Алексеев, Восхождение к праву

во-первых, весь спектр фактических данных юридических знаний остается в сфере права; дело лишь в том, что эти данные не ограничиваются одними юридическими нормами, а охватывают все многообразие правовых явлений, выступающих в качестве инструментов правовой регуляции (притом независимо от того, являются ли они в каком-то отношении "производными" от норм);

во-вторых, это широкая "инструментальная" фактура права является исходной основой для характеристики уникальных особенностей правовой материи, ряда ее принципиально новых характеристик и прежде всего своеоб-

разной логики права.

§ 2. Ступени общей теории права

1» Две ступени (аспекта) общей теории права. Ха-

рактеристика правовых явлений с позиций инструментального подхода требует переосмысления содержания и профиля общетеоретических правовых разработок, самой их структуры.

Суть дела в том, что сложившаяся в правоведении традиционная общая (аналитическая) теория права, сосредоточивающая "выведенные за скобки" повторяющиеся данные отраслевых наук (о субъективном праве, объектах права, юридических фактах и т. д.), — это часть аналитической юриспруденции, призванная через единые для всех отраслей понятия обрисовать "анатомию" правовой действительности. Теория права и здесь является дисциплиной атомистического профиля, нацеленной на своего рода анатомическое препарирование правовой материи, анализ ее элементов, "атомов" при помощи общих для всех отраслевых теорий понятий.

Общая (аналитическая) теория права концентрирует данные, представляющие по своей фактической основе "выведенные за скобки" общие для всех отраслей материалы догмы права — строение позитивного права (нормы права, правоотношения, элементы правоотношений),

его внешние формы (законы, юридическая техника), юридические феномены, связанные с его действием, реализацией (акты применения, способы толкования).

Использование новейших философских представлений позволяет, как уже отмечалось, и на данном, аналитическом, точнее — атомистическом, уровне углубить наши представления о правовой материи. Например, о структуре субъективного права, об особенностях отдельных видов правоотношений, о законе, о юридической технике, толковании права и т. д. Применительно к праву

вцелом здесь открывается возможность углубить теоретические данные о праве как нормативной системе, структуре права как нормативном образовании. В юридической науке проводятся по рассматриваемому кругу проблем плодотворные научные исследования, которые и в настоящее время весьма полезны, и в будущем, вне сомнения, принесут весомые научные результаты — имеют высокозначимую перспективу как в теоретическом, так и

вприкладном отношениях.

Ивсе же главное, что характеризует влияние передовых философских данных и современных мировоззренческих взглядов на содержание общетеоретических правовых разработок, заключается в том, что тут, наряду с углублением данных аналитического порядка, уже в иной плоскости начинает серьезно меняться сам профиль об-

щетеоретических исследований.

Этот "новый профиль" уже намечается, когда на основе новых философских данных в порядке постановки вопроса выдвигаются такие теоретические конструкции, как "правовая система", "структура права", "механизм правового регулирования". Но реально известная "смена профилей" происходит тогда, когда при разработке указанных теоретических конструкций констатируется существование широкого круга правовых явлений, не сводимых к юридическим нормам, и предметом научной разра-

ботки становится правовая материя в целом, весь спектр юридического инструментария как таковой.

Важнейшие исходные "атомы" догмы права и в данной, новой плоскости остаются в немалой мере (объеме) в общем теми же самыми — юридическими нормами, субъективными правами, юридическими фактами. Но они пополняются другими, глубинными "частицами" правовой материи (дозволениями, запретами, позитивными обязываниями), охватывающими, наряду с нормами, весь комплекс правового инструментария, связанного с правовым решением жизненных ситуаций. А главное — все они, "освобожденные" от императивной привязки к одним только юридическим нормам (преимущественно выраженным в законе) и рассматриваемые под углом зрения не только потребностей юридической практики, но и непосредственно философских, системных и "механизменных" характеристик, как бы дают повое качество. Они, правовые средства, во всем своем многообразии, выра-

жают, с одной стороны новый объективированный облик права (систему правовых средств, образующих целостную правовую материю), а с другой, сцепляясь между собой, — процессы в праве, что-то близкое к технологии (или даже, если угодно, к "социальной физиологии") в области правовой действительности.

