Теория_метафоры_сборник_статей_copy (3)
.pdfЭмпирический материал подсказывает третью возможность — использовать слово, которое, по сути дела, часто взаимозаменимо с гиперболами, а именно слово ужасно (конечно, слово это стилистически сильно отмеченное). Я ужасно голо-
ден; Мне его ужасно жалко; Он ужасно переживал; Мне ужасно холодно и т. п.
Но что означает 'ужасно'? Каково его отношение (семантическое, не стилистическое) к очень? Напрашивается следующий ответ: 'ужасно' — это как бы 'очень' в квадрате. Если Я очень голодный означает 'Я должен был бы сказать: более чем голодный', то Я ужасно голоден значит 'Я должен был бы сказать; более чем очень голоден". Таким образом, гиперболическим выражениям может быть приписана следующая глубинная структура:
Я умираю от голода = 'Я ужасно голоден; Я бы сказал, что умираю' = 'Я более чем голодный; Я бы сказал, что умираю' = 'Я более чем голодный; Я бы сказал, что умираю'. = 'Я голодный; Я должен был бы сказать: более чем голодный', более чем 'очень голодный'; Я бы сказал, что умираю'.
Часто гиперболические выражения причисляют к метафорам. Поскольку и те и другие в принципе определяются интуитивно, без каких-либо точных критериев, с этим трудно как согласиться, так и не согласиться. Семантика позволяет отыскать эти точные критерии в постулируемых глубинных структурах. Для того чтобы определить, каково взаимоотношение гиперболических выражений и метафор, нужно в первую очередь выяснить, какова их глубинная структура.
МЕТАФОРА
«Метафора — это сокращенное сравнение». Семантический анализ включает в себя разгадку всякого рода сокращений, эллиптических оборотов, реконструирование полных текстов. Семантика способна отождествлять выражения, отличающиеся одной только степенью эксплицитности: все такие выражения должны получить одну и ту же семантическую запись, так как последняя представляет собой экспликацию смысла полного текста. Такая постановка задачи отнюдь не означает пренебрежение различиями в степени эксплицитности текстов; совершенно очевидно, что с точки зрения экспрессивности и импрессивности все эти различия могут иметь огромное значение. Однако они не являются семантическими.
Сказать, что метафора — это сокращенное, редуцированное сравнение, — означает сказать, что отличие между метафорой и сравнением не является семантическим; иначе говоря, приведенная классическая формулировка помещает отличие между метафорой и сравнением в поверхностную, а не глубинную структуру.
142
Я собираюсь защищать иной тезис: метафора и сравнение различаются глубинными структурами. Ощущаемая на протяжении многих столетий близость этих двух языковых явлений, конечно, должна каким-то образом отразиться в сходстве постулируемых для них глубинных структур, но вместе с тем и ясно ощущаемое различие между ними должно отразиться в несовпадении их глубинных структур.
Мы говорим «метафора и сравнение», как будто имеем дело с двумя четко противопоставленными на практике категориями явлений, как будто речь идет только о необходимости подыскать для них две адекватные семантические формулы. Но в действительности ситуация иная: по существу, мы имеем дело с целой семьей языковых явлений. Ставится задача четко определить родственные связи внутри всей семьи, а не только ее самых известных представителей — классической метафоры и классического сравнения. Мы обязаны это сделать не только потому, что придерживаемся основного методологического требования подходить к анализу языковых явлений во всех их системных связях, но также потому, что должны учесть эмпирические факты синонимизации языковых форм в пределах данной семьи, которые встречаются в реальных текстах и нуждаются в интерпретации. Вот пример:
Jakoby słonce zaszło, kiedy nie masz ciebie,
A z tobą i w poł nocy z d a się dzień па niebie.
[букв.: 'Будто солнце зашло когда нет тебя. А с тобой и в полночь кажется день на небе'.]
Кохановский сближает значения выражений jakoby 'будто' и zda się 'кажется' — и тем самым ставит перед нами задачу построить для них две сходные экспликации.
На взаимодействие с метафорами выражений типа zdaje się (русск. кажется) указывают примеры:
Wyciągam ręce, padam na piersi okrętu, Zdaje się, że pierś moja do pędu go nagli.
