ХРЕСТОМАТИЯ

К теме: Политика - ключевая категория ОСНОВ ПОЛИТОЛОГИЧЕСКИХ ЗНАНИЙ.

Фрагменты из книги Аристотеля «Политика»

1. Поскольку, как мы видим, всякое государство представляет собой своего рода общение, всякое же общение организуется ради какого-либо блага (ведь всякая деятельность имеет в виду предполагаемое благо), то, очевидно, все общения стремятся к тому или иному благу, причем больше других и к высшему из всех благ стремиться то общение, которое является наиболее важным из всех и обнимает собой все остальные общения. Это общение и называется государством, или общением политическим.

9. Государство принадлежит к тому, что существует по природе, и что человек по природе своей есть существо политическое, а тот, кто в силу своей природы, а не вследствие случайных обстоятельств живет вне государства, - либо недоразвитое в нравственном смысле существо, либо сверхчеловек.

12. Итак, очевидно, государство существует по природе и по природе предшествует каждому человеку; поскольку последний, оказавшись в изолированном состоянии, не является существом самодовлеющим, то его отношение к государству такое же, как отношение любой части к своему целому. А тот, кто не способен вступить в общение или, считая себя существом самодовлеющим, не чувствует потребности ни в чем, уже не составляет элемента государства, становясь либо животным, либо божеством.

Во всех людей природа вселила стремление к государственному общению, и первый, кто это общение организовал, оказал человечеству величайшее благо. Человек, нашедший свое завершение, - совершеннейшее из живых существ, ибо несправедливость, владеющая оружием, тяжелее всего; природа же дала человеку в руки оружие – умственную и нравственную силу, а ими вполне можно пользоваться в обратную сторону. Поэтому человек, лишенный добродетели, оказывается существом самым нечестным и диким, низменным в своих половых и вкусовых позывах. Понятие справедливости связано с представлением о государстве, так как право, служащее мерилом справедливости, является регулирующей нормой политического общения.

(Аристотель. Политика. Соч.Т.4.-М., 1983.С.376, 378, 380).

Фрагменты из работы Гольбаха «Естественная политика,

или беседы об истинных принципах управления»

Беседа седьмая. О политике вообще.

Политика – это искусство управлять людьми или заставлять их содействовать сохранению и благополучию общества. Можно не сомневаться в том, что искусство делать народы счастливыми является самым благородным, полезным и достойным занятием для человека с добродетельной душой; оно всегда было предметом размышления философов, разумных граждан и государей, проникнутых сознанием своего долга. Мы можем определить политику как опыт, которым руководствуются при управлении государством и определении его потребностей.

В частной жизни гражданин должен лишь следить за самим собой и упорядочивать собственное поведение, чтобы выполнять свои обязанности и трудиться над обеспечением своего счастья; люди же, поставленные судьбой во главе государства, должны следить как за самими собой, имея в виду, что их личное поведение существенным образом влияет на общество в целом, так и за тем, чтобы сдерживать или направлять различные интересы, противоречивые страсти множества людей, слишком часто лишенных опыта и разума; наконец, они должны стремиться объединить интересы народов и государей, управляя ими посредством убеждения, а при недостаточности последнего – посредством силы.

Ничего не представляется более трудным, чем умение заставить членов одного и того же общества действовать сообща. Кажется, ничто не требует такой проницательности, прозорливости и силы воли, как искусство направлять противоречивые страсти множества людей к единой цели и к общему центру, от которого они беспрестанно отклоняются. Способность заставлять все частные устремления человеческих воль содействовать осуществлению общего плана, часто противоречащего склонностям, личным интересам и предрассудкам людей, умение подчинять их общественной воле, определяемой законом, - поистине высшее проявление мудрости, наученной жизненным опытом или просвещенной философией. Лишь самая совершенная мудрость способна обеспечить различным пружинам государственного механизма ту степень напряжения, какую они могут выдержать; лишь самый глубокий разум может изобрести новые пружины, которыми время о времени необходимо заменять старые, когда последние в силу тех или иных обстоятельств перестают действовать эффективно.

Таковы задачи политики. Но это еще не все. Не удовлетворяясь наблюдением за внутренним положением общества, политика вынуждена устремлять свои взоры и за его пределы; она должна зорким оком следить за действиями соседних народов и направлением их интересов, останавливать их посягательства, предупреждать последствия их страстей, их властолюбия и жадности, не давать им возможности покушаться на преимущества, обеспечиваемые обществу природными условиями или трудолюбием граждан; наконец, побуждать другие независимые общества способствовать собственным планам.