Во всяком случае, здесь перед нами предстают не аналитическая юриспруденция в традиционном смысле, не атомистический срез правовых феноменов, не просто юридически значимый фотографический слепок с существующих фактов (пусть и "выведенный за скобки" материал отраслевых дисциплин, еще раз скажу, в высшей степени важный), а, напротив, юриспруденция правовой целостности и одновременно — синтеза, функций, органических связей и интегрированных образований (меха-

низм правового регулирования, типы регулирования и т. д.). Думается, именно такой "поворот" в развитии юриспруденции имел в виду О. Шпенглер, когда, отвергая (увы, опрометчиво) предшествующие достижения правовой мысли, говорил, что "требованием будущего становится перестройка всего правового мышления по аналогии с высшей физикой и математикой. Жизнь в целом: соци-

альная, экономическая, техническая — ждет того, чтобы ее наконец-то поняли в этом смысле; для достижения этой цели нам потребуется не менее столетия напряжен - нейшей и глубочайшей работы мысли"1. Возможно, взрывное время XX в. спрессовало вот это самое "не менее столетия" на рубеже тысячелетий в "к раткий исторический миг" нынешних переломных лет.

2. Уровни. Итак, в рамках целостной общей теории права следует с должной строгостью различать д в а у

р о в ня:

общую теорию аналитического уровня, раскрываю-

щую элементы, атомы догмы права как системы юридических норм, их внутреннее строение, формы, действие и фиксирующую эти "элементарные частицы" права как нормативного явления в единых для всех юридических дисциплин понятиях;

общую теорию инструментального уровня — тео-

рию, основанную на инструментальном подходе и призванную с опорой на весь комплекс правовых средств освещать более глубокие пласты правовой материи, в связи и в динамике всех ее элементов, ее специфическую логику и особенности как институционального образования, ее структуру, свойства, механизмы, функционирование, направления и типы правового воздействия на жизнь общества.

Оба эти уровня (или аспекта) общетеоретических правовых знаний не конкурируют друг с другом, не перекрывают друг друга. Каждый из них занимает свою нишу, свое достойное место в системе общей/теории права, одинаково, каждый по-своему важен для решения прак-

1 Шпенглер О. Указ. соч. Т. 2. С. 86. Автор тут же продолжает: "А для этого необходима подготовка юристов совершенно иного рода. Она требует:

1.Непосредственного расширенного практического опыта совре менной экономической жизни;

2.Точного знания истории западного права при постоянном сравне нии немецкого, английского и романского хода его развития;

3.Знания античного права, причем не как образца для значимых ныне понятий, но как блестящего примера развития права из чисто

практической жизни эпохи".

тических задач и для постижения права, его особенностей и "секретов".

По своему науковедческому профилю общая аналитическая теория остается в рамках юридического позитивизма, догмы права (понятно, с точки зрения строго научных подходов — отторгая существующие в теории позитивного права крайности, в том числе претензии быть некой конечной "философией" реальной юридической материи — то, на что претендует кельзенская концепция нормативизма).

Общая же инструментальная теория права представляет собой новую, наиболее высокую ступень правовой науки в общетеоретической плоскости, вплотную примыкающую к вершине теоретических знаний по правоведению — к философии права.

Под рассматриваемым углом зрения не следует упускать из виду ряд важных особенностей этих двух уровней общетеоретических знаний о праве. И прежде всего — особенности права как логической системы. Наиболее существенный момент здесь — это, с одной стороны, дбор-

мальная логика, а с другой — специфическая логика пра-

ва, выступающая в качестве важнейшей стороны или даже сути предмета правовой теории второго из указанных уровней.

