Jemen-zemlya_ushedshikh_v_legendy_imenitykh_tsarstv

дов (‘Умаййидов), правившей Халифатом (661–750 гг.) из Дамаска. Убийство детей произошло, когда они вместе с их учителем читали этот самый Коран, на котором сохранились капли их крови.

Йеменцы-горцы, принадлежащие к шиитам, среди которых доминируют зейдиты, высоко почитают праведного халифа ‘Али, ставшего, по велению судьбы, одним из тех, кто привнес ислам в Йемен. Достаточно сказать, что на красном полотнище стяга зейдитских королей Йемена был изображен обоюдоострый меч ‘Али («меч ислама», который ему пожаловал за подвиги в сражениях за веру сам Пророк Мухаммад), с рукояткой, обращенной к древку, и с пятью звездами белого цвета.

В восточной части Старого города находится мечеть Салаха ад-Дина, датируемая XIII веком.

Исторический центр города Сана’а’ представлен цитаделью Каср-эль-Сила. Построили ее в VII веке; и она стала зримым символом утверждения в Йемене ислама.

В г. Сана’а’, если верить краеведам, сохранилось шесть тысяч домов XI века и 14 древних общественных бань.

Джон Джордан, первый англичанин, побывавший в г. Сана’а’ в 1609 г., рассказывал, что среди населения города были греки и армяне, евреи и индусы, и даже русские; что действовал институт заложников.

Сана’а’ – это город, где жила и помогала в управлении Йеменом своему мужу прекрасная и мудрая королева ‘Арва бинт Ахмад. В Йемене она столь же почитаема, как и царица Билкис, властительница царства Сабейского, умом и красотой своей пленившая царя Соломона. Скончалась ‘Арва в 1138 г. Тело ее покоится в гробнице, расположенной в одной из красивейших мечетей Йемена в городе Джибла, куда муж ее, Мукаррам Ахмад (властвовал в 1081–1091 гг.) перенес столицу из Сана’а’ (ок. 1088). Сохранились там и развалины некогда величественного замка владычицы ‘Арвы (она правила оттуда Йеменом после смерти мужа). В нем насчитывалось 360 комнат, в каждой из которых, как сказывают предания, правительница проводила по одному дню в году.

В одном переходе от Сана’а’, повествует арабский географ ал-Бакуви, располагалось селение Мукра, широко известное среди

торговцев своими мастерами по изготовлению стрел «отличного качества» (93).

С восхищением арабские историки и «землеописатели» прошлого, а также прославленные исследователи-портретисты Йемена отзывались о Шибаме.

Город Шибам, «глаз Хадрамаута», как часто называют Шибам местные жители, с возведенными в нем семи, восьми и десятиэтажными домами-башнями, возник в IV в. до н. э., на руинах еще более древнего поселения. В наше время Шибам журналисты часто именуют «Манхэттеном пустыни». Тамошние «высотки» с мощными входными деревянными дверями, деревянными запорами-замками и ключами, сделанными по старинке из дерева, переносят путешественника и исследователя во времена седого прошлого Хадрамаута, «земель благовоний».

Пятьсот тесно прижавшихся друг к другу «аравийских небоскребов» в Шибаме достигают 20–25 метров в высоту. Самое высокое здание, «ростом в восемь этажей», по выражению местных жителей, составляет 30 метров. В каждом квартале Шибама – своя мечеть. Старейшая из них – Масджид Джамиа’ (возведена в 753 г. и перестроена в XIV в.). У городских ворот располагается сохранившийся во времени удивительной красоты дворец правителей того края.

Из истории Йемена известно, что Шибам находился на границе двух султанатов – Эль-Ку’айти и Эль-Касирийа (в ряде источников он фигурирует как Эль-Касири), постоянно враждовавших друг с другом. Война, вспыхнувшая между ними из-за Шибама в 1830 г., продолжалась 27 лет. Верх в ней одержал султанат Эль-Ку’айти.

Высокие дома с крепкими входными дверями, узенькими лестницами и винтовыми переходами служили для жителей города надежными крепостями-убежищами. Престиж семьи в Шибаме, что интересно, и сегодня определяется высотой принадлежащего ей дома. Чем выше жилище, чем больше в нем этажей, – тем богаче и знатнее семья, и тем весомее ее роль и место в общине.