['Вытянув руки, я упираюсь в носовой борт корабля (букв.: я падаю на грудь корабля),
И кажется, что грудь моя толкает его стремительно вперед'.]
Spojrzyj w przepaść — niebiosa leżące na dole To jest morze; śród fali zda się, że ptak-góra Piorunem zestrzelony, swe masztowe pióra Roztoczył kręgiem szerszym niż tęczy połkole.
[Глянь в бездну: небеса внизу — Это море, и средь волн кажется, что птица-гора,
Молнией подстреленная, свои мачтовые перья Развернула в круг более широкий, чем радуги дуга'.]
Прежде чем мы попытаемся представить все связи между рассматриваемыми явлениями в эксплицитной модели, приведем краткий (очевидно, не полный) список принимаемых здесь в расчет поверхностных структур языковых выражений:
143
А(такое же) как В.
Апохоже на В.
Анапоминает В.
А, кажется, есть В.
Аимеет форму В.
А— это В.
А— это не А, а В р; кажется, что q
р; я бы сказал, что q
р; я мог бы подумать, что q р; как бы q
можно сказать, что не р, a q
Приведенный перечень дает нам возможность сравнить эти выражения с выражениями «более высокого яруса», то есть с метавыражениями, соответствующими приведенным формулам:
принимать А за В понять, что мнимое В это А
Я предлагаю следующий способ моделирования семантических отношений между сравнением и метафорой на фоне сходных языковых явлений:
сравнение — 'можно сказать, что это могло бы быть...' метафора — 'можно сказать, что это не..., а ...
метафорическое — 'можно сказать, что это могло бы сравнение быть не..., а ...' выражение кажется — 'можно сказать, что...' гипербола — 'более, чем очень; можно сказать, что...'
Прежде чем обосновать свое предложение, я проиллюстрирую его нескольки-
ми примерами, содержащими выражения интересующих нас семантических типов4.
Сравнения
А на звон колокольчика, как при дуновении ветра, Склоняются все головы, как колосья в поле. = 'А на звон колокольчика склоня-
ются все головы — можно сказать, что это могли бы быть колосья в поле, склоняющиеся при дуновении ветра'.
Как стрельнет француз, так москали полками, как трава, стелятся. = 'Как француз стрельнет, так москали полками стелятся — можно сказать, что это могла бы быть стелющаяся трава'.
И вдруг он взял фальшивый аккорд, будто змея прошипела. —
144
'И вдруг он взял фальшивый аккорд — можно сказать, что это могло бы походить на шипение змеи'.
Метафоры
Спит земля. = '(Думаю о земле) — можно сказать, что это не земля, а живое существо, которое спит'.
Дремлют якоря. = '(Думаю о якорях) — можно сказать, что это не якоря, а живые существа, которые дремлют'.
Я падаю на грудь корабля. = 'Падаю на корабль — можно сказать, что я падаю не на корабль, а на грудь живого существа'.
Рев воды. = '(Думаю о воде) — можно сказать, что это не вода, а ревущий зверь'.
В доме ад. = '(Думаю о доме) — находясь там, можно сказать, что находишься не дома, а в аду'.
Ветер! — ветер! — пыхтит корабль, срываясь с удил. Перекатывается, ныряет в пенистой пурге, Поднял шею, топчет волны и взлетает под небеса,
Рассекает лбом облака, хватает ветер под крылья. = 'Ветер! — ветер! (Думаю о корабле) — можно сказать, что это не корабль, а существо, которое пыхтит, не корабль, а крылатый конь, который срывается с удил, перекатывается, ныряет в пене (можно сказать, что это не пена, а пурга), поднимает шею, движется на волнах (можно сказать, что это не волны, а нечто твердое, что он топчет), взлетает под небеса, рассекает лбом облака, хватает ветер под крылья'.
Метафорическое сравнение
...И рыцарь мой стоял — как будто скульптор вырубил его из камня.
= 'Так мой рыцарь стоял — можно сказать, что это мог быть не живой рыцарь, а вырубленный из камня скульптором'.
Утекала так, как будто была золотой рыбкой, издали заметившей всплеск поплавка.
= 'Она бежала, — можно сказать, что это могла бы быть не девушка, а золотая рыбка, которая издали заметила всплеск поплавка'.
