Dukhovnaya_kultura_Kitaya_Tom_4_Istoricheskaya_mysl_Politicheskaya_i_pravovaya_kultura

ные описанию различных аспектов жизни государства, «История наследственных домов» (ши цзя) — здесь дается история правления княжеских домов периода Чжоу, и «Жизнеописания» (ле чжуань). Различные по своему характеру и назначению, эти разделы тем не менее тесно взаимосвязаны, дополняя друг друга, они и создают ту картину прошлого Китая, которую стремился донести до потомков Сыма Цянь. Примечательно, что по крайней мере два раздела своего труда — «История наследственных домов» и «Жизнеописания» — он посвятил человеку (некоторые специалисты полагают, что эта же тема является главной и в разделе «Основные записи»), они занимают большую часть текста «Исторических записок». В этих разделах сведений о личной жизни исторического персонажа практически нет, Сыма Цянь стремился показать его поведение в конкретной исторической ситуации и тем самым преподать грядущим поколениям уроки социального поведения. В условиях китайского общества, где длительное время доминировали патриархальные отношения, подобные уроки приобретали особый смысл.

Важнейший вклад в становление исторических сочинений нового вида внес крупный ученый и государственный деятель империи Поздняя Хань Бань Гу (32—92). В своем труде «История династии Хань» («Хань шу») он, следуя принципам интерпретации исторического процесса, заложенным Сыма Цянем, применил их для описания правления лишь одной династии — Западная Хань (206 до н.э. — 23 н.э.) — от обретения ею Мандата Неба до его утраты. То было первое в китайской историографии обстоятельное описание одного династийного цикла, сочинение, которое в полной мере соответствовало названию «династийная история». А окончательное становление этого вида исторических сочинений произошло в империи Тан (618—907), когда они оказались в центре внимания властей.

Ко времени провозглашения династии Тан династийные истории на протяжении нескольких веков составлялись нерегулярно, и первые танские императоры принимают решение восполнить образовавшийся пробел и, взяв за образец труды Сыма Цяня и Бань Гу, создать истории всех легитимных с их точки зрения династий, правивших до них. Этой работе сразу же был придан государственный статус — для ее выполнения впервые в истории Китая в системе центральной администрации империи создавались специализированные историографические службы. Этот акт в современной китайской историографии нередко считается началом официального историописания.

Придворным танским историографам предстояло решить задачу невероятной сложности: в почти четырехвековом периоде безвременья и практического отсутствия единого политического центра им необходимо было показать действие доктрины «Мандата Неба» и отследить линию ортодоксального наследования власти (чжэн тун). Это имело первостепенное значение как для легитимации власти новой династии, так и для упрочения позиций государственной доктрины, которые основательно расшатались в предыдущие века. С поставленной задачей танские историки справились успешно: за сравнительно короткий срок было составлено восемь династийных историй.

С этого времени составление династийных историй превращается в императорском Китае в своеобразный государственный ритуал, в соответствии с которым новая династия обязана была позаботиться об истории своей предшественницы, эт^считалось важным свидетельством ее легитимности. Тем самым династийные истории обретали статус важнейшего государственного документа, имеющего первостепенное значение для нормального функционирования конфуцианской монархии. Подготовка такого документа доверялась лишь высшим сановникам империи, пользовавшимся особым доверием двора, а курировалась лично императором. Составление династийных историй обретает систематический характер, постепенно складываются регламенты, определявшие эту работу. Династийные истории превращаются в самый главный и стабильный компонент всей системы официального историописания императорского Китая,

ческой и историографической, а в то же время и с ориентацией на практические аспекты управления обществом и государством — не стала исключением. Недаром одним из девизов чуньцюсюэ служила формула: «Благоучреждать историописание, дабы благоустраивать мир» (чжи ши и чжи ши).

