ГЛАВА 15

Об Ипатии философе

В Александрии была одна женщина, по имени Ипатия, дочь философа Феона [15]. Она приобрела такую ученость, что превзошла современных себе философов, была преемницей платонической школы, происходившей от Платона, и желающим преподавала все философские науки. Поэтому хотевшие изучить философию стекались к ней со всех сторон. По своему образованию, имея достойную уважения самоуверенность, она со скромностью представала даже пред лицом правителей, да и в том не поставляла никакого стыда, что являлась среди мужчин, ибо за необыкновенную ее скромность все уважали ее и дивились ей. Против этой-то женщины вооружилась тогда зависть. Так как она очень часто беседовала с Орестом, то ее обращение с ним подало повод к клевете, будто бы она не дозволяла Оресту войти в дружбу с Кириллом. Посему люди с горячими голосами под начальством некоего Петра, однажды сговорились и подстерегли эту женщину. Когда она возвращалась откуда-то домой, они стащили ее с носилок и привлекли к церкви, называемой Кесарион, потом, обнажив ее, умертвили черепками, а тело снесли на место, называемое Кинарон, и там сожгли. Это причинило немало скорби и Кириллу, и александрийской Церкви, ибо убийства, распри и все тому подобное совершенно чуждо мыслящим по духу Христову. Упомянутое событие произошло в четвертый год епископства Кирилла, в десятый консульства Гонория и шестой Феодосия, в месяце марте, во время поста.

ГЛАВА 16

О том, что иудеи снова завязали драку с христианами и были наказаны

Спустя немного времени иудеи снова наделали христианам дерзостей и за то были наказаны. В одном месте, называемом Инместар, которое находится между Халкидою и сирийской Антиохией, у них был обычай совершать какие-то игры. Во время этих игр, делая много бессмысленного, они, упоенные вином, издевались над христианами и над самим Христом и, осмеивая как крест, так и уповающих на Распятого, между прочим придумали следующее: схватив христианского мальчика, они привязали его ко кресту и повесили, потом начали смеяться и издеваться над ним, а вскоре, обезумев, стали бить его и убили до смерти. По сему случаю между ними и христианами произошла сильная схватка. Когда же это сделалось известно царям, то областные начальники получили предписание разыскать виновных и казнить. Таким образом, тамошние иудеи за совершенное ими во время игр злодеяние были наказаны.

ГЛАВА 17

Оновацианском епископе Павле, и о чуде, которое совершилось, когда он приступил

ккрещению обманщика иудея

Вто же самое время, после семилетнего управления подвластными себе церквами, скончался и новацианский епископ Хрисанф, что случилось в консульство Монаксия и Плинфы, в двадцать шестой день месяца августа, и преемником его на епископском престоле сделался Павел. Сперва он преподавал римскую словесность, а потом, оставив

язык римлян, обратился к подвижнической жизни и, собрав в монастырь ревностных мужей, жил подобно пустынным монахам. Я нашел его именно таким, каковы, по описанию Евагрия, должны быть монахи, обитатели пустыни, ибо он во всем подражал им: непрестанно постился, мало говорил, воздерживался от (употребления в пищу) животных, а нередко даже от вина и елея. Сверх того он более всех заботился о бедных, без устали посещал содержимых в темницах и за многих ходатайствовал перед начальниками, которые, по уважению к набожности просителя, охотно выслушивали его. Но зачем мне распространяться в описании его? Я сейчас расскажу о таком деле, которое было у него в руках и по всей справедливости должно быть передано потомству письменно. Один обманщик иудей, притворяясь христианином, часто принимал крещение и, через эту хитрость, собирал деньги. Обманув уже такой хитростью многие ереси — ибо крестился и у ариан, и у македониан, — и не зная, кого бы еще обмануть, он наконец пришел к новацианскому епискому Павлу и, сказав, что пламенно желает крещения, просил этого от его руки. Павел принял его желание, но объявил, что не прежде преподаст ему крещение, как по оглашении его учением веры и когда он проведет много дней в посте. Однако иудей, принужденный поститься против расположения, стал еще ревностнее умолять епископа о крещении, и Павел, не желая дальнейшей отсрочкой огорчать усердного просителя, приготовил все нужное для крещения — купил ему светлую одежду и, приказав наполнить водою купель крещальницы, привел к ней иудея с тем, чтобы крестить его. Но некоей невидимой силой Божией вода исчезла. Епископ и присутствующие не исследуя, как это произошло, подумали, что вода вытекла через находившееся внизу отверстие, через которое обыкновенно выпускали ее, а потому, тщательно закрыв все отверстия купели, снова наполнили ее. Но едва лишь опять приведен был иудей, вода вдруг исчезла. Тогда Павел сказал ему: «Послушай, или ты лукавишь, или, и сам не ведая, принял уже крещение». Потом на это чудо сбежался народ, и некто, узнав иудея, засвидетельствовал, что он самозванец и был крещен епископом Аттиком. Такое-то чудо совершилось в руках новацианского епископа Павла.