(Какие-то голоса и шум раздавались в воздухе тихом), Как будто сквозь сон бормотал старый замок.
= 'В тихом воздухе раздавались какие-то голоса и шум — можно сказать, что это мог бы быть не старый замок, а какое-то существо, которое бормочет сквозь сон. [...]
«Кажется» («представляется»)
Издали казалось, что заяц, пыль и борзые составляют одно целое.
= 'Глядя издали на зайца, пыль и борзых, можно сказать, что это одно целое'.
145
Садовница, подняв голубые глаза, казалось, изучает его, полная любопытства.
= '... можно сказать, что она изучает его, полная любопытства'.
Вытягиваю руки, падаю на грудь корабля. И представляется мне, что грудь моя толкает его стремительно вперед.
= '... можно сказать, что моя грудь толкает его стремительно вперед'. Предполагаемые экспликации нуждаются не столько в обосновании (эксплика-
ции нельзя обосновывать, их можно только опровергать), сколько в комментарии. Первой существенной особенностью предложенных семантических записей является их метаязыковой характер, и поэтому они условны. Как сравнение, так и метафора содержат в своих глубинных структурах семантический элемент 'можно сказать' ('кто-нибудь мог бы сказать'). Постулирование этого элемента отвечает всей традиции, рассматривавшей обе фигуры речи как тропы, то есть как своеобразные языковые игры, а также новейшим учениям, прямо говорящим об их метаязыковом характере (см. [8]). Эмпирическим подтверждением «условно» метаязыковой концепции сравнения и метафоры являются предложения, взятые из реальных текстов и в разной степени приближающиеся к глубинным структурам, содержащим эксплицитно постулируемый семантический элемент 'rzekłbis' ('можно сказать'):
Tylko pukanie korkow i brzęki talerzy Odbijała zamkowa sień wielka i pusta:
Rzekłbyś, iż zły duch gościom zasznurował usta. [букв.: 'Только хлопанье пробок и звон тарелок Раздавались в огромных и пустых просторах замка,
Можно сказать, что злой дух уже зашнуровал гостям уста'.]
Rzekłbyś, że z winem ognia w duszę się nałało, Так oblicze spłonęło, tak око pałało.
[букв.: 'Можно сказать, что с вином огонь влился в душу, Так лицо покрылось румянцем, так глаза горели'.]
Telimena, tak myśląc, z sofy się podniosła I stanęła na palcach, rzekłbyś, że podrosla.
[букв.: 'Телимена, так думая, поднялась с дивана И встала на цыпочки, можно сказать, что выросла'.]
В первых двух примерах после слов «можно сказать» выступает не истолкованная до конца метафора («злой дух гостям рот зашнуровал», «огонь вместе с вином влился в душу»), в третьем — гипотетическое сравнение. Однако в текстах можно также найти предложения эксплицитно метаязыковые и явно близкие к сравнению и метафоре, которые, однако, нельзя отождествить ни с одной из этих двух фигур, например:
Zresztą zaś mios wszełakich był wielki dostatek,
Co się zgromadzić dało i z domu, i z jatek,
I z lasów i z sąsiedżtwa, z bliska i z daleka:
146
Rzekłbyś, ptasiego tylko nie dostajo mleka.
[букв.: 'Впрочем, всякого мяса было в изобилии, Все, что можно было собрать в доме и в мясных лавках, И в лесах, и у соседей, поблизости и подальше:
Можно сказать, только птичьего молока не хватает'.]
Второй элемент постулируемых экспликаций, который нуждается в комментарии, — это отрицание в глубинной структуре метафоры. И в этом месте, можно думать, наша гипотеза близка интуитивным предположениям большинства исследователей, занимавшихся метафорой. Эти предположения многообразны: так, говорили об отождествлении различных элементов, о внутреннем, ингерентном противоречии, о конфликте двух совмещаемых образов, о несвязности элементов метафоры — однако все эти интуитивные предположения осуществлялись в одном направлении (см. [8, р. 127 ]5. Эмпирическое подтверждение тезиса об отрицании в глубинной структуре метафоры мы опять-таки находим в реальных языковых фактах. Вот два примера (из поэзии Морштына) с имплицитными метаязыковыми элементами, но с эксплицитно выраженным отрицанием:
Я живу н е среди людей, а среди суровых львов, Живу среди жестоких зверей.' Но кто я такой? Кто я, Боже милостивый?
