Переход права собственности посредством соглашения по советскому законодательству

ГК 1922 г. ст. 66: право собственности возникало в отношении индивидуально-определенной вещи с момента совершения договора, а в отношении вещей, определенных родовыми признаками (числом, весом, мерой), - с момента их передачи.

ТО, Кодекс закреплял систему соглашения и устанавливал исключение для родовых вещей. Но в ГК РСФСР 1922 г. применительно к отчуждению родовых вещей в чистом виде не был принят принцип разъединения обязательственной (купля-продажа, мена) и распорядительной (передача) сделок. ст. 183: право продажи имущества, кроме продажи с публичных торгов, принадлежит собственнику. Ст. 187: в случаях, когда право собственности переходит к покупателю ранее передачи имущества, обязанность продавца до момента передачи сохранять вещь, не допуская ее ухудшения. Необходимые для этого издержки, понесенные продавцом после перехода права собственности к покупателю, последний был обязан возместить продавцу. Вопрос двойной продажи вещи - ст. 191 - если продавец индивидуально-определенной вещи продал ее нескольким лицам, право собственности на нее возникало у первого покупателя, с которым договор заключен раньше. Если определить старшинство невозможно, собственником становился тот покупатель, которому вещь передана; если же иск о передаче вещи предъявлен одним из покупателей до передачи, собственником признавался предъявивший иск раньше других. Что же касается риска гибели или повреждения вещи, то при отсутствии иного соглашения он переходил на покупателя одновременно с переходом к нему права собственности (ст. 186). Но если продавец просрочил передачу вещей покупателю или покупатель просрочил их принятие, то риск случайной гибели несла просрочившая сторона. Кодекс ограничивал виндикацию: вещь могла быть истребована от лица, которое добросовестно приобрело эту вещь не непосредственно у собственника, лишь в том случае, когда вещь была утеряна собственником или похищена у него (ст. 60). Виндикация денег и ценных бумаг на предъявителя от добросовестного приобретателя не допускалась вообще. Приобретатель считался добросовестным, если он не знал и не должен был знать, что лицо, от которого он приобрел вещь, не имело права ее отчуждать. Ограничение виндикации не действовало, если виндикантами выступали государственные учреждения и предприятия. Приобретателя, у которого вещь нельзя было виндицировать, считали собственником, получившим право по первоначальному основанию в силу ст. 183 ГК РСФСР 1922 г.

Принятая в отношении индивидуализированных вещей консенсуальная модель приобретения права собственности была подвергнута критике: можно обосновать необходимость передачи для вещей, определенных родовыми признаками, но невозможно "объяснить необходимость перенесения права собственности на индивидуально-определенные предметы в момент заключения договора". В условиях плановой экономики переход права собственности solo consensu не дает никаких преимуществ покупателю, а возлагает на него риск гибели вещи до передачи, что противоречит его интересам. Возможность "оперировать приобретенным имуществом до его передачи» носит спекулятивный характер, который чужд "советской купле-продаже". Предлагалось de lege ferenda ввести общую для всех вещей систему каузальной передачи, не допуская между социалистическими организациями "перехода права собственности на товар, принятый покупателем, но оставленный на ответственное хранение продавца" (ограничить возможность использования constitutum possessorium'а).

Противники: доводы идеологического характера. Ведь консенсуальная модель согласовывалась с идеей исполнения обязательства в натуре. Вопрос о риске не может иметь решающего значения.

Установленное ГК 1922 г. правило о переходе права собственности на родовые вещи с момента их передачи объяснялось тем, что объектом права собственности могут быть лишь вещи, определенные индивидуально. Поэтому на вещи, определяемые родовыми признаками, право собственности может возникнуть лишь с момента их индивидуализации, для которой нужна передача.