Описывая Шибам с «сильной цитаделью на склоне горы того же названия», арабский географ Мухаммад ал-Идриси (1099– 1165) не преминул сказать несколько слов и о «покоящейся подле

Шибама и Тарима могиле пророка Худа» – Кабр Наби Алла Худ (гробница над его могилой возведена в 1673 г.). Посланный Аллахом к ‘адитам, «арабам первородным», сообщают предания арабов Южной Аравии, он терпеливо, в течение 70 лет, пытался наставить их на путь истинный, призывал уверовать в Бога Единого. Но не вняли ‘адиты проповедям пророка Худа – и погубил их Господь, «стер с лица земли» (94).

Другим знатным городом Хадрамаута арабский историк и географ Абу-л-Фида’ (1273–1331) называет Тарим (шибам и тарим – имена двух крупных родоплеменных кланов, стоявших у основания городов).

Тарим, лежащий в 30 милях от Шибама, до XV столетия являлся столицей Хадрамаута и считался одним из интеллектуальных центров Йемена. Город известен своей библиотекой (Мактаба ал-Ахкаф) с редкими книгами и пятью тысячами рукописями; мечетью Эль-Михдар, с самым высоким в Южной Аравии минаретом (65 метров); и величественным дворцом семейства Аль Каф. Привлекает к себе Тарим внимание исследователей и выстроенными в нем домами с вырезанными на их дверях семейно-родовыми знака- ми-метками (васмами) владельцев и изречениями из Корана.

Двери в частных домах в Аравии, к сведению читателя, имеют для истинного аравийца не только материально-художественную, но и духовно-историческую и родоплеменную ценность. Они могут поведать внимательному человеку, знающему арабский язык и знакомому с обычаями и традициями аравийцев, кое-что и о самом хозяине жилища. Надо только внимательно прочесть вырезанный на двери айат («стих») из Корана, точно отражающий и характер, и жизненные принципы владельца дома. Отсюда – и бытующая среди арабов Аравии поговорка: «Дом познается по двери».

В Йемене мастера-резчики «лиц дома», как местные жители величали в прошлом плотников, специализировавшихся на изготовлении дверей, пользовались почетом и уважением. Строя новый дом, йеменец и сегодня обязательно забирает с собой из старого жилища «двери предков». Многим из них, особенно наружным, сто и более лет. Находясь в Йемене, следует помнить об этом, и не забывать поинтересоваться у хозяина дома «судьбой двери его жили-

ща». Поверьте, в ответ на заданный вопрос можно услышать много интересного.

Ал-Бакуви отзывался о Тариме и Шибаме как о двух крупнейших городах Хадрамаута, «древней страны, что восточнее Адена», известной своими благовониями, гробницей пророка Худа и «высоким замком», который построил Са’ид ибн ‘Ад, «человек огромного роста». Сказывают, пишет ал-Бакуви, что в землях Хадрамаута и плоды фруктовых деревьев, и зерна злаковых растений были в прошлом невероятно большими; что нашли там как-то сосуд «с пшеничным колосом», каждое зерно на котором – величиной «с куриное яйцо» (95).

Описывая Забид, столицу Йемена в XIII–XV веках, город древний и знатный, многие именитые исследователи Йемена отмечали, что славился он, прежде всего, своей исламской академией. В наши дни сами йеменцы говорят о Забиде, как о третьем, после Мекки и Медины, духовном центре мусульман Аравии. Здесь находится знаменитая мечеть Масджид ал-Аша’р, пятая по счету, которую возвели в Аравии, в «колыбели ислама», во времена Пророка Мухаммада.

Забид – это один из «центров знаний» арабов Древней Аравии, место, где родилась алгебра (в начале IX столетия), на века прославившая имя арабского ученого ал-Джазари. Здесь трудился (в должности знаменитого на весь Арабский Восток Дома манускриптов) великий ‘Арафат ал-Хадрами, больше известный как Ибн Халдун (1332–1406), арабский историк, философ и мыслитель, сумевший восхитить своими «познаниями стран и народов Востока» самого Тамерлана, который встречался и беседовал с ним в захваченном им Дамаске (семья ал-Хадрами, к слову, была родом из Хадрамаута). Влечет к себе востоковедов-арабистов Забид и в наши дни. И неслучайно. Здесь насчитывается 22 частных библиотеки с древними, или с «седыми» в речи йеменцев, манускриптами. Сохранился и древний гостевой дворец имамов (правителей) Йемена – Дар ад-Дийафа, и старинная мечеть, и знаменитый исламский университет, и широко известный в свое время во всей Аравии рынок пряностей. Город в прошлом окружали мощные оборонительные стены, частью сохранившиеся и поныне, с четырьмя въездными воротами.