ГЛАВА 18

О том, что, по смерти персидского царя Исдигерда, мир между римлянами и персами прекратился и началась сильная война, в которой персы были побеждены

По смерти персидского царя Исдигерда, который не делал тамошним христианам никаких притеснений, царство наследовал его сын, по имени Вараран и, побуждаемый волхвами, стал жестоко гнать христиан, подвергая их, по персидскому обычаю, различным казням и пыткам [16]. Теснимые нуждой, персидские христиане прибегли к римлянам с просьбой, чтобы они не дали им погибнуть. Епископ Аттик благосклонно принял просителей, всячески старался, сколько можно помочь им и об их положении довел до сведения царя Феодосия. Между тем, в это же время римляне имели и другие причины питать неудовольствие на персов, потому что персы не хотели возвратить золотокопателей, которых они взяли у римлян за известную плату, и сверх того отняли товары у римских купцов. К этим-то неудовольствиям присоединилась еще жалоба римлянам со стороны персидских христиан. Персидский царь тотчас отправил послов с требованием выдачи беглецов, а римляне отнюдь не выдавали их не только потому, что хотели покровительствовать им, как просителям, но и потому, что готовы были все сделать в защиту христианства. Они решились лучше воевать с персами, чем попустить погибнуть христианам. Итак, мир был прерван и возгорелась жестокая война [17], о которой кратко рассказать я считаю не неблаговременным. Римский царь первый выслал часть войска под предводительством вождя Ардавурия, который, вторгшись чрез Армению в Персию,

опустошил одну из ее областей, по имени Азазину. Против него выступил с персидским войском вождь персидского царя Нарсес, но, побежденный в сражении с римлянами, обратился в бегство. Тут он понял, что для него полезнее будет неожиданно вторгнуться в римские владения через Месопотамию, где границы не охраняются войсками, и таким образом отомстить римлянам. Однако это намерение Нарсеса не утаилось от римского вождя; последний, опустошив быстро Азазину [18], сам пошел в Месопотамию. Тогда Нарсес, хотя собрал и много войска, не в силах был однако вторгнуться в римские провинции и, пришедши в принадлежащий персам пограничный город Низибу, послал из него сказать Ардавурию, чтобы он условился с ним насчет войны и определил место и время для битвы. Но пришедшим Ардавурий отвечал: «Объявите Нарсесу, что римские цари будут воевать не тогда, когда ты захочешь...» Между тем, думая, что перс вооружился всеми силами, царь в подкрепление выслал весьма большое войско и надежду брани возложил совершенно на Бога. А что за свою веру он тотчас же получил от Бога благодеяние, видно было вот из чего. В то время, как жители Константинополя беспокоились и сомневались касательно исхода войны, некоторым лицам, шедшим в Константинополь по своим нуждам, явились около Вифинии Ангелы Божии и приказали возвестить жителям Константинополя, чтобы они не падали духом, молились и верили Богу, что римляне будут победителями, ибо сами, говорят, посланы от Бога для распоряжения сею войной. Слух об этом не только оживил город, но сделал смелее и воинов. Между тем, когда война из Армении, как я сказал, перенесена была в Месопотамию, римляне, осадив персов, засевших в городе Низибе, и устроив деревянные башни, двигавшиеся посредством какой-то машины, подвели их к стенам и убили многих из тех, которые, сражаясь на стенах, старались защититься. Персидский царь Вараран, узнав, что и подвластная ему страна Азазина опустошена, и войска его, заключившиеся в городе Низибе, осаждены, готовился было сам со всеми силами идти против римлян, но, устрашившись множества препятствий, обратился с прошением помощи к сарацинам, над которыми тогда начальствовал Аламундар, человек храбрый и воинственный. Последний, приведя с собою многие тысячи сарацин, говорил персидскому царю, чтобы он смело надеялся, и обещал в непродолжительном времени представить ему римлян пленниками и передать Антиохию сирийскую. Но это обещание не исполнилось, потому что Бог навел на сарацинов безотчетный страх. Вообразив, что на них наступает римское войско, они пришли в смятение и, не зная куда бежать, бросились вооруженные в реку Евфрат, где погибло их около десяти тысяч человек. Это было так. А римляне, осаждавшие Низибу, услышав, что персидский царь ведет с собою множество слонов, испугались и, сжегши все осадные машины, возвратились в свои границы. Сколько после того было сражений, как другой римский вождь, Ареовинд, в единоборстве с мужественнейшим из персов убил его, как Ардавурий заманил в засаду семь храбрых персидских вождей и умертвил их, или каким образом еще вождь римский Вициан разбил остальных сарацин, — все это я думаю пройти молчанием, чтобы не слишком удалиться от своего предмета.