3. Нет ли "третьего уровня" общей теории? Может сложиться впечатление (и к такого рода взгляду некоторое время тому назад был близок автор этих строк, когда в ряде работ проводил подобную мысль), что указанные ранее "философские разработки" правовых явлений и "есть" философия права. Более подробное изучение проблемы показало, однако, что общая (аналитическая) теория права, неизменно опираясь на "выведенные за скобки" нормативные материалы отраслевых дисциплин, не образует философию права в строгом значении этого понятия. Она в целом, по своей основе, и здесь остается в рамках аналитической юриспруденции (юридического позитивизма), т. е. реальных, объективно существующих явлений правовой действительности. Общая теория права

и в данном ракурсе, в кон* -- ю м счете, так или иначе устремлена на решение практически значимых вопросов жизни общества (законодательства, юридической практики, правовой культуры, правового обучения и просвещения, иных проблем правовой политики). Именно с этими юридико-политическими институтами и явлениями общая теория права и корреспондирует, многообразно взаимодействует.

Между тем для философии права, как мы увидим, решающее значение имеет ее "мировоззренческий стержень" — мировоззренческое понимание права (по Гегелю — "мыслящая себя идея права", "разумность права"), постижение смысла права, его предназначения, выраженных в нем ценностей; и поэтому с правом при таких исследованиях корреспондируют однопорядковые категории — бытие человека, его сущность, культура, демократия, прогресс и т. д. Да и по итоговым своим выводам философия права, нацеленная на постижение смысла и предназначения права, призвана освещать коренные проблемы жизни общества — место права в развитии и судьбе общества, пути его развития, его влияние на будущее, перспективы человечества, место и роль права в этих процессах [III. 10. 1].

Ближайшее же отношение к философии права и значение своего рода непосредственного "подступа" к ней имеет общая инструментальная теория, которая выходит на философско-правовую проблематику прежде всего тем, что для нее характерна своя, особая юридическая логика.

4. Формальная логика и логика права. Первое, что обращает на себя внимание при рассмотрении права как логической системы — это его глубокое единство с формальной логикой или шире — математической (символической) логикой. В этом отношении позитивное право по самому своему юридическому содержанию вообще может быть охарактеризовано, о чем ранее уже говорилось, в

качестве своего рода обители, исконного, родного очага

формальной логики. И быть может, не будет слишком

Часть И. Теория права. Новые подходы

104

большим преувеличением утверждение о том, что достаточно развитая юридическая система представляет собой, наряду с другими существенными характеристиками, реальное, в самой материи данного социального явления, бытие формальной логики [L 1. 2].

А теперь — главное. Позитивное право характеризуется не только тем, что оно, как никакое иное социальное явление, воплощает в самой своей органике требования и правила формальной логики и подчиняется математическим методам, но также и тем, что ему присуща

своя, о с о б ая л о г и к а — логика права. Она, эта особая

логика, и характеризует основную особенность предмета общей теории права, рассматриваемой под инструментальным углом зрения.

Что это за специфическая логика?

О поразительных примерах, характеризующих особую логику права, уже говорилось ранее. Она дала себя знать как только материалы догмы права начинают более подробно анализироваться с учетом современных философских данных. Пример тому строгая архитектоника ядра системы права — базовых отраслей, структурные и иные связи в их "семерке" [I 2. 3].

Но каковы основания такой специфического типа логики? Вот некоторые предварительные соображения на этот счет.

Как отмечалось ранее, разнообразные фрагменты существующей правовой действительности — юридические нормы, законы, судебные акты, применение права, акты интерпретации, правосознание и т. д. — это своего рода отдельно взятые "атомы" правовых явлений и они поэтому производят на первый взгляд впечатление некоего неорганизованного множества, чуть ли не конгломерата, хаотического скопища разных явлений и образований.

Между тем при более внимательном взгляде и более тщательном исследовании на основе современных философских данных (в особенности системного подхода) выясняется, что между указанными фрагментами наличе-

ствуют не только известные связи, в том числе фор- мально-логического порядка, но и в самих этих связях дает о себе знать своеобразная логика, характерная т о л ь к о для права.

Иначе говоря, для позитивного права как своеобразного социального явления характерны одновременно "две логики". Одна — формальная логика. Другая — особая логика права. Они существуют одновременно и параллельно, хотя и в известной внутренней связи. В частности, чем совершеннее позитивное право с формально-логи- ческой стороны, тем полнее раскрывается специфическая логика права. Более того, логика права только и возможна тогда, когда в нормативном образовании, именуемом "правом", всецело царствует логика формальная. И потому, помимо всего иного, логика права, выражая жизнь этого социального феномена, ни самой малости не может "отменить" или "перекрыть" все то, что относится к формально-логическим характеристикам права как действующей в соответствии с требованиями законности нормативной системы.

