История и культура традиционной Японии, 3. (Orientalia et classica). - 2010

дзаки, что признание героя о том, что в мире существует более могущественная сила, чем красота, сильно удивит любого, кто знаком с произведениями писателя»21.

Во дворце и в сердце князя начинается борьба двух сил: разума и демонической красоты, представленных соответственно Конфуцием и Нань-цзы. Она пытается соблазнить мудреца, но все попытки красавицы оказываются бесплодными. Нань-цзы заинтригована еще больше — она показывает мудрецу людей, понесших наказание на потеху правительнице. Танидзаки уделяет особое внимание описанию этих искалеченных людей и лица Нань-цзы в момент их созерцания: «Лицо Нань-цзы, самозабвенно наблюдавшей эту картину, казалось вдохновенно-прекрасным, каку поэта, и величествен- но-строгим, каку философа»22. Онаугрожает Конфуциютой же судьбой, ее глаза нежны как никогда, ее слова как всегда жестоки, но мудрец непоколебим. В финале рассказа государь возвращается в опочивальню своей супруги, не в силах ее покинуть, хотя он и признается, что ненавидит ее.

Рассказ «Кирин» написан в строгой, жесткой манере, которую исследователи сравнивают со «стилем МориОгай,давшим новую жизнь языку китайской классики»23. Сюжет рассказа, тем не менее, никак нельзя сопоставить с образцами китайской классики. Гнетущая атмосфера, которую автор блестяще отобразил на страницах данного произведения, больше похожа на атмосферу таких произведений,как «Искушение Святого Антония» Г. Флобера и «Саломея» О. Уайльда. Критика особенно настойчиво сравнивала прекрасную и порочную Нань-цзы с уайльдовской Саломеей, еще одной безжалостной красавицей: «Саломея, вся в алмазах и жемчугах, золоте, вперив глаза ку- да-то поту сторону реальности, словно в каталептическом сне, стоит на цыпочках, готовая начать танец с цветком, как некое божество наслаждения. Пленительная, чудовищная, безответственная, равнодушная, ядовитая тварь»24.Авот какТанидзаки описывает Нань-цзы: «Увенчанная короной в виде феникса, с золотыми заколками и черепаховыми шпильками в волосах, в платье, сверкающем чешуей, ипо- долом-радугой, Нань-цзыулыбалась, и лик ее был подобен лучезарному лику солнца»25.

Человек, захваченный этой красотой, не может ей сопротивляться, такие люди, как Конфуций, скорее исключение, подтверждающее правило. Демонические красавицы не только уродуют людей физически, но и наносят самые страшные душевные раны, которые не видны невооруженному глазу. Онипривязывают ксебе мужчин прочными путами обольщения. Недаром Уэда Макото отмечает, что Та-

нидзаки был особенно заинтересован темой сексуальных отношений мужчины и женщины, «вкоторых оннаходил как созидательную, так и разрушительную стороны. Но если Фрейд давал характеристику этим отношениям с научной точки зрения,то Танидзаки ихмифологизировал, полагая, что это больше соответствует долгу писателя»26. Можно сказать, что в произведениях Танидзаки секс — не спутник любви, а скорее брат смерти, а доминированиеТанатоса, в свою очередь, является отличительной чертой образов декадентскихженщинвамп в западноевропейской литературе XIX в.27

Итак, в начале своего творческого пути Танидзаки проповедует поклонение красоте демонической. Создавая образы своих демонических красавиц-героинь, писатель в какой-то степени руководствовался словами героя одного из своих рассказов Дзётаро, который говорил: «Предположим, существуют две женщины, одна добрая, другая жестокая. Которая,по-твоему, прекраснее?Конечно,вторая,злая. Иными словами, злобная натура гораздо больше способна стать подлинным воплощениемкрасоты»28. Т. П.Григорьева подчеркивает, что «особенность демонической красоты, ее всепоглощающее свойство в том, что она не имеет противовеса, не дает, а отнимает силы, несет гибель. Красота такого рода разрушительна, она затмевает мир»29.Но очевидно, что для писателя именнотайные, темные силыдемонической красоты особенно интересны. Кроме «Татуировки» и «Кирин» Танидзаки в 1910-хгг. написал несколькопроизведений («Дьявол» («Акума», 1912), «Эпоха страха» («Кёфудзидай», 1916) и т. д.), в которых исследовал потрясающую власть демонической красоты и роль сексуального желания, фетишизма и прочих отклонений в жизни человека.

