pancov-100let-kpk

Сяньхэнь [Хэ Шухэн], был главным судьей [председателем] Верхов! ного суда в Центральном советском районе, позже его убил Чан Кайши73; Го Лян, знаменитый организатор рабочего движения, каз! нен генералом Хэ Цзянем в 1930 г.74; Сяо Чжучжан [Сяо Цзычжан], писатель, ныне живет в Советской России75; Цай Хэшэн [Цай Хэ! сэнь], член Центрального комитета коммунистической партии, каз! нен Чан Кайши в 1927 г.76; Е Лиюнь [И Лижун], бывший член Цен! трального комитета, позже «перебежавший на сторону» Гоминьдана и сделавшийся организатором капиталистических профсоюзов77; и Сяо Чжэн [скорее всего, имеется в виду Сяо Шуфань], выдающийся пар! тийный руководитель, один из шести людей, подписавших первое со! глашение об образовании партии [в Хунани]. Он умер не так давно от болезни78. Большинство членов общества «Обновление народа» по! гибли во время контрреволюционных событий 1927 г.79.

Другим обществом, возникшим примерно в то же время [8 октяб! ря 1917 г.] и напоминавшим общество «Обновление народа», было «Общество социального благоденствия» [«Общество взаимопомощи»] Хубэя. Многие его члены тоже впоследствии стали коммунистами. Среди них — его вождь Вэнь Дэин [Юнь Дайин], казненный потом Чан Кайши во время контрреволюционных событий80. Членами об! щества также являлись Линь Бяо, нынешний ректор Академии Крас! ной армии, и Чжан Хао, возглавляющий в настоящее время работу в армии белых81. В Бэйпине82 действовало общество, называвшееся Фу сие [Фу шэ, «Общество помощи»], некоторые члены которого тоже впоследствии стали красными. Повсюду в Китае, в первую очередь в Шанхае, Ханчжоу, Ханькоу и Тяньцзине, радикальные общества ор! ганизовывались боевой молодежью, начинавшей в то время оказы! вать влияние на китайскую политику*.

Большинство этих обществ возникало под более или менее силь! ным влиянием «Синь циннянь», знаменитого журнала литературного возрождения, редактировавшегося Чэнь Дусю83. Я начал читать этот журнал, будучи студентом педагогического училища, и очень восхи! щался статьями Ху Ши и Чэнь Дусю84. На какое!то время Ху и Чэнь стали для меня образцами для подражания, сменив Лян Цичао и Кан

* В Тяньцзине это было «Чжоу у сюэхуэй [Цзюеу шэ]» («Общество пробужде! ния»). Именно оно организовывало радикальную молодежь. Одним из его основа! телей был Чжоу Эньлай. Другими являлись: госпожа Дэн Инчао (ныне миссис Чжоу Эньлай), Ма Цзюнь, казненный в Пекине в 1927 г. [на самом деле 15 февра! ля 1928 года] и Сунь Сяоцин [Чэнь Сяоцэнь], в настоящее время секретарь Кан! тонского комитета Гоминьдана. [Примечание Эдгара Сноу.]

В последний год моего пребывания в училище у меня умерла мама, и я совершенно потерял желание возвращаться домой. В то лето я решил отправиться в Бэйпин — тогда Пекин87. Многие студен! ты из Хунани хотели поехать учиться во Францию в рамках програм! мы «работы и учебы», которую французы использовали для того, что! бы привлечь китайцев на свою сторону во время Первой мировой войны. Перед тем, как покинуть Китай, эти студенты собирались изу! чать французский язык в Бэйпине. Я помогал организовывать движе! ние, и среди тех, кто поехал за границу, было много учащихся Ху! наньского педагогического училища, большинство из которых станут затем известными радикалами. Под влияние этого движения попал и Сюй Тэли, который в более чем сорокалетнем возрасте оставил долж! ность профессора Хунаньского педагогического училища и уехал во Францию. Он, правда, стал коммунистом только в 1927 г.