По сведениям составленной в 1343—1345 «Сун ши» («Истории Сун») и некоторых других источников, из всего собрания памятников древнекитайской мысли, канонизированных конфуцианством, именно «Вёсны и осени» вкупе с «Сань чжуань» («Тремя комментариями») оказались у го- сударственно-политической и интеллектуальной элиты Сунской империи (960—1279) наиболее востребованными и чтимыми. Дало это себя знать, во-первых, появлением — отнюдь не только в рамках служб официального историописания — одного за другим новых посвященных книгам указанного блока комментаторских и аналитических трудов, например Сунь Фу (998—1075), Ху Юаня (993-1059), Е Цин-чэня (1003-1049), Ши Цзе (1005-1045), Лю Чана (1019-1068), Шэнь Ко (1031-1095), Чэн И (1033-1107), Ван Дана (ок. 1050 - ок. 1122), Дэн Мин-ши (XII в.), Ху Ань-го (1074-1138), Ху Иня (1098-1156), Чжан Чуна (XII в.), Сюэ Цзи-сюаня (1125-1173), Чэнь Фу-ляня (1137—1203), и в итоге число таких трудов достигло тогда 240 (суммарным объемом 2799 цз.), т.е. примерно вдвое больше, чем в каждом из сопоставимых по длительности периодов Тан (618—907) либо Мин (1368—1644). Во-вторых, дало это себя знать также в общем подъеме историописания, и притом настолько значительном, что исторические сочинения сунских авторов (свыше 130 чел.) составили '/ 4 общего числа заголовков и У3 суммарного объема (в цз.) всей созданной с древних времен и до последней четверти XVIII в. литературы, которая учтена в соответственном разделе (Ши бу) составленного в 1773—1782 гг. каталога «Полное собрание книг четырех хранилищ» («Сы ку цюань шу»). Но главным образом столь значительный количественный и качественный рост сунского историописания проявился в крутом взлете именно хронистики, причем во всех ее разновидностях (от анналов до летописных сводов и творений как государственного, так и частного историописания), а о стимулирующем воздействии «Вёсен

иосеней» как типологического эталона на этот «хронистический бум» (бяньнянь жэ) писали Сунь Фу, Ху Юань, Ху Ань-го, Ван Чжэнь (XI в.), Инь Чжу (1001-1047), Оуян Сю (1007-1072), Сыма Гуан (1019-1086), Чжан Хэн (1025-1099), Фань Цзу-юй (1041-1098), Чжу Си (1130-1200)

иприверженцы чуньцю-сюэ. Отдельные из них (например, Инь Чжу, Оуян Сю и другие зачинатели) в названия своих исторических сочинений в качестве «жанровой метки» вводили «заданный» «Конфуциевыми анналами» лексический бином «Вёсны и осени» (чунь цю). Этой же «заданное™» соответствовал акцент на событиях и персонажах лишь политической истории. Вместе с тем умножение аналитической литературы, посвященной «Вёснам и осеням», а также «Трем комментариям», потребовало расширения и углубления соответственно ориентированных источников и источниковедческих разысканий, равно как и усиления критического начала в штудиях представителей чуньцю-сюэ, да и в китайском историописании в целом, главным образом в его фактографической и фактологической составляющих. Наиболее ощутимо критический метод дал себя знать в сочинениях приверженцев чуньцю-сюэ о предшествовавших сунскому периодах Тан, а также «Пяти династий и десяти царств» (по традиционной хронологии — 907—960) — периодах, когда имело место несоблюдение «великих критериев „Вёсен и осеней"». Взывать к авторитету свято чтимых «Конфуциевых анналов» и тоже канонизированных конфуцианством «Трех комментариев» побуждала необычайно сложная внутри- и внешнеполитическая ситуация, в которой оказался Китай к середине VIII в. и которая затем обострилась до крайности. Имеются в виду самого разного свойства и масштаба проявления «великой смуты», непрекращающиеся более двух столетий. Они начились со вспыхнувшего в 755 г. мятежа Ань Лу-ша- ня (703—747) и Ши Сы-мина (703—761), междоусобиц и крупных народных восстаний второй половины VIII в. — середины 870-х годов и крестьянской войны 874—901 гг. Низвержение дина-

Объединение страны династией Сун, но в ощутимо урезанных, по сравнению с прежними, территориальных пределах, а также происходившие перемены во внешнеполитической доктрине «верхов» Срединного государства привели к постепенной потере им под напором киданей, тангу-

тов и вслед за тем чжурчжэней доминирующего статуса и роли в Восточноазиатском регионе. Наряду с завоеванием в XIII в. всех китайских владений монголами с VI—VIII вв. происходило нарастание идейного и социального натиска буддизма и даосизма и ослабление позиций конфуцианства в качестве государственной идеологии, а в ответ — усилия последнего с VII—VIII вв. по возрождению своего престижа и влияния (что вылилось в создание неоконфуцианства). Наряду с общими концептуальными положениями конфуцианства в его обновлявшемся и прообразовывавшемся облике платформа чуньцю-сюэ содержала разного рода и уровня положения, запечатлевшие реакцию ее зачинателей и приверженцев на столь многообразные и сложные процессы и обстоятельства, а выраженные в категориях и формулах, воспринятых из «Вёсен и осеней» и «смежных» с последними канонических книг конфуцианства. Среди этих категорий и формул такие, например, как «Великое единение/целостность [страны]» (да и тун)\ «почитать государя» (цзунь ван), зачастую «в паре» с девизом «изгонять варваров» (жан и), и др.

