Алексеев, Восхождение к праву

идеи, так и выводов теоретического и практического порядка, из нее вытекающих (в том числе определение социальной ценности права, стратегии законодательства). Но проблема явно назрела; в литературе уже высказан на этот счет ряд заслуживающих внимания положений.

Интересную трактовку воспроизводства в социальной сфере дает М. К. Мамардашвили. Он полагает, что, по Канту, например, вся проблема просвещения есть проблема "самоподдержания разума". И сразу поясняет — "самоподдержания... онтологических абстракций порядка. И в этом смысле истина не есть проблема соответствия или адеквации (что относится к знанию, к знаково-логи- ческим структурам знания), но проблема воспроизводства или самоподдержания, некоторого порядка"1. Нет ли оснований с подобных же позиций рассматривать также и право? Если подобные основания существуют (а препятствий для этого, на мой взгляд, нет), то право с таких позиций предстает в качестве онтологической абстракции порядка. По всем данным, — конструктивная идея, достойная обстоятельной проработки.

Весьма плодотворным направлением углубления представлений о праве как нормативной системе являются идеи синергетики, обосновывающей на данных естественных наук (таких, в частности, как радиофизика и квантовая электроника) наличие в системах самой различной природы спонтанных процессов, приводящих ко все большей самоорганизации системы, ее большей упорядоченности, ее качественному развитию. Подчеркнутая в литературе значимость в такого рода процессах позитивного права2 не сводится, надо полагать, только к нормативным особенностям права. По-видимому, решающую роль играют здесь такие уникальные качества права, относящееся именно к самоорганизации общества, как его способность быть носителем и гарантом социально оправдан-

1Мамардашвили М. Кантианские вариации. М.: Аграф, 1997. С. 286.

2См.: Ветютнев Ю. Ю, Самоорганизация в гражданском обществе и ее правовые результаты // Интеллигенция и проблемы формирования гражданского общества в России. Екатеринбург, 2000. С. 30—31.

ной, цивилизованной свободы людей, формой перевода активности людей в созидательное, творческое дело (качество, которое, как мы увидим в третьей части работы, позволяет охарактеризовать особенности права как цели общества в перспективе его развития) [III. 16. 1].

3. Утверждение в жизни общества нормативных начал. Существует еще одна сторона уточняющей характеристики права как нормативной системы, его функции по воспроизводству социальной системы. Позитивное право — это не только, как мы увидим в последующем [III. 11. 2], "выражение" глубоких природно-социальных основ жизнедеятельности людей. Оно во многом потому и есть такого рода выражение, что призвано утверждать эти основы в обществе. То есть обеспечивать реализацию принципов цикличности, кругооборота отношений и процессов, их непрерывного постоянства во всем общественном организме, притом в условиях разумной творческой деятельности индивидов. Той объективной потребности, в ответ на которую во многом и сложилось позитивное право с рядом уникальных свойств, выраженных во всеобщности, общеобязательной нормативности, возможности строгой определенности по содержанию, высокой обеспеченности, государственной гарантированное™.

В связи с необходимостью обеспечения нормативных начал в жизни общества и само право предстает в виде нормативной регулирующей системы (в том числе и с точки зрения "нормы" как естественного, "здорового", вполне удовлетворительного положения дел в людском сообществе), имеющей глубокие социально-природные основания и уникальное правовое содержание, смысл и назначение которого в полной мере раскрывается в условиях современного правового гражданского общества.

4. Регулятивное воздействие: направления. Под уг-

лом зрения углубления характеристики права как нормативной системы (и, следовательно, с признанием его миссии как средства "воспроизводства" данного социального строя, нормативных начал в жизнедеятельности людей)

необходимо вместе с тем, уже с другой стороны, уточнить направления правового регулятивного воздействия.

Да, позитивное право — мощный, уникальный, во многом незаменимый социальный регулятор. Именно в правовой форме, при помощи свойств права, всей системы правовых средств решаются в условиях цивилизации основные проблемы в области экономической, политической, социальной жизни.

