ПРАВОВЫЕ СИСТЕМЫ СОЦИАЛИСТИЧЕСКИХ И ПОСТСОЦИАЛИСТИЧЕСКИХ СТРАН

§ 1. Проблемы типизации социалистических и постсоциалистических правовых систем

1. Данные проблемы, связанные с определением или самоопре­делением социалистических и постсоциалистических правовых си­стем в правовой географии современного мира, являются составной частью более общей проблемы •— проблемы классификации всех су­ществующих ныне национальных правовых систем, подразделения их на различные правовые группы или семьи.

Это означает, что все то, что касается основных черт и призна­ков правовых семей, их понятия и содержания, наконец, критери­ев классификации национальных правовых систем и отнесения их к тем или иным правовым семьям или группам, в равной мере от­носится также к социалистическим и постсоциалистическим право­вым системам.

Такой вывод обусловливается самой действительностью и ло­гически вытекает из ряда теоретических установок многих извес­тных авторов относительно существования в мире "общего права цивилизованного человечества" (вместо "естественного права", "все­мирного права", состоящего из общих принципов права, "признан­ных цивилизованными народами" и регулирующих "правовые от­ношения мирового сообщества", и др.¹).

Аналогичный вывод вытекает также из рассуждений ряда со­временных западных и отечественных авторов о "единстве" и весьма условной делимости мира, об общности всех существующих на Зем­ле правовых систем.

Подавляющее большинство правовых систем современного ми­ра, пишет по этому поводу М. Богдан, несомненно, имеют между со­бой целый ряд "общих характеристик". Для пришельцев с других планет "все правовые системы, существующие на нашей Земле", выглядели бы, по-видимому, не иначе, как в виде "единой правовой семьи"².

Однако, продолжает автор, компаративисты из социалистичес­ких стран предпочитали обычно не замечать этого. Исходя из сво-

их политических и идеологических установок, они делили все пра­вовые системы, существующие в этом мире, на две противостоящие друг другу правовые семьи: социалистическую и буржуазную. При этом подразделяя последнюю, в свою очередь, на англосаксонскую и континентальную, а также на "вторичные" правовые семьи — под­системы¹.

Подобный взгляд на правовую картину мира как на "единую правовую семью", искусственно разделенную "компаративистами из социалистических стран" на две противостоящие друг другу состав­ные части, был и остается далеко не новым, а тем более — не ори­гинальным.

Идеи общности и даже единства политического экономического, а вместе с ними — и правового мира время от времени возникали и развивались в виде теорий "мирового государства", "мирового правительства", "мирового порядка". В настоящее время они напол­няют собой содержание довольно модной на Западе и в "молодых восточноевропейских демократиях" доктрины "нового мирового по­рядка", коренным образом "меняющего конфигурацию в конце XX в. как всего права в целом, так и отдельных правовых систем"².

Разумеется, идеи и доктрины общности и единства мира, вклю­чая его правовой и политический аспекты, заслуживают всяческой поддержки и одобрения, если только ими не прикрываются, как это было в конце 90-х годов в Югославии³, для проведения политики изоляции и расчленения суверенных государств. Если при этом про­цесс установления "нового мирового порядка" и глобализации не только не противопоставляется, но, наоборот, всячески согласуется с принципами суверенизации, территориальной целостности и пол­ной самостоятельности государств⁴.

Что же касается утверждения об искусственном разделении "представителями" социалистического государства и права всех существующих в мире правовых систем на две противостоящие друг другу по политическим и идеологическим мотивам правовые семьи, то в нем хотя и содержится, но только половина адекватно отража­ющей реальную действительность правды.

Верно, что марксистская теория длительное время в принци­пе не признавала существование самого сравнительного правоведе­ния, считая его "порождением и продолжением буржуазного права". Справедливо утверждение о том, что буржуазное право, с марк­систских позиций, рассматривалось в классовом отношении лишь как антипод социалистического права. Это означало, исходя из марк­систской идеологической амбициозности, что социалистическое пра-

1 Etudies juridigues offertes a Leon Juliot de la Moradiere. Paris, 1964. P. 547—570.

² Bogdan M. Comparative Law. Kluwer, 1994. P. 82.

¹ См.: Bogdan М. Op. cit. Р. 82.

² Cruz P. Comparative Law in a Changing World. L., 1995. P. 147. ³См.: Новый центр мировой власти / Независимая газета от 5.11.99 г. "См.: Amin S. The Future of Global Polarization // Social Justice, 1990,

vol. 23. №1,2. P. 5—13.