ГЛАВА 19

О скороходе Палладии

Об этих событиях скоро доводимо было до сведения царя Феодосия. А каким образом царь мог скоро узнавать о том, что происходило далеко, я и расскажу. По счастию, у него был человек, сильный душой и телом, именно Палладий. Он с такой быстротой ездил на лошадях, что в три дня достигал границ, разделявших царства римское и персидское, и во столько же дней возвращался в Константинополь. Этот человек чрезвычайно скоро путешествовал и по другим странам вселенной, куда посылал его самодержец. Однажды

некто из людей остроумных сказал о нем следующее: «Этот человек своей быстротой и величайшее царство римское заставляет представлять малым». Да и персидский царь изумлялся, узнав о такой быстроте его. Но довольно о Палладии.

ГЛАВА 20

О том, как персы снова наголову разбиты были римлянами

Римский царь, живя в Константинополе и узнав о победе, явно дарованной от Бога, был так добр, что несмотря на успешные действия своих подданных, желал мира. Посему он отправил к войску Илиона, человека очень им уважаемого, и велел ему заключить с персами мирный договор. Илион прибыл в Месопотамию, где римляне для своей безопасности разбили укрепленный лагерь, и с поручением вести переговоры о мире отправил Максимина, мужа красноречивого, который был советником вождя Ардавурия. Приехав к персидскому царю, Максимин сказал, что он прислан для заключения мира, но не от римского царя, а от его вождей; царь же говорил, что он даже и не знает об этой войне, да когда и узнает, то почтет ее ничтожной. Персидский царь с радостью готов был принять это посольство, потому что его войско страдало от голода, но к нему приступили воины, называемые у персов бессмертными, которых считается десять тысяч храбрых мужей, и говорили, чтобы он не прежде принял предложение о мире, как позволив им неожиданно напасть на римлян. Царь склонился на их слова и, заключив посланника в темницу, приказал стеречь его, а бессмертных послал устроить римлянам засаду. Они прибыли к назначенному месту и, разделившись на два отряда, решили окружить одну часть римлян. Римляне же увидели один отряд персов и потому приготовились к отражению его нападения, а другого не заметили, — и он напал на них внезапно. Но в то же самое время, как готово было начаться сражение, вдруг на одном холме, по явному распоряжению Божию, показалось римское войско, предводимое военачальником Прокопием. Видя, что его соплеменники подвергаются опасности, Прокопий напал на персов с тыла, — и таким образом персы, хотевшие окружить римлян, теперь сами явились окруженными. Истребив в короткое время этих, римляне обратились потом к выступавшим из засады и также перебили всех их. Вот как войска, которым персы дали имя бессмертных, все оказались смертными, и народ персидский получил от Христа наказание за смерть многих Его чтителей, мужей благочестивых! Узнав об этой неудаче, персидский царь притворился, будто событие ему неизвестно, и, приняв посольство, сказал послу: «Я соглашаюсь на мир не потому, что уступаю римлянам, а по благосклонности к тебе, которого нахожу благоразумнейшим из всех римлян». Так кончилась война, начатая за персидских христиан. Это было в консульство двух августов, в тринадцатое Гонория и десятое Феодосия, в четвертом году трехсотой олимпиады. Вместе с тем прекратилось в Персии и гонение на христиан [19].

