1 Цвайгерт к., Кетц X. Указ. Соч. С. 87.

2 Подробнее см.: Cruz р. Указ. Соч. Р. 12—15.

3См., например: Rabel а. Aufgabe und Notwendigkeit der Rechtsver­gleichung. Berlin, 1925. S. 22—23.

¹ Цвайгерт К., Кетц X. Указ. соч. С. 95.

² Там же. С. 94.

В настоящее время, в силу ряда объективных обстоятельств и, в частности, глобальных интегративных процессов (Западная Евро­па, Северная Америка и др.), происходящих в мире, как никогда раньше возникла острая потребность в осознании и глубоком пони­мании всего происходящего в современном политическом и государ­ственно-правовом мире, в стремлении не только глубоко и всесто­ронне осмыслить настоящее, но и попытаться предсказать ход раз­вития событий, а главное — их последствия в будущем. Это невоз­можно сделать с помощью прежних эмпирических методов и под­ходов. Нужна четкая, хорошо разработанная теория. Нужны новые, отвечающие запросам и потребностям нового времени идеи.

Трудно не согласиться с Дж. Майдой в том, что отсутствие тща­тельно отработанной применительно к сравнительному праву "тео­ретической структуры" может привести как минимум к двум воз­можным, но весьма нежелательным последствиям. С одной сторо­ны — к подмене рационального, научно обоснованного подхода к оценке сравнительно-правовых явлений, институтов и учреждений, эмоциональным ("импрессионистским"). А с другой — к подмене его механическим, "супертехническим", эмпирическим подходом¹.

Заслуживает также одобрения тезис автора о том, что без все­сторонне разработанной теории сравнительного права,не может быть и эффективной практики ее применения. Если мы согласим­ся с мнением о том, что "практическая значимость любой дисцип­лины зависит от ее научно-теоретического фундамента" и что "нет юриспруденции как теории права национальной, она всегда транс­национальна", то нам следует признать, что в практическом разви­тии современной юриспруденции сравнительному правоведению и его теории должна быть отведена особая, "совершенно новаяроль"².

Исходя из этого в отечественной и зарубежной юридической литературе за последние десятилетия предпринимались многочис­ленные попытки создания "теоретической структуры" сравнитель­ного правоведения, решения проблем определения статуса данной отрасли знаний и дисциплины, создания ее понятийного аппарата, установления выполняемых ею функций и решения стоящих перед сравнительным правоведением академических и практических за­дач, определения его методологии, установления места и роли срав­нительного правоведения среди других юридических и неюридичес­ких наук и др.

Наряду с названными существуют и другие особенности совре­менного этапа развития сравнительного правоведения и государ-ствоведения. В своей совокупности они отражают позитивный ха­рактер развития данной отрасли научных знаний.

§ 5. Развитие идей сравнительного правоведения в дореволюционной России

История науки сравнительного правоведения в России нераз­рывно связана с развитием ее национальных, политических и пра­вовых институтов, состоянием ее экономики, характером формиру­емой и проводимой ею внутренней и внешней политики, состояни­ем международных отношений.

Сравнительное правоведение весьма чутко реагирует на любые изменения внешней по отношению к нему экономической, социаль­но-политической, идеологической и иной среды. Благоприятные внутренние и внешние условия стимулируют развитие сравнитель­но-правовых исследований. Неблагоприятные, напротив, тормозят.

Это — аксиома. Однако применительно к России она приобрег тает особый смысл. Дело в том, что в нашей стране, имеющей весьма значительные авторитарные традиции, жесткую связь права с по­литикой и идеологией, где последние зачастую доминируют над первым, традиции настороженного, а нередко, враждебного отноше­ния Запада к России, особенно в советский период, сопровождавши­еся неоднократными попытками блокирования и изолирования ее от внешнего мира, все это оказывает на развитие сравнительного пра­воведения в России более глубокое и непосредственное влияние, чем в любом другом государстве.

Разумеется, к рассмотрению истории сравнительного правове­дения в России, равно как и в других странах, возможен и иной подход. А именно — рассмотрение ее "самой по себе", как истории развития относительно самостоятельного явления, не пересекающе­гося с историей развития других, непосредственно примыкающих к нему политических, идеологических, социальных и иных явлений. Исходной посылкой, своего рода обоснованием такого подхода в этом случае мог бы служить высказанный более пятидесяти лет назад модным в то время на Западе философом К. Поппером тезис о том, что "единой истории человечества нет, а есть лишь бесконечное множество историй, связанных с различными аспектами человечес­кой жизни"¹.

По мнению автора, то что называют единой или всеобщей ис­торией, есть по существу своему не что иное, как история полити­ческой власти. Ее обычно возводят в ранг мировой истории. "Но я утверждаю, — заявляет Поппер, — что это оскорбительно для лю­бой серьезной концепции развития человечества, поскольку история политической власти есть не что иное, как история международных преступлений и массовых убийств (включая, правда, некоторые по­пытки их пресечения)"².