Slavyane-musulmane_na_Balkanakh__yazyk_kultura_identichnost_by_Uzeneva_E_S__red__z-lib_org

идентичностях. Это явление Андерсон называет «воображаемым сообществом27, а согласно Гелнеру такие сообщества постепенно движутся к своему исчезновению, теряя свои культурные признаки28. Ни одна из политических партий, отрицающих македонскую идентичность торбешей, не приводит никаких научных, профессиональных аргументов, которые бы объяснили их (не)принадлежность к другому этническому или культурному сообществу. И сегодня, как и в прошлом, с партией связывает себя только часть торбешей, они не чувствуют ее полностью своей, поэтому преобладает мнение, касающееся всех партий: при помощи партии некоторые люди хотят получить личную выгоду, а не улучшить жизнь торбешей из сельской местности в Западной Македонии.

Перевод с македонского Т.С. Ганенковой

ЛИТЕРАТУРАИПРИМЕЧАНИЯ

1Лиманоски Н. Исламизацијата и етничките промени во Македонија. Скопје, 1993. С. 39–40, 361. О процессе исламизации на Балканах и в Македонии опубликовано множество трудов, приводимых в вышеуказанной книге.

2Erikson H.E. Identity, Youth and Crises. New York, 1968. Р. 22. Petrovic E. Etnički identitet kao element teorije o etnosu. Etnoantropolodški problemi. Sv.3. Beograd, 1988. S. 7.

3Obrembski J. Problem grup etnicznych w etnologij i jedo sociologiczne ujęcie // Przegląd Socjologiczny. Т.4. Warszawa, 1936. S. 177–196.

4Светиева А. Миграции – прашања за идентитетот // Етнолог. Бр.

9.Скопје, 2000.

5Cvetković N.V. Nacionalni identitet i (re)konstrukcija institucija u Srbiji (ideologje, obrazovanije, medij), интернет-версия в формате pdf.

inslav

6Мирчевска П.М. Вербални и невербални етнички симболи во Горна Река // Институт за етнологија и антропологија, посебни изданија. Кн.2. Скопје, 2007. С. 212.

7Svetieva A. Politicization of the ethnic identity of the Torbesh (the ,,Nashinci,,) // EtnoAntopoZum. 4. Skopje, 2004. Р. 69.

8Enloe S. Religion and Ethnicity // Perspectives in ethnicity. HagueParis, 1978. Р. 347.

9Мирчевска М. Сумарен осврт за етничкиот идентитет врз основа на неколку теории // Зборник Етнологија. 3. Скопје, 2005. С. 66–

10Цитируется по: Čačić-Kumpes J. Politike reguliranja kulturne i etnicke razlicitosti: o pimovima i njhovoj upotrebi // Migracijske i etničke teme. 20. Zagreb, 2004. S. 143–159.

11Čačić-Kumpes J., Heršak E. Neki modeli uređivanja etničkih i kulturnih odnosa u višeetničkim i višekulturnim društvima // Migracijske teme. Br. 3–4. God. 10. 1994. S. 191–199.

12Putinja Filip; Stref-Fenar Zoslin. Teorije o etnicitetu. XX vek. Beograd, 1997. S. 159–160.

13Putinja Filip; Stref-Fenar Zoslin. Teorije o etnicitetu. XX vek. Beograd, 1997. S. 160.

14Барт Ф. Етничките групи и нивните граници. Теории на другоста. Ед. РистескиЉ. иЈакимовска И. Скопје, 2007.С.69–107.

15Мирчевска П.М. Вербални и невербални етнички симболи во Горна Река. Институт за етнологија и антропологија, посебни изданија. Кн.2. Скопје, 2007.

16В Мустафапаше (Турция) живет население, насильно выселенное из села Жервени (Костурская область) и переселенное в Мустафапашу при обмене населением между Грецией и Турцией в 1924 г. Население – второе и третье поколения – говорит на костурском диалекте македонского языка. Исследования, которые я проводила в 2013–2014 гг., показали, что речь идет об изменении этнической идентичности (турецкая) при сохранении знания о своем македонском происхождении, прежде всего, благодаря сохранению разговорногомакедонского языка.

inslav

17Svetieva A. Politicization of the ethnic identity of the Torbesh (the ,,Nashinci,,), EtnoAntopoZum. 4. Skopje, 2004. S. 49, 51. Этническое название «торбеш» – это экзоним, термин, используемый «другими» для обозначения исламизированного македонского населения, которое жило в непосредственной близости, и имевший насмешливое, обидноезначение.