фашизма вся Европа и на освобожденной территории появились новые государства, назвавшие себя позднее социалистическими, и, соответственно, правовые системы, социалистическое право как та­ковое при классификации правовых систем на Западе вообще не принималось в расчет. Для "цивилизованного мира" до тех пор, пока он не был избавлен "нецивилизованным народом" от фашистской чумы и не понял, что с ним и с его государственно-правовой систе­мой нельзя не считаться, социалистическое право как бы не суще­ствовало. Оно полностью игнорировалось и "не замечалось"¹.

В послевоенный период, и особенно в 50—60-е годы, западные авторы — исследователи национальных правовых систем и сравни­тельного правоведения, хотя и "с большим опозданием, но откры­ли, наконец, существование социалистического права"². Хотя при этом и делались многочисленные оговорки о том, что социалистичес­кое право вовсе не является самостоятельным "типом" права или отдельной правовой семьей и что оно является если не продолже­нием, то, по крайней мере, одной из разновидностей ("моделей") существующих в мире правовых семей. Речь при этом шла, в пер­вую очередь, о "продолжении" романо-германского права³.

Наконец в 70— 80-е годы эволюция взглядов западных авторов на место и роль социалистического права как системы среди дру­гих правовых систем привела многих из них к признанию социали­стического права в качестве самостоятельного "типа" права или полностью автономной правовой семьи.

Комментируя такого рода признание, Р. Давид не без основа­ний отмечал, что хотя между социалистической и несоциалистичес­кими правовыми системами существует определенное сходство, тем не менее следует признать, что "в настоящее время существуют и фундаментальные различия между структурой, институтами, об­разом жизни и мышления социалистических и несоциалистических стран"⁴.

Эти различия "возможно, когда-либо смягчатся", но "пока еще пересечь границу социалистической страны — это значит попасть в новый мир с другой постановкой проблемы, в мир, где такие по­нятия, как демократия, выборы, парламент, федерализм, профсою­зы, коллективные договоры в области политической, или такие по­нятия, как собственность, договор, арбитрах, приобретают часто другой смысл"'.

¹ Эминеску И. К вопросу о сравнимости различных правовых систем / Сравнительное правоведение. Отв. ред. В. А. Туманов. М., 1978. С. 172—179.

² См.: Tumanov V. A. On Comparing Various Types of Legal Systems / Butler W. and Kudriavtsev V. (eds.). Comparative Law and Legal System: Historical and Socio-Legal Perspectives. L., 1985. P. 70—71.

³См.: Feldbrugge J. Russian Law: The End of the Soviet System and the Role of Law. N.Y., 1993.

ременяя себя сколько-нибудь удовлетворительной аргументацией, что с исчезновением государственной структуры почти мгновенно и автоматически исчезает и вся правовая структура¹.

После распада Союза ССР и других социалистических госу­дарств "произошла резкая и даже поспешная перемена в оценках социалистического права. Фактическое его исчезновение дало по­вод считать данную систему не более чем историческим памятни­ком"².

"Поспешная перемена в оценках" проявилась в одних случаях в том, что социалистическую правовую семью, понимаемую исклю­чительно в контексте лишь входящих в нее правовых норм, ста­ли рассматривать как полностью исчерпавшую себя на современном этапе и превратившуюся из "целостной правовой системы" в некий "правовой анклав".

В этом анклаве, состоящем из правовых систем Китая, Север­ной Кореи и Кубы, по мнению некоторых авторов, лишь правовая система Китая представляет собой интерес с точки зрения сравни­тельного правоведения. Все иные правовые системы не являются в этом отношении сколько-нибудь значимыми³.

В других случаях "поспешная перемена в оценках" социалис­тического права проявилась в том, что социалистическую правовую семью некоторые отечественные авторы стали рассматривать как несостоятельную не только в ее нынешнем виде и положении, но даже в историческом плане. Иначе как по-другому можно объяснить тот, на первый взгляд, весьма незначительный факт, что при пере­воде с немецкого на русский язык известной работы К. Цвайгерта и X. Кетца "Введение в сравнительное правоведение в сфере час­тного права" отечественные издатели и переводчики полностью опу­стили главу V, § 23—27, посвященную рассмотрению проблем соци­алистического права⁴.