Я сопровождал группу хунаньских студентов в Пекин. Однако, хотя я и помогал организовать движение, которое пользовалось под! держкой общества «Обновление народа», я не хотел ехать в Европу. Я чувствовал, что недостаточно знаю собственную страну, что с боль! шей пользой проведу время в Китае. Студенты, решившие поехать во Францию, учили французский, который преподавал Ли Шицзунь [Ли Шицзэн], ныне ректор Чжунфа (Китайско!французского) универси! тета, но я этим не занимался. У меня имелись другие планы88.

Бэйпин для меня был слишком дорогим городом. Я добрался до столицы, заняв деньги у друзей, и, как только приехал, должен был сразу же искать работу. Ян Чэньци [Ян Чанцзи], мой бывший учитель этики в педагогическом училище, стал к тому времени профессором Пекинского национального университета. Я обратился к нему за по! мощью в поиске работы, и он представил меня университетскому библиотекарю. Это был Ли Дачжао, который позже станет основате! лем Коммунистической партии Китая, а затем будет казнен Чжан Цзолинем89. Ли Дачжао взял меня на работу помощником библиоте! каря, и я стал получать огромные деньги — восемь долларов в месяц.

Моя должность была такой незначительной, что посетители иг! норировали меня. Одна из моих обязанностей состояла в регистрации людей, приходивших читать газеты, но для большинства из них я как человек не существовал. Среди тех, кто приходил читать, я по именам узнавал известных лидеров движения за [литературное] возрожде! ние — Фу Сыняня, Ло Цзялун[я]90 и других. Меня они чрезвычайно интересовали. Я пытался заговаривать с ними на темы политики или культуры, но они были очень занятыми людьми. У них не было вре!

мени на то, чтобы слушать помощника библиотекаря, говорившего на южном диалекте.

Но я не унывал. Чтобы иметь возможность посещать классы в университете, я вступил в общества философии и журналистики.

Вжурналистском обществе я познакомился с такими студентами, как Чэнь Гунбо (он сейчас большой чиновник в Нанкине), Тань Пин!

шань (позже стал коммунистом, а затем членом так называемой «Третьей партии»)91 и Шао Пяопин92, который особенно много мне помогал. Шао был преподавателем в обществе журналистики, либе! ралом, пылким идеалистом и человеком с прекрасным характером.

В1926 г. его казнил Чжан Цзолинь.

Работая в библиотеке, я также познакомился с Чжан Готао, кото! рый ныне является заместителем председателя Советского правитель! ства93, Кан Пэйчэнем [Кан Байцином], ставшим позже членом Ку!Клукс!Клана в Калифорнии94 [!!! Восклицание Эдгара Сноу], и Дуань Сипэном, теперешним зам. министра просвещения в Нан! кине95. Тогда же я встретил и полюбил Ян Кайхуэй96. Он была доче! рью моего бывшего учителя этики Ян Чэньци [Ян Чанцзи], который оказал на меня в молодые годы огромное влияние, а позже, в Пекине, стал настоящим другом.

Мой интерес к политике продолжал возрастать, и мое сознание становилось все более и более радикальным. Я уже рассказывал вам, как зарождались мои взгляды. Но я все еще не мог определиться, го! воря по!нашему, какому пути следовать. Я прочел несколько брошюр об анархизме, и они произвели на меня огромное впечатление. Со студентом по имени Чжу Сюньпэй [Чжу Цяньчжи, 1899—1972, впо! следствии станет известным историком, философом и востоковедом], который посещал меня, я часто разговаривал об анархизме и его воз! можностях в Китае. В то время я разделял многие его [анархизма] по! ложения.

В Пекине я пребывал в довольно бедственном положении. Меня утешала только красота древней столицы. Я остановился в районе, именуемом «Трехглазый колодец» («Сань янь цзин»), в маленькой комнатке, в которой жили еще семеро97. Когда мы все быстро забира! лись на кан98, вздохнуть было невозможно. Я должен был предупреж! дать товарищей, когда хотел повернуться. Но в парках и садах вокруг древних дворцов я замечал первые признаки ранней северной весны, я видел, как распускались сливы своими белыми цветами, в то время как озеро Бэйхай все еще оставалось сковано льдом. Я любовался ивами на берегах Бэйхая, с ветвей которых свисали сосульки, и вспо!

