Миф о «русском фашизме» - оружие против советской и постсоветской России

Утверждение, будто тоталитаризм есть специфическое ? универсальное состояние разума и души, политического и социального строя, было очень важным оружием Запада в холодной войне против СССР. Выдвинутое в лево-либераль­ной среде и сформулированное в книге Ханны Арендт «Истоки тоталитаризма» (1951), это положение оказало сильное влияние на сознание левой интеллигенции Запада, в том числе и в коммунистическом движении. Смысл его был в том, чтобы представить сталинизм и фашизм генетически однородными явлениями и, таким образом, нацепить на СССР ярлык «недобитого фашизма», который западным де­мократиям удалось стравить с его двойником (национал-со­циализмом) во Второй мировой войне. Теперь его придется добивать. Эта концепция, подхваченная в кругах элитарной интеллигенции, стимулировала сдвиг «просвещенной» час­ти западных левых к антисоветизму, в том числе в виде еврокоммунизма. В среде рабочих и крестьян эта проповедь осо­бого успеха не имела, но к их сознанию нашлись другие от­мычки.

Идея представить сталинизм и фашизм близнецами-бра­тьями очаровала и советскую западническую галёрку. Во вре­мя перестройки она получила не просто трибуну, а и тоталь­ное господство в СМИ. Начались откровения. Е.Евтушенко назвал Великую Отечественную войну «войной двух мусорных ветров». Чингиз Айтматов в своей книге «Тавро Кассан­дры» (1994) уже не считает войну Отечественной. Это для него «эпоха Сталингитлера или же, наоборот, Гитлерсталина», это «их междоусобная война». В ней «сцепились в противоборстве не на жизнь, а на смерть две головы физиологически единого чудовища».

В отношении СССР эта линия продолжается и сегодня. Вот как Л.Радзиховский «благодарит» в юбилей Победы (2005 [ г.) Красную армию за спасение евреев: «В память о войне остался вечный огонь и вечный вопрос - кто фашист, кто антифашист? Вопрос действительно вечный, но обостряется он, понятно, к 9 мая... Я, конечно, помню. И благодарен за спасение.., за "дарованную жизнь". Благодарен Красной армии, и СССР, каким бы отвратительным государством он ни был, благодарен солдатам, как бы кто из них ни относился к евреям, каким бы кто ни был антисемитом, благодарен - как ни трудно это сказать - да, благодарен Сталину. Этот антисемит, пусть сам того не желая, но спас еврейский народ... Но помня великую заслугу Сталина, я не могу отри­цать очевидного - что он, конечно же, был "обыкновенным фашистом", создал вполне фашистский строй».

Эту тему эксплуатировали и диссиденты, уже когда и ста­линизм отошел в историю. В 1979 г. Сахаров пишет писате­лю Бёллю о том, какая опасность грозит Западу: «Сегодня на Европу нацелены сотни советских ракет с ядерными бое­головками. Вот реальная опасность, вот о чем нужно думать, а не о том, что вахтер на АЭС нарушит чьи-то демократичес­кие права. Европа (как и Запад в целом) должна быть силь­ной в экономическом и военном смысле... Пятьдесят лет назад рядом с Европой была сталинская империя, сталин­ский фашизм - сейчас советский тоталитаризм».

В действительности речь все время шла не об СССР, а об исторической России. Более того, из архива было даже вы­тащено представление о «панславизме», посредством кото­рого «империя зла» якобы угрожает Европе. Это представ­ление, которое сформулировали Маркс и Энгельс в середи­не XIX века, продолжало быть актуальным и в отношении СССР. В упомянутой выше книге Ханны Арендт, которая стала библией антисоветской интеллигенции и ежегодно переиздается на европейских языках, прямо сказано, что «большевизм должен своим происхождением панславизму более, чем какой-либо иной идеологии или движению».

Вспомним, как Энгельс развивал эту тему в связи с рево­люцией 1848 г.: «Европа [стоит] перед альтернативой: либо покорение ее славянами, либо разрушение навсегда центра его наступательной силы - России». Идеологический миф о панславизме как угрозе для Запада являлся во второй по­ловине XIX века в Европе разновидностью русофобии. Насколько живучим был этот миф, видно из того, что к нему обращается даже Гитлер в «Майн Кампф»: «Я не забываю всех наглых угроз, которыми смела систематически осыпать Гер­манию панславистская Россия. Я не забываю многократных пробных мобилизаций, к которым Россия прибегала с един­ственной целью ущемления Германии. Я не могу забыть на­строений, которые господствовали в России уже до войны, и тех ожесточенных нападок на наш народ, в которых изощ­рялась русская большая пресса».