В немецком оригинале этой книги, впервые изданной в 1984 г., а также в английском ее переводе, сделанном и опубликованном в 1992 г. (после разрушения государственной структуры социализма), рассмотрению проблем "Социалистической правовой семьи" (назва­ние главы) уделяется, вместе с другими правовыми семьями, зна­чительное внимание. Наряду с изложением общеизвестной "Марк­систско-ленинской концепции права" (§ 24) в работе весьма обсто­ятельно прослеживается исторический путь развития социалисти­ческой правовой семьи (§ 25), рассматриваются проблемы примене-

¹ Давид Р. Указ. соч. С. 163.

² См.: Malta М. The Soviet Tragery. A History of Socialism in Russia. 1911—1991. N.Y., 1994; Moore J. (ed). Legacies of the Collapse of Marxism. L., 1994; Lane D. The Rise and Fall of State Socialism. Oxford, 1996.

¹ См.: Zweigert К. und Kotz Н. Einfьhrung in die Rechtsvergeleichug auf dem Gebiete des privatrechts. Band I. Grundlagen. Tubingen, 1984; Zweigert K. and Ketz H. Introduction to Comparative Law. Parts I—II. Oxford, 1992. P. 296—314.

² Синюков В. H. Российская правовая система. Введение в общую те­орию. Саратов, 1994. С. 171.

³Там же. С. 171—172. ⁴ Там же. С. 172.

К числу такого рода "определенных уточнений" относится рас­смотрение в качестве самостоятельной группы национальных пра­вовых систем славянской правовой семьи.

Основным доводом в пользу выделения ее как относительно обособленной правовой семьи является наличие славянской право­вой общности, базирующейся на "значительной культурно-истори­ческой специфике правовых ценностей славянских стран", на глу­боких "национальных, духовных, исторических, социальных и юри­дических основаниях в правовой культуре России и ряда восточно­европейских стран"¹.

В качестве важнейшего фактора при этом рассматривается "самобытность славянской правовой семьи и прежде всего россий­ской правовой системы", которая обусловлена "не столько технико-юридическими, формальными признаками, сколько глубокими соци­альными, культурными, государственными началами жизни славян­ских народов".

К таким началам В. Н. Синюков, а вслед за ним и другие ав­торы², относит следующие.

Во-первых, самобытность русской государственности, "не под­дающаяся элиминации даже после длительных и массированных включений иностранных управленческих и конституционных форм. Для русского права всегда была исключительно важной связь с го­сударством".

Во-вторых, особые условия экономического прогресса, для ко­торого характерна опора на коллективные формы хозяйствования: крестьянскую общину, артель, сельскохозяйственный кооператив, которые основывались на специфической трудовой этике, взаимо­помощи, трудовой демократии, традициях местного самоуправления.

В-третьих, формирование особого типа социального статуса личности, для которого свойственно "преобладание коллективист­ских элементов правосознания и нежесткость линий дифференци­ации личности в государстве".

И в-четвертых, тесная связь традиционной основы права и государства "со спецификой православной ветви христианства с ее акцентами не на мирском жизнепонимании Бога и человека (като­лицизм) и тем более благословении стяжательства (протестантизм), а на духовной жизни человека с соответствующими этическими нормами (нестяжание, благочестие и т. д.)"³.

Выражая свое отношение к идее выделения славянской право­вой семьи наряду с другими правовыми семьями на основе новых, "уточненных" критериев, следует сказать, что она, несомненно, за-

¹ Синюков В. Н. Указ. соч. С. 174.

² См.: Российское государство и правовая система: Современное развитие, проблемы, перспективы / Отв. ред. Старилов Ю. Н. Воронеж, 1999. С. 290—302.

³ Синюков В. И. Указ. соч. С. 175—176.

ятельно разработаны в послевоенный период. Справедливости ради, следует сказать, что это не только "технико-юридические" крите­рии, на которых акцентируют внимание подвергающие их сомнению отечественные авторы¹.

В качестве критериев классификации правовых систем гораздо шире, чем "технико-юридические" критерии, сводящиеся в основ­ном к общности источников права, используются такие факторы, как уровень развития и общности правовой культуры, юридический менталитет, исторические и правовые традиции, сложившиеся на протяжении ряда столетий, санкционированные (правовые) в более поздний период или несанкционированные обычаи, стиль юридичес­кого мышления и судопроизводства и др.²

Следует признать, исходя из практики использования этих универсальных по своему характеру критериев, что несмотря на их известное несовершенство, сложность, а в ряде случаев и спорность, в решении проблем типизации национальных правовых систем они, несомненно, играли и продолжают играть позитивную роль.