В октябре 1911 г. в журнале «Мита бунгаку» появляется новелла «Буря» («Хёфу»), написанная по просьбе редактора журнала Натай Кафу. Это рассказ о молодом художнике, истощенном и морально и физически своим романом с девушкой из «веселого квартала». Герой решает освободиться от этой губительной страсти, уехав в путешествие на Север Японии. Он одержим сексуальными желаниями, его чувственность пробуждается, даже когда он видит больную проказой, сидевшую напротив него в поезде. Однако герою удается сдерживать свои желания до возвращения в объятия своей возлюбленной, в которых он умирает, получив убийственно сильное облегчение после дней аскетизма и воздержания, на которые добровольно обрек себя.

Номер журнала с рассказом «Буря» был арестован полицией,так как цензура не сочла возможным выпустить в продажу настолькопе-

регруженное эротикой сочинение. Впоследствии Танидзаки осторожно относился к тем своим произведениям, в которых описывал отношения между мужчиной и женщиной, дабы не искушать гнев цензоров излишним эротизмом. Новелла «Буря» была единственным произведением Танидзаки, на которое был наложен арест.

К концу 1910-х гг. в творчестве писателя наступило время кризиса. Танидзаки писал много, но повторялся, и, когда в 1930-х гг. встал вопрос о публикации собрания сочинений писателя, на его собственныйвзгляд, среди произведений того периода небылодостойных быть включенными в него. Нонекоторые исследователи творчества Танидзаки, в частности Номура Сёго и Д. Кин, полагают, что и в этот не самый удачный для писателя творческий период им были созданы произведения, которые нельзя сравнить ни с блестящими рассказами начала 1910-х гг., ни с более поздними произведениями так называемого «периода возврата к Японии» (начиная с повести «Овкусах не спорят»), но все же в них можно найти некоторые положительные моменты.

Наиболее удачными произведениями этого периода, отражающими творческие убеждения Танидзаки на тот момент, считаются рассказы «Дзётаро» (1914) и «Золотая смерть» («Кондзики но си», 1914). «Дзётаро» Сато Харуо (1892—1964) в 1927 г. назвал «"Портретом Дориана Грея", вышедшим из-под пера Танидзаки»30, однако немногие соглашаются с этой оценкой. Д. Кин, например, считал, что это произведение «интересно, как почти все работы Танидзаки, но суть его не так потрясающа, как в случае с произведением Уайльда»31.

В повести есть автобиографический элемент — главным героем является писатель ИдзумиДзётаро, который создал произведение,поразившее литературный мир. Дзётаро полагает, что человеческая ценность аналогична весу индивидуума, то есть человек оценивается как любое другое животное, по живому весу. Для героя не существует философской концепции, способной захватить все его существо, — его голова пуста, потому что не было создано такой философии, а не потому, что он глуп. Жизнь для него совершенно бессмысленна. Книги его не занимают: с самых первых строк Дзётаро догадывается о развязке и бросает чтение. Разум его не замутнен знаниями, похож на чистый лист, и единственное, о чем он может писать в своих собственных произведениях, — это отом, что мир пуст и ничем не наполнен. «"Мир — восхитительный вакуум" — таковыми были его по-детски незатейливые, абсолютно праздные философские воззрения, служившие основой для творчества»32.