Червяк, а не человек, червь несчастный!
Вот еще два примера того же автора, построенные из параллельных серий метафор и отличающиеся тем, что в первом отрицание имплицитно, а во втором — эксплицитно.
I. Глаза — огонь, лоб — зеркало,
Волосы — золото, зубы — жемчуг...
II. Очи твои — не очи, а два солнца ясных, горящих, В блеске которых гаснет всякий разум.
Губы твои — это не губы, а пурпурные кораллы, Краской которых связано каждое чувство...
Тезис о наличии в глубинной структуре метафоры отрицания представляется мне исключительно важным, поскольку его принятие означает признание того, что метафору можно понять и что можно описать ее смысл явным образом. Сказать глаза — огонь или люди — свирепые львы — это либо выразить мысль сокращенно, либо же сказать явную нелепость, абсурд. Ведь, как известно, глаза не могут быть огнем, а люди — львами (такую возможность исключает само значение слов глаза, огонь, люди, львы). Можно, конечно, исходить из того, что метафора — это словесная игра, в принципе не поддающаяся экспликации. Однако те, кто вместе со мной хотят защитить тезис о возможности семантической экспликации метафор, должны реконструировать их непротиворечивую, внутренне целостную глубинную струк-
147
туру. Такой структурой может быть содержащая отрицание метаязыковая запись вида: 'можно сказать, что это не люди, а свирепые львы'; 'можно сказать, что это не глаза, а огонь', ибо, глядя на один какой-то предмет, сказать, что это другой предмет, можно лишь ошибочно, в шутку, ради преувеличения и т. п., но было бы нелепостью или явным противоречием утверждать, что одна вещь одновременно является и какой-то другой вещью.
Постулирование отрицания в глубинной структуре метафоры ведет к однозначному ответу на поставленный ранее вопрос об отношении гиперболы к метафоре. Гиперболическое 'более чем очень, можно сказать, что...' отличается от метафорического 'можно сказать, что не..., а ...'. Очевидно, что это родственные структуры, причем гипербола к метафоре ближе, чем сравнение, из-за утвердительного, а не потенциального наклонения, следующего после элемента 'можно сказать' в глубинной структуре сравнения ('можно сказать, что это могло бы быть...'). Зато гиперболу и сравнение связывает отсутствие характерного для метафоры имплицитного отрицания.
Вопрос об имплицитном отрицании в метафоре составляет лишь один из аспектов общей проблемы языкового эллипсиса. Об эллипсисе уже шла речь выше, однако проблема эта столь важна, что к ней, вероятно, стоит обратиться еще раз. Как уже говорилось, семантическая интерпретация возможна только тогда, когда мы имеем дело с полными текстами. Эллиптичные тексты сокращены, и понимаем мы их лишь потому, что умеем мысленно восстановить недостающие звенья. Поэтому до того, как приступить к грамматическому или семантическому анализу текстов, необходима процедура, называемая катализ, то есть дополнение эмпирических текстов. Если в тексте отсутствуют указания, позволяющие реконструировать его полный вариант, то анализ нельзя довести до конца (см. [10]).
Этот общий методологический принцип полностью применим к семантической интерпретации метафор. Например, слово ocean 'океан' в польском языке имеет только одно значение, и нельзя сказать, что, например, в тексте сонета А. Мицкевича «Аккерманские степи» оно означает 'степь'. Океан всегда значит 'океан' и никогда не значит 'степь'. Однако полный текст сонета вместе с заглавием позволяет читателю воспринять слово океан в первой строчке как эллиптичное выражение и дополнить его до выражения океан степи. А выражению океан степи мы дадим следующее толкование 'можно сказать, что это не степь, а океан'.