Особая логика права дает о себе знать даже в том случае, если оставаться в пределах одной только догмы права. Она, например, проявляется, когда наряду с понятием "право" формулируется понятие "правовая система". В самом деле, почему, спрашивается, только три правовых явления — собственно позитивное право, правовая идеология и юридическая практика — образуют некоторое единство и в своем единстве характеризуют особенности права данной страны? Потому, что как свидетельствует подробное рассмотрение этой проблемы, — это элементы "активные", являющиеся источниками юридической энергии, основаниями, так или иначе определяющими правомерность или неправомерность поведения субъектов. Но такого рода критерии и выражают как раз особые жесткие закономерные связи в праве, именно в праве, и нигде более!, которые и являются "логикой", т. е. такими жесткими закономерными связями, которые сообразно специфике данного предмета неумолимо ве-

дут (не могут не вести) к наступлению предопределенных ими последствий.

А почему — продолжим рассуждения — элементами нормы права, ее структуры (заметим —логической структуры!) являются гипотеза, диспозиция, санкция? Ответ на поставленный вопрос — аналогичен. Потому, неизбежен ответ, что речь идет о праве, о его способности даже на элементарном уровне осуществлять юридическое регулирование, отличающееся твердостью, определенностью по содержанию и государственной гарантированностью. То есть осуществлять регулирование сообразно особой логике — логике права.

Но все то, о чем только что говорилось, — это проявления особой, юридической логики в пределах догмы права, где в среде формально-определенных норм, вы-

раженных в законах, в общем властвует формальная логика. Здесь по большей части юридическая логика выражается в структурных (онтологических) особенностях права. И это вполне объяснимо хотя бы потому, что в догме права реальность правовых явлений, их особенности как объективной данности проявляются наиболее отчетливо, зримо.

Но когда расширяется угол зрения и в соответствии с инструментальным подходом происходит "освобождение" правового материала от текущих потребностей практики и от императивной привязки к юридическим нормам ("нормам в законе") и когда в этой связи вырисовывается все богатство юридических средств (этому и посвящена данная часть книги), то раскрываются новые, глубокие пласты юридической материи, в том числе те, которые характеризуют право в движении, в "процессах", где отдельные правовые явления сцепляются, "синтезируются" и где на первое место выступает и приобретает доминирующее значение именно логика права. А главное — эта особая логика ведет к сущностным характеристикам права — его смыслу и предназначению в жизни людей.

И вот какой важный момент необходимо принять здесь во внимание. В сфере догмы права указанные примеры особой логики права — не более чем отдельные случаи. Ибо в данной сфере царствуют формально-логические начала, заложенные в самой конструкции "норма", в других элементах нормативной системы, где своеобразная юридическая логика может лишь то там, то здесь отчасти

проявляться.

В полном же объеме специфическая логика права раскрывается во всей системе правовых средств, когда они не скованы "императивной привязкой" к одной лишь юридической практике и к нормам, выраженным в юридических источниках (законах).

Каково же существо и основания логики права?

4. Мир права. Юридическая логика имеет свои основания, которые заключаются в том, что позитивное право, весь комплекс разнообразных юридических явлений образуют, как уже отмечалось ранее, в высшей степени своеобразную область действительности — мир права.

Наиболее существенные черты этого особого "мира", наряду с другими важными характеристиками, заключаются:

во-первых, в том, что он рожден в соответствии с жесткими требованиями общества на стадии цивилизации ("императивами цивилизации"), обусловливающими во имя самого существования общества как системы, ее стабильности, нормального функционирования, необходимость твердости, определенности по содержанию и гарантированности решений жизненных ситуаций, а также утверждения нормативности высокого уровня, исключения произвола и насилия из жизни людей;

а во-вторых, в том, что в отличие от других сфер действительности, представляющих собой сущее, для права (которое тоже является фактом реальности, налично существующим) характерно долженствование. Юридические нормы, образующие позитивное право, "говорят" не только и под известным углом зрения даже не столько о том, что есть, реально существует, а о том, что

д о л ж н о б ы т ь (и что, как будет в последующем оттенено в качестве не менее существенного обстоятель-

ства — призвано фактически реализоваться). И эта чер-

та, долженствование, устремленная в реальность, характерная для юридических норм, накладывает свою печать на всю систему правовых средств, всю правовую материю.