Но гораздо более интенсивно увязывают советский строй с фашизмом через миф о «советском антисемитизме». Внут­ри СССР его стали пропагандировать в 60-е годы, но пока еще с иносказаниями. Вот показательный пример.

Израильский историк Дов Конторер пишет сегодня о том, что во влиятельной части советской интеллигенции су­ществовало течение, которое отстаивало «возможность луч­шего, чем в реальной истории, воплощения коммунистичес­ких идей» (он называет эту возможность «троцкистской»). Конторер цитирует кинорежиссера Михаила Ромма, который 26 февраля 1963 г. выступал перед деятелями науки, те­атра и искусств (текст этот ходил в 1963 г. в самиздате).

Ромм сказал: «Хотелось бы разобраться в некоторых тра­дициях, которые сложились у нас. Есть очень хорошие тра­диции, а есть и совсем нехорошие. Вот у нас традиция: исполнять два раза в году увертюру Чайковского "1812 год". Товарищи, насколько я понимаю, эта увертюра несет в себе ясно выраженную политическую идею - идею торжества православия и самодержавия над революцией. Ведь это дур­ная увертюра, написанная Чайковским по заказу. Это слу­чай, которого, вероятно, в конце своей жизни Петр Ильич сам стыдился. Я не специалист по истории музыки, но убежден, что увертюра написана по конъюнктурным соображе­ниям, с явным намерением польстить церкви и монархии. Зачем Советской власти под колокольный звон унижать "Марсельезу", великолепный гимн французской револю­ции? Зачем утверждать торжество царского черносотенного гимна? А ведь исполнение увертюры вошло в традицию. Впервые после Октябрьской революции эта увертюра была исполнена в те годы, когда выдуманы были слова "безродный космополит", которыми заменялось слово жид». Ромм увязал увертюру Чайковского с «советским антисемитизмом», а сегодня Конторер увязывает эту увертюру и саму победу России в Отечественной войне 1812 г. с совер­шенно актуальным современным тезисом о «русском фашизме». Он пишет о демарше Михаила Ромма: «Здесь мы на­блюдаем примечательную реакцию художника-интернаци­оналиста на свершившуюся при Сталине фашизацию коммунизма». Так что пусть те, кто читает сегодня «Войну и мир» или слушает увертюру «1812 год», поостерегутся делать это на публике.

Опасность в том, что на Западе антисемитизм и фашизм являются понятиями-символами почти религиозного уров­ня. Смысл их принципиально не подлежит рациональному определению, и никаких дебатов в отношении этого смысла и критериев отнесения людей к антисемитам и фашистам не допускается. Эти понятия - «черная метка» народам, кото­рые ждут своей очереди на получение звания «народов-изгоев». Сама эта угроза до определенного момента действует на национальное самосознание разрушительным образом.

В течение длительного времени, с помощью повторения выстраивалась связка «антисемит-фашист». И была начата большая программа доказательства, что советские люди (точ­нее, именно русские) - антисемиты. Далее по умолчанию следовало, что они - фашисты, даже если сами этого не со­знают и гордятся своей победой над фашизмом.

А.Д.Сахаров в своем «Меморандуме» 1968 года пишет о «свойственном сталинской бюрократии и НКВД (и Стали­ну лично) мещанско-зоологическом антисемитизме», но считает его неизбывной чертой советского государства: «Раз­ве не позор очередной рецидив антисемитизма в кадровой политике (впрочем в высшей бюрократической элите нашего государства дух мещанского антисемитизма никогда полностью не выветривался после 30-х годов)?».

В 1994 г. в издательстве «Наука» вышла книга «Русская идея и евреи: шанс диалога». У авторов этой академической книги выходит, что фашизм - прямое следствие русского антисемитизма, что черносотенство - «расистский национализм протонацистского толка, вышедший на поверхность полити­ческой жизни России в самом начале XX века». И далее: «Не вызывает сомнения, что русское черносотенство удобрило почву, вскормившую гитлеризм». Это заведомая ложь, о чем авторы не могли не знать. Западные исследования германс­кого нацизма как раз показывают принципиальные отличия его антисемитизма от тех форм юдофобии, которые существо­вали в России (и даже в самой Веймарской республике). Антисемитизм фашизма - качественно новое явление.

Чтобы представить Россию виновницей Холокоста, ан­тисоветские идеологи внедряли в сознание два почти взаи­моисключающих мифа - о глубинном антисемитизме цар­ской России и одновременно о государственном антисеми­тизме в СССР. То есть, стремились подвести читателя к вы­воду, что антисемитизм - присущее России сущностное качество.