Править народом – значит удерживать в равновесии его страсти, подавлять те из них, которые могут привести к опасным последствиям, и направлять на пользу государству те, которые могут быть ему полезны.

Поэтому просто смешной и легкомысленной была бы попытка управлять всеми человеческими обществами с помощью одних и тех же законов; безумием было бы предписывать политике что-либо, кроме самых общих правил; в практической деятельности регламентация всех частностей управления сплошь и рядом вела бы к ошибкам и приносила бы вред, а непредвиденные обстоятельства постоянно делали бы соответствующие предписания бесполезными. Управлять всеми людьми исходя из одних и тех же правил было бы столь же неразумно, как лечить все болезни, пользуясь одним методом, или предписывать всем людям один и тот же жизненный план.

(Антология мировой политической мысли. М., 1997.

т.1.с.461-4630).

М.Вебер. Политика как призвание и профессия.

Итак, «политика» означает стремление к участию во власти или оказанию влияния на распределение власти, будь то между государствами, будь то внутри государства между группами людей, которые оно в себе заключает…

Кто занимается политикой, тот стремиться к власти: либо к власти как средству, подчиненному другим целям (идеальным или эгоистическим), либо к власти «ради нее самой», чтобы наслаждаться чувством престижа, которое оно дает.

Государство, равно как и политические союзы, исторически ему предшествовавшие, есть отношение господства людей над людьми, опирающееся на легитимное (то есть считающееся законным) насилие как средство. Таким образом, чтобы оно существовало, люди, находящиеся под господством, должны подчиняться авторитету, на который претендуют те, кто господствует.

Фрагменты из работы Х.Ортеги-и-Гасетта

«Старая и новая политика»

…Говоря с вами о новой политике, противостоящей политике старой, я не стремлюсь изобрести какой-то новый мир. дело чести идеолога, приближаясь к политике,- отказаться от претензии на оригинальность собственного мышления. Людьми не может двигать принцип, содержащий новую идею. Новая политика – это новое провозглашение и проявление помыслов, уже живущих в сознании наших граждан.

Фихте гениально заметил, что секрет политики Наполеона и вообще всякой политики состоит всего-навсего в провозглашении того, что есть, где под тем, что есть, понимается реальность, существующая в подсознании людей, которая в каждую эпоху, в каждый момент составляет истинное и глубоко проникновенное чаяние какой-либо части общества.

Политика – это работа в равное мере и мысли, и волеизъявления: недостаточно каким-либо идеям промелькнуть в нескольких головах, надо, чтобы они получили социальную реализацию. А для этого необходимо, чтобы на службу идеям решительно устремилась энергия широких социальных групп.

Для того же чтобы идеи нашли мощную поддержку, они прежде всего должны стать безоговорочно близкими для всех без исключения, всецело заполнить сердца.

Но случается так, что люди – одни из-за недостатка культуры, другие – в силу отсутствия рефлексивных способностей, третьи – потому, что не получали от этого удовольствия, четвертые – не имея мужества не смогли ясно увидеть, четко сформулировать свое глубинное внутреннее чувство. Отсюда та миссия, которую, согласно Фихте, надлежит выполнить политику, настоящему политику, провозглашать то, что есть, отказываясь от витающих в воздухе и лишенных ценности расхожих суждений, от устаревших сентенций и, проникнув внутрь коллективной души, попытаться выявить, ясно и очевидно сформулировать невыраженные, сокровенные чаяния какой-либо социальной группы, например, поколения. Деятельность поколения будет плодотворной лишь в одном случае: когда оно ясно понимает, чего хочет.

В критические эпохи какое-либо поколение может приговорить себя к историческому бесплодию, если ему не удастся найти в себе мужество расстаться с заимствованными мыслями, с агонизирующими убеждениями и энергично заменить их собственными – новыми – чувствами.

Новую политику, т.е. все то, что пульсирует среди нас в форме проектов и устремлений, должно начать с расширения до предела объема самого понятия «политика». Необходимо, чтобы оно помимо электоральных, парламентских и правительственных видов деятельности охватывало и многое другое: отведя иные сферы юридическим отношениям, она должна включать в себя все формы, принципы и институты социализации.