Постепенно чуньцю-сюэ как историографическое направление вошло ингредиентом в тун цзяньсюэ (Школу «Всепроницающего зерцала»), которая сама во многом обязана чуньцю-сюэ своим рождением.

** Моу Жунь-сунь. Лян Сун «Чунь цю» сюэ чжи чжу лю (Школа «Вёсен и осеней» [в период] обеих Сун: основные тенденции) // Сун ши яньцзю. Т. 3. Тайбэй, 1966; Ван Дун. Сун дай шисюэ юй «Чунь цю» цзин сюэ (Историческая наука периода Сун и школа канона «Вёсен и осеней») // Хэбэй сюэкань. 1988, № 6; Ян Сян-куй. Сун дай лисюэ цзя ды «Чунь цю» сюэ (Школа «Вёсен и осеней» приверженцев учения о принципе в период Сун) / / Шисюэ ши яньцзю. 1989, № 1; Цзя Гуй-жун. «Чунь цю» цзин юй Бэй Сун шисюэ (Канон «Вёсны и осени» и историческая наука [периода] Северная Сун) // Чжунго ши яньцзю. 1990, № 1.

Г.Я. Смолин

Восточно-чжэцзянская школа. По оценкам современных китайских историков, эта школа — важнейшее направление в исторической науке империи Цин, одно из немногих в историописании императорского Китая, которое выделяется особо. Его основателем считается крупнейший мыслитель XVII в. Хуан Цзун-си (1610—1695), а к числу последователей относят около двух десятков известных ученых второй половины XVII — начала XIX в., выходцев из нескольких уездов восточной части пров. Чжэцзян. Это Ван Сы-тун (1638-1702), внесший немалый вклад в создание «Истории династии Мин» («Мин ши»); одна из ключевых фигур цинской официальной историографии Шао Цзинь-хань (1743—1796); Цюань Цзу-ван, который известен прежде всего тем, что сумел продолжить и завершить труд Хуан Цзун-си «Учения эпох Сун и Юань» («Сун Юань сюэань»). Последним из наиболее крупных представителей чжэдун ши-сюэ считается Чжан Сюэ-чэн (1738—1801) — один из наиболее ярких выразителей традиционной китайской историографии.

Провинция Чжэцзян относится к расположенному в низовьях р. Янцзы региону, который с начала II тысячелетия н.э. стал центром национальной культуры и науки. Уже тогда в империи Сун здесь сложилась Восточно-Чжэцзянская научная школа (чжэдун-сюэпаи). Однако к историографии она отношения не имела, ее основатель Чэн И (1033-1107) и его последователи занимались разработкой проблем неоконфуцианства. В конце правления династии Мин, на рубеже XVI и XVII вв., провинции Чжэцзян и Цзянсу дали значительную часть ученой элиты империи, отсюда вышли многие известные историки того времени. По крайней мере некоторые из них входили в состав весьма многочисленных объединений, но чжэдун ши-сюэ среди них не было.

С утверждением на китайском престоле династии Цин ученая элита региона оказалась в опале

иподвергалась репрессиям. Поэтому появление во второй половине XVII в. чжэдун ши-сюэ — факт неординарный. Китайские историки оценивают эту школу необычайно высоко. Они трак-

вэтих оценках восходит к суждениям крупнейшего мыслителя Нового времени Лян Ци-чао (1873—1929), чьи взгляды оказали глубокое воздействие на понимание того, что происходило

вимперии Цин в сфере духовной культуры.

