коробов (1700 - 1743).

4.Стилевые особенности петровского барокко. Освоение и переработка зарубежного архитектурного и художественного опыта.

Петро́вское баро́кко — термин, применяемый историками искусства к архитектурному и художественному стилю, одобренному Петром I и широко использованному для проектирования зданий в новой российской столице Санкт-Петербурге.

Ограниченный условными рамками 1697—1730 гг. (время Петра и его непосредственных преемников), это был архитектурный стиль, ориентировавшийся на образцы шведской, немецкой и голландской гражданской архитектуры (представленной, в частности, Тессинами). Западноевропейские прообразы памятников петровского барокко — здания во многом эклектичные, влияние «интернационального» барокко Бернини в них смягчено французским пристрастием к классицизму и преданиями готической старины. Сводить всё многообразие архитектурных решений петровских архитекторов к барокко можно только с известной долей условности.

Архитектуре петровского времени свойственны простота объёмных построений, чёткость членений и сдержанность убранства, плоскостная трактовка фасадов. В отличие от нарышкинского барокко, популярного в это время в Москве, петровское барокко представляло собой решительный разрыв с византийскими традициями, которые доминировали в российской архитектуре почти 700 лет. Вместе с тем налицо и отличия от голицынского барокко, вдохновлявшегося непосредственно итальянскими и австрийскими образцами.

К числу первых строителей Петербурга принадлежат Жан-Батист Леблон, Доменико Трезини, Андреас Шлютер, Дж. М. Фонтана, Николо Микетти и Г. Маттарнови. Все они прибыли в Россию по приглашению Петра I. Каждый из этих архитекторов вносил в облик сооружаемых зданий традиции своей страны, той архитектурной школы, которую он представлял. Курируя осуществление их проектов, традиции европейского барокко усваивали и русские зодчие, как, например, Михаил Земцов.

Прообразом петровского барокко можно считать здания, возведённые в Москве до начала планомерной застройки новой столицы. Это Лефортовский дворец в Москве (1697—1699 гг., архитектор Д. В. Аксамитов, перестроен 1707—1709 гг. Дж. М. Фонтана) и церковь Архангела Гавриила, в народе прозванная Меншиковой башней (1701—1707 гг., архитектор Иван Зарудный). В этих сооружениях элементы московского барокко сочетались с ордерными деталями в оформлении фасадов. Прихотливым сочетанием элементов московского и петровского барокко отмечено и пришедшее ему на смену аннинско-елизаветинское барокко.

• 

Екатериненталь

• 

Кунсткамера

• 

Церковь Петра и Павла на Новой Басманной

• 

Кикины палаты

• 

Меншиковский дворец

5.Общественные здания Петербурга петровской эпохи.

Архитекту́ра Санкт-Петербу́рга, в особенности его исторического центра, представляет собой созданный вXVIII—XX векаходин из самых выдающихся по выразительностиархитектурныхстоличных комплексов. На территорииРоссииСанкт-Петербургстал первым крупным современным городом, на территорииЕвропы— самой молодой столицей.

Особенностями архитектуры Санкт-Петербурга являются продуманная регулярность застройки, соразмерность городских ансамблей, учёт влияния неброской природной среды, гармоничная полифония различныхархитектурных стилей, сочетание регионального и столичногоменталитета, вовлечение загородных анклавов в единуюагломерацию. Благодаря преемственности многовекового российского и западноевропейскогоградостроительногоопыта эти особенности сформировали уникальный архитектурный сплав, вызывающий неизменное восхищение горожан и гостейсеверной столицы.