18www.tropiko.com.mk; первый Лабунишский развлекательный веб-портал.

19Мирчевска П.М. Етнолошке одлике Струшког Дримкола. Београд, 1995. (магистарски рад одбрањен јула 1995 године на Универзитету у Београду, рукопис).

20Лиманоски Н. Исламизацијата и етничките промени во Македо-

нија. Скопје, 1993. С. 105–106

21Clayer N. L, islam, facteur des recompositions internes en Macédoine et au Kosovo. La nouvel islam balkanique: les musulmans, acteurs du postcommunisme (1990–2000). Еd. Bougarel X., Clayer N. Paris: Maisonneuve et Lerose, 2001.

22Xhaferi A. Storm in a glass of water. (опубликовано в газете ,,Shekulli” 06.02.2004 (Tirana, Albania) и по-македонски в еженедельной газете ,,Delo” (Skopje, Macedonia). № 517 от 27.02.2004), EtnoAntropoZum. Skopje, 2004. S. 45–49.; http://macedoniainfo.com/Bulgarien_not_Macedonian.htm

23В прошедший период в македонском парламенте были и другие представители исламизированных македонцев, но они были членами других партий.

24Гелнер Е. Нациите и национализмот. Скопје, 2001. С. 51–52.

25http://www.idividi.com.mk/vesti/makedonija/Razno/399635/index.html

26www.makfax.com.mk/look/novina.printer.tpl?ldLanguage=10&

27АндерсонБ.Замисленизаедници,Култура,Скопје,1998.С.286–287.

28Гелнер Е. Указ. соч. С. 69–70.

inslav

Елена Каневска-Николова

(Смолян)

Болгароязычные мусульмане

âЮжных Родопах. Современная

ñèτуация: язык и иденτичносτü

Свступлением Болгарии в ЕС и открытием нескольких контрольно-пропускных пунктов на греко-бол- гарской границе (в первую очередь в Златограде) стало возможным, хотя все еще с некоторыми трудностями,

изучение южнородопских болгарских диалектов в округах Ксанти и Гюмюрджины (Северная Греция)1. В последние годы появилось несколько значимых публикаций Г. Митринова (Митринов 2011; Антонова-Васи- лева, Митринов 2011 и др.), а также книга журналистки Т. Мангалаковой, в которой с большим количеством ошибок и неточностей, в публицистическом стиле представлена картина существования болгароязычной общности в Северной Греции (Мангалакова 2011). На страницах журнала «Родопи» выходят различные материалы, связанные с проблемой языка, происхождения и идентификации болгар-мусульман в южных Родопах, а недавно прошла конференция, посвященная данной теме («Помаки: версии происхождения и современная идентичность». Смолян, 4–6 мая 2012 г.), материалы которой были опубликованы (Помаците 2013).

Единого критерия и научного подхода к определению культурно-религиозной общности – носителя

1 В большей степени диалекты сохранились в селах в районе Ксанти, но помимо шести сел Ксантийского округа, язык используется также в восьми районах области Родопы (округ Гюмюрджины) и в двух районах области Эврос, в округе г. Дидимотики.

inslav

этих архаичных южнородопских болгарских диалектов нет. Наиболее распространенные этнонимы – бол- гары-мохамедане и болгары-мусульмане. Ст. Танев в своей статье «Будет ли в республике Болгария в XXI в. помакский этнос и помакская нация?» (Танев 2012) обстоятельно комментирует бытование данных терминов в письменной и устной речи. Более точный и обобщающий в научном плане термин болгары-му- сульмане употребляется наряду с получившим широкую популярность термином болгары мохамедане, который по-прежнему используется в научных исследованиях, официальных высказываниях и в разговорной речи в Болгарии. В Греции же принято название славянофоны. В последние двадцать лет в ряде научных публикаций и в медийном пространстве возникло и утвердилось локально-региональное название «помаки». На территории Болгарии это название имеет обидно-пейоративный характер, в то время как в греческой части употребляется как название и самоназвание, не имеющее дополнительной смысловой и стилистической коннотации. Наиболее подходящим и корректным для названия данной культурно-религиозной общности в Северной Греции является термин болгаро-

язычные мусульмане.