Вместе с тем позитивное право — не всемогущая регулирующая сила. Иначе, при отсутствии твердой констатации приведенного положения, можно неоправданно возвеличить назначение права на "регулятивном уровне", представить его — притом в облике закона — чуть ли не в виде некоего всесильного инструмента, универсального средства решения всех жизненных задач. Парадоксально, но именно такое представление о законе (отождествляемом с правом) нередко культивируется при тоталитарных режимах, беспощадно попирающих право в его высоком гуманистическом значении, но использующих категорию "закон" для решения узкополитических задач и одновременно — для прикрытия и оправдания неконтролируемой власти, силового произвола.

В действительности же право — могучий с социальной стороны, но вовсе не всесильный "регулятор". Его регулятивное воздействие, наряду с миссией по "воспроизводству" данной социальной системы и по утверждению в жизни начал нормативности, ограничено строго определенными направлениями.

Конечно, позитивное право предполагает развитие и эффективное функционирование всех подразделений, всех отраслей объективного права. В том числе и тех, которые преимущественно направлены не только на точное и строгое фиксирование через систему прав и обязанностей границ поведения (конституционное право, гражданское право, ряд институтов административного и трудового права), но в не меньшей мере и на обеспечение этих "границ". А значит — на охрану и защиту правопорядка с помощью мер гражданской, административной,

уголовной ответственности, а также процедур и порядка применения юридических санкций. И здесь, конечно же, оказывается необходимым осуществлять юридическое воздействие, которое понимается под словом "регулировать" в самом жестком его значении — "предписывать", властно направлять поступки людей, напрямую регламентировать людское поведение и таким путем устанавливать в обществе жесткие императивные порядки (то есть то, что выпало в основном на миссию публичного права).

Главные же направления правового воздействия с точки зрения его исконной природы и, так сказать, идеала вытекают из того решающего, что характеризует исконное предназначение права — быть общеобязательным критерием правомерного поведения и в этом отношении оптимальной формой для гарантированного выражения и одновременно определения и сохранения границ свободы людей, причем в таком порядке, когда происходит согласование свободы данных лиц со свободой всех "других".

5. Право и регулируемые фактические отношения.

Право в той плоскости, в которой оно выступает в качестве нормативного регулятора, реально пребывает, живет, функционирует в гуще фактических, внешних, практических отношений, является для них особой "формой". И, понятно, взаимодействует с этими фактическими отношениями, право несет на себе печать, следы такого взаимодействия, испытывает их влияние, а также влияние тех целей и задач, которые ставит при регулировании тех или иных общественных отношений государственная власть.

Здесь, по возникающей в этой области группе вопросов, до сих пор сохранились своего рода научные мифы и догмы, навеянные примитивными и ложными философскими представлениями, идеологическими фантомами. Особенно у нас, в советском и постсоветском обществе. К сожалению, они даже в современной обстановке России, когда марксистские идеологические верования, ка-

3 Восхождение к праву

залось бы, преодолеваются, в немалой мере сохранились, а в чем-то в связи с особенностями современного российского правового развития даже окрепли.

Но сама по себе обусловленность права фактическими отношениями (а также целями и задачами, преследуемыми при осуществлении правового регулирования) — факт несомненный, очевидный. Эта обусловленность, в частности, проявляется в содержании правовых норм и институтов, в формировании всевозможных разновидностей юридических отношений, в их дроблении, разветвлении на все новые подвиды, когда особенности той или иной разновидности, подвида данных юридических отношений (допустим, подряда или аренды в гражданском праве или ответственности за кражу имущества в уголовном праве) зависят от "предмета" — своеобразия соответствующего участка общественной жизни. Допустим, от того, осуществляется ли аренда транспортных средств или же аренда жилья, произошла ли кража домашнего скарба или же кража оружия из охраняемых военных складов.

Конечно, мера, степень обусловленности права фактическими отношениями, целями и задачами, преследуемыми при юридическом регулировании, различны. И это проблема существенная, требующая обстоятельной разработки. Но уже сейчас, даже без углубленного рассмотрения данной проблемы, следует сказать, что эта обусловленность не является такой, когда юридические отношения представляют собой всего лишь "правовой слепок", "юридическую фотографию" с данного участка жизни общества, данных фактических отношений. Перед нами — обусловленность более сложного порядка, близкая по многим данным к такой (если допустима подобная аналогия), когда живые организмы, сформировавшиеся за свою долгую эволюцию, каким-то образом реагируют на изменчивую среду, приспосабливаясь и подстраиваясь под ее особенности.

В то же время будем постоянно держать в памяти и то, что обусловленность права фактическими отношени-

ями является значительной. По сути дела, то гигантское многообразие юридических институтов и отраслей, которыми характеризуются юридические системы в современном мире, — это известное отражение фактических связей, своеобразия поведения их участников, выраженного в виде "возможного" и "должного" в нормах, институтах, отраслях юридических систем.

Правовое развитие последнего времени свидетельствует о том, что под влиянием фактических отношений в ряде случаев происходит своего рода "юридическая мутация" — известные качественные преобразования в праве. Такие, которые уже состоялись (формирование трудового права, семейного права, права социального обеспечения) или происходят в современных условиях (становление таких комплексных и одновременно юридически своеобразных образований, как предпринимательское право, экологическое право, информационное право, некоторые другие комплексные подразделения юридической системы).

§ 3. Структура права

L Отрасли права. Центральным звеном структуры права как нормативной системы являются отрасли. Именно они, отрасли права, представляют живую, действующую реальность права и выражают "групповые" особенности юридического регулирования.

Коренной вопрос здесь: от каких же факторов зависит деление права на отрасли, другие структурные подразделения? Может быть, решающую или даже исключительную роль играет в данном случае "предмет", участок юридического регулирования — те фактические отношения, которые, как мы видели, действительно влияют на содержание и характер юридического регулирования?

Такого рода подход в свое время и утвердился в отечественной юридической науке. При этом суть проблемы

не в наличии известного влияния предмета права на особенности юридического регулирования (здесь явления очевидные, в предшествующем изложении уже отмеченные), а в том, что в советской юридической науке "предмету" было придано исключительное и основополагающее значение по идейным соображениям, отсюда в понимании права вообще и в первую очередь в понимании своеобразия основных подразделений права — отраслей.

Произошло это в советском обществе во второй половине 30-х гг., когда началось возвеличивание официально пропагандируемого "советского права" и потребовалось определиться в обстановке тотального господства коммунистической идеологии с коренными юридическими проблемами. И тогда сообразно идеологическому клише, настроенному на утверждение "простых истин" в духе марксистских постулатов, да еще в условиях полного отрицания деления права на публичное и частное, официальным правовым идеологом А. Вышинским было провозглашено, что надо решительно отказаться от всяких "буржуазных юридических премудростей". И пора теперь, по его словам, просто-напросто подразделять принципиально новое социалистическое право "по предмету" — существуют административные отношения и вот тебе — административное право, есть сфера трудовых отношений и тут — трудовое право, победил колхозный строй и перед нами — колхозное право, развиваются социалистические имущественные отношения и их регулирует не некое частное право, а наше советское гражданское право, и т. д.

С той поры положения о "предмете", да к тому же еще изображаемые в качестве примера марксистских взглядов о базисе и надстройке, приобрели в нашей юридической науке значение неких непререкаемых истин, не подлежащих обсуждению. И хотя была очевидной ограниченность действительного влияния "предмета" на особенности юридического регулирования, авторы, концентрирующие свои разработки на специальных право-

вых вопросах, неизменно проводили их под углом зрения "предмета"1.

К сожалению, и ныне, когда отечественная наука как будто распрощалась с догмами советского времени и по вопросам правовой системы возвращается к идеям частного и публичного права, идеологически гиперболизированные представления о "предмете" дают о себе знать. Так, нередко особенности современного гражданского права, построенного на частноправовых началах, объясняются главным образом тем, что оно сложилось в соответствии с требованиями рыночной экономики (подчас частное право вообще именуют "рыночным правом") и что именно в этом качестве гражданское право стало источником и обителью основных устоев правовой культуры, оказав в таком отношении благотворное влияние и на публичное право.

Между тем отрасли права отличаются как раз тем, что для них характерно юридически своеобразное регулирование с точки зрения самой их природы и специфи-

ческого юридического содержания. Наша юридическая на-

ука, пройдя через ряд дискуссий о системе права, к счастью (и к чести отечественной науки), подошла к неизбежному выводу о том, что отрасли права — не просто зоны юридического регулирования, не искусственно скомпонованные совокупности норм "по предмету", а реально существующие и юридически своеобразные подразделения в самом юридическом содержании права.

В чем состоит специфика содержания права с юридической стороны — вопрос особый, предполагающий довольно основательную проработку проблем права как объективной реальности [I. 5. 2]. Впрочем, примечатель-

1 Именно в таком ключе строились в то время и диссертация, и другие мои работы по общей теории права и по теории гражданского права (в том числе "Предмет советского социалистического гражданского права" // Ученые труды СЮИ. Свердловск, 1959). И хотя эти работы почти целиком были посвящены специальной юридической проблематике, теперь я вижу, что ограниченность и ущербность общего философского подхода, сориентированного на "предмет", не позволили с достаточной основательностью разобраться и с сугубо юридическими вопросами.

Часть I. Догма права

но, что использование философских данных и вытекаю - щая отсюда логика характеристики системы права уже давно вывели на центральную категорию такой прора - ботки правовой режим, концентрирующий юридические особенности того или иного участка правового регулирования.

2. Система отраслей права (система права). Развитая правовая система — сложный, спаянный жесткими закономерными связями организм, отличающийся многоуровневым характером, иерархическими зависимостями.

Наиболее общим образом отрасли права в современных юридических системах подразделяются на три группы: а) профилирующие (базовые); б) специальные; в) комплексные.

Вместе с тем какой бы сложной, многозвенной по своей структуре ни была система права, в ней неизменно незыблемым, устойчивым, стабильным остается комплекс

профилирующих (базовых) отраслей, к которому приме-

нительно к праву нашей страны, сложившемуся к нынешнему времени, относятся семь (не более, но и не менее) подразделений — конституционное право, затем три материальные отрасли — административное право, гражданское право, уголовное право, а также три процессуальные отрасли (гражданское процессуальное, админис- тративно-процессуальное, уголовно-процессуальное). Они образуют с юридической стороны ведущую часть правовой системы, ее неразрушимое ядро.

В соответствии с профилирующими отраслями формируются и функционируют на базе собственных "предметов" (видов общественных отношений) специальные отрасли — трудовое право, земельное право, семейное право, финансовое право, право социального обеспече - ния.

Отличительные особенности профилирующих (базовых) отраслей, раскрывающие их значение в качестве ядра системы права, заключаются в том, что они концентрируют главные (генеральные) юридические режимы — режимы качественно своеобразные, исходные по специ -

фике правового регулирования и потому предопределяющие основные типовые особенности юридического инструментария.

Всвязи с этим фундаментальные, базовые отрасли:

1)исчерпывающе концентрируют генеральные юри дические режимы, групповые методы правового регули рования;

2)отличаются юридической чистотой, яркой контра стностью, юридической несовместимостью по отношению друг к другу, что исключает возможность взаимного суб сидиарного применения входящих в данные отрасли норм;

3)являются юридически первичными, т. е. содержат исходный правовой материал, который затем так или ина че используется при формировании правовых режимов других отраслей, и вследствие этого выступают в каче стве заглавных подразделений целых групп отраслей права (например, гражданское право — заглавной частью груп пы отраслей цивилистического профиля);

4)в своей совокупности, как и положено ядру целос тной системы, имеют стройную, законченную архитекто нику, четкие закономерные зависимости, иерархические связи. .

На последний из указанных моментов хотелось бы обратить особое внимание. Здесь, в самом ядре правовой системы, следует прежде всего особо выделить, своего рода юридическую первооснову — конституционное право, а затем, так сказать, "два раза по три".

Прежде всего — три материальные отрасли. Именно — три, не более и не менее. С одной стороны, адми-

нистративное и гражданское право — две профилирую-

щие отрасли регулятивного плана (две, потому что они как раз выражают две определяющие сферы — публичное и частное право и сообразно этому воплощают в своих юридических режимах в наиболее чистом виде первичные по своему значению методы — централизованное и диспозитивное регулирование), а с другой сторо - ны, профилирующую отрасль, нацеленную в основном на выполнение охранительных задач, — уголовное право.

В последнем случае — ту единственную отрасль, выделившуюся из правоохранительной сферы (другие правоохранительные институты остаются в пределах регулятивных отраслей), которая концентрирует наиболее жесткие меры государственно-правового воздействия — реакцию государства в целом на общественно опасные правонарушения — преступления.

От трех этих профилирующих материальных отраслей права (гражданского, административного, уголовного) идут генетические, функциональные и структурные связи к соответствующим т р е м (опять-таки трем, не более, но и не менее) процессуальным отраслям — граж-

данскому процессуальному, административно-процессу- альному, уголовно-процессуальному праву.

Забегая вперед, нужно уже сейчас сказать, что перед нами строгая логика права — одно из ярких проявлений присущих праву специфических закономерностей, того, что при всем многообразии отраслевых юридических режимов существует ядро правовой системы, а в нем — начальные, исходные элементы юридического инструментария (регулятивные и охранительные механизмы; централизованный и диспозитивный методы; материальное и процессуальное). И все это получает первичное и исчерпывающее воплощение в отраслях указанного "ядра", в профилирующих (базовых) отраслях.

Делая ударение на профилирующих (базовых) отраслях, своеобразии характерных для них юридических режимов, нужно видеть и то, что немалой юридической спецификой отличаются подразделения следующих "этажей" системы права — специальных и даже комплексных отраслей (например, морского права, а также отраслей, опосредующих "новые слои социальности", таких, как предпринимательское право, при корректных, впрочем, трактовках последнего) [III. 11. 3].

И в заключение краткой характеристики структуры права важно обратить внимание и на то, что многоуровневость структуры развитой юридической системы — показатель ее совершенства, регулирующих возможностей,

социальной ценности. Структура права выражает здесь многообразие и многоплановость методов и приемов юридического регулирования, способность правовой системы многосторонне, различными способами воздействовать на общественную жизнь.

3. Структура права и система законодательства.

От структуры права нужно отличать структуру его источников (т. е. того, что относится к внешней форме пра-

ва), в частности, систему законодательства. Если первое

— это объективно существующее деление внутри самого права, в рамках его юридического содержания (внутренней формы), то второе представляет собой состав, соотношение, построение источников, внешней формы права, в том числе нормативных актов, наличие в них подразделений, обособляемых главным образом по предметному и целевому критерию.

В то же время обе указанные структуры, выражая глубокое органическое единство "двух форм" в праве (внутренней и внешней), тесно связаны между собой. С одной стороны, в системе источников (законодательства) в той или иной мере, хотя, разумеется, и не зеркально точно, проявляется, обнаруживается структура "самого" права. С другой стороны, система источников (законодательства) как бы проникает в структуру самого права, и через нее правотворческие органы могут влиять на эту структуру, способствовать формированию тех или иных подразделений правовой системы. Однако такое влияние — не автоматический результат любого обособления той или иной сферы законодательства, а главным образом результат правотворческой работы, причем в обстановке, когда созрели соответствующие социальные условия и потребности. Особенно результат кодификационной работы, в итоге которой оказывается возможным формулировать и развивать системные нормативные обобщения, что и может повлечь за собой те или иные структурные преобразования в собственном содержании права, в составе и компоновке его подразделений.

§4. Другие разработки

1."Философское видение" права. Научно конструк тивным оказался сам факт "философского видения пра ва". Использование философских данных при освещении традиционных правовых явлений позволило с новых, бо лее престижных науковедческих позиций "увидеть" пра во, обозначить эти явления в соответствии с философс кой лексикой и понятиями более высокого науковедческого ранга.

Нередко все это производит впечатление всего лишь "философского переодевания" традиционных юридических категорий (даже с такими прозвучавшими в юридической литературе предложениями, как заменить специальный термин "источник права" на философски более корректное терминологическое обозначение "форма права").

Но по большей части "вторжение философии" в область специальных юридических знаний оказывается полезным — во всяком случае с научной стороны. Представляется важным, в частности, характеристика права и с точки зрения "формы", притом с разграничением формы "внешней" и формы "внутренней" (структуры). И даже, как мы видели (§ 1 этой главы), — рассмотрение особенностей права в качестве не просто "признаков", а свойств, что существенным образом влияет на характеристику таких особенностей права, как определенность содержания, государственная обеспеченность, понимание их значения в жизни людей.

Наиболее же существенным оказалось рассмотрение права с "механизменной" стороны.

2. "Механизменные" характеристики. Наряду с ис пользованием в правоведении философских категорий и положений о системах (а отсюда — системным, струк турным и функциональным анализом права), в отноше нии юридической догмы оказались весьма плодотворны ми — во многом в связи с освещением функций права — "механизмеппые" интерпретации правовых явлений.

Вот один из примеров. При более внимательном анализе, казалось бы, простых, самых тривиальных правовых категорий, традиционно относящихся к догме права, — "юридическая норма", "правоотношение", "исполнение обязанности", "применение права", оказалось, что они не только обобщают фактические данные, но и находятся между собой в тесной зависимости.

Причем такой, которая образует последовательную цепь элементов, представляющих собой особую конструк-

цию большой значимости — механизм правового урегули-

рования. В результате не только "появилась на свет" новая категория права весьма высокого науковедческого порядка (механизм правового регулирования), но и выяснилось, что наряду с понятием "юридическая норма" существуют другие явления высокого ранга, охватывающие весь спектр юридических реалий и образующие элементы механизма правового регулирования (причем эти реалии уже при первых попытках их научного истолкования были обозначены как "правовые средства").

Философские данные стали открывать глаза правоведам на то, что и иные традиционные правовые явления и формулы нередко свидетельствуют о сложных правовых построениях, связях и соотношениях. Так, оказалось, что на первый взгляд некие, казалось бы, всего лишь экстравагантные формулы чуть ли не юридико-ка- зуистического порядка ("дозволено все, кроме прямо запрещенного" и "запрещено все, кроме прямо дозволенного") на самом деле выражают сложные типы юридического регулирования, которые еще одним путем ведут к пониманию весьма сложного арсенала правовых средств и многообразных механизмов воздействия права на поведение людей, на всю жизнь общества.

3.Юридическая норма как "комплекс". Хотелось бы

вкачестве еще одного примера продуктивного характера использования на материалах догмы права философских категорий отметить возможность более основательной трактовки такого, казалось бы, простейшего 'явления

вобласти догмы права, как юридическая норма.

Дело в том, что и юридическая норма с точки зрения ее "плоти", когда она рассматривается под углом зрения целостной нормативной системы, представляет собой, можно предположить, насыщенные, богатые явления действительности — предстает в виде своеобразного регулятивного комплекса.

Вот несколько соображений на этот счет, формулируемых в порядке постановки вопроса.

Известно, что отдельное, изолированно взятое нормативное предписание, как правило, не выступает в качестве регулятора в реальных жизненных отношениях. И дело не только в том, что реальное воздействие на общественную жизнь оказывают целостные комплексы нормативных положений.

Тут еще два момента.

Во-первых, в действии того или иного нормативного положения или их ассоциации, нередко в скрытом виде, проявляется и действие нормативных положений более высокого ранга, находящихся как бы за их спиной. Речь, в частности, идет о принципах права, в особенности отраслевых, об особых отраслевых правовых режимах. Все это в определенной мере оставляет след на данных конкретных нормативных положениях, прямо или в виде "следа" участвует в правовом регулировании. С этой стороны правовые нормы и их ассоциации оказываются богатыми, юридически насыщенными регулятивными феноменами, которые в процессе регулирования демонстрируют и свою силу, и силу проявляющихся через них принципов, общих правовых начал, иных общих положений. А это помимо всего иного означает, что даже с рассматриваемой стороны первичные частицы правовой материи не просто и не только нормы как таковые или их ассоциации, а нечто более богатое и многогранное в нормативном смысле. И когда мы говорим, что право есть система юридических норм, то, даже оставаясь в плоскости нормативного видения права, мы упрощаем проблему, обрисовываем первичные частицы правовой материи в урезанном, "обескровленном" виде.

Во-вторых, действие каждого нормативного положения или целой их ассоциации сопровождают не только явления более высокого ранга, хотя такого же нормативного класса (принципы права, общие правовые начала), но и явления, относящиеся к другим секторам целостной нормативной системы. Норма или ассоциация норм как бы окутана "облаком" правосознания, правовой идеологии, через которое те или иные стороны нормативного материала получают специфическое выражение (и это происходит даже тогда, когда при помощи правосознания не исправляется, не корректируется содержание действующих норм, а лишь сообразно правосознанию раскрывается та или иная грань нормативного регулирования).

Не меньшее, а, пожалуй, большее значение имеет практика применения нормативных положений, их ассоциаций. При этом практика присоединяется к нормативному материалу не только в виде "облака" правовой идеологии, правосознания (в частности, профессионального), но и в виде так или иначе объективированных ее форм, в том числе правоположений практики, содержащихся в актах суда, других правоприменительных органов. Причем в ряде случаев эти правоположения носят формально выраженный нормативный характер, что делает их явлениями, близкими к юридическим нормам в традиционном их понимании (таковы, например, нормативные положения, содержащиеся в актах высших юрисдикционных органов, в частности постановлений Пленума Верховного Суда, Пленума Высшего Арбитражного Суда в нормативной их части).

Итак, что же получается? Вместо "голого" нормативного положения или ассоциации таковых перед нами оказывается сложный регулирующий комплекс, включа-

ющий и компоненты правосознания (порой — правовые идеи, иные духовные категории), и объективированные

положения практики.

Отсюда возникает следующее предположение: не слишком ли упрощается проблема права, когда даже в нормативном ракурсе его видения мы по большей части говорим о нем как просто о "системе норм"? Не точнее

ли, как уже упоминалось, утверждать, что первичными частицами развитой системы права являются вот эти са-

мые регулирующие нормативные комплексы? И быть может, при более тщательном анализе окажется, что структура таких комплексов на микроуровне воспроизводит структуру правовой системы в целом, где наряду с центральным элементом — позитивным правом, совокупностью действующих общеобязательных норм — присутствуют и правосознание (правовая идеология), и юридическая практика.

Очевидно, высказанное предположение нуждается во всесторонней проработке. Но, как говорится, игра стоит свеч: возможно, рассмотрение явлений правовой действительности сквозь призму первичных частиц права, имеющих комплексный характер, позволит поднять осмысление особенностей права на новый, более высокий теоретический уровень.

Глава третья Догма права: потенциал и пределы

§1. Продвижение вперед

1.Потенциал. Использование философских положений на материале догмы права показывает, что здесь может быть, образно говоря, "высечена теоретическая искра" •— достигнуто существенное продвижение вперед теории права.

Иэто вполне закономерно. В таком соединении философии, вершины научных знаний, и данных практической юриспруденции (к тому же с формально-логичес- кой стороны уже освоенных наукой) сказывается не только методологическая сила философии, но и то обстоятельство, что догма права уже "схватывает" важнейшие пла-

сты правовой материи, притом в ее высокозначимом качестве, отражающем потребности практики, важнейшие стороны жизни людей, конфликтные ситуации, их решения "по праву".

Использование положений философии к данным, охватываемым догмой права (даже в условиях доминирования тоталитарной, коммунистической идеологии), уже дало существенное приращение научных знаний по правоведению.

Право на основе философских разработок догмы права предстало как сложная, богатая юридическая материя. Оно оказалось важнейшим социальным институтом, призванным выполнять регулятивные и охранительные функции

вобществе. Стало очевидным в этой связи, что право как эффективный (и даже по ряду отношений — оптимальный, уникальный, незаменимый) нормативный регулятор

вжизни общества, способный воспроизводить данную социальную систему, вносить в нее нормативные начала и обладающий рядом высокозначимых регулятивных свойств, достойно достаточно высокой социальной оценки.

Данные аналитической юриспруденции позволили еще

дореволюционным правоведам рассматривать право в качестве социальной ценности1. Такой взгляд уже в советское время получил развитие на основе ряда философских разработок (да плюс к тому — с использованием философских положений по аксиологии). Наряду с аксиологическими характеристиками, философские разработки на материалах догмы права, предпринятые в советское время в 60—80-х гг., вышли на такие (не совсем еще ясные с точки зрения научной перспективы) проблемы,

как стадии и процесс правового регулирования, механизм, типы и формы правового воздействия и т. д.2

1См.: Покровский И. А. Основные проблемы гражданского права. М.: Статут, 1998.

2По философским разработкам, опирающимся на материалы догмы права, имеются многочисленные труды, опубликованные, среди иных изданий, советскими правоведами.

Среди работ, принадлежащих автору этих строк, можно указать в частности: "Проблемы теории права" (1972—1973), "Социальная ценность советского права", "Структура советского права" (1975), "Общие дозволения и общие запреты в советском праве" (1989).

2. Противоречивое отношение и негативные оценки.

Философские разработки догмы права получили известное признание в науке, повлияли на господствующие и в советском обществе, и в других странах представления о месте и роли права в жизни общества.

Вместе с тем по ряду существенных моментов они (и в нашем обществе, и в других странах) остались незамеченными. Во многом это объясняется утвердившимся мнением о юридическом позитивизме как науке "низшего сорта". Оно подкрепляется и общим сдержанным, а порой и прямо отрицательным отношением к праву, выполняющему на регулятивном уровне (т. е. в плоскости догмы права) будто бы сугубо "механические", рутинные и прозаические функции, тем более с коммунистических и социалистических позиций — функции политические, "в интересах господствующих классов".

К сожалению, такое сдержанное, а в чем-то и отрицательное отношение к праву сохранилось и до настоящего времени. Оно звучит, например, в суждениях философа, когда он жестко высказывается против употребления самого термина "право" "в духе юридического позитивизма, то есть как нейтрально-маркировочного "средне исторического" выражения..."1

В этих и им аналогичных, не лишенных каких-то оснований соображениях есть, наряду с принципиальными научными возражениями, и такая, порой трудно различимая грань, переступив которую можно духовно и этически возвеличить "понятие права" и одновременно потерять право вообще. Право в нашей прозаической, рутинной, повседневной, тяжкой и прекрасной жиз -

1 Будь лицом: ценности гражданского общества. Томск, 1993. Т. 1. С. 188. "Надо перестать, — говорит философ, — приписывать сакральный смысл понятиям исторически обусловленного и исторически необходимого и сознаться в том, что никакая степень социальной детерминированности не делает господствующее воззрение правомерным" (Там же). Между тем юридический позитивизм имеет дело не с "сакральным смыслом" "исторически обусловленного и исторически необходимого",

а с объективно существующим явлением, которое исторически — и не случайно — обозначено словом "право".

ни — право, которое при упомянутых оценках юридического позитивизма оказывается вовсе не "правом", а чемто другим, например "просто законом".

Между тем ни один самый, казалось бы, абстрактный, возвышенный по самым высоким меркам правопонимания вопрос не может быть решен — как еще в дооктябрьское время показали российские правоведы, — если не исходить из фактических данных, связанных с функционированием права как уникального нормативного регулятора, т. е. не исходить из данных законодательства и практики его применения — того, что научно осваивается юридическим позитивизмом, аналитической юриспруденцией1. Данных, без которых не только нельзя обойтись по прагматическим соображениям в практической юриспруденции, при решении вопросов законодательства и практики его применения, но в самом понимании права

вжизни общества.

3.Перспективы. Есть основания полагать, что фактический материал, охватываемый понятием "догма права", содержит еще немалые резервы, позволяющие и дальше развивать теорию права на основании современных философских представлений. В особенности, в отношении ряда направлений философских наук, относящихся к герменевтике, теории информации, синергетике, управленческих процессов.

Иэто относится не только к праву в целом, его отраслям, проблемам публичного и частного права, но и к отдельным фрагментам догмы права. Такого рода фрагменты (например, категории субъективного права, юридического статуса, юридических фактов, злоупотребления правом и ряд других) позволяют на основе современных данных философии углубить их характеристики, придать им философскую (пусть даже, порой на первых порах как будто только "философическую") значимость; с

1 Как подчеркивал Б. А. Кистяковский, "только догматическая юриспруденция создает полноту разработки понятий, точность и устойчивость их" (см.: Кистяковский Б. А. Социальные науки и право. Очерки по методологии социальных наук и общая теория права. М,, 1916. С. 40).