Итак, политика не является достаточным решением национальной проблемы, поскольку эта проблема – историческая. Следовательно, новая политика должна осознавать самое себя и понимать, что она не может быть сведена ни к пустым разглагольствованиям, ник нескольким юридическим сюжетам; нет, новая политика должна охватывать всю историческую деятельность. Таково различие по существу. Испанское государство и испанское общество не могут быть для нас равноценными понятиями, поскольку между ними возможен конфликт, и мы должны быть готовы к тому, чтобы в данном случае служить обществу против государства, которое является лишь чем-то вроде юридического панциря, некой внешней формальностью жизни общества. И если для испанского государства, как и для любого государства, самым важным является общественный порядок, то нам следует со всей прямотой выявить, что для нас важнейшим является не общественный порядок, а жизненность нации.

(Полис. 1992. №3. с. 133-137).

К теме: Политическая власть.

Фрагменты из работы И.А.Ильина «Аксиомы власти».

В отличие от всякой физической силы государственная власть есть волевая сила. Это означает, что способ ее действия есть по самой природе своей внутренний, психический и притом духовный. Физическая сила, то есть способность к вещественно-телесному воздействию человека на человека,- необходима государственной власти, но она отнюдь не составляет основного способа действовать, присущего государству. Мало того, государственный строй тем совершеннее, чем менее он обращается к физической силе, и именно тот строй, который тяготеет к исключительному господству физической силы, подрывает себя и готовит себе разложение.

Власть есть сила воли. Эта сила измеряется не только интенсивностью и активностью внутреннего волевого напряжения, осуществляемого властителем, но и авторитетное непреклонностью его внешних проявлений. Назначение власти в том, чтобы создавать в душах людей настроение определенности, завершенности, импульсивности и исполнительности. Властвовать – значит как бы налагать свою волю на волю других; однако с тем, чтобы это наложение добровольно принималось теми, кто подчиняется.

К этому присоединяется правовой характер государственной власти. Он обозначает, что воля государства, как разновидность человеческой воли, не беспредметна и не развязана, но предметно связана этическим содержанием. Этим определяется духовное, а не просто социально-психическое бытие государства. Выделенная в процесс социальной дифференциации и политически организованная воля народа сохраняет свою духовную природу, свою объективную цель, свои принципы и свои мерила. Государственная власть соблюдает свою истинную духовную природу только тогда, если она остается верна своей цели, своим путям и средствам; она получает свое священное значение только из этой последней, духовной, нравственной и религиозной глубины. Политика имеет свои необходимые пути и формы, и людям никогда еще не удавалось нарушать и попирать их безнаказанно.

Первая аксиома власти гласит, что государственная власть не может принадлежать никому, помимо правового полномочия. Власть, совсем лишенная правовой санкции, есть юридически индифферентное явление: она не имеет правового измерения. Власть, лишенная законной санкции, возникает в катастрофических случаях дезорганизации или переворота; и тогда ее задача и ее спасение в том, чтобы опереться на санкцию правосознания, которое одно только и компетентно создать новую конституционную форму и тем восполнить недостающую формальную санкцию.

Вторая аксиома власти утверждает, что государственная власть в пределах каждого политического союза должна быть едина. Единство государственной власти следует понимать, конечно, не в смысле единства 2органа» или нераспределимости функций и компетенции, но в смысле единого организованного воленаправления, выражающегося в единстве обретаемого и осуществляемого права.

Третья аксиома власти утверждает, что государственная власть всегда должна осуществляться лучшими людьми, удовлетворяющими этическому и политическому цензу. Власть, лишенная авторитета, хуже, чем явное безвластие; народ, принципиально отвергающий правление лучших или не умеющий его организовать и поддерживать, является чернью; и демагоги суть его достойные вожди.

Люди становятся чернью тогда, когда они берутся за государственное дело, движимые не политическим правосознанием, но частною корыстью; но именно поэтому они не ищут лучших людей и не хотят передавать им власть. К черни может принадлежать всякий: и богатый, и бедный, и темный человек, и «интеллигент». Чернь отличается корыстной волей и убогим правосознанием, а в революционные эпохи сверх того и политической притязательностью. Государственная власть есть для нее лишь удобное средство, служащее для достижения личных или классовых целей.