Согласно современной антропологии в сельской общине этнокультурная и национальная идентичность в наименьшей степени является результатом индивидуального выбора. Как правило, данныйвыбор в сельском обществе – коллективный, это результат давно устоявшихся родовых и общественных стратегий, адаптированных к социальной норме или соизмеримых с ней (Вълчинова 1999: 12). В этом смысле в селах помаков в Северной Греции налицо существование не выбранной, а приписанной идентичности, сформировавшейся под

inslav

воздействием внешнего натиска, что стало предпосылкой для колебания отдельных индивидов между двумя

иболее этническими кодами при национальном и культурном самоопределении. Речь в большей степени идет о наборе специфических культурных черт, «получивших социальную видимость “традиции” и “стариннос-

ти”»(Вълчинова 1999: 14).

Всреде болгарских языковедов не существует разногласий относительно характера языка данной общности, которая в последние десятилетия подвержена сильному внешнему натиску, нацеленному на ее дальнейшее обособление и замкнутость. Вскоре после выхода «Помакско-греческого словаря» и «Грамматики помакского языка», изданных П. Теохаридисом (1996 г.), последовала публикация Отдела болгарской диалектологии и лингвистической географии Института болгарского языка Болгарской академии наук относительно так называемого «помакского языка», в которой категорически заявляется, что диалекты районов Ксанти и Гюмюрджины являются «продолжением диалектов Смолянской области и сел в районе Крумовграда и на различных языковых уровнях обладают их особенностями» (Секция БДЛГ 1996: 2). Выделив ряд наиболее характерных особенностей данных болгарских диалектов и отметив наличие множества ошибок, – плодов «филологической некомпетентности» – авторы пришли к выводу, что «языковые факты

инаучные аргументы – самое неоспоримое доказательство болгарского происхождения сочиненного в Греции «помакского языка» (Секция БДЛГ 1996: 8). Не заставила себя ждать и реакция профессора Ив. Кочева, который также отметил многочисленные ошибки в греческих изданиях, рассмотрел наиболее характерные особенности южнородопских говоров и сделал вывод,

inslav

что «диалект, лежащий в основе «помакского языка», относится к центральнородопскому типу с известным влиянием западнофракийских говоров, которые генетически тесно с ним связаны» (Кочев 1996: 53).

Попытке кодификации помакских диалектов современной северной Греции посвящено исследование А. Йоаниду и Кр. Фос (Йоаниду, Фос 2001). Показательно также мнение самих носителей данных диалектов об изданном в 1996 г. «Помакско-греческом словаре»: «Он создан не командой филологов, учителей, экспертов. В нем немного оригинальных помакских слов, много слов, взятых из греческого и турецкого языков» (Мангалакова 2011: 124). Другой вопрос, как сами они оценивают характер языка, на котором говорят, – в этом отношении единства нет. Что касается этнической принадлежности, то субъективная оценочная картина не менее пестра – «наши», помаки (≠ турки) и мусульмане (≠ турки и = турки).

Различные идентификационно-языковые модели на основании аттитюдов2, записанных Т. Мангалаковой при общении с носителями так наз. помакского языка, могут быть представлены следующим образом:

2 Понятие аттитюд (лат. Aptitudo ‘готовность, склонность’, итал. Attitudin ‘предрасположение’) в болгарской социолингвистической литературе чаще всего используется как синоним терминологических словосочетаний «оценочная установка» и «оценочное отношение». Под «языковыми аттитюдами» понимаются «взаимные поведенческие и оценочные установки и предрасположенности носителей различных языков (или различных форм существования языка) как к чужим, так и к их собственному языку и языковым вариантам» (Пачев 1993: 81). «Аттитюды – как объективные, так и субъективные феномены, которые детерминируют поведение личности, объединяя социальное и психологическое» (Алексова 2009).

inslav

138ЕленаКаневка-Николова

1)Господствующая оценочная установка – наши

(мы) – помакский (язык):

Хусния: «В Скече мы – наши, говорим на помакском»

(В Скеча сме наши, думаме помацки) (цит. соч.: 28).

Фатне, Гёкче бунар: «Говорим дома на помакском»

(думаме помацки дома) (цит. соч.: 25).

Ахмет Имам: «Говор этот передается от отца к сыну. Все в селах язык знают, но забывается. Греческий и турецкий преобладают сейчас…» (Говорът се предава от баща на дете. Врит селата знаят, ама се заборави. Гръцкото и турското преобладава сега...) (цит. соч.: 29).