Однако Дзётаро хоть в какой-то степени, но ценит единственное — красоту. Ноон предпочитает наслаждаться красотой, ограниченной рамками эстетического, чувственного мира, и не отражать ее в своих романах. Онубеждает себя, что его дар творца, художника не иссяк, а просто перешел из состояниятворческого гения в состояние гения жизненного. Эти размышления в стиле Уайльда прерываются приходом молодого поклонника творчества Дзётаро, Сёдзи. Он просит писателя принять его в свой дом в качестве ученика. Приходмолодого человека напомнил Дзётаро и особственнойюности—онвспо- минает, что в ранней юности мечтал быть рабом, замученным прекрасной госпожой. После того как начались его сексуальные отношения с женщинами, мечта не стала реальностью — он умолял своих возлюбленных связывать его, бить, пинать,ночем большеженщина любила его, тем меньше онахотела причинять боль своему возлюбленному.

Учась на первом курсе университета, Дзётаро «часто читал книгу Крафта-Эбинга и узнал из нее, что такие наклонности были присущи не ему одному»33. Садомазохистские игрища европейских проституток поражали его воображение крайнейжестокостью, но онсознавал, что никогда не найдет в Японии таких женщин.Такое было возможно здесь только в эпоху Эдо. Но вскоре Дзётаро знакомят с молоденькой девушкой О-Нуи, которая соглашается мучить его, как только ему заблагорассудится, за определенную плату. Дзётаро сам готовит орудия пыток и наркотическое зелье для своих анормальных развлечений. О-Нуи справляется со своей ролью блестяще—она не отступает, покавсе тело писателя нестановится похоже насплошной рубец. О-Нуи помыкает писателем, как хочет, используя свою власть над ним, она забирает у него почти все деньги. В концеконцов Дзётаро больше нечем платить О-Нуи за ее услуги.

Финал повести ничем не напоминает развязку произведения Уайльда: Дзётаро вспоминает, что у него есть дом, место, где живет его семья, где его любят и боготворят его писательский гений. Когда он попадает в объятия своих младших сестер, полицу его текут слезы благодарности ираскаяния.

Обилие сцен, в которых автор раскрывает извращенную натуру героя, обескураживает читателя. Однакоименнов этомрассказе«четко обозначены два понятия,которые занимают Танидзаки на протяжении всего его творческого пути — "красота" и "зло"»34. В этом произведении Д. Кин усматривает начало приверженности Танидзаки описанию различных «сексуальных отклонений и извращений,которые появились в его прозе в начале 1920-х гг.»35.

ви—правильнее было бысказать сизображением сугубоземной, даже болезненно-извращенной плотской страсти, лишенной какого бы то ни было романтического ореола»36. Американский исследователь С. Дж. Напье полагает, что «Танидзаки являлся писателем, которому особенно нравилось исследовать темную, даже демоническую сторону сексуальных отношений»37.

ОднакоАкутагава Рюноскэ(1892—1927) замечает в одном изсвоих эссе, что, хотя в произведениях Танидзаки действительно проявляются декадентские тенденции, они скорее схожи с творчеством Теофиля Готье (1811—1872), чем «отца декаданса» Шарля Бодлера (1821—1867): «Болезненные тенденции в творчестве Готье несли на себе тот же самый отпечаток конца столетия, что и у Бодлера, но в отличие от последнего онибыли,так сказать, полныжизненныхсил...

Думаю, когда недавно Хироцу Кадзуо, критикуя Танидзаки, высказал свое сожаление по поводу чересчур здорового характера его творчества, он,очевидно, имел в виду эту самую полную болезненных сил тенденцию»38. Этот «здоровый дух», видимо, и явился той силой,которая удержала писателя от искушения остаться верным почитателем демонической красоты на всю жизнь.

Особенностью концепциидемоническойкрасоты втворчестве Танидзаки многие исследователи считают подчеркнутую блеклость мужских образов (эта тенденция также характерна для тех произведений Нагаи Кафу,где на первый план выходят образы роковыхженщин). И.Л. Львова пишет: «Танидзаки отводит мужчинам пассивную роль, чем-то напоминающую... амплуа танцовщика в старинном балете, роль которого сводилась в основном к тому, чтобы вовремя подать балерине руку или придержать за талию, в то время как онапроделывает свои головокружительные пируэты»39.

Однако уже после публикации рассказов «Татуировка» и «Кирин», в 1911 г. Танидзакисоздает рассказ «Шут»(«Хокан»), в котором детально выписан характер главного героя — мужчины, который благоговеет перед женской красотой.