Р.Рывкина, отрекомендованная как «известный социолог, профессор, доктор экономических наук» из РАН, близкий сотрудник академика Т.И.Заславской, в книге «Евреи в по­стсоветской России: кто они?» (1996) так и пишет: «Антисе­митизм в России (речь идет об антисемитизме политических группировок) инвариантен всем ее политическим режимам: он сохраняется независимо от того, какая именно власть ус­танавливается в стране». Оснований для такого вывода в книге Рывкиной не приводится. Напротив, мало-мальски строгие исследования самих еврейских социологов показы­вают, что антисемитизма в СССР не было. Доля евреев в са­мых элитарных и влиятельных профессиях была такая, что сионисты начала XX века и мечтать не могли.

С темой государственного антисемитизма и даже «казен­ного» фашизма легко сопрягается ненависть к победе над фашизмом! Уже одна эта шизофреническая связка разруша­ла сознание российской интеллигенции, которая в первую очередь находилась в поле воздействия этой кампании, а от нее болезненные разрывы шли и по ткани массового созна­ния. В.Гроссман сказал, что дело нашей войны было непра­вое. Он писатель, но на этом пути даже идеологи с академи­ческими регалиями шли на подтасовки. Так, поднятый на пьедестал историк и философ М.Гефтер писал: об «ответ­ственности и пагубности военного союза Гитлера и Сталина, из которого органически проистекали... возможности человекоистребления, заявленные Холокостом».

Гефтер подменяет понятие «пакта о ненападении» поня­тием военного союза. Это - идеологическая диверсия, способ усугубить в русских комплекс вины. При этом историка нисколько не смущало, что пакты о ненападении с Гитлером Англия и Франция подписали в 1938 г. - на год раньше СССР. У него и в мыслях не было сказать, что из тех пактов «органи­чески» вытекал Холокост - только из пакта с СССР. О том, что все подобные историки самым чудесным образом «забыли» о Мюнхенских соглашениях, и говорить не приходится.

Вспомним сравнительно недавнюю (1991 г.) кампанию нагнетания страхов перед якобы готовящимися"в Москве антиеврейскими погромами. Ведь очевидная была липа. Но нет, тема погромов поднимается даже самыми знамениты­ми поэтами в момент, когда еврейская элита буквально встала у рычагов власти и не было никакой возможности даже сим­волических протестов. В большой поэме Александр Межиров так объясняет свои мрачные пророчества:

Потому что по Москве

Уже разгуливает свастика

На казенном рукаве.

………………………

И кощунственно молчат

Президенты наши оба.

И в молчанье - христиане

А сейчас мы видим программу искусственного разжига­ния оскорбленного национального чувства русских с помо­щью непрерывных провокаций в адрес и русских в целом, и русских националистов. Отдельным большим блоком в эту программу входит и тема «русского фашизма». Эти оскорбления не могут быть следствием низкой квалификации уче­ных и журналистов, которые их применяют, даже в элемен­тарных руководствах говорится, что это - заведомое прово­цирование конфликта. Социологи отмечают: «Весьма показательна в этом смысле лексика исследователей, пишущих о русском национализме. Практически в каждой статье на данную тему можно найти арсенал психиатрических терминов типа «шизофрения», «паранойя», «бред», «комплексы» и т.п.... В действительности нет никаких эмпирических данных, свидетельствующих о том, что среди русских националистов преобладают индивиды паранойяльного психологичес­кого типа. Таких данных нет и в отношении прочих социальных движений. Напротив, существует множество исследований, опровергающих наличие однозначных соответ­ствий между идеологией группы и личностным типом вхо­дящих в нее людей».

Да при чем здесь данные? Речь идет именно о провокациях. Сегодня журналист подстрекает подростков к убий­ству «кавказцев», завтра с таким же пылом требует казни этих подростков как «русских фашистов», а послезавтра обвиня­ет в фашизме и саму власть, которая приговаривает этих под­ростков к «слишком мягкому наказанию».

Остановить эту и подобные ей программы может только спокойное и убедительное представление достоверного знания о русской культуре, о российской цивилизации, о советском строе и о фашизме, который пока что в принципе не может укорениться на русской культурной почве. Хотя социальная действительность нынешней России порождает условия для возникновения и ксенофобии, и преступности, и радикальных движений. Во всех них нет родовых признаков фашизма, хотя бы кто-то и нацеплял на себя свастику или взмахивал рукой, как Муссолини. Это бутафория. Но выработать и упорядочить такое знание мало. Дело в том, чтобы транслировать его в массовое сознание. А это уже зависит от политического порядка. Пока что каналы транс­ляции под контролем Познера и Швьдкого, а они как раз и заняты распространением мифа о «русском фашизме».