минал строки танского поэта Чжэнь Чжана [Цэнь Шэня, 715—770], который сравнил блестящие зимним инеем ивы Бэйхая с «десятью тысячами цветущих персиковых деревьев». Бесчисленные сады Пеки! на вызывали мое изумление и восхищение.

В начале 1919 г. [12 марта] вместе со студентами, готовыми к по! ездке во Францию, я отправился в Шанхай. У меня был билет только до Тяньцзиня, и я не знал, как смогу проехать дальше. Но, как гласит китайская поговорка, «небо не может преградить путь путешествен! нику», и своевременный заем в 10 долларов у одного студента, полу! чившего немного денег от [французской] бухгалтерской школы, дал мне возможность купить билет до Пукоу99. По дороге в Нанкин я ос! тановился в Чуфоу [Цюйфу], где посетил могилу Конфуция. Я осмот! рел ручей, в котором ученики Конфуция омывали ноги, и небольшой городишко, где мудрец жил в детстве. Говорят, он посадил дерево около исторического храма, посвященного ему. Я видел и это дерево. Я остановился и у реки, где жил когда!то Янь Хуэй, один из знамени! тых учеников Конфуция100. Видел я и родину Мэнцзы. Во время этого путешествия я забрался на Тайшань, священную гору Шаньдуна101, место, куда после отставки уединился генерал Фэн Юйсян, сделав! ший там патриотические парные надписи102.

Но когда я добрался до Пукоу, у меня опять не было ни денег, ни билета. Никто не мог дать мне взаймы, и я совсем не знал, как вы! браться из города. Но самым ужасным было то, что какой!то вор ук! рал у меня единственную пару обуви! Ай!яй! Что мне было делать? Но ведь «небо не может преградить путь путешественнику», и мне опять повезло. Около железнодорожной станции я повстречал старого при! ятеля из Хунани [Ли Чжуна103], и он оказался моим «добрым анге! лом». Он снабдил меня деньгами, чтобы я купил пару ботинок, и у меня еще осталось достаточно, чтобы купить билет до Шанхая. Так я благополучно и завершил путешествие — не сводя глаз с новой обуви. В Шанхае я узнал, что для посылки студентов во Францию собрана приличная сумма, из нее мне выделили пособие для возвращения в Хунань, я посадил друзей на пароход и уехал в Чанша.

Больше всего из поездки на север мне запомнилось следующее: Я ходил пешком по льду залива Бэйхай, прошел вдоль озера Тун!

тин [Дунтинху] и по крепостной стене вокруг города Баодин. Про! шелся я и по крепостной стене города Сюйчжоу, известной по роману «Троецарствие» (Саньго [яньи]), и по крепостной стене Нанкина, также известной в истории. Наконец я взобрался на гору Тайшань и

посетил могилу Конфуция. Все это казалось мне достойным того, чтобы встать в один ряд с моими путешествиями по Хунани.

Вернувшись в Чанша, я принял более непосредственное участие в политике. После [янтияпонского] движения 4!го мая [1919 г.] я стал уделять большую часть времени политическим делам студенчества, был редактором «Сянцзянского обозрения», газеты хунаньских студентов104, оказывавшей колоссальное влияние на студенческое движение в Южном Китае. В Чанша [в июле!августе 1920 г.] я участ! вовал в организации «Вэньхуа шухуэй [Вэньхуа шушэ]» («Общество культурной книги»)105, ассоциации по изучению современных на! правлений в культуре и политике. Это общество, а в еще большей сте! пени общество «Обновление народа», встали в яростную оппозицию Чжан Цзинъяо, тогдашнему дуцзюню [так тогда назывались военные губернаторы] Хунани, злобному человеку. Мы руководили всеобщей студенческой забастовкой против Чжана, требуя его отставки, и по! слали делегации в Бэйпин и на Юго!Запад, где тогда находился Сунь Ятсен, для агитации против Чжана106. В ответ на оппозицию со сторо! ны студентов Чжан Цзинъяо закрыл «Сянцзянское обозрение».