Такое объяснение представляется несколько неточным. Если считать, что основанием деления вещей на родовые и индивидуально-определенные является субъективный критерий, то любая индивидуализация делает родовую вещь индивидуально-определенной. Т.е. о переходе права собственности на родовые вещи не приходится говорить вообще. Если считать, что существует объективный критерий для деления вещей на родовые и индивидуально-определенные, например, заменимость, то индивидуализация (отделение от других вещей) не переводит родовую вещь в разряд индивидуально-определенных. Т.е. право собственности на родовую вещь можно перенести соглашением, надлежаще ее индивидуализировав. За императивность правил ГК 1922 г. о переходе права собственности по договору стоял Д. М. Генкин. Но он признавал, что de lege ferenda этим нормам нужно придать диспозитивный характер, поскольку "нет никаких оснований связывать волю сторон в этом вопросе". В качестве аргументов, подтверждающих императивность, указывалось на то, что ст. 66 содержала категоричную формулировку, а ст. 191 предусматривала четкие правила о двойной продаже вещи.

За то, что нормы ст. 66 диспозитивным - Е. А. Флейшиц и В. П. Грибанов - кодекс допускает выбор между реальной передачей и вручением товарораспорядительного документа, в ряде случаев сам закон отступает от общих правил. Создаваемая подрядчиком вещь становится собственностью заказчика только после передачи (ст. 232, 233 ГК 1922 года).

Нам ближе доводы сторонников диспозитивности рассматриваемых норм. В. П. Грибанов видел в ст. 66 три правила о переходе права собственности.

• Общим - право собственности переходит на основании договора между отчуждателем и приобретателем: стороны определяют момент перехода права собственности.

• Второе и третье правила, установленные на случай, если стороны не оговорили иного, - для индивидуально-определенных вещей переход права собственности в момент заключения договора, а для родовых - в момент передачи.

Такой взгляд на ст. 66 ГК 1922 г. представляется более верным. ГК 1922 г. в общем виде не содержал норм о передаче права собственности на будущие вещи: ст. 66 умалчивает об этом. Этот недостаток восполнялся лишь в нормах о подряде.

Еще одним спорным моментом был переход права собственности при поставках между социалистическими организациями. К. А. Граве: к этим отношениям общие нормы ГК 1922 г. неприменимы, поскольку в силу специальных правил покупатель не мог использовать товар до акцепта платежного требования. Т.е. право собственности переходило только после акцепта. Против были Е. А. Флейшиц, О. С. Иоффе. В дальнейшем, с 1955 года, регулирование изменилось и покупатель имел право использовать товар, но после использования не мог отказать в акцепте.

С принятием ГК 1964 г. в России впервые была установлена в качестве общего правила система передачи (ст. 135). Общее правило ГК 1964 г. о приобретении права собственности на основании не подлежащего государственной регистрации договора было диспозитивным.

То, что ГК 1964 г. прямо допускал переход права собственности до передачи вещи, следовало из положений ст. 242, предусматривавшей обязанность продавца сохранять проданную вещь. За хранение вещи, которая стала принадлежать покупателю, стороны могли установить в договоре обязанность по возмещению издержек продавца. ГК 1964 г. говорил о передаче не как о способе, а как о моменте возникновения права собственности у приобретателя имущества по договору (ст. 135). Причем это правило действовало, если иное не было предусмотрено законом или договором.

Как по ГК 1922 г., риск случайной гибели или повреждения отчуждаемых вещей переходил на приобретателя одновременно с возникновением у него права собственности. Стороны могли договором изменить правило о риске. При просрочке отчуждателем передачи вещей или приобретателем их принятия риск случайной гибели или случайной порчи несла просрочившая сторона (ст. 138). Кодекс сохранил правила об ограничении виндикации. Добросовестный приобретатель, у которого нельзя виндицировать вещь, является собственником такой вещи, получив право по первоначальному основанию. Последующая недобросовестность не вредит приобретателю, поскольку у него возникает право собственности на вещь в момент приобретения. Действует презумпция добросовестности приобретателя.

В советском ГП переход права собственности по консенсуальной модели был возможен как по ГК 1922 г., прямо предусматривающему это по умолчанию для индивидуально-определенных вещей, так и по ГК 1964 г., содержащему диспозитивные нормы о переходе права собственности по договору. Если речь шла не о гос. имуществе, то свобода сторон в этом вопросе была ограничена в интересах добросовестного приобретателя, который получил от несобственника выбывшую из владения собственника по его воле вещь. Такой приобретатель признавался собственником.