Чернь не понимает ни назначения государства, ни его путей и средств; она не знает общего интереса и не чувствует солидарности; именно поэтому она не способна к организации и дисциплине и легко распыляется при первом же энергичном сопротивлении государственно-организованных сил. Она совершенно лишена сознания государственного единства и воли к политическому единению; и поэтому, предоставленная себе, она быстро распадается на враждебные станы и шайки и начинает бесконечную гражданскую войну. Право есть для нее вопрос силы, ловкости и удачи; и поэтому, видя силу на своей стороне, она обнаруживает дерзость и быстр становится наглою, а растерявшись, трепещет и пресмыкается. Чернь ненавидит государственную власть, пока эта власть не в ее руках; и, ненавистничая, покоряется из страха; и, покоряясь, ждет и требует от нее подачек. Но, посадив свою власть, она не умеет дать ей ни уважения, ни доверия, ни поддержки; она начинает подозревать и ее, проникается ненавистью и к ней и тем расшатывает и губит свое собственное противополитическое порождение. А если ей все-таки удается создать некоторое подобие «режима», то этот «режим» осуществляет под видом «демократии» торжество жадности над общим благом, равенства над духом, лжи над доказательством и насилия над правом; этот режим зиждется на лести и подкупе и осуществляет власть демагогов.

Четвертая аксиома власти утверждает, что политическая программа может включать в себя только такие меры, которые преследуют общий интерес. Партия есть не шайка, не банда, не клика и не котерия именно постольку, поскольку она стремится создать государственную власть, а не просто захватить власть в государстве. Но воля к государственной власти есть тем самым воля к государственной цели, которая не включает в себя никакого – частного, личного или классового – интереса как такового. Поэтому политическая партия не может быть классовой по своей программе: она должна быть непременно всеклассовой и притом сверхклассовой.

Пятая аксиома власти утверждает, что программа власти может включать в себя только осуществимые меры и реформы.

Наконец, шестая аксиома власти утверждает, что государственная власть принципиально связана распределяющей справедливостью, но что она имеет право и обязанность отступать от нее тогда и только тогда, когда этого требует поддержание национально-духовного государственного бытия народа.

Чувство собственного достоинства есть необходимое и подлинное проявление духовной жизни; оно есть знак того духовного самоутверждения, без которого немыслимы ни борьба за право, ни политическое самоуправление, ни национальная независимость. Гражданин, лишенный этого чувства – политически недееспособен; народ, не движимый им, - обречен на тяжкие исторические унижения.

(Новое время. 1990. № 10. с. 40-43.)

К теме: Политическая элита и политическое лидерство.

Фрагменты из книги г.Моски «Правящий класс»

… Во всех обществах (начиная со слаборазвитых или с трудом достигших основ цивилизации вплоть до наиболее развитых и могущественных) существуют два класса людей – класс правящих и класс управляемых. Первый всегда менее многочисленный, выполняет все политические функции, монополизирует власть и наслаждается теми преимуществами, которые дает власть, в то время как второй, более многочисленный класс управляется и контролируется первым в форме, которая в настоящее время более или менее законна, более или менее произвольна и насильственна и обеспечивает первому классу, по крайне мере, материальные средства существования и все необходимое для жизнедеятельности политического организма…

… В каждом политическом организме есть один индивид, который является основным среди правящего класса как целого и находится, как мы говорим, у кормила власти. Он не всегда является человеком, обладающим законной верховной властью. В одних случаях рядом с наследным королем или императором премьер-министр или мажордом обладали реальной властью, гораздо больше, чем власть суверена. В других случаях вместо избранного президента будет править влиятельный политик, который обеспечил выборы президента. В особых условиях вместо одного могут быть два или три человека, выполняющих функции верховных контролеров.

… Каким бы ни был тип политической организации. Давление, вызванное неудовлетворенностью, недовольством управляемых масс, их чувствами, оказывает определенное влияние на политику правящего или политического класса.

… Но человек, стоящий во главе государства, определенно не в состоянии был бы управлять без поддержки со стороны многочисленного класса, не мог бы заставить уважать его приказы и выполнять их, и пологая, что он может заставить одного или, действительно, множество индивидов – представителей правящего класса осознать авторитет его власти. Этот человек определенно не может ссориться с данным классом или вообще покончить с ним. Если бы это было возможно, то ему пришлось бы сразу же создать другой класс, без поддержки которого его действие было бы полностью парализовано.

Фрагменты из статьи Г.Ашина «Смена элит»

...Нельзя не видеть и слабые стороны концепций классиков элитизма. Если принять их схему (и тем более абсолютизировать её), теряет всякий смысл понятие про­гресса, невозможно объяснить один из самых глубоких законов общественного развития — возрастания роли народных масс в истории. Критики отмечают и более частные их недостатки. Известный английский социолог Т. Боттомор справедливо считает, что из работ Парето не ясно, относится ли понятие «циркуляция элит» к про­цессу динамики неэлит в элиты или же к замене одной элиты другой. Действительно, обе интерпретации при­сутствуют у Парето, он часто пишет о том, что наиболее способные индивидуумы рекрутируются из низшей стра­ты в высшую, а отдельные элементы элиты деградируют, опускаясь на дно общества. Вместе с тем несомненная заслуга Парето и Моски в том, что они выявили особую роль элиты в политическом процессе, сделали её объек­том специального исследования.

