И. Г. Саетов*

Саетов И. Г. «Не суй нос в наши спальни!»: протесты в парке Гези в 2013 г. и турецкий пост-исламизм

to him. The research is based on my interviews with protesters in Gezi Park and observations in the Beyoglu area during the June 2013 unrest. Most of the respondents lived there in tents after the first dispersal on May 29, 2013, until the second dispersal and closure of the park (and the adjacent Taksim Square) on the night of June 15–16, 2013. The author himself came to Istanbul on June 13 and personally witnessed second acceleration. In this article, are cited quotes from respondents and offered author’s own interpretations of the reasons for the protests associated with the assertion of status domination (according to James Scott).

Keywords: Turkey, Gezi, protests, Islam in Turkey, post-Islamism, Recep Erdogan.

For citation: Saetov I. G. “Don’t Stick Your Nose in Our Bedrooms!”: Protests in Gezi Park in 2013 and Turkish Post-Islamism. Vestnik Instituta vostokovedenija RAN. 2021. 4. Pp. 33–40. DOI: 10.31696/2618- 7302-2021-4-33-40

ИСТОРИЧЕСКИЕ ПРЕДПОСЫЛКИ ДИХОТОМИИ ТУРЕЦКОГО ОБЩЕСТВА

В первой половине XX в. политика Мустафы Кемаля (Ататюрка) и его соратников разделила общество новой Турецкой Республики, анатолийской наследницы Османской империи, на две большие группы. Представители

образованной светской элиты лишь идентифицировали себя с суннитами, а практикующие мусульмане были поставлены в позицию людей второго сорта. В стране, например, были запрещены суфийские тарикаты, национализированы вакфы (религиозные фонды), женщинам в платках запрещено работать на государственной службе, а секуляризм (лаицизм) был прописан в Конституции Турецкой Республики как основополагающий принцип взаимоотношений общества и государства.

Во второй половине XX и в начале XXI в. недовольство мусульманской религиозной части населения стало одним из факторов, способствовавших приходу к власти как центристов (Аднан Мендерес, Тургут Озал), так и исламистов (Партия благоденствия, ПБ) и их «потомков» — пост-исламистов (Партия справедливости и развития, ПСР)1. Первые годы правления AKP были отчасти (или демонстративно) демократичными, поскольку власти решили объединить против своих политических оппонентов и мусульманский, и либеральный электорат, получая при этом поддержку с Запада, особенно от США. Турецкая политика шла в русле соответствия копенгагенским критериям, с декларативным намерением войти в Евросоюз. Были внесены значительные изменения в законодательство, и общественное пространство было открыто для мусульманских голосов. Многие либералы и демократы поддерживали эти реформы. Но после 2007 г., когда позиция ПСР усилилась (был нанесен существенный удар по военным и выбран «свой» президент), вектор сменился в сторону усиления личной власти Реджепа Т. Эрдогана. К тому же Европа не стремилась включить Турцию в состав ЕЭС.

Эрдогану было необходимо сплотить свой электорат, для чего он принялся работать над формированием образа противостоящих ПСР светски ориентированных людей как врагов (действующих совместно с «внешними врагами») и людей второго сорта в «Новой Турции», при этом не отказываясь от национализма и наследия Ататюрка. «(Это) Мы — Турция”, — заявляла своим лозунгом ПСР, над которой находилась фигура Эрдогана, который как будто просто стеснялся сказать, вторя Людовику XIV, «Государство — это я». Подобное зеркальное отражение кемалистской политики (особенно учитывая способ,

1 Постисламистами я называю ПСР, в первую очередь, потому что их юридические инициативы никогда не предполагали внедрение шариата в законодательство (и в 2000-х гг. были направлены на демократизацию Турции), а это первый и главный признак политического исламизма (см., напр., [Руа, 2018]).

34

Саетов И. Г. «Не суй нос в наши спальни!»: протесты в парке Гези в 2013 г. и турецкий пост-исламизм

которым это было сделано) вызвало новую волну негодования, на этот раз от светских и либеральных групп населения, включавших в себя также и некоторых умеренных мусульманских интеллектуалов, и, в конечном счете, привело к массовым протестам. Примерно с такой гипотезой я поехал в Турцию в июне 2013 г. Как оказалось, я был прав, но только частично — ситуация оказалась гораздо более многогранной, чем представлялась извне. Беседуя с протестующими, я выделил несколько факторов эскалации конфликта, которые будут изложены ниже.