Главный герой рассказа действительно профессиональный шут, чье призвание веселить людей. Сампэй был когда-то биржевиком в районе Кабутомати, но настолько велико было его желание потешать людей, что он поступил в ученики к шуту. Писатель подчеркивает, что человек сам решился стать потехой для богачей и гейш, «порой забывая даже о мужском достоинстве»40. Он получал удовольствие

354 К. Г. Санина

оттого, что люди смеялись над ним.Для него высшим счастьем является веселье другого, улыбка, вызванная его шутками.

ВовзаимоотношенияхСампэй сженщинамиэта черта также проявляется в полноймере: «Подчиняться воле своей возлюбленной было для него большим удовольствием, а поэтому, невзирая на стыд, он делал все, что она приказывала»41. Он не испытывает ни малейшей злости на женщин, которые просто-напросто обирают его, а потом уходят. Он любит именно таких женщин, которые превосходят мужчин крутостью нрава, именно они поражали его сердце, и он клал к их ногам все, чем владел, потому что «еще со времен Аматэрасу в нашей стране говорят: "Без женщин на этой земле вечно была бы ночь!"»42.

В образе Сампэйнашли отражение два важнейших аспекта роли мужчины в понимании Танидзаки— поклонениеженщине ипреклонение перед искусством. Ради удовольствия своей любимой Сампэй готов забыть остыде, даже о собственном человеческом достоинстве; ради искусства он забывал все на свете. Таким образом, в Сампэйсоединились два начала — он слуга женщин и слуга искусства. Далее этатема втворчестве Танидзакибудетпредставлена в рассказах«Портрет Сюнкин» и «Рассказ слепого» («Момоку моногатари», 1931).

Действие обоих рассказов происходит в прошлом.Танидзакивсегда тяготел кпрошлому, выбирая именнодалекие от современныхписателю дней отрезки времени в качестве фона, на котором происходит действие его произведений. Однако обращение к прошлому на ранних этапах творчества многие исследователи объясняют «в первую очередь стремлением к экзотике,в более поздних произведениях доминантой выступает эстетический идеал: прошлое кажется Танидзаки и более живописным, и более романтическим»43.

Центральный конфликтэтих произведений заключается в служении мужчины его прекрасной, но жестокой госпоже. Ее жестокость не вызывает в немнеприязни—внейзаключается важная часть очарования госпожи.

Эссе Танидзаки «Похвала тени» («Инъэй райсан», 1934) заканчивается словами: «Я желал бы снова вызвать к жизни постепенно утрачиваемый нами "мир тени",хотя бы в области литературы. Мне хотелось бы глубже надвинуть карнизы над дворцом литературы, затемнить его стены, отвести в тень то, что слишком выставлено напоказ, снять ненужные украшения в его залах»44. Танидзаки заявлял о своем желании вернуть то, что уходило из жизнияпонской нации под натиском западной культуры — «мир тени». Помнению Уэда Макото, писатель сделал то, что обещал: «Большинство по-

здних работ Танидзаки создают такой мир, мир сумерек, населенный людьми, которые именно во тьме ощущают себя комфортно...

Все события, происходящие в рассказах "Портрет Сюнкин"и "Рассказ слепого**, описываются со слов слепых людей, обитающих во тьме»45.