Истинна ли теория Парето, подтверждается ли она историческими фактами? Однозначный ответ на эти вопросы был бы упрощением, если не профанацией проблемы. Он будет отрицательным, если трактовать её в том смысле (к чему склонялся сам Парето), что поли­тическая история есть следствие смены элит, что она детерминируется элитами. Но в ней — большая доля истины, если трактовать её более широко, как подчёр­кивание особой роли политической элиты в историчес­ком процессе (имея в виду при этом, что смена элит — не определяющая причина политического процесса, а, скорее, его результат, его момент).

Нас, естественно, в первую очередь интересует воп­рос о том, накладывается ли схема Парето на полити­ческий процесс в России? Произошла ли смена элиты «львов»-монстров тоталитаризма на посттоталитарных «лис»? Не следует отождествлять понятия «посттотали­тарная элита» и «демократическая элита». Во-первых, политическая система, приходящая на смену тоталитар­ной, далеко не всегда является демократической. Она может, в частности, быть авторитарной. Кроме того, на нынешнем этапе политической эволюции нашего обще­ства явственно обнаруживается, что различия между старой и новой элитами не столь велики, как этого ожи­дали... Многие политологи не без оснований считают, что понадобятся годы и десятилетия для воспитания новой, подлинно демократической элиты.

Политическая культура не только старой, но в опре­делённой мере и новой политической элиты отражает уровень политической культуры тоталитарного обще­ства, в котором политическая апатия людей легко пере­растает в политический экстремизм. Необходимо ви­деть, что демократические качества новой элиты долж­ны ещё развиваться. В этом плане интересны наблюде­ния политолога С. Вилькановича, отражающие польский опыт посттоталитарного развития. Он отмечает, что демократии в обществе (в том числе, очевид­но, и у элиты) ровно столько, сколько демократической культуры. А ее усвоение — длительный процесс. Он может развиваться в нужном направлении, если его уча­стники признают себя учениками в области демократии и не будут считать себя демократами потому только, что боролись с её врагом — тоталитаризмом. «Борьба с тоталитаризмом вовсе не является — по крайней мере не обязана являться — школой демократии; бывает даже наоборот, так как во время этой борьбы демокра­тические учреждения не могут правильно развиваться, а кроме того, почти всегда происходит какое-то зараже­ние злом, характеризующим противника».

В нашей литературе чаще всего пишется о замене тоталитарной элиты новой, демократической. Однако тут возникает необходимость уточнить термин «демок­ратический». Ведь вплоть до августа 1991 года он имел у нас вполне конкретное содержание, объединяя раз­личные силы, выступавшие против монополии на власть партноменклатуры КПСС. Однако ныне, когда это господство ушло в прошлое, необходимо, чтобы термин «демократический» обрёл новое, собственное содержание. Антикоммунизм не может быть основани­ем для отнесения его сторонников к демократам, среди антикоммунистов мы находим порой тех же сторонни­ков диктатуры, будь то покойный 3. Гамсахурдия или таджикские фундаменталисты. Поэтому, думается, бу­дет правильнее заменить термин «демократическая эли­та» более нейтральным — «посттоталитарная элита».

Известно, что в демократических (или хотя бы нето­талитарных) странах формирование будущей элиты (контрэлиты) происходит в недрах старой социально-политической структуры в среде политической оппози­ции. Ситуация в странах СНГ в этом отношении весьма специфична. В условиях тоталитарной диктатуры ука­занный процесс деформируется, замораживается. Семь десятилетий попытки создания оппозиционных органи­заций у нас безжалостно подавлялись. Тяжелейшие реп­рессии обрушились на диссидентское движение, его ли­деры либо гибли в тюрьмах и лагерях, либо вынуждены были эмигрировать. Формирование новой элиты было, таким образом, искусственно задержано. Этот процесс интенсифицировался лишь в конце 80-х годов. Новая элита формировалась частично в недрах КПСС из тех, кто боролся с её консервативным большинством, и тех, кто, почувствовав новые тенденции, поспешил из карь­ерных соображений отмежеваться от партии и примк­нуть к новым структурам, частично — из лидеров нефор­мальных движений. Новая элита неоднородна (в отли­чие от старой элиты) — с точки зрения как политическо­го «происхождения», так и компетентности, профессио­нальных качеств, идеологических ориентации. Тотали­тарную политическую элиту отличало единомыслие, внешнее «монолитное единство». Еретики из её рядов безжалостно изгонялись, лишались возможности про­должать политическую карьеру. Посттоталитарная эли­та плюралистична идеологически и политически, взгля­ды её большей части ещё не сформировались.