Принцип катализа при анализе эллиптичных метафор не имеет при этом ничего общего с попыткой восстановления основания, или общего признака, сравнения (tertium comparationis). Однозначная реконструкция последнего для большинства метафор совершенно невозможна. Мы имеем право (в определенного рода текстах) дополнить метафору жемчуг до жемчуг зубов, но не
148
имеем права восстанавливать третий элемент типа белый, роений, блестящий. Для экспликации метафоры нужны два элемента, а не три. Отождествление дословной экспликации метафоры с реконструкцией tertium comparationis, которое так распространено в «метафорологии» (см. [3, р. 31, 32, 46]), нам кажется просто недоразумением. Если первая возможна и обоснованна, то вторая — невозможна и неоправданна6.
Следует подчеркнуть, что, говоря об эллиптичных метафорах, мы имеем в виду такие, в которых один из двух сопоставляемых элементов эксплицитно не выражен. Можно сказать, что в каком-то смысле все метафоры эллиптичны ex definitione, гак как полностью эксплицитную метафору мы бы вообще не называли метафорой. Иными словами, существуют два определяющих признака метафоры: один — семантический, а именно одна из составляющих ее глубинной структуры 'можно сказать, что не..., а ...'; второй — формальный, а именно полный или по крайней мере частичный эллипсис этой формулы в поверхностной структуре.
АВТОР, ВКЛЮЧЕННЫЙ В ПРЕДЛОЖЕНИЕ
В предложенных толкованиях сравнения, гиперболы, метафоры и даже слов типа кажется участвует выражение 'можно сказать'. Спросим себя еще раз: почему 'можно сказать', а не 'можно подумать'? Ведь приведенные тексты, где 'можно сказать' выступает на поверхности, хотя и подтверждают тезис о наличии этого гипотетического элемента в глубинной структуре, тем не менее сосуществуют с текстами, в поверхностной структуре которых имеется выражение можно подумать:
Можно подумать, что эта пара взлетит на воздух.
Можно подумать, что рог менял форму И в устах Войского становился то толще, то тоньше.
Если верно, что компонент 'можно сказать' присутствует в глубинных структурах не только тех предложений, где он эксплицитен, но также метафор и сравнений, то встает вопрос: а как обстоит дело с выражением можно подумать? Каково его отношение к можно сказать? Не подлежит сомнению, что до тех пор, пока мы не ответим на этот вопрос, предложенная экспликация сравнений и метафор может казаться произвольной и неполной.
Мне хочется выдвинуть следующую гипотезу: 'думаю (о)', так же, как и 'говорю (о)' является элементарной семантической единицей, даже несмотря на то, что 'думаю, что' и 'говорю, что' — это родственные элементы, поскольку 'думаю, что', как и 'полагаю, что', является сокращением выражения 'думая о..., я бы сказал, что...'
149
Я думаю, что Шимон болен. = Я полагаю, что Шимон болен.
='Думая о Шимоне, я бы сказал, что он болен'.
Всоответствии с этим толкованием предложения, начинающиеся с я думаю, что или я полагаю, что, отличались бы от предложений, начинающихся с я говорю, что, наклонением, модусом:
Я говорю (тебе), что Шимон болен
='(Думаю о Шимоне) — говорю, что он болен'.
Нам кажется, что темой этого предложения (то, о чем идет речь в этом предложении) является Шимон, а не «я» (= человек, который произносит данное предложение). Предикат здесь болен, а не говорю: говорю — это лишь своего рода рамка, вводящая собственно предикат, подобная таким языковым выражениям,
как кажется, якобы, вроде, будто бы. Кажется, что Шимон болен. Шимон, вроде, болен.
Шимон будто бы болен. Говорят, что Шимон болен.
В этих предложениях речь явно идет не о людях, которые нечто говорят о Шимоне, а о самом Шимоне. Отвлекаясь от смысловых различий между выражениями кажется, вроде, будто бы и говорят, попробуем отразить в смысловой записи то, что у них есть общего — в соответствии с нашей интуицией:
'(Думаю о Шимоне) — люди говорят, что он болен'. Аналогичную структуру можно приписать и предложению
Ян говорит, что Шимон болен:
'(Думаю о Шимоне) — Ян говорит, что он болен'.
— в отличие от обычных предложений на тему разговора типа: '(Думаю о Яне) — он говорит, что Шимон болен'.