В силу этого было бы вряд ли разумным в одночасье отказы­ваться от накопленного в нашей стране и других странах научного и практического опыта использования данных относительно устояв­шихся критериев и пытаться вновь разрабатывать свои собственные этнические, религиозные и им подобные критерии.

Это, как представляется, не способствовало бы развитию срав­нительно-правовых исследований ни внутри отечественной компа­ративистики, ни за рубежом.

4. Идея выделения славянской правовой системы в качестве самостоятельной правовой семьи, безусловно, интересна и, по-види­мому, перспективна. Но она требует весьма глубокой проработки и изучения.

Причем не только в плане выявления и раскрытия в данной правовой семье ее собственных черт, выступающих в качестве кри­териев типизации составляющих ее правовых систем, но и в плане соотношения последних с соответствующими чертами-критериями других правовых систем и правовых семей.

К сказанному следует добавить, что выделение славянской пра­вовой семьи среди других правовых семей вовсе не решает проблему статуса прежнего социалистического права в современных условиях. Решение этой общей проблемы, как представляется, лежит в не­сколько иной плоскости.

А именно — в плоскости решения составляющих ее частных проблем, касающихся: а) статуса сохранившегося после разрушения

'См.: Российское государство и правовая система. С. 291.

²Merryman J. The Civil Law Tradition. Stanford, 1992. P. 1—5; Glendon M., Gordon M., Osakwe Ch. Comparative Legal Traditions in a Nutshell. St. Paul. Mina, 1982. P. 4—12.

И во-вторых, тезис об относительной самостоятельности госу­дарства по отношению к праву, правовой системе, а следовательно, и к правовой семье. Из этого следует, что изменения, происходящие в государстве, вовсе не обязательно тут же, немедленно должны со­ответствующим образом полностью отразиться и в праве.

Это же касается и разрушительного воздействия на государ­ство внутренней или внешней международно-правовой или проти­воправной окружающей среды. Исчезновение с исторической аре­ны государства отнюдь не означает немедленного исчезновения и права, правовой системы.

Вполне допустимо при этом было бы говорить, например, о пре­кращении действия составляющих его правовых норм или отдель­ных принципов. Но было бы весьма опрометчиво вести речь об уходе в небытие вместе с социалистическим или иным государством пра­вового сознания народа, сформированного в социалистической среде, юридического менталитета, правовых теорий и доктрин, построен­ных на базе марксистских идей, правовой культуры, правовых тра­диций и обычаев, то есть всего того, что составляет важный компо­нент любой правовой системы и, естественно, — правовой семьи.

Потребуется смена не одного поколения бывшего социалисти­ческого, а ныне — постсоциалистического общества, пока из обще­ственного сознания при самых "благоприятных" для этого услови­ях станет вытесняться сложившийся в течение целого ряда десяти­летий "социалистический синдром" или стереотип.

А до тех пор социалистическая правовая семья будет в этом виде продолжать существовать и активно воздействовать не толь­ко на различные правовые системы и правовые семьи, но и на про­цесс развития и совершенствования всего сравнительного правове­дения.

В своих исследованиях бывшие социалистические и западные авторы выделяют, как правило, три основных периода наиболее за­метного воздействия ("веяния" — blow) "коммунистической систе­мы права" на сравнительное правоведение. Первый из них обычно связывается со временем возникновения и первоначального станов­ления "коммунистической правовой системы" в России (1917—1922). Второй — со временем создания "коммунистической правовой си­стемы" в странах Восточной Европы, Юго-Восточной Азии и на Кубе (после второй мировой войны). И третий — с началом перио­да "угасания" этой правовой семьи в 90-е годы.

Без преувеличения можно с уверенностью сказать, что в насто­ящее время имеет место следующий, четвертый период воздействия "коммунистической системы права" на сравнительное правоведение. Особенность его по сравнению с другими периодами заключается в том, что основными средствами и каналами воздействия "коммуни­стической системы права" на сравнительное правоведение на дан­ном историческом этапе выступают не издаваемые государством

'См.: Общая теория государства и права: Академический курс в 2-х томах. Том 2. Теория права / Отв. ред. М. Н. Марченко. М., 1998. С. 98—100.