Хусни, Мемково: «Говорим на помакском. Мы – наши… понимаем и урумский, турецкий, болгарский,

помакский» (Говорим помацки. Ние сме наши... Разбираме и урумски, турски, болгарски, помацки).

Притяжательное местоимение «наши» отделяет эту общность от других и указывает на культурно-ре- лигиозную принадлежность и приобщенность к мусульманам болгарской части Родоп, со значимой частью которых они состоят в родственных отношениях. Их язык, однако, «помакский» – по их мнению, отличается от урумского (греческого), турецкого и болгарского, в то время как, по мнению этой болгарской журналистки и ее проводника, «наши хорошо говорят на болгарском, а греческий и турецкий используют для цифр и чисел» (Мангалакова 2011: 17).

Следующие идентификационные характеристики

– это помаки (≠ турки) и мусульмане (≠ турки и = турки), а язык при этом определяется как помакский, наш, или болгарский:

inslav

2) помаки (≠ турки) – помакский язык.

Кадыр из Синиково: «Мы – помаки все, не турки. На помакском говорим, с болгарами друг друга понимаем…» (Помаци сме врит, нема турци. Помацки лафим,

разбираме се с болгарите...) (Цит. соч.: 32).

Почему турки, а не помаки?...( Защо турци, а не помаци?) (Цит. соч.: 122).

Помаки – болгарский/помакский

Баки, Гёкче бунар: «Одни говорят на болгарском, другие говорят на турецком. Одни говорят «Мы – турки», другие говорят «Мы – греки», другие «Мы – помаки». Все одно… Я – помак, язык мой родной болгарский или

помакский» (Има адни думат болгарски, други думат турски. Адниса викот „Ние сме турци”, други викот „Ние сме гърци”, други „Ние сме помаки”. Врит са адно... Аз сам помак, майцина дума боулгарско или помацко) (Цит.

соч.: 35).

3) мусульмане (≠ турки) – болгарский.

Али Ронго: «Говорим на урумском, турецком, месяцы и цифры – турецкие, остальное все на болгарском. Понимаем друг друга с людьми из городов Широка-лыка, Пампорово, Смолян, много слов родопских… Мы не тур-

ки!». (Говорим речки урумски, турски, месеци и цифрите са турски, другото е врит на български. Разбираме се с хората от Широка лъка, Пампорово, Смолян, много думи са родопски... Ние не сме турци!) Ответ на вопрос, кто они в сущности – «мусульмане» (Цит. соч.: 18).

В помакской таверне «Агнандема» на окраине Ксанти собеседники журналистки отделили себя от всех, но подчеркнули свое родство с болгарами: «Мы не греки, не турки, не очень мы и болгары – но с ними мы одного рода, акраба (родственники)» (Ние не сме нито гърци, нито турци, не сме много и българи, но сме от един род, „акраба” (роднини) (Цит. соч.: 123).

inslav

4) мусульмане (= турки) – наш.

Женщина родом из Мустафчово, говорившая на «нашем» языке (как его называют местные мусульмане), представилась как турчанка (Цит. соч.: 21).

Мехмед, Шахин: «Мусульмане по вере, турки мы». (Мюсюлмани по вярата, турци сме.)

Хайрие, Кидарис: «Родом я турчанка, мусульманка». (Я съм са турчинка родила, я съм мисюльманка) (зап.

автора).

Колеблющиеся установки и мнения существуют и относительно характера языка:

1) помакский = наш.

Автор приходит к заключению, что «таким образом через конструирование «помакского языка» болгароязычные мусульмане в Греции отделяют себя от турок и попыток отуречивания. (….) Язык, на котором говорят греческие помаки, называют «помакским», но и они, и их родственники в Болгарии называют его

«наш»» (Цит. соч.: 55).

2) помакский = болгарский.

Али Ронго: «Говорим на греческом, турецком, месяцы и цифры – турецкие, остальное – на болгарском…» (Говорим речки урумски, турски, месеци и цифрите са турски, другото е врит на български...)

Баки, Гёкче бунар: «Родной язык болгарский или

помакский» («... майцина дума боулгарско или помацко”)

3) помакский = турецкий.

Ахмед, Лыджата: «Все турецкое, учим турецкий в школе. Но и греческий учим… Помакский – то же, что и

турецкий» (Сичкото турско, учиме турско в училището. Ама и гръцко са учиме... Помацки и турски едно е.) (Цит.

соч.: 33).

inslav