Обращает на себя внимание та огромная роль, которую играют в реальных текстах предикаты в составе метатекстовой рамки типа говоря, что; он говорит,,
что; говорят, что; я бы сказал, что; можно сказать, что; не говорю, что; можно сказать, что; нельзя сказать, что; скажи, что; трудно сказать, что и т. п. —
такими выражениями изобилуют реальные высказывания. Так что если мы постулируем наличие этих формул в глубинных структурах также тех выражений, в которые они не входят, как, например, компаративов, слов очень, скорее, совсем, сравнений, гипербол, метафор, то мы этим не вызываем «духов», а включаем эти формулы в эмпирически хорошо подкрепленную широкую сеть метатекстовых предикатов.
Наблюдения над плотностью и радиусом действия этих предикатов, как в видимых, так и невидимых проявлениях в поверх-
150
ностной структуре текстов, наводят на следующую мысль: может быть, и не существует других предикатов, отличных от метатекстовых? В конце концов, ведь каждый предикат есть чей-то предикат, он выражает суждение о предмете, является чьим-то диктумом. Может быть, даже предложение Шимон болен — это только сокращенное Я говорю, что Шимон, болен! Может быть, вопрос Шимон болен? — это редуцированное Спрашиваю (тебя), болен ли Шимон? Может быть,
просьбы, приказы, пожелания, советы и т. п. содержат в глубинной структуре элементы 'прошу (тебя)', 'приказываю (тебе)', 'советую (тебе)', 'желаю (тебе)', то есть по-разному модифицированное 'говорю'? Может быть, 'думать (о)' и 'говорить (о)' — это два элементарных понятия, неотделимых от двучленной, субъектно-предикатной структуры простого предложения?
Поэтика средствами структурного анализа пытается установить, кто является автором того или иного художественного произведения, введенного в ткань текста (см. разд. «Уровень фразеологии» в [2]). Возможно, и в каждое высказывание «о чем-то» должен быть вписан «автор (Lokutor)», личность и модус которого должны быть выявлены в ходе семантического анализа?
ПРИМЕЧАНИЯ
1Выражение в скобках думаю о — это попытка экспликации части предложения, относящейся
кего теме. Я бы предложила для высказываняй типа S (есть) Р (Ян уехал) следующую структуру: '(думаю о' S) — знай, что S есть Р, т. е. '(думаю о Яне) — знай, что Ян уехал'. Выражение думаю о, конечно, не то же самое, что утвердительное предложение Я думаю о S. Элемент 'думаю о' я склонна считать элементарным. Его введение в список неопределяемых выражений (= атомарных смыслов) позволяет исключить из этого списка две другие, ранее постулируемые в качестве indefinibilia единицы, а именно 'полагаю' и 'такой, что' ('там что'), см. работу [13]. О семантических элементах 'думаю о' и 'можно сказать' речь пойдет в статье дальше.
Как вытекает из всего сказанного, я не рассматриваю конверсивы как синонимы: члены пар конверсивов отличаются глубинными структурами тематических элементов предложения; ср. «А больше, чем В» — '(думаю об А) — В могло бы быть его частью' и «В меньше, чем А» — '(думаю о В) — В могло бы быть частью А'.
2Квадратные скобки здесь означают, что формула 'нельзя/можно' относится к взятой в скобки паре возможностей, а не к какой-то одной из них в отдельности.
3По поводу слова скорее (англ. rather) заметил еще О. Есперсен [9]: «Глаголы также поддаются сравнению; см. Он скорее почувствовал, чем увидел, что она находится в комнате. В действи-
тельности тут мы имеем скорее стилистическое, чем реальное сравнение: оно означает что-то вроде '«чувствовал» будет более правильным выражением, чем «видел»'. Аналогичное сравнение лежит в основе таких предложений, как Скорее это напугало его, где второй член сравнения не выражен, а смысл его может быть передан как '«напугало» здесь более уместное языковое выражение, чем какое-либо иное'. Подобное же рассуждение может быть применено и к таким предложе-
ниям, как Есть вещи, которые мне больше чем не нравятся, где опущен первый член сравнения: '«не нравятся» — слишком слабое выражение'».
4Предложенная здесь концепция семантической структуры метафор близка концепции Т. Добжиньской, содержащейся в работе [6].
151