После этого я вернулся в Пекин, чтобы представлять там общест! во «Обновление народа» и организовывать антимилитаристское дви! жение. Общество «Обновление народа» превратило свою борьбу про! тив Чжан Цзинъяо в агитацию против милитаризма в целом, и для того, чтобы вести и расширять эту работу я сделался главой агентства новостей [«Пинминь тунсюньшэ» («Простой народ»)]. В Хунани дви! жение достигло определенного успеха. [В июне 1920 г.] Чжан Цзинъ! яо был свергнут Тань Янькаем, и в Чанша установился новый режим. Примерно в то же время общество «Обновление народа» разделилось на две группы — правое и левое крылья. Левые выставляли программу далеко идущих социальных и политических реформ.

В 1919 г. [5 мая 1920 г.] я во второй раз приехал в Шанхай. И здесь [в июне] вновь встретился с Чэнь Дусю. Я познакомился с ним в Пе! кине, когда работал в Пекинском национальном университете, и он оказал на меня влияние, возможно, большее, чем кто бы то ни было.

Втот раз я встретился и с Ху Ши, нанеся ему официальный визит. Я старался завоевать его поддержку в борьбе хунаньских студентов.

ВШанхае я обсуждал с Чэнь Дусю наши планы по созданию Союза реконструкции Хунани. Вернувшись затем в Чанша, начал организо! вывать этот союз. Я получил работу учителя, продолжив в то же время деятельность в обществе «Обновление народа». Тогда общество вы! ступало с программой «независимости», т. е., по существу, автономии

Хунани. Возмущаясь северным правительством и веря в то, что Ху! нань может модернизироваться быстрее, если освободиться от связей с Пекином, наша группа агитировала за отделение. Я был тогда стра!

стным сторонником американской доктрины Монро107 и открытых дверей108.

Тань Янькай был изгнан из Хунани милитаристом, которого зва! ли Чжао Хэнти109. [Этот последний] использовал движение за «неза! висимость Хунани» в своих интересах. Он притворялся, что поддер! живает его, выступая с идеей создания Соединенных Автономных Штатов Китая, но, как только захватил власть, начал подавлять демо! кратическое движение с величайшей энергией. Наша группа требова! ла равных прав для мужчин и женщин, представительного правитель! ства и в целом выступала за буржуазную демократию. Мы открыто пропагандировали эти реформы в нашем журнале «Новая Хунань»110. Мы нападали на провинциальный парламент, большинство членов которого являлись землевладельцами и шэньши, назначенными мили! таристами. Эта борьба завершилась тем, что мы порвали наши парал! лельные надписи и знамена, на которых были написаны абсурдные и нелепые лозунги.

Нападение на парламент считалось в Хунани большим событием, правящие классы были напуганы. Но когда Чжао Хэнти захватил власть, он предал все идеи, за которые ратовал прежде, особенно жес! токо подавляя требования демократии. Понятно, что наше общество стало бороться против него. Я помню, как в 1920 г. общество «Обнов! ление народа» организовало демонстрацию по случаю 3!й годовщины Октябрьской революции в России. Она была разогнана полицией. Несколько демонстрантов попытались на этом собрании развернуть красный флаг, но полиция не разрешила им сделать это. Демонстран! ты заявили, что, согласно статье 12!й тогдашней Конституции, народ имеет свободу собраний, союзов и слова, но полицейских это не впе! чатлило. Они ответили, что они здесь не для того, чтобы обсуждать Конституцию, а для того, чтобы исполнять приказы губернатора, Чжао Хэнти. С этого времени я стал все более и более осознавать, что только политическая власть масс, завоеванная самими массами, мо! жет обеспечить осуществление подлинных реформ.