Если сравнить данные, характеризующие некоторые качества элиты трёх поколений: «брежневской», «гор­бачёвской», «ельцинской», то можно увидеть, что «ель­цинская» элита моложе по возрасту, её образователь­ный уровень выше (заметно больший процент лиц, име­ющих учёные степени), меньше доля «технократов» (лиц, имеющих техническое, сельскохозяйственное об­разование), зато значительно выше доля гуманитариев, особенно экономистов и юристов.

Одно то, что в прежней политической элите абсолютно преобладали люди, получившие техническое об­разование, приводило к сильным технократическим тенденциям в социальном управлении. Достаточно ска­зать, что Госплан был более чем на 90 % укомплектован инженерами, экономисты были редки, гуманитарии во­обще отсутствовали. Такое положение в значительной мере относилось и к правительству, где даже министра­ми культуры были по большей части люди с техничес­ким образованием. Сейчас этот крен несколько вырав­нивается. Тенденции роста гуманитариев в политичес­кой элите посттоталитарного общества ещё более ха­рактерны для стран Восточной Европы. Социальной базой нынешней политической элиты в странах Восточной Европы стала интеллигенция, причём в подавляю­щем большинстве гуманитарная и художественная (По­путно отмечу большую ценность сравнительного меж­дународного изучения процессов смены элит в постсо­циалистическом обществе.)

(Общественные науки и современность. 1995. №1 С. 41-45).

Фрагменты из статьи Г.Ашина

«Формы рекрутирования политических элит»

Очевидно, качество элиты во многом зависит от принципов её образования. Известно, что политическое рекрутирование — это вовлечение людей в активную политическую жизнь. И важнейшее место занимает со­здание политической элиты, из которой формируются законодательные и исполнительные органы государ­ства, правительственный аппарат, руководящие кадры государственных учреждений. Исследовать этот про­цесс — значит понять, как люди вовлекаются в полити­ку, выдвигаются на руководящие политические посты (в том числе становятся политическими лидерами), ус­танавливают политические контакты, как они делают политическую карьеру.

В стабильных политических системах рекрутирова­ние элиты осуществляется в соответствии с тщательно разработанными процедурами (обычно освящёнными традициями), в результате чего персональный состав элиты с большей или меньшей периодичностью обновля­ется, а сама политическая структура остаётся в значи­тельной степени неизменной. По-иному обстоит дело в условиях крутой ломки политической системы, в перио­ды политической нестабильности. Тогда происходит трансформация или смена элит: люди, занимающие клю­чевые позиции в государственном управлении, лишают­ся своих постов, возникает много вакансий, которые за­полняются с нарушением обычных рутинных норм. Об­щество обычно никогда не испытывает недостатка в же­лающих занять элитные позиции. Это стимулируется высоким статусом управленческой деятельности, пре- стижсм, возможностью получить ряд привилегий, в том числе материальных. Иное дело, насколько квалифици­рованными оказываются «новобранцы на элитных пози­циях, каковы их моральные и деловые качества».

Процесс создания элиты исключительно важен для политической системы: он может либо обеспечить более или мене равные возможности доступа к власти всем гражданам, либо ограничить эти возможности, а то и вов­се их лишить. Одна из характерных черт подлинно демок­ратической системы — создание возможностей для каж­дого гражданина достичь такого положения, которое даёт ему право считаться членом политической элиты.

В процессе рекрутирования политической элиты важнейшие моменты — широта её социальной базы, круг лиц, осуществляющих отбор элиты (селекторат), наконец, процедура, механизм отбора. Различают два главных типа рекрутирования элит — открытый и зак­рытый. Опыт завершающегося тысячелетия свидетель­ствует о том, что закрытая элита, которая формирует­ся из представителей узкого привилегированного слоя, воспроизводится на своей собственной ограниченной базе, неминуемо деградирует, загнивает, рано или по­здно уступая место более открытой элите, что ведёт к изменению всей социально-политической структуры общества. И чем более закрыта элита, чем уже её соци­альная база, тем меньше у неё шансов продлить своё господство, выжить в соревновании с другими социаль­но-политическими системами. Следует оговориться, что эта закономерность проявляется чётче в более раз­витой системе социальных коммуникаций, в том числе связей между странами, культурами, цивилизациями. При отсутствии или малой развитости таких связей об­щество с закрытой элитой может весьма долго сохра­нять свою устойчивость.