«О’КЕЙ, Я МАРОДЕР»

Во время проведения исследования больше всего удивило личное отношение протестующих к Эрдогану. Практически все респонденты так или иначе были оскорблены Эрдоганом, причем складывалось такое ощущение, будто он это сделал лично, очень адресно. Эрдоган говорил о протестующих, используя слова вроде ‘çapulcu’ (мародер) или ‘ayyaş’ (алкаш), и многие принимали это на свой счет.

«Его оскорбительные выражения очень сильно подействовали на рост акции, он разозлил многих, особенно тех, кто не пришел бы сюда просто так. Даже те, кто сидел за телевизором и просто говорили “молодцы”, услышав “вы мародеры”, взяли свои флаги и пришли сюда. Если бы Эрдоган этого не говорил, может так бы и сидели за экраном» — считает О., 21 год, студент Стамбульского университета2.

«Я 30 лет учился в Турции, куда бы ни поехал, чувствовал к себе уважение. Никто не говорил мне “мародер”. Это выражение всех расстроило. Народ боится — если [он] сейчас так выражается, то что будет, когда получит больше власти?» (М., 37 лет, инженер-механик).

«Эрдоган сказал про Ататюрка “алкоголик”, про народ — “мародеры”, “террористы”, “молодежь, которая уничтожает свою страну”. Эти слова вытащили проблему вырубки деревьев на другой уровень… если бы манера Эрдогана в отношении собравшихся была более толерантной, такого масштаба бы события не приняли» (Ж., 17 лет, школьница).

«Когда я услышал, что Эрдоган называет нас “мародерами”, я так и написал у себя в статусе в Facebook, о’кей, я “мародер”. Если эту страну построили алкоголики [имеется в виду Ататюрк. — И. С.], я тоже алкоголик.» (Э., 37 лет, спортивный менеджер).

«Он все время ругается, говорит, что мы мародеры и алкаши, ну хорошо, тогда я “мародер!..” Всех сюда привели оскорбления премьер-министра.» (У., 24 года, студент).

«Изо рта премьер-министра звучали грязные слова… Эрдоган все время говорит со злостью» (Ф., 30, в/о).

Соответственно, такие оскорбления, по мнению интервьюируемых, стали важным фактором протестов, хотя недовольство зрело давно — недовольство и личностью Эрдогана, и его политикой.

«Терпение людей, копившееся более 10 лет, лопнуло» (Дж., 2 курс унив.). «Есть накопившийся за 10 лет гнев против правительства» (М, 23 года, курд).

«Есть давление АКП на общество, оно копилось, копилось и вот вырвалось, люди говорят — не заходи к нам домой, хватит!» (Э., 37 лет, спортивный менеджер).

2 Здесь и далее все цитаты из личного архива автора. По возможности указывается первая буква имени, возраст и профессия, если респондент поделился этой информацией, а также принадлежность к этноконфессиональной общине, если она указывалась. Я старался выбирать респондентов разного возраста, пола и национальности.

35

Саетов И. Г. «Не суй нос в наши спальни!»: протесты в парке Гези в 2013 г. и турецкий пост-исламизм

«Во время (правления) ПСР люди разделились на два (лагеря), ненависть к Эрдогану объединяет… Эрдоган не только исламист, но и конфессионалист, он делит людей.» (Ф., 30 лет, в/о).

«ТЫ НЕ ПАДИШАХ»

Интересным открытием для автора в связи с описанной ситуацией стало то, что фигура Эрдогана для части протестующих стала не просто политической; его воспринимали как деспота в патримониальном понимании, как отца, который вмешивается в приватные дела и диктует людям образ жизни и образ мысли, с которым они должны соглашаться. То есть, в каком-то смысле, Гези стал бунтом против патриархата и архетипичной консервативной модели семьи с диктатом отца. (Если иметь в виду разделение общества, то модель такая: отец-деспот выбирает себе из двух детей фаворита / фаворитку, а другую / другого всячески подавляет, обесценивает мнение и стыдит). Сами грамматические формы, при помощи которых респонденты выражали недовольство, говорят об уровне их эмоций — часто это было прямое обращение во втором лице, я даже чувствовал себя немного Эрдоганом, когда беседовал с ними; возможно, они думали, что он когда-нибудь услышит или прочитает их слова в СМИ или научных публикациях.