Славился Забида и своими плодородными землями, и поэтому район Забида жители Тихамы называли Малой Индией (Хинд ас-сагира).

Следует, думается, сказать несколько слов в нашем кратком обзоре древних метрополий Йемена и о небольшом городке Салук. Прославился он тем, сообщает ал-Бакуви, что жили в нем ювелиры и ремесленники. Одни изготавливали удивительные по красоте ювелирные украшения, а другие – широко востребованные в племенах Аравии прочные и легкие кольчуги. Известно это место и тем, отмечает ал-Бакуви, что там разводили собак особой породы, самок которых «покрывали волки» (96).

Практически во всех работах арабских историков и географов прошлого упоминается Наджран, главный город одноименного края. Ал-Бакуви, к примеру, сказывает о нем так. Наджран – это «одна из областей Йемена со стороны Мекки. Город Наджран построил Наджран ибн Зайдан ибн Саба’ ибн Йашджуб». Там «стояла Ка’ба Наджрана, которую возвел ‘Абд ал-Мудан ибн ар-Раййан ал-Хари- си», – «в противовес» Ка’абе в Мекке. В Наджране располагалась резиденция христианских епископов. Оттуда родом – ‘Абд Аллах ибн ан-Намир, «глава христианских мучеников Наджрана», сожженных во рву принявшим иудаизм йеменским царем Зу Нувасом (97). Об этой страничке в истории Древнего Йемена мы еще обстоятельно расскажем читателю в одной из последующих частей предлагаемой его вниманию книги.

Йемен – это архитектурная сокровищница Древнего Востока. Историки прошлого с восхищением отзывались о дворце Шакир в Шабве, столице Древнего Хадрамаута (разрушен сабейцами во время военной кампании 220 г.), а также о дворцовых комплексах Салхин в Ма’рибе и Гумдан в Сана’а’. Вошла в сказания многих народов Древнего мира и легендарная Ма’рибская плотина. В преданиях

йеменцев она фигурирует под названием Эль-‘Арим или Садд Ма’риб (длина ее составляла 600 метров, а высота – более 15 метров).

Величественный дворцово-храмовый комплекс Гумдан, одно из архитектурных «чудес» Древней Аравии, построил сабейский царь Ша’р Автар. Самая высокая башня дворца, дозорно-сторожевая, имела 20 этажей. И венчал ее, говорится в сводах аравийской старины, «белый тюрбан из облаков». Стены дворца-гиганта укрывал «мраморный плащ», скроенный из камней четырех разных цветов: белого, красного, зеленого и желтого. Каждая из сторон дворца, расшитая плитами одного из этих цветов, носила соответствовавшее каждому из них название. На самом верху дворца, под его медной крышей с двумя огромными медными орлами посредине, располагался большой, богато убранный зал для приемов. В каждом его углу, сообщает известный знаток арабской древности, легенд и преданий арабов Аравии исламский историк Хишам ал-Калби (737–819), стояла медная статуя льва. И когда дул ветер, то львы эти издавали злобное рычание, заставлявшее вздрагивать и в ужасе оборачиваться в их сторону находившихся в зале людей. Ночью, во время пиршеств, на всех этажах дворца и дозорно-сторожевой башне зажигали факелы и огромные, в человеческий рост, ароматизированные свечи. И тогда, обрамленный огнями, этот «колосс Аравии» был виден на расстоянии «нескольких дней пути». Одним из чудес Гордого Гумдана, как его называли йеменцы, являлись водные часы (клепсидра), отсчитывавшие «время дня и ночи» (98).

Дворцово-храмовый комплекс Гумдан, один из самых красивых и величественных архитектурных ансамблей доисламской Аравии, до наших дней, к сожалению, не сохранился. Храм, стоявший в нем, разрушили по приказу халифа ‘Усмана ибн ал-‘Аффана (правил 644–656). На одной из стен этого храма, как гласят предания йеменцев, имелась надпись, гласившая: «Гумдан, порушивший тебя будет убит». И предсказание сие сбылось: как только храм по велению ‘Усмана разобрали, не стало и самого халифа.