В рассказе «Портрет Сюнкин» и герой, и героиня действительно слепы. Сюнкин—прекрасная женщина,которая обучает людей игре на сямисэне. Но ей доставляет садистское удовольствие причинять мучения своему главному ученику — Сасукэ. Сасукэ не противится, а, наоборот, принимает эти мучения как должное. Сюнкин слепа, но для Сасукэ этот факт только придает ей большее очарование. Даже после того как Сюнкин и Сасукэ становятся любовниками, их отношения в рамках «ученик-учитель» («раб-госпожа») не претерпевают существенных изменений. Кульминацией рассказа является момент, когда одинтайный недоброжелатель Сюнкинобливает лицо слепой музыкантши кипятком. Черты ее прекрасного лица искажены навсегда, она не хочет более появляться на людях, чтобы никто не видел ее изуродованного лица. Сасукэ изо всех сил старается не смотреть в лицо Сюнкин,его мучает страх — он боится однажды все же увидеть изуродованные черты лица, которые считал самымипрекрасными на земле. Чтобы избавиться от этой пытки, Сасукэ добровольно ослепляет себя, втыкая в глаза иглы. Когда он сообщаетСюнкин, что теперь слеп, она впервые открыто проявляет свои чувства: «...она долго молчала, как видно обдумывая что-то. Никогда в жизни Сасукэ не испытывал такого счастья, как в эти минуты молчания»46. Сюнкин переполняло чувство искренней и глубокой благодарности.

Образ Сюнкин несколько выделяется своей оригинальностью в ряду демонических героинь Танидзаки. Сюнкин— не просто жестокая красавица, она к тому же талантливая музыкантша, т. е. в ее образе воплощены не только Красота, но и Искусство.

Что касается Сасукэ, то его образ «от начала и до конца создан писателем для воплощениясвоей идеи беззаветного поклонения красоте и служения искусству»47. Образ Сюнкин, как и все женские образы в произведениях Танидзаки, выписан детально, о ее внешнем облике рассказано совсеми подробностями,мужчине же присуща только одна черта — верность, беспрекословное подчинение своей владычице. В этом плане образ Сасукэ типичен дляТанидзаки.

Также весьма интересны взаимоотношенияСюнкини Сасукэкак учителя иученика. Сюнкин,нестесняясьввыражениях, осыпаетсвоего ученика оскорблениями и даже бьет его. Тут присутствует некий

садомазохистский элемент: с раннего детства, когда Сюнкин начала преподавать Сасукэ премудрости игры на сямисэне, она постоянно прибегала к методам физического воздействия по отношению ксвоему нерадивому ученику, но он никогда не пытался уйти отнаказания и, даже обливаясь слезами, все-таки исполнялупражнение доконца. Сасукэ даже испытывал благодарность к своей маленькой госпоже, а сама Сюнкинприкрывала свою склонностьксадизму словами освятости искусства и средств достижения высшего мастерства в музыке. Американский исследователь Грегори Л. Голли отмечает: «Сасукэ попал под какие-то мазохистские чары, действовавшие на протяжении всей его жизни»48.

Вседозволенность, присущая красивой женщине, в «Портрете Сюнкин»оказывает болееугнетающее впечатление, чем вдругихпроизведениях Танидзаки, поскольку разрушительная сила красоты удваивается, когда речь идет олюдях, находящихся в отношениях«слу- га-господин», «низший-высший». Этоттип отношенийсложно понять, поскольку он основан на особом мировоззрении. Такое деление людей для японцевиздревле считалось естественным, оно стало частью их ментальности. В мире все воспринимается в фокусе отношений «верх-низ», «небо-земля». Сколь бы ни была сильна любовь низшегок высшему, она не может ликвидировать этот барьер, потому что он априори незыблем. Слуга может лишь верно служить своему господину и следовать за ним всюду. Сасукэ же смог сломать этот барьер: «До сих пор даже в моменты физической близости их разделяла бездонная пропасть — сознание неравенства между учеником и учителем. Впервые Сасукэ почувствовал, что сердца их слились в единое целое»49.

Если человеку, незнакомому с японской культурой, покажется, что, выколов себе глаза, Сасукэ принес жертву своей обожаемой госпоже Сюнкин,то человеку сведущему будет ясно, что это не совсем жертва. Сасукэ выполнил свой долг перед Сюнкин,он сделал то, что обязан был сделать. Красотеиискусству, воплощеннымв слепой Сюнкин, Сасукэ отдал все без остатка, ничего не требуя взамен.