Вторая из указанных черт позитивного права послужила основой для "чистой" теории права (наиболее последовательно в концепции Г. Кельзена) — теории нормативизма, в которой также обосновывалась своего рода "логика" — логика норм, каждая из которых выводится из другой, вышестоящей, вплоть до верховной, основной нормы.

Философская и общетеоретическая ограниченность теории нормативизма, особенно в ее крайних, "чистых" вариантах, к сожалению, привела к тому, что многие правоведы при научном истолковании права теперь вовсе не принимают во внимание то действительно важное обстоятельство, что право относится к сфере должен-

ствования*

Между тем суть вопроса в данном случае заключается не в том, чтобы признавать или отрицать отмеченную характерную черту права (принадлежность права к сфере долженствования — черта очевидная), а в том, чтобы видеть исключительное своеобразие мира права, в кото-

ром долженствование приобретает особый характер. Для ответа на вопрос о том, в чем состоит этот осо-

бый характер долженствования в праве, нам придется в этой, второй, части книги вновь обратиться к рассмотрению права в его собственной ПЛОТИ, к догме права, но теперь с учетом всего комплекса частиц правовой материи (правовых средств) и под углом зрения существующих в этом комплексе правовых средств связей и соотношений, функций, да притом на основе императивных требований цивилизации.

При таком рассмотрении (скажу, забегая вперед) в праве обнаруживаются особые связи, соотношения, ко-

торые выражают жесткие требования цивилизации ("императивы цивилизации"), а при более широком подходе, при рассмотрении юридических систем, носят характер диалектически-противоречивых процессов, раскрывающих уникальные особенности и свойства права.

Но как бы то ни было, уже сейчас имеются достаточные основания для того, чтобы сделать вывод о том,

что именно юридическая логика и является главной, стержневой стороной предмета общей (инструментальной)

теории, ее "изюминкой". То есть того, что и охватывает-

ся инструментальным подходом к праву (понятно, в том понимании "инструментальность", которое обосновывается

вэтой книге).

5.Узловые пункты. Думается, наша наука еще не в полной мере раскрыла все многообразие связей и соотношений, которые выражают особую логику права, подчас только подошла, нередко спонтанно, к такого рода проблематике. Но уже имеющиеся данные (а также положения и выводы, содержащиеся в этой, второй, части книги) позволяют обозначить ряд узловых пунктов, которые являются местом средоточия основных из таких связей и соотношений.

Центральный и во многом исходный узловой пункт — это связи и соотношения онтологического порядка, характеризующие субстанцию права. В плоскости догмы права — это целостная система юридических норм, образующая содержание позитивного права. При инструментальном подходе — это освещение самого явления "правовое средство", всего их комплекса (включая юридические нормы), а на этой основе — такие характеристики позитивного права, когда оно предстает в виде институционного образования.

Весьма существенные связи и соотношения, которые, быть может, в наибольшей степени соответствуют понятию "логика", — это связи и соотношения синтетическо-

го порядка, выражающие процессы, функции, движение и развитие правовых явлений, их последовательную зави-

симость, жесткое следование их друг за другом, их неизбежные, "неотвратимые" сцепления.

Иопять-таки простейшие примеры таких соотношений могут быть найдены в догме права. Это (наряду с ранее упомянутыми — правовой системой, структурой нормы) — последовательная связь между юридической нормой, юридическим фактом и правоотношением. Существует норма права, но она срабатывает только при наличии юридического факта, когда появляется правоотношение. Данную связь можно даже в какой-то мере подвести под модель причинно-следственной зависимости, где

к"причине" можно было бы причислить норму и юридический факт, а к "следствию" — правоотношение. Но такая оценка была бы все же поверхностной, не принимающей во внимание главное — заложенную в праве железную логику движения от должного к его воплощению в реальную действительность, а также иные черты права, продиктованные императивными требованиями цивилизации.