По словам арабского ученого ал-Казвини (1203–1283), храм этот, примыкавший к дворцу, возвели уже во времена царя аш-Ша- раха Йахдуба. Здание храма представляло собой строение в четыре этажа; каждый этаж – высотой в 40 локтей. Основное здание дворца

состояло из пяти этажей, «возведенных уступами», один над другим. Внешне оно походило на строения вавилонян, что свидетельствует о тесных культурных связях Древнего Йемена с Вавилоном. У вавилонян, кстати, йеменцы заимствовали столь характерный для их старинных многоэтажных домов стиль цветовых выкладок, украшающих фасады зданий.

Ал-Идриси, арабский историк XII века, упоминает в своих сочинениях о двух величественных замках, стоявших в Ма’рибе. Один из них был построен, согласно преданиям, по приказу царя Соломона, посещавшего, будто бы, царство Сабейское в ответ на визит в Иерусалим царицы Билкис, и останавливавшегося в этом дворце. Другой принадлежал самой Билкис, владычице царства Сабейского, «царицы Юга».

Дворцы-крепости властелинов в царствах Древнего Йемена – это «метафоры вечности», говорят аравийские историки дней сегодняшних. Руинированные величественные строения эти зримо подтверждают справедливость слов поэта Лабида, великого «златоуста» Аравии, о том, что все люди смертны, и что не исчезнут с течением времени и продолжат «жить» лишь звезды на небе, да горы и скалы с замками и крепостями на них.

Не сохранился, к сожалению, и красивый, по словам историков прошлого, дворец-замок в городе Йариме, что в 156 километрах от Сана’а’, который возвели на скале посреди города. С дозорной башни на оборонительной стене у въездных ворот этого города виден также руинированный сегодня легендарный дворец-крепость Райдан в Зафаре, в древней столице царства Химйаритского.

Мегаполисы Южной Аравии, писал Плиний, располагали красивыми храмами. В Тимне (Тимна’), к примеру, столице царства Катабан, их насчитывалось 65. При храмах имелись дворы, где совершали жертвоприношения и выставляли еду для тех, кто в ней нуждался, для людей бедных и лишенных крова. Готовили ее из мяса принесенных в жертву животных. Храмовая территория считалась неприкосновенной. Ее обносили стеной, либо метили камнями. Во дворах храмов устраивали ярмарки. Подходы к храмам украшали колоннады. Одна из них, что вела в храм Аввам, посвященный богу луны Алмакаху в Ма’рибе, сохранилась до наших дней.

Главными атрибутами храмов были изваяния кумиров, алтари для воскурения благовоний и камни для исполнения обряда жертвоприношения. На храмовых территориях устанавливали памятные плиты, каменные и бронзовые, с высеченными на них именами щедрых жертвователей и словами признательности тому или иному божеству – за заботу и внимание.

Смотрителями храмов, как следует из сочинений древнегреческого историка Диодора Сицилийского и арабского историка Ибн Исхака (704-768), выступали либо мужчины, либо женщины – «в зависимости от пола божества», которому поклонялись йеменцы. Они принимали подношения и пожертвования, взимали с населения сборы на нужды храмов, окуривали идолов благовониями и совершали установленные обряды.

Обращаться к своим божествам-истуканам с просьбами людям полагалось в святилищах, как это имело место, скажем, в храме сабейской богини Зат Ба’дан, и только в присутствии жрицы-про- видицы, которую древние йеменцы величали сновидицей (хилма’). Случалось, и довольно часто, что к помощи жриц и жрецов прибегали и в целях решения тех или иных спорных семейных дел. По словам арабского историка Ибн Исхака, должность смотрителя храма удерживалась, как правило, за одним и тем же родом, и передавалась по наследству.

Среди йеменцев во времена язычества бытовало поверье, что у богов, которым они поклонялись, имелись каналы связи с людьми. По ним боги и посылали людям знаки-предзнаменования. Прочитав их, можно было узнать, что ожидало человека в его жизни. Разузнать о своей судьбе человек мог, спросив об этом и у самих богов, обратившись к ним через их земных оракулов, храмовых жриц и жрецов. Люди эти, наделенные, дескать, даром слышать голоса богов, общались с ними в своих видениях. По глубокому убеждению древних йеменцев, жрецы-оракулы обладали дарованной им богами способностью «видеть невидимое и знать неизвестное». Могли предугадывать те или иные грядущие события в жизни человека по движениям зверей и полету птиц. Поведение зверей, по верованиям древних йеменцев, диктовалось высшими силами, и «несло в себе знаки-уведомления богов, которые они посылали людям».