Еще одним произведением, в котором в полной мере отразились элементыконцепциидемоническойкрасоты,являетсяроман«Любовь глупца», созданный в 1925 г. Танидзаки создавал это произведение, разочаровавшись как в чарах демонических красавиц, так и в благостном влияниизападной культуры на японцев. Если в раннихпроизведениях Танидзаки не ставил под сомнение ни абсолютную привлекательность Запада, ни соблазнительность мазохизма и аномальной сексуальности, то в романе «Любовь глупца», написанном в форме

Сюжет предельно прост. Герой—инженерДзёдзи Кавай. Егожена Наоми — бывшая официанткаиз кафе.Дзёдзи встретил ее, когда той было около пятнадцати лет. Ониспытывал к ней величайшую привязанность и поэтому смотрел сквозь пальцы на все ее экстравагантные выходки, побуждая Наомивести себя так, как это принятоуиностранцев.Танидзаки признавал, что его роман схож с ватакуси сёсэцу ипредполагает некую автобиографичность вчертахглавного героя романа. Страсть Дзёдзи к Наоми несколько напоминает отношения самого Танидзаки сженой его брата—Сэйко.Однако то, что Дзёдзи в конце романа уступает требованиям Наоми и остается жить с ней в иностранном квартале Иокогама, соглашаясь не вмешиваться в ее бурные отношения с многочисленными любовниками, — этот факт никак не соотносится с личной жизнью самогоТанидзаки.

Роман представляет собой историю любви, но на сей раз Танидзаки создал произведение, основанное на четкой социальной конкретизации современного ему общества. Ивсе же в основе романа лежит не социальный конфликт, а проблема, характерная для всего

предыдущего творчества писателя, — поклонение прекрасной, но жестокой, порочной женщине, бессилие перед чарами ее плотской притягательности. Хотя несомненен тот факт, что социальная проблема — вторжение западной массовой культуры, влекущее за собой гибель культуры традиционной,—придает роману «Любовьглупца» злободневный характер.

Когда Дзёдзи встречает в уличном кафе Наоми,то уже тогда, при первой встрече, герой замечает столь пленительные для него черты Наоми: «...я понял, что не только ее имя звучит по-европейски, но и сама она похожа на иностранку... Лицом она напоминала киноактрису Мэри Пикфорд... От ее обнаженного тела веет чем-то чужеземным»51.

Он взял Наоми в свой дом, надеясь со временем превратить ее в идеальную (в представлении Дзёдзи) женщину. Но она превращается в дерзкую, распущенную женщину. Дзёдзи забывает, что Наоми— не кусок мрамора, из которого можно изваять все, что заблагорассудится, а живая девушка, со своим внутренним миром, возможно уже сформировавшимся, но еще не раскрытым. Дзёдзи помогает Наоми быстро пройти тот этап в жизни, когда девушка осознает силы распускающейся в ней женственности. Она начинает без всякого смущенияпользоваться своей плотскойпривлекательностью. Дзёдзидолгое время не может примириться с мыслью о многочисленных изменах Наоми и, в конце концов, выгоняет ее из дома. Его Наоми становится падшей женщиной, но он любит ее, и после мучений,которые доставляет ему разлука с любимой, Дзёдзи соглашается принять Наоми обратно.

В рассказе Г. де Мопассана (1853—1893) «Безумный?» человек безрассудно влюбленный, говоря о своей страсти, признается, что любит плоть женщины, но презирает ее гнилую сущность: «Она овладела моей душой и телом, захватила меня, связала. Я был и остаюсь ее собственностью, ее игрушкой. Я принадлежу ее улыбке, ее устам, ее взгляду, линиям ее тела, овалу ее лица; я задыхаюсь под игом ее внешности, душу этого тела я ненавижу и презираю. Она — низкоеживотное, подлая, грязная,она—женщинагибели, чувственный и лживый зверь, у которого нет души, в которой никогда не шевелится мысль, она — человек-зверь, и хуже того; она лишь утроба, лишь груда нежного мяса, в которой живет порок»52. Но, несмотря на схожесть страстей героев Мопассана и Танидзаки, между ними есть разница. Дзёдзи полностью осознает недостатки своей избранницы, но не может себе позволить потерять ее. Чем больше онненавидит Наоми,тем привлекательнее она для ее «Пигмалиона». Дзёдзи