В целом качество элиты зависит от способов её рекру­тирования, от того, насколько элита «прозрачна», от­крыта для наиболее активных, образованных, способ­ных к инновациям людей из всех классов и слоев обще­ства, а также от того, существуют ли заслоны на пути вертикальной социальной мобильности для людей случайных, нравственно нечистоплотных. То есть действи­тельно ли в элиту попадают наиболее достойные в нрав­ственном и интеллектуальном отношении люди. Откры­тость элит — важнейший элемент «открытого общества» (термин К. Поппера), где высок уровень социальной мо­бильности. И, соответственно, закрытые, непрозрачные элиты — элемент «закрытого общества», где социальная мобильность низка или вообще отсутствует. Закрытый тип рекрутирования элиты исторически первый, тогда как второй — результат развития политических систем, ибо требует для своего функционирования высокого уровня политической культуры. Первый тип характеризуется прежде всего узостью социальной базы элиты. Это гос­подствующий класс, слой, сословие, которые и монополи­зируют политическую власть; все элитные позиции заня­ты его ставленниками. Закрытый тип рекрутирования элиты характерен для политических систем традиционно­го общества, а по отношению к современным политсистемам — для авторитарных и тоталитарных политических режимов. Поскольку данный тип рекрутирования элиты сужает её социальную базу, препятствует занятию элит­ных позиций наиболее способным людям из низших сло­ев общества, инакомыслящи и т.д., он обрекает полити­ческую систему на застой, неминуемо вырождается, утра­чивает способность к эффективному управлению, по сути, провоцирует образование контрэлиты, превосходящей правящую элиту по своим интеллектуальным показате­лям, которая использует недовольство масс существую­щей системой для разрушения этой системы, для смены элит. Отметим, что наиболее дальновидные идеологи тра­диционного общества, такие, как Конфуций, понимали недостатки закрытого типа рекрутирования элиты. Что­бы сломать стену этой закрытости, Конфуций считал не­обходимым сдачу конкурсных экзаменов на право заня­тия государственной должности.

Типологизация рекрутирования элит по основанию «закрытость-открытость» представляется нам более правильной, чем по основанию «демократизм-автори­таризм», как предлагают некоторые политологи. Отме­тим, что и в демократических системах элиты могут весьма различаться по степени открытости. Так, амери­канский политолог Б. Рокмэн вычленяет две тенденции отбора элит в современных демократических системах — гильдийную и антрепренёрскую. Для системы гиль­дий характерны высокая степень институционализации в процессе отбора, важная роль образования, прежде всего специального, медленный путь наверх, тенденция к воспроизведению характерных черт уже существую­щей элиты, небольшой, относительно закрытый селекторат. Антрепренёрская система отбора исходит из того, что индивидам, стремящимся попасть в элиту, необходима не только поддержка внутри управленчес­кой системы, в которой они собираются делать карьеру, но и вне этой системы. И они находят эту поддерж­ку (т.е. опираются на более широкий селекторат), а инерциальные силы организационных норм в меньшей степени тормозят их продвижение в элиту. По гильдийной модели обычно осуществляется селекция бюрокра­тической элиты, а политическая элита рекрутируется преимущественно по антрепренёрской модели. В систе­ме гильдий кандидаты на продвижение должны обяза­тельно угодить небольшой группе лиц наверху (кото­рые и выполняют роль селектората). Бюрократическая элита заинтересована в организационной рутине, в при­вычных методах, в преемственности. Для антрепренёр­ской системы, где селекторат более широкий, кандида­ту на занятие элитной позиции нужно влиять не только на вышестоящих лиц, но и апеллировать к влиятельным людям вне этой системы. Критерии селекции разнооб­разны и противоречивы, при продвижении вверх мож­но миновать бюрократические ступеньки и рутинные процедуры. Только в этой системе, замечает Рокмэн, на высший пост США смог подняться бывший актёр, всту­пивший в политику в 55 лет.