ГЛАВА 21

О том, как поступал с пленными персами епископ города Амиды, Акакий

Тогда же епископ города Амиды [20] Акакий весьма прославился у всех добрым своим делом. Когда римские воины никак не хотели отдать персидскому царю пленных персов, которых они взяли, опустошая Азазину, — а между тем эти пленники, в числе семи тысяч человек, гибли от голода, что немало огорчало персидского государя — тогда Акакий не

оставил этого без внимания, но, созвав подчиненных себе клириков, сказал: «Бог наш не имеет нужды ни в блюдах, ни в чашах. Он не ест и не пьет, ибо ни в чем не нуждается. А так как церковь от усердия своих прихожан приобрела много сосудов — и золотых, и серебряных, то ценою их прилично будет выкупить у воинов пленных персов и доставить им пропитание». Объяснив клирикам это и многое подобное этому, он расплавил сосуды и, отдав воинам плату за пленников, доставил им пропитание, а потом, снабдив их нужным для дороги, отпустил к персидскому царю. Такой поступок дивного Акакия чрезвычайно изумил персидского государя; он понял, что римляне постарались победить его и войной, и благотворительностью. Говорят даже, что этот царь пожелал насладиться лицезрением Акакия и просил его посещения, и что Акакий, по приказанию царя Феодосия, действительно был у него. После того, как римляне получили от Бога эту победу, многие отличавшиеся красноречием мужи писали в честь царя похвальные речи и произносили их всенародно. Да и сама супруга царя написала стихи героическим размером, потому что почиталась женщиной умной. Будучи дочерью софиста Леонтия, она была образована и наставлена отцом в науках всякого рода. Когда же царь захотел жениться на ней, то епископ Аттик присоединил ее к христианству и во время крещения вместо Афинбисы наименовал Евдокиею [21]. Итак, многие, сказал я, говорили похвальные речи; иной потому, что хотел сделаться известным царю, другой потому, что старался выказать свою способность красноречия и никак не соглашался, чтобы приобретенное многими трудами образование оставалось в неизвестности.

ГЛАВА 22

Опрекрасных качествах царя Феодосия младшего

Ая — и не стараюсь сделаться известным царю, и не желаю выказывать свое красноречие, но хочу просто, по требованию истины, рассказать о прекрасных качествах Феодосия, ибо и умолчать о них, когда они так полезны, и не знать их, по моему мнению, будет вредно для потомков. Итак, во-первых, хотя он родился и воспитывался в царском дворце, однако от этого воспитания не сделался нисколько изнеженным; напротив, был так рассудителен, что разговаривавшие с ним предполагали в нем лично приобретенную опытность во многих вещах. Притом он отличался такой терпеливостью, что мужественно переносил и холод, и жар, часто также постился, а особенно по средам и пятницам, и это делал потому, что старался жить совершенно по-христиански. В царском дворце он учредил порядок, подобный монастырскому: вставал рано утром и вместе со своими сестрами пел во славу Божию антифоны, поэтому знал на память священное Писание и, встречаясь с епископами, рассуждал, на основании Писания, как давно поставленный священник [22], а священных книг и написанных на священные книги толкований собрал больше, чем некогда Птоломей Филадельф [23]. Незлобием и человеколюбием превосходил он всех людей. Царь Юлиан, хотя выдавал себя и за философа, однако не удержался от гнева на тех, которые осмеяли его в Антиохии, но предал Феодора жесточайшим мучениям, а Феодосий, и оставив силлогизмы Аристотеля, показывал философию на деле, — воздерживался и от гнева, и от печали, и от удовольствий. Он не мстил никому, кто оскорблял его, да никто даже и не видывал его разгневанным. Некогда один из ближних спросил его: «Почему ты никогда не накажешь смертью человека, тебя оскорбившего?» «О если бы, — отвечал он — возможно было мне и умерших возвратить к жизни!» А на вопрос другого о том же он сказал: «Не великое и не трудное дело лишить человека жизни, но, раскаявшись, воскресить уже умершего никто не может, кроме одного Бога». И это правило хранил он так твердо, что когда кто совершал преступление, достойное смерти, и его вели на казнь, то преступник еще не достигал и до городских