Зимой 1920 г. я впервые сорганизовал рабочих политически. В этом деле я стал исходить из марксистской теории и истории рус! ской революции. Во время моей второй поездки в Пекин я много чи! тал о событиях в России и жадно выискивал все то немногое из ком! мунистической литературы, что было тогда доступно на китайском

языке. Три книги особенно глубоко врезались в мою память, утвердив меня в вере в марксизм. С тех пор, приняв правильное объяснение истории, я более не колебался. Этими книгами были «Коммунистиче! ский манифест» в переводе Чэнь Вандао111 (первая марксистская книга, опубликованная на китайском языке), «Классовая борьба» Каутского112 и «История социализма» Киркаппа [Киркапа]113. К лету 1920 г. я стал в теории и в какой!то мере на практике марксистом, и с того времени я и считаю себя марксистом114. В тот же год мы с Ян Кайхуэй поженились*.

Период национализма

Мао был теперь марксистом, но еще не коммунистом — по той про( стой причине, что коммунистическая партия как таковая пока не су( ществовала в Китае. Чэнь Дусю установил контакт с Коминтерном уже в 1919 г.115 А в 1920(м в Шанхай прибыл М. Марлин116, энергичный представитель Третьего Интернационала (Ди сань гоцзи, как называют китайцы эту организацию)117, умевший убеждать. Он установил кон( такты с китайцами. Вскоре после этого Чэнь созвал конференцию в Шанхае и провозгласил формирование там коммунистической организа( ции. Почти в то же время аналогичную конференцию провела группа ки( тайцев в Париже.

Если вспомнить, что Коммунистическая партия Китая все еще пре( бывает в несовершеннолетнем возрасте (ей шестнадцать лет), возмож( но, ее достижения и не покажутся незначительными. Это самая мощ( ная коммунистическая партия за пределами России, и это (за тем же исключением) — единственная компартия, которая может похвастать тем, что обладает собственной сильной армией.

Наступила следующая ночь, и Мао продолжил свои речи. [Поясне! ние Эдгара Сноу.]

В мае 1921 г. я приехал в Шанхай для участия в учредительном со! брании коммунистической партии118. В этой организации руководя!

* Больше Мао не упоминал о своей жизни с Ян Кайхуэй. Судя по всему, это была прекрасная женщина, студентка Пекинского национального университета, позже руководившая молодежью во время великой революции [1925—1927 гг.] и ставшая одной из наиболее активных коммунисток. [Сноу ошибается, жена Мао не училась в университете, не руководила молодежью и не проявляла особую ак! тивность в рядах компартии.] Их брак в глазах радикальной молодежи Хунани яв! лялся «идеальным романом». Кажется, он начинался без любви, но в конце кон! цов они привязались друг к другу. Она была казнена Хэ Цзянем — по!моему, в 1930 г. [Примечание Эдгара Сноу.]

щую роль играли Чэнь Дусю и Ли Дачжао, одни из наиболее блестя! щих вождей китайской интеллигенции. Под руководством Ли Дач! жао, работая помощником библиотекаря в Пекинском национальном университете, я быстро эволюционировал в сторону марксизма. Спо! собствовал моему сознательному развитию в этом направлении и Чэнь Дусю. Во время второй поездки в Шанхай я обсуждал с Чэнем марксистские книги, которые читал, и убеждения Чэня оказали на меня глубокое впечатление в этот, вероятно, критический период моей жизни.

На этом историческом собрании присутствовал еще один хунанец [Хэ Шухэн]. Участвовали [также] Чжан Готао, Бао Хуэйсэн, Чжу Ху! хай [Чжоу Фохай]119. Всего нас было двенадцать [тринадцать] чело! век. В том же году, в октябре, было организовано первое провинци! альное отделение компартии в Хунани, и я стал его членом120. Орга! низации появились и в других провинциях и городах. В Центральный комитет в Шанхае входили Чэнь Дусю, Чжан Готао (сейчас он в вой! сках 4!го фронта Красной армии), Чэнь Гунбо (ныне деятель Гоминь! дана), Ши Цзэндун [Ши Цуньтун] (теперь чиновник в Нанкине), Сунь Юаньлу [Шэнь Сюаньлу], Ли Ханьцзэн [Ли Ханьцзюнь] (погиб

вУхани в 1927 г.), Ли Да (позже был казнен) и Ли Сунь [Ли Сэнь]121.

В Хубэе членами [компартии] были Дун Биу (ныне ректор партийной школы в Баоани), Сюй Бэйхао [Сюй Байхао] и Ши Ян122. В Шань! сийскую организации входили Гао Чжунъюй [Гао Цзюньюй]123 и не!

которые известные студенческие руководители. В Бэйпине находи! лись Ли Дачжао (позже будет казнен), Дэн Сунся [Дэн Чжунся]124,

Чжан Готао (ныне зам. председателя военного совета Красной ар! мии), Ло Чжанлун, Лю Жэньцзин (сейчас троцкист)125 и другие.

В Кантоне — Линь Боцюй (в настоящее время комиссар финансов Советского правительства)126 и Пэн Бай (казнен в 1927 г.)127. Ван

Цзиньмэй и Дэн Эньмин были среди организаторов Шаньдунского отделения128.

Между тем во Франции китайская коммунистическая партия была создана многими участниками движения «учебы и работы». Произошло это почти одновременно с формированием организации

вКитае. Среди основателей этой партии были Чжоу Эньлай129, Ли

Лисань и Шао Чэньюй [Сян Цзинъюй], жена Цай Хэсэня, единствен! ная китайская женщина среди организаторов130. Ло Мань [Ло Май] и Цай Хэсэнь тоже являлись основателями французского отделения.

Китайская партия была организована и в Германии, но несколько позже: среди ее членов были Гао Юйхань131, Чжу Дэ (ныне коман!

дующий Красной армией)132 и Чжан Шэн[ь]фу (сейчас профессор [пекинского] Университета Цинхуа)133. В Москве основателями отде! ления были Цюй Цюбо134 и другие, в Японии — Чжоу Фохай.

В мае [к маю] 1922 г. хунаньской организации, секретарем кото! рой я тогда являлся, удалось создать более двадцати профессиональ! ных союзов: шахтеров, железнодорожников, типографщиков, работ! ников городского хозяйства и монетного двора. В ту зиму началось мощное рабочее движение. Компартия тогда в основном вела работу среди студентов и рабочих; крестьянами занимались очень мало. Ор! ганизации возникли на большинстве рудников и почти среди всего студенчества. Студенты и рабочие часто бастовали. Зимой 1922 г. Чжао Хэнти, гражданский губернатор Хунани, приказал казнить двух хунаньских рабочих (их звали Хуан Ай и Пан Юаньцин [Пан Жэнь! цюань]), вслед за чем против него развернулась повсеместная агита! ция. Хуан Ай, один из двух казненных рабочих, был вождем правого крыла рабочего движения, которое опиралось на студентов промыш! ленных вузов и выступало против нас, но, когда его арестовали, мы поддержали его. Оказывали мы ему поддержку и во многих других случаях. Анархисты тоже пользовались влиянием в профсоюзах, ко! торые в то время объединились в Хунаньскую ассоциацию труда135. Но мы ладили с ними и путем переговоров предотвращали многие их необдуманные и бессмысленные действия.

С тем чтобы организовать движение против Чжао Хэнти, меня послали в Шанхай. В ту зиму (1922 год) в Шанхае созывался и II съезд партии, на котором я собирался присутствовать. Но я забыл название места, где он должен был проходить, не смог найти никого из товари! щей, а [потому] пропустил его136. Я вернулся в Хунань и энергично повел работу среди профессиональных союзов. Той весной было мно! го забастовок, рабочие требовали большей оплаты, лучшего обраще! ния и признания профсоюзов. Большинство стачек были успешны! ми. 1 мая в Хунани прошла всеобщая забастовка, продемонстриро! вавшая, что рабочее движение в Китае достигло небывалой силы.

IIIсъезд коммунистической партии состоялся в Кантоне в 1923 г.,

ина нем было принято историческое решение вступить в Гоминьдан, сотрудничать с ним и создать единый фронт против северных мили! таристов. Я поехал в Шанхай, где стал работать в Центральном [ис! полнительном] комитете партии. Следующей весной (1924 год) я от!

правился в Кантон, где присутствовал на I общенациональном съезде Гоминьдана137. В марте я вернулся в Шанхай и стал сочетать работу в исполнительном бюро [т. е. ЦИК] компартии с членством в исполбю!