Ивсе же главным в специфической логике права оказываются, при более подробном рассмотрении проблемы, не эти, в общем-то элементарные связи и соотношения в материи права. Главное — это специфические связи и соотношения, выражающие логику права, которые

ведут к глубинам юридической материи, ее смыслу и назн ач ен ию .

Не случайно сквозное, и притом многоплановое, значение в правовой материи имеют, такие глубинные элементы, как позитивные обязывания, запреты и дозволе-

ния. Ранее, причем на довольно узкой фактической основе (при краткой характеристике догмы права), уже упоминалось о том, какое существенное и вместе с тем специфическое правовое значение имеет эта "троица".

Но оказалось главное и тут впереди. Это связи и со-

отношения, коренящиеся в одной из составляющих указанной "троицы" — в юридических дозволениях,

логика которых от, казалось бы, простейшего элемента права — одного из звеньев "троицы" (дозволения) ведет к

основополагающим началам, связанным с определением места и роли права в жизни людей, притом в связи с фундаментальными общечеловеческими ценностями, с прогрессом и будущим человечества.

Словом, забегая вперед, можно — пока в предварительном плане — заметить, что и юридическая логика имеет разные порядки.

Водних случаях логика права "замкнута" на онтологических, структурных связях и соотношениях, выражающих своеобразие юридической материи, ее структуру,

атакже, в несколько иной плоскости, функции, процессы, движение права. Здесь юридическая логика видна даже в пределах одной лишь догмы права.

Вдругих же случаях, преимущественно характерных для всего комплекса юридических средств, не сводимых к догме права, юридическая логика, выраженная

вего конструкциях различного уровня, является "знаком" и выражением глубинных начал права — ничем таким, что является наиболее значительным в праве, относится к основам его смысла и предназначения и что уже выходит за пределы "просто" правовой теории даже, условно говоря, "философского" характера, а относится уже напрямую к философии права в точном и строгом значении этого понятия.

Отмеченные узловые пункты во многом определяют последовательность изложения в данной части книги, которая:

начнется с констатации самого факта права как объективной реальности и его особенностей как явления цивилизации, а затем самой категории "правовое средство" и

вцелом "материи права" (главы 5, 6, 7);

продолжается при рассмотрении динамики, проблем правового регулирования (глава 8);

и завершится рассмотрением проблем логики права, вплотную подводящих к пониманию его смысла и исторического предназначения (глава 9).

6. Особенности "угла зрения" на разных ступенях теории права. Во многих случаях на обоих уровнях общей

теории права (на ступени "аналитической" и на ступени, условно говоря "инструментального" уровня) рассматриваются, казалось бы, одни и те же проблемы. Например, структура права или соотношения власти и права, морали и права.

Однако при строгом следовании характерным для каждого уровня теории методологическим требованиям, прежде всего требованиям соответствующих "логик" — формальной или юридической, на той и другой ступенях общетеоретических знаний вырисовывается свой "угол зрения", притом так, что с переходом на новую ступень (в последующем — на ступень "философии права") происходит высвечивание новых граней права, обогащение всей суммы общетеоретических знаний.

Так, при освещении структуры права на уровне первичных юридических знаний ("азбуки права"), основанных на данных формальной логики, происходит лишь фиксирование самого факта существования отраслей и институтов права, а также особых сфер — публичного и частного права, описание некоторых их внешних черт.

В этой же плоскости (если не выходить за пределы формальной логики) обрисовывается здесь соотношение власти и права, когда ударение делается на публичном, государственно-властном характере права, его обусловленности принудительной силой государственной власти, т. е. приоритет придается власти как определяющей силе по отношению к праву.

А вот при выходе на тот уровень общетеоретической характеристики права, когда оно освещается с точки зрения всей системы правовых средств, т. е. инструментального подхода, обнаруживаются важные особенности права.

Здесь уже, как мы видели [I. 2. 3], дают о себе знать уникальные, важные и в научном, и практическом отношениях закономерные связи в структуре права. То есть не просто "сферы", "участки" права, а специфические соотношения отраслей, особые структурные связи. В самой последовательности связи отраслей, идущих от

конституционного права, далее — к материальным отраслям, потом — к отраслям процессуального права и, наконец, к комплексным образованиям, интегрированным (таким, как экологическое право) и дифференцированным (таким, как жилищное право), обнаруживается такая логика, которая отражает важную сторону специфики юридического регулирования, состоящую, помимо иных моментов, в том, чтобы обеспечить многоуровневое и максимально определенное воздействие на жизнь общества. Богатыми, в немалой степени уникальными правовыми сферами оказываются публичное и частное право, каждое из которых отличается своеобразным юридическим инструментарием.

Еще более существенные, по сути поразительные особенности выясняются при рассмотрении с точки зрения юридической логики соотношения права и власти. Оказывается, что при этом своеобразном для правоведения "угле зрения" на данную, казалось бы, вполне известную проблему, право и власть — это уже не такие категории, где доминирует власть, а однопорядковые явления, находящиеся в равнозначном взаимодействии (что является исходной предпосылкой для самой постановки вопроса о правовом государстве).

В третьей части книги, при рассмотрении права под углом зрения философско-правовой проблематики, в этих же, как и во многих других общетеоретических вопросах (например, взаимосвязи права и морали), откроются новые грани, подчас — парадоксальные и в чем-то противоположные тем, которые были зафиксированы на уровне первичных научных обобщений и даже на уровне своеобразной юридической логики.

Какие новые грани? Не будем торопиться. Разговор об этом впереди [III. 13. 2; III 16. 2]. Сейчас важно отметить лишь то, что полное знание о праве, с учетом, разумеется, развития правоведения в данное время, может быть достигнуто только при всестороннем теоретическом осмыслении этого сложного явления в жизни людей на всех ступенях теоретических знаний и под тем углом зре-

ния, который обусловлен обоими уровнями теории права, и тем подходом к юридической материи, который вытекает из философии права.

Глава пятая Право — объективная реальность

§1. Право как объективная реальность

1.Постановка проблемы. С точки зрения строгой науки положение о праве как объективной реальности, очевидно, не вызывает сомнений. Да и сама утвердившаяся с давних пор трактовка правовых явлений как "догмы права" как будто бы не оставляет на этот счет иных вариантов.

Да, право (притом — позитивное, действующее право как людское творение!) — это не просто и не только мысль. Не просто и не только известные идеи и воля, суждения о должном и возможном поведении или о нормах вообще. Право в том или ином обществе — это на каждый данный момент внешняя реальность, строгая объективная данность, которая имеет свое "тело" — corpus juris, как говорили юристы Древнего Рима. То есть такая реальность, объективная данность, которая существует и действует как наличный факт нашего бытия, нечто обособленное и "внешнее" для каждого человека и для всех иных социальных институтов, если угодно, в известном смысле — для общества в целом (на языке философии — явление отчужденное).

И если об этом в настоящей главе приходится говорить специально и относительно развернуто, то не только потому, что, оттеняя гуманитарные характеристики права, научная мысль нередко уводит трактовку права в сферу неуловимых явлений сугубо духовного порядка (а с другой стороны, такие впечатления в чем-то удобны

властвующим силам, склонным манипулировать, впрочем, без особого успеха, правовой материей по своему вольному произволу).

Самое существенное здесь — это то, что от понимания права как объективной реальности решающим образом зависит сама перспектива его научной разработки, такой, которая бы отвечала общему уровню развития науки в современную эпоху.

2. Особенности. Исходный пункт рассматриваемой проблемы — это особенности права как объективной реальности.

Вот что на этот счет говорит русский правовед дореволюционного времени Б. А. Кистяковский: "Правовую реальность следует поставить приблизительно посередине между реальностью произведений скульптуры и живописи, с одной стороны, и произведением литературы и музыки — с другой. Но все-таки ее придется признать немного более близкой к реальности первого вида культурных благ, чем второго..."1.

Попытаемся разобраться с этой, на мой взгляд, важной, до сих пор недостаточно осмысленной в науке характеристикой позитивного права.

Надо начать с того (если воспользоваться сравнениями, о которых говорит Б. А. Кистяковский), что реальности "второго вида" культурных благ (произведения литературы и музыки) это тоже весьма определенные социальные факты, тоже из числа обособленных явлений духовной жизни — реально существующие культурные ценности, часто неповторимые, уникальные, выраженные в романе, повести, симфонии, оратории, вошедшие в нашу жизнь, нетленные, объективированные реалии. Вместе с тем (обратим внимание!) — такие реалии, которые не образуют какого-то единства с самими по себе предметами, в которых они выражаются, — рукописями, записями нот (известно — рукописи горят, а творе-

1 Кистяковский Б. А. Социальные науки и право. Очерки по методологии социальных наук и общей теории права. IVL, 1916. С. 336.

ние поэта вечно). Такого рода вещественные предметы (рукописи, записи нот, тем более их последующие издания) всего лишь внешняя форма произведения, его фиксация.

Между тем такие продукты творчества, как произведения скульптуры и живописи (то, что Б. А. Кистяковский назвал реальностями "первого вида" культурных благ), характеризуются как раз тем, что здесь резуль-

тат творчества органически слит с данным объек -

тном — с наличным, строго индивидуализированным ("одним") экземпляром творчества, выраженным в конкретном, точно определенном предмете — монументе, изваянии, картине. И это не просто внешняя форма, внешняя фиксация культурного блага, а само его бытие. Все ос - тальное в рассматриваемом круге культурных благ, если это не иной вариант произведения, — всего лишь копии. И точно такое же положение вещей — как это ни покажется на первый взгляд парадоксальным — характерно для позитивного права: его нормы, его существование, реализация, при всей сложности существующих здесь соотношений, по своей основе органически

с л и т ы с определенными формами, выражены в них.

И как раз по этой причине позитивное право, как и произведения скульптуры и живописи (что и подметил Б. А. Кистяковский), оставаясь явлением из духовного мира, имеет одновременно (пусть и не в целом, но все же в чем-то имеет) слитый со своей формой и отсюда

внешне наличный (объективированный), подчас зримый

характер. И отчасти поэтому (наряду с другими причинами) во многом, пусть и не всегда и не во всем, действует в практической жизни и воспринимается людьми в качестве догмы, твердых реалий — строгих, точных, постоянных и в принципе неизменных в нашей действительно-

сти, что и позволяет делать определенные выводы, давать четкую оценку событиям, совершать действия, поддерживаемые властью.

При этом принципиально важно обратить внимание, что "слитность с формой" следует понимать не в смысле

отождествления указанных явлений с "материалом" (мрамором и холстом в отношении скульптуры и живописи; с законами, другими письменными документами в отношении права), а главным образом в смысле организации этого

"материала", воплощенных в его форме ценностей.

Таким образом, позитивное право как наличная объективная реальность представляет собой такой продукт мысли и воли людей, который опредмечен, воплощен в ценностной форме и вследствие этого возведен в такую степень "твердой реальности", которая превращает его в особое социальное бытие — устойчивое, строго определенное.

Именно с этой стороны позитивное право жестко отграничивается от других явлений духовной жизни, которые существуют в сфере "субъективного", — идей, представлений, волевых устремлений, разнообразных культурных благ, продуктов духовного творчества, относящихся к литературе, гуманитарным наукам и т. д. В том числе отграничивается от тех социальных явлений, которые также выполняют функции регуляции поведения людей, — морали, обычаев. А в области юридических явлений — от субъективных сторон правовой действительности, правосознания. Да и вообще с рассматриваемых позиций позитивное право — это единственный социальный феномен из числа всех других, также обозначаемых словом "право" (естественное право, моральное право, право-обычай и др.), которое является такого рода опредмеченной твердой реальностью, объективированной данностью.

3. Право — институционное образование. С этой точки зрения позитивное право существует и действует в виде

системы институтов, т. е. в виде институционного образования.

Институты — это и есть "образованные" и "опредмеченные" социальные явления, которые в результате отчуждения обрели собственное бытие и воплощены во внешне очерченные, структурно определенные, твердые и устойчивые формы существования и функционирова-