Открытый тип обычно основывается на отборе, имеющем вид честного конкурса, при котором решаю­щими являются личные качества человека, его способ­ности, образованность, нравственные характеристики, а не «анкетные данные», не его (или его родителей) со­циальное положение, принадлежность к определённой социальной группе (привилегированному сословию, классу, национальности или группировке). Только при условии, что именно индивидуальные, а не надындивидуальные характеристики должны быть критерием от­бора, элита может быть ассамблеей лучших, достойней­ших, т.е. подлинной меритократией. Если превалирует принцип выдвижения на элитные должности не самого умного, способного, честного, но зато «своего» челове­ка, доказавшего преданность социальной группе, кла­ну, лидеру, — это означает закрытый тип селекции, ве­дущий к негативным последствиям для общества и в конечном счёте к деградации элит.

Однако, как убедительно показал выдающийся рос­сийский социолог П. Сорокин, вряд ли когда-либо су­ществовало и когда-либо сможет существовать обще­ство, абсолютно закрытое, где отсутствовала бы верти­кальная мобильность, равно как и общество, в котором бы вертикальная мобильность была совершенно сво­бодной; подобное общество было бы бесструктурным. Таким образом, общество с полностью открытой и аб­солютно закрытой элитами — это «идеальные типы» (в веберовском смысле), реальные политсистемы лишь приближаются к одному или другому. Наиболее близ­ка к модели полностью закрытой элиты древнеиндийс­кая кастовая система, в которой касты кшатриев и брахманов отделены практически непроницаемой пере­городкой от низших каст. К этой модели относится большинство древневосточных деспотий, к противопо­ложной модели — общества с открытой элитой — со­временные демократии. Однако и здесь утверждения об «обществе равных возможностей», скорее, декларация о намерениях, чем констатация политической реально­сти. И в этой политической системе выходцы из высших страт общества, обладающие деньгами, социальными связями, возможностями для получения дорогостояще­го образования, обладают лучшими стартовыми воз­можностями для элитной карьеры.

Один из крупнейших американских политологов Г. Лассвелл справедливо отмечал, что нельзя абсолюти­зировать тезис о «равном доступе к власти» в западных демократиях, просто там нет непреодолимых барьеров на пути рекрутирования элит. Ждать большего было бы, по мнению Лассвелла, «нереалистично», хотя бы потому, что социально-политический процесс требует определённого уровня социальной стабильности, а по­стоянная смена элит может расшатать политсистему. Политологические исследования свидетельствуют о том, что большая часть политической элиты западных стран рекрутируется из высшего и высшего среднего классов, составляющих 5% населения.

Тем не менее социальная база в современных демок­ратических странах шире даже при существовании в них господствующего класса, который цепко держит в своих руках основные нити государственного управления; доля выходцев из низших страт в политической элите увеличивается. Это не означает, что в таком обществе элита превращается в бесклассовую группу. Как убеди­тельно показал Р. Михельс , избрание в парламент, на­значение на высокую государственную должность вы­ходца из низшей социальной страты обычно меняет его образ жизни: он перенимает стиль жизни и привычки представителей привилегированных классов, интегрируясь в социально-политическую систему. Итак, существу­ющие демократические политические системы не дотя­гивают до критериев открытой элиты; модель открытой элиты — скорее, норматив, цель, которой они явно не достигли. Известно, что большая часть административ­ного аппарата состоит не из выборных, а из назначае­мых чиновников, поэтому селекторат достаточно узок. Но его узость не обязательно свидетельствует о недемок­ратичности политсистемы. Здесь важен критерий отбо­ра, которым руководствуется селекторат: представляет ли он собой честный конкурс, конкуренцию на основе способностей и заслуг или же решающими оказываются богатство, знатность, связи.

Американский советолог К. Фармер, исследуя рек­рутирование элит, проводит различие между естествен­ными (в нашей терминологии «открытыми», и, думает­ся, наш термин имеет преимущество, так как открытые элиты не есть нечто «естественное», а результат истори­ческого развития) элитами, которые «естественно воз­никают в условиях неконтролируемой конкуренции, а элитные позиции — следствие обладания людьми опре­делёнными качествами», и искусственными элитами (близко к нашему термину «закрытая» элита), члены которой занимают элитные позиции независимо от их качеств. Номенклатурную систему Фармер считает «бе­зусловно искусственной». Мы уже отмечали, что осно­вания для такого обсуждения имеются. Номенклатур­ная система сохранила высокую степень закрытости рекрутирования элиты. Достаточно сказать, что ни один высший политический руководитель СССР не был избран в качестве такового легитимным путём всена­родного свободного голосования.

(Общественные науки и современность. 1998. № 3. с. 86-88).

ТАБЛИЦЫ: