источниковедение Данилевский

ный подход ко всемирной истории), то он не может обойтись без философского, эпистемологического подхода к историческому познанию.

Требование репрезентативности источников и их соответствия исследовательским результатам, воспроизводимость выводов конкретного исследования, однозначность интерпретационных суждений - все это оказалось недостижимым в качественно новой ситуации. Интересно, что самые непримиримые ниспровергатели позитивистской методологии исследования не отрицали правомерности тех признаков научности, о которых заботились последователи Ланглуа и Сеньобоса. Напротив, они подтверждали их полезность в определенных пределах, их действенность в борьбе против «лживых и легковесных работ» в области исторического нарратива. Исследователь проблем исторического познания французский методолог А.И. Марру очень точно выразил суть проблемы. Эти правила и критерии, писал он о методологии Ланглуа и Сеньобоса, весьма хороши сами по себе, но они почти никогда не выполнимы на практике. Именно так, - рассматривая ситуацию в исторической ретроспективе, мы можем сказать сегодня: строгие требования, выработанные в условиях хорошо исследованной, стабильной основы источников европейской истории, стали совершенно неэффективны при обращении к множественным моделям всемирной истории. Нужны были новые теоретические подходы, и они не замедлили появиться. Почти одновременно, в конце XIX - начале XX в., появились неокантианский и феноменологический подходы к проблемам гуманитарного познания.

Неокантианская парадигма связана с именами выдающихся философов баденской школы неокантианства В. Виндельбанда и Г. Риккерта. Неокантианская парадигма в качестве руководящего принципа исторического познания выбирает антитезу позитивизму. Она подчеркивает отличие гуманитарных наук от наук естественных и подчеркивает особую роль субъекта познания (исследователь, ученый, историк-философ) в эпистемологической ситуации познания.

В работах В. Виндельбанда (1848-1915) - основателя и главы баденской школы неокантианства, ректора Страсбургского (тогда немецкого) университета была обоснована идея принципиального различия предмета и метода наук о природе и исторической науки. Науки о природе изучают повторяющиеся, закономерно происходящие явления (номотетические науки), а историческая наука (науки о культуре), напротив, - индивидуальные, своеобразно взаимосвязанные явления (идиографические науки, изучающие не закономерности, но особенное - идиос). Г. Рик-

"Это не моя специальность". Палеограф с презрением смотрит на историков, незнакомых с тайнами его специальности: рано заниматься обобщениями - надо сперва собрать и "тщательно" издать весь материал. Точно возможно беспринципное собирание материала! Всякая попытка синтетического построения исторического процесса вызывает подозрительные сомнения. Против нее возражают: "Нельзя быть специалистом во всех областях. Синтез - дело популяризатора. В чем же тогда дело историка?»12. Карсавин, сложившийся как философ и методолог в совершенно иной интеллектуальной среде, не смог принять такого подхода.

ГЛАВА 8

Исторический факт и исторический источник в концепции «Анналов»

ОДНИМ из главных препятствий для развития новой исторической науки, по мнению Л. Февра, являлась приверженность историков к позитивистской, европоцентристской картине мира. Борьбе с традиционным позитивистским мышлением он посвятил ряд своих работ, позже переизданных под выразительным общим заголовком «Бои за историю». В 1929 г. Л. Февр вместе с другим выдающимся историком - М. Блоком (1886-1944) основал ставший впоследствии наиболее влиятельным международным методологическим изданием журнал «Анналы». Журнал выступал за создание единой науки о человеке, за междисциплинарные контакты историков с представителями других наук, за «историю во всей ее полноте» (именно так называлась одна из полемических работ Февра)13. При изучении новых сторон исторического процесса, малоисследованных культур стали совершенно невыполнимыми строгие критерии добротного профессионализма позитивистской методологии. Эти критерии были ориентированы на письменные тексты истории античности и средневековой Европы. Поэтому традиционные представления и связанные с ними исследовательские методики подверглись резкой критике сторонников новой глобальной историографии. Надежды историков нового поколения «Анналов» были связаны прежде всего с интенсификацией интеллектуальных усилий познающего субъекта - широко мыслящего, ставящего новые проблемы и преодолевающего пробелы в источниках с помощью интуитивного постижения не поддающейся рациональному объяснению реальности. В эпистемологической ситуа-