«Ты премьер, но не падишах, ты не можешь делать все своими приказами, это незаконно. Пусть будет суд или референдум. Ты не можешь единолично решать, это не земля твоего папы!» (М., 37 лет, инженер-механик).

«“Все будет, как я скажу” — “я”, “я”, “я”, больше ничего нет» (Ф., 30 лет).

«Ты не можешь вмешиваться в нашу личную жизнь, сколько нам детей рожать и т. д., кто ты такой?» (Э., 37 лет, спортивный менеджер).

«Мы не дадим тебе делать все, что захочешь, ты не падишах, Таййип Эрдоган, мы против фашизма... Ты не можешь делать все, что ты захочешь» (О., 21 год, студент).

«Эрдоган как падишах, решает все сам… Президентская система — это падишахская система» (У., 24 года, студент, алевит).

Некоторым протестующим не нравилось то, что Эрдоган начал «цементировать» свой электорат, заставляя людей определиться — они «за» него или «против».

«Он натравливает один слой общества на другой» (М., 37 лет, инженер-механик).

«11 лет премьер у власти, и он разделяет людей. Например, делит на тех, кто платке, и тех, кто нет; на суннитов и алевитов. Эрдоган делит народ на две группы, и он противопоставляет, это подготовка к гражданской войне. На меня подействовали слова о том, что “50 % с трудом удерживаю дома...” Это очень жесткий человек с диктаторскими замашками, который не слушает других, вперед двигает только свое, не уважает мнения других, единолично все решает» (Ж., 17 лет, школьница).

«Мы не можем узнать про свой мезхеб [конфессию. — И. С.], нас за людей не считают, нас считают другими, грязными... Он все меньшинства не считает за людей… На нас давит махалля [соседское сообщество. — И. С.], ты не можешь одеваться, как хочешь, гулять с любимой, целовать ее в щечку, не можешь пить алкоголь…» (У., 24 года, студент, алевит).

Религиозные споры и промусульманская позиция Эрдогана — еще одно основание для недовольства, тесно связанная с патримониализмом. На мой взгляд, это квазипричина, поскольку Эрдоган и ПСР отошли от классического исламизма и не пытались внедрить шариат в законодательство, и в первое время их поддерживали и светские демократы. Однако

36

Саетов И. Г. «Не суй нос в наши спальни!»: протесты в парке Гези в 2013 г. и турецкий пост-исламизм

правящая партия сломала статус-кво ислама в общественном турецком пространстве: о религии стало возможно не просто говорить, а даже привлекать религиозных людей как экспертов. Де факто, Турция от агрессивно антирелигиозной светскости по французской модели «лаиците» (la laïcité)3 перешла к англо-саксонскому пониманию секуляризма, когда религия юридически от государства отделена, но легитимно присутствует в обществе. Плюс к этому модель турецкого государства, когда ислам жестко контролируется властями 4 , позволила Эрдогану использовать подчиненные ему институты в свою пользу — наследие секуляристов сработало против них же. Все эти изменения естественным образом вызвали дискомфорт и недовольство нерелигиозных турок, привыкших к гораздо меньшему присутствию религии в общественной жизни.

«Если будете использовать религию как способ легитимации государства, будете отчуждать Других, то у тех, кто не верит или по-другому интерпретирует, к этой религии тоже будет расти ненависть» (Дж., студент).

«Хочу, чтобы мои дети жили в светском обществе. Людей очень сильно эксплуатируют через религию, и наши несчастные люди идут за кем-то... Есть высказывание Эрдогана, что “моего человека в тюрбане” в этой стране десятилетиями раньше притесняли, наверное, он прав. Но это уже прошло, мы не живем прошлым, это только разъединяет. не нужно людей натравливать друг на друга из-за прошлого». (Э., 37 лет, спортивный менеджер).

«Эрдоган лезет к тем, кто пьет алкоголь, лезет в спальни, лезет в аборты. Не суй нос в наши спальни!.. Мне не понравилось его желание воспитать “религиозное поколение”, премьер якобы светского государства не может так говорить, “религиозное поколение” будет притеснять атеистов» (М., 23 года, курд).

«Эрдоган пытается свою религиозность распространить на всех, не признавая другого образа жизни. Проблема платков была, сейчас все проблемы привязывают к исламу, что бы не обсуждалось, там обязательно появляется религия… Отдельный вопрос, насколько религиозность (властей) настоящая… (Эрдоган) сам только верующий, остальные все плохие… Свобода нужна всем, религиозным тоже» (Ф., 30 лет, в/о).

Вто же время некоторые респонденты отмечали, что проблема не в самой религии (а

вее использовании государством).

«Я во время Гези стал более толерантным, потому что тут были хорошие люди- мусульмане, и в мечети нас приютил муэдзин [помощник имама, созыватель к молитве. — И. С.]» (Дж., студент).

«В протестах нет связи с религией, там есть люди и с омовением, и без, и кто читает намаз, и кто не читает» (Ж., 17 лет, школьница).

«Наши выступления не связаны с тем, что ПСР «исламизирует» страну. Я сам не пью, например, и не против ограничения времени продажи алкоголя в магазинах» (О., 21 год, студент).

«Я атеист, но верующих уважаю» (М., 23 года, курд).

«БУДЕМ ВОЗРОЖДАТЬ АРМЯНСКОЕ КЛАДБИЩЕ?»

Одной из главных и самых очевидных причин противостояния стала битва за пространство. Таксим и Гези, вместе с прилегающими улицами, в первую очередь,

3Даже термин «светскость» заимствован в турецком из французского — laik (lik).

4Управление по делам религий — государственное ведомство.

37

Саетов И. Г. «Не суй нос в наши спальни!»: протесты в парке Гези в 2013 г. и турецкий пост-исламизм

Истикляль — символические места «светскости» и республиканского наследия, в османское время тут жило много немусульман, в республиканское было больше сторонников светской жизни во всех ее смыслах. И попытка властей часть этого пространства переделать на свой лад, возможно, в виде османских казарм, была воспринята как покушение на образ жизни и мировоззрение. Будь эта попытка проведена мягко, через общественную дискуссию, без полиции и т. д., протесты никогда бы не вышли на другой уровень. Однако после разгона экологов этот вопрос стал общеполитическим, более того, на мой взгляд, именно во время этих протестов Эрдоган почувствовал страх и окончательно определился с дальнейшей тактикой своего лидерства, в которой «лучшая защита — это нападение» и которая продолжается по сей день, и начал жестко требовать от турецких граждан определиться — с ним они или против него.

«Нет логичного объяснения вырубке деревьев. Типа “возродим историческое место”. Но тут до бараков было армянское кладбище, сейчас его возрождать?» (М., 37 лет, инженер- механик).

«Гези — (антифашистский) символ». (О., 21 год, студент).

«Гези стал местом, который объединил всех — от турков и суннитов до черкесов и армян» (Ж., 17 лет, школьница).

«Деревьев и так мало, парка нет поблизости, и так везде ТЦ, но сейчас проблема уже не Гези (как парка)» (Ф., 30 лет, в/о).

ТРАДИЦИИ ПРОТИВ ТРАДИЦИЙ

Я спрашивал у респондентов и об их политических предпочтениях в целом, о том, каких взглядов придерживается их семья. Тут обошлось без сюрпризов: большинство так или иначе поддерживало Народно-республиканскую партию и левые идеи, все с симпатией относились к Ататюрку. Только один сторонник тюркизма был сторонником правых взглядов. В каком-то смысле многие опрошенные пришли защищать честь и достоинство Ататюрка и республики, де факто чувствовали себя посредниками, через которых Ататюрк говорит с нынешней властью и одновременно — с Османами. Традиции республиканские противопоставлялись традициям давно исчезнувшей империи, к которым часто апеллировал Эрдоган. Пафос высказываний респондентов иногда был похож на религиозный.

«Мы великий турецкий народ, мы все еще есть. Как сказал наш великий лидер Ататюрк, “суверенитет безусловно принадлежит нации”. Он говорит премьеру: “Ты не являешься всем”» (О., 21 год, студент).

«Ататюрк всех слушал» (Ж., 17 лет, школьница).

«В нашей семье республиканские традиции, Ататюрк дал направление… Я живу в сегодняшней Турции, думаю о себе, своих детях, и говорю об этом, мне не очень интересно, как там было в Османской империи, я этого не проживал» (Э., 37 лет, спортивный менеджер).

«ПСР девальвирует людей, которые создали государство… Османская империя имела большой вес, но кончила плохо... Султаната здесь не должно быть» (Ф., 30 лет, в/о).

«Упрямо (действует Эрдоган), как в османское время. Турция с трудом избавилась от османского наследия, больше не вернется к королевскому правлению… это же республика, тут у всех равные права, это общее достояние» (М., 37 лет, инженер-механик).

38

Саетов И. Г. «Не суй нос в наши спальни!»: протесты в парке Гези в 2013 г. и турецкий пост-исламизм

УТВЕРЖДЕНИЕ СВОЕГО СУЩЕСТВОВАНИЯ ЧЕРЕЗ ГОСПОДСТВО И ИЗДЕВАТЕЛЬСТВО

Если попытаться обобщить все факторы, выведших на улицу моих респондентов, то, несомненно, оскорбление достоинства будет одним из главных общих мест. «Лозунгом, который объединил тех, кто протестовал на площади Таксим, было “Достоинство!” — хороший, но неоднозначный слоган. …Это не только по поводу отдельных материальных требований, но и про свободу и эмансипацию» [Zizek, 2014]. Но достоинство кого? Этот вопрос, на мой взгляд, является самым важным для понимания ситуации. Я считаю, что унижено было достоинство того европоцентристского меньшинства, которое во время республиканского периода попыталось порвать с прошлым и стало господствующей элитой, убеждающей большинство в правильности нового порядка. За два-три поколения социальной инженерии, которой благоприятствовали западные тенденции, и кредит доверия от населения после освободительной войны, потомки этих элит успели переделать общество настолько, что часть принципов, известных как «шесть стрел Ататюрка», так или иначе были приняты большинством. Четыре стрелы могли сочетаться с прежними воззрениями и традициями в их измененном виде — национализм, республиканство, этатизм, народность. Однако лаицизм и революционность стали тем водоразделом, где новые элиты разошлись с народом и не успели трансформировать его настолько, чтобы получить большинство, и сами попутно развалились как общность. Когда к власти пришла «анатолийская» ПСР и Эрдоган, через какое-то время они начали утверждать свое господство по всем фронтам. Статусное господство, по Джеймсу Скотту [Scott, 1987], заключается в унижении и дискриминации подвластных, и именно возможность самого этого унижения, на мой взгляд, и делает Эрдогана и «его 50 %» господином, то есть победившим видом (точно так же, но гораздо более кровавым путем, мхутту в Руанде утверждали свое господство над мтутси, которых бельгийцы в свое время назначили элитой). Несомненно, у него был выбор отказаться от опасной игры на чувствах «униженных и оскорбленных», но, скорее всего, это означало потерю власти, безнаказанности, расследования его деятельности и т. д. Выступая же от их имени, он пытается стать олицетворением коллективного тела этой «жертвенной» общности, и чем четче он представляет Другого, чем больше он над ним издевается, тем больше он утверждает его мнимое существование, а через него — свое. Эрдоган пытается тем самым постулировать эволюционную победу «своего вида». Шансов у отдельной «конечности» воображаемого мусульманского организма от нее отделиться мало — это означает перейти во вражеский лагерь, «предать отцов», оказаться в рядах «проигравших». Если опираться на идею Эдварда Саида о том, что Запад создавал себя через противопоставление Востоку [Саид, 2006], то Эрдоган реориентализирует политический дискурс, противопоставляя «его Турцию» Турции «алкоголиков и мародеров», даже в риторике подчеркивая «вырожденческие» признаки Чужих. Эта успешная тактика, тем не менее, в долгосрочной и даже в среднесрочной перспективе, обречена на поражение, поскольку Другой вымышлен, инструментарий Эрдогана полностью заимствован из западных «вражеских» политтехнологий, а придумывать новые поводы и выводить на баррикады своих сторонников становится все сложнее — время всегда играет против господствующих, чья идеология вторична и строится исключительно на противопоставлении образам из прошлого.

39

Саетов И. Г. «Не суй нос в наши спальни!»: протесты в парке Гези в 2013 г. и турецкий пост-исламизм

Литература / References

Руа О. Глобализированный ислам: в поисках новой уммы. М., 2018 [Roi O. Islam Globalized: In Search of the New Umma. Moscow, 2018 (in Russian)].

Саид Э. Ориентализм. Западные концепции Востока. СПб., 2006 [Said E. Orientalism. Western Concepts of the East. Saint Petersburg, 2006 (in Russian)].

Scott J. C. Weapons of the Weak: Everyday Forms of Peasant Resistance. New Haven, London, 1987.

Zizek S. Foreword: If Praying and Shopping Is Not Enough, Read This Book! Somay B. The Psychopolitics of the Oriental Father Between Omnipotence and Emasculation. Istanbul Bilgi University, Turkey. Istanbul, 2014. Pp. VII–VIII.

40