Химйариты, как рассказывают составитель антологии арабской поэзии с VI по X века ал-Исфахани (897-967) и арабский географ, автор знаменитой «Выборки времени о диковинках суши и моря» ад-Димашки (1256–1327), «чтили звезды». Подразделяли на «счастливые» и «несчастливые». Венеру и Юпитер, например, именовали «двумя счастливыми звездами», а Сатурн и Марс – «двумя гибельными». Семи главным планетам посвящали и дни недели; и тоже делили их на «счастливые» и «несчастливые». Звезды считали «жилищами своих божеств».

В честь небесных тел, которым поклонялись, к примеру, сабейцы, они воздвигали колонны: золотые и серебряные. Колонны эти воспринимались ими как «носители божественной силы» того или другого светила.

Произрастала в землях «Счастливой Аравии», повествует Диодор Сицилийский (90–30 до н. э.), «священная пальмовая роща», где «стоял жертвенник, весьма древний». На нем имелась надпись, «выполненная знаками, давно вышедшими из употребления и никому неизвестными». Службу при храме в роще той, проживая там постоянно, несли мужчина и женщина (99).

О «священной пальмовой роще» на одном из участков побережья в Южной Аравии упоминает и византийский богослов, Патриарх Константинопольский Фотий (810–891). Проживавшие рядом с ней племена, пишет он, собирались там для исполнения культовых обрядов, дважды в году. Первый раз – в середине весны. Второй раз – «после летнего солнцестояния». Во время хождений к местам поклонений «соблюдали полный мир». Притом как по отношению друг к другу, так и ко всем другим племенам, обитавшим в землях «Счастливой Аравии». Свято веровали в то, отмечает Фотий, что также вели себя в сезоны паломничества и дикие животные, пребывая в мире и с людьми, и друг с другом (100).

«Священной пальмовой рощей» окружена была в седом прошлом и древняя Ка’аба. Рубить деревья в ней не смел никто.

Среди тотемов арабов Древнего Йемена историки прошлого называют и одиноко стоявшие финиковые пальмы. Такие «священные деревья» обозначались у йеменцев и других аравийцев словом «манахиль», что значит «пчельники [ульи] ангелов». Бытовало по-

верье, что, время от времени, ангелы спускались на них с небес, чтобы понаблюдать за жизнью людей, и «помочь им, если они воззовут о том», в их бедах и горестях, просьбах и пожеланиях. Ни один лист с пальмовых деревьев-тотемов не мог быть сорван просто так. Вопрошая пальмы-тотемы о помощи и поддержке, люди оказывали им знаки внимания и почитания: вешали на них праздничные одежды и ювелирные украшения.

Великий арабский историк Ибн Хишам (ум. 835), сообщает, что до утверждения в Наджране, в местности на севере Йемена, христианства арабы Наджрана «поклонялись одиноко стоявшей пальме», росшей в окрестностях города. Каждый год жители Наджрана «сходились у той пальмы, и справляли праздник в ее честь»; женщины развешивали на ней свои лучшие платья и украшения (100*).

Для исполнения обрядов чествования небесных светил-по- кровителей, которым поклонялись древние йеменцы, они собирались вначале на возвышенных местах, и под открытым небом обращали к ним свои мольбы-прошения. В ряде таких мест возникли со временем города. Люди воздвигли в них храмы. И были они, по выражению историков прошлого, зримым свидетельством величия и богатства того или иного царства Древней Аравии. Храмы те именовали вначале словом «бейт», что значит «дом», ибо в них, во что свято веровали йеменцы, селились, время от времени, боги-хранители, когда спускались с небес на землю. Потом храмы стали величать перешедшим в ислам словом «масджид», смысл которого – «место, где совершают поклонение» (происходит оно от слова «саджада», что значит – «падать ниц»).

В тех местах в мечетях, где в наши дни располагаются михрабы, то есть ниши, указывающие направление на Мекку и Ка’абу, в сторону которых во время молитвы обращаются лицом мусульмане, в храмах язычников стояли идолы.

Одним из крупнейших храмов арабов доисламского Йемена являлся храм Йата в замке Абин, что возле ‘Адана (Адена). Предания гласят, что храм тот заложил ‘Абд аш-Шамс ‘Азлам, евнух царя Саба’, и брат его Мартад. Обустроив алтарь в храме, они поднесли и первые дары Йату, «господину ‘Адана», божеству-покровителю, моля его о благосклонности по отношению к ним самим, к замку