Однако столь высокая оценка школы аргументирована пока недостаточно. Хорошо известно, что далеко не все ученые, которых относят к Восточно-Чжэцзянской школе, могут считаться учениками Хуан Цзун-си, не все из них были и историками. Они жили в разное время, придерживались неодинаковых взглядов, неодинаков был вклад этих учеников в историческую науку своего времени. Какого-либо организационного оформления школа не получила, небольшую группу ученых, которые, как считают, были причастны к деятельности чжэдун ши-сюэ, просуществовавшей 150 лет, объединяло лишь общее место рождения, земляческие связи. К тому же жесткий контроль цинских властей над сферой духовной культуры оставлял мало возможностей для деятельности каких-либо оппозиционных сил. Очевидно, адекватную оценку школы в настоящее время дать невозможно, проблема требует специального изучения.

** Доронин Б.Г. К характеристике Восточно-чжэцзянской школы в китайской историографии второй половины XVII — начала XVIII в. / / ИИИСАА. Вып. 4. 1975, с. 49—57; Хэ Бин-сун. Чжэдун сюэпай суюань (О происхождении Восточно-чжэцзян- ской научной школы). Шанхай, 1932; Цан Сю-лян, Вэй Дэ-лян. Чжунго гудай шисюэ ши цзяньбянь (Краткий очерк истории исторической науки древнего Китая). Харбин, 1983.

Б. Г. Доронин

Историческая наука периодов правления Цянь-луна и Цзя-цина (1736—1821). Этот столетний период китайские историки рассматривают как самостоятельный и очень важный этап в развитии историографии империи Цин, составную часть науки этого периода (цяньцзя-сюэпай). Понятие это сравнительно новое, оно появилось на рубеже XIX и XX вв. и связано с попытками ученых того времени по-новому взглянуть на процессы, которые шли в сфере духовной культуры империи Цин. Наиболее полно и обстоятельно это было сделано в работах крупнейшего мыслителя и историка Нового времени Лян Ци-чао (1873-1929). Подобный подход необычен: в Китае принято трактовать все происходившее в период правления династии как единое целое.

Важнейшей отличительной особенностью исторической науки этого периода считается обращение ученых к исследованию текстов памятников посредством метода каочжэн (другое название каоцзюй — доискиваться оснований (доказательств), определять (достоверность), совр. значение — производить историко-филологические разыскания, критика текста). Тем самым подчеркивается, что во второй половине XVIII — начале XIX в. магистральным направлением в деятельности историков стали источниковедческие штудии. И это действительно так. Как раз на этот период приходится развернутая по инициативе цинских властей тотальная ревизия всех сохранившихся к тому времен^амятников, причем особое внимание обращалось на памятники исторические. Кампания эта началась много раньше, проводилась в разных формах, а в период правления императора Цянь-луна (1736—1795) она приобретает беспрецедентные масштабы. В ее орбиту оказалась втянутой значительная часть ученой элиты империи, но главная ответственность за ее реализацию была возложена на дворцовые службы. Трудившиеся там ученые выявляли сохранившиеся памятники, выверяли их, те, что признавались неблагонадежными, изымались (а нередко и уничтожались), остальные основательно редактировались и рецензировались, после чего они издавались с обстоятельными комментариями. Одновременно готовились многочисленные дополнения и продолжения ранее созданных трудов. Смысл этой работы раскрывают два тезиса Цянь-луна: «возвратиться на правильный путь, изгнать ересь» и «учиться у древности, почитать словесность» — это рассматривалось как важнейшее средство утверж-

ния получили из рук цинских ученых второй половины XVIII — начала XIX в. Их трактовку событий прошлого историки вынуждены учитывать и поныне. В этот период цинским властям удалось добиться небывалого единомыслия ученой элиты, а историки этой школы еще долго определяли состояние исторической науки в Китае.

Современные историки КНР, оценивая место цяньцзя ши-сюэ, подчеркивают ее переходный характер, говорят о постепенной трансформации традиционной историографии и зарождении в ее недрах новых тенденций, которые позже дадут начало современной исторической науке в Китае. Это вряд ли верно: вторая половина XVIII — начало XIX в. — время торжества консервативного начала в китайской историографии, когда власти искали вдохновение в «золотой древности». Ростки нового появились в цинской историографии лишь на рубеже XIX и XX вв., и процесс становления современной исторической науки в Китае оказался долгим и весьма непростым.

** Доронин Б.Г. Историография императорского Китая XVII—XVIII вв. СПб., 2002; Цан Сю-лян, Вэй Дэ-лян. Чжунго гудай шисюэ ши цзяньбянь (Краткий очерк истории исторической науки древнего Китая). Харбин, 1983; Чжан Мэн-лунь. Чжунго шисюэ ши (История китайской историографии). Т. 2. Ланьчжоу, 1986.

Б.Г. Доронин

Историческая Историческая мысль в XX — начале XXI в.

мысль

Историография первой половины XX в. Во второй половине XIX в. Китай познакомился со школами западной исторической науки, главным оружием которых был эволюционизм. Это оказало огромное влияние на его традиционную историческую мысль. Согласно традиционной китай-

ской исторической концепции «возвращения к древности», чем древнее, тем совершеннее было общество, три древнейшие династии были «золотым веком» китайской истории, а традиция «передачи Пути» последующим поколениям (дао тун), которой положили начало древние императоры Яо, Шунь и Юй, непрерывно шла на убыль. Согласно эволюционистскому взгляду на историю, напротив, история прогрессивна, в ней существуют причинно-следственные отношения, «общие закономерности» и возможен их поиск. Понимание истории как развития и изменения расширило поле зрения китайских историков и дало импульс повороту традиционной китайской исторической науки к модернизации. В начале XX в. Лян Ци-чао сделал теоретической основой науки исторический эволюционизм. Он создал новую систему теории, тем самым вызвав к жизни реформаторское движение «революции в истории».

Лян Ци-чао, продолжая напечатанное в 1901 г. в газете «Цин и бао» «Изложение истории Китая», в 1902 г. опубликовал в «Синь минь цунбао» свою известную работу «Новая историческая наука». В ней на основе критики «старой китайской историографии», обладавшей «четырьмя недостатками» и «двумя болезнями», Лян Ци-чао разработал «учение о сфере исторической науки». В «Новой исторической науке» он выдвигал новый тезис: «История — это то, что повествует о явлениях эволюции человечества и стремится к обретению их общих принципов и закономерностей», указывал, что история — это поступательное движение, и исходя из этого пропагандировал «революцию в сфере истории». Там же он сформулировал свой пионерский подход к интерпретации форм развития и движущих сил истории, роли исторической науки и методов исторического исследования. Его целью было создание «новой исторической науки», отличающейся от традиционной китайской. Предметом «новой исторической науки» Лян Ци-чао были характер и сфера исторического нарратива, философия истории и социальные функции исторической науки, отношения исторической науки и других научных дисциплин. Кроме того, она давала критику «старой историографии» Китая. Теоретическая ценность «новой исторической науки» заключалась в следующем: при помощи научных концепций Нового времени были изложены базовые вопросы исторической науки, выдвинута теоретическая модель модернизации китайской исторической науки, а также соответствующие новые понятия и категории. «Новая историческая наука» в большой степени способствовала ускорению перехода традиционной исторической науки Китая к Новому времени. Ограниченность ее была в следующем: на теоретическом уровне не было разъяснения сути объективной истории как науки, не было изложения научной методологии исторического познания и исследований.

Идеи «новой исторической науки» Лян Ци-чао нашли отклик у Чжан Тай-яня, Ся Цзэн-ю, Чэнь Фу-чэня, Чжу Си-цзу и Хэ Бин-суна, что сделало «новую историческую науку» очень влиятельной школой среди китайских историков первой половины XX в. Чжан Тай-янь активно пропагандировал эволюционистскую концепцию истории: он полагал, что задачи исторической науки — это выявление принципов прогресса и ослабления общества и всесторонняя критика (и обобщение) традиционной китайской истории и культуры. В 1904 г. Ся Цзэн-ю написал «Новейший учебник китайской истории для средней школы» (в тридцатые годы переиздан под названием «Древняя история Китая»). Это было первой исторической работой в Китае, где применено деление на главы и разделы. Кроме того, это один из самых ранних результатов работы школы «новой исторической науки». В 1920-е годы Лян Ци-чао написал такие работы, как «Очерк учений эпохи Цин», «История китайских учений трех последних столетий», «Методы исследования китайской истории» и «Дополненное издание „Методов исследования китайской истории"». Эти работы содействовали ускорению перестройки концептуальной структуры истории страны.

Если течение «новой исторической науки» в основном зародилось под воздействием эволюционистского взгляда на историю, то школа нового источниковедения, обладавшая огромным вли-

янием в первой половине XX в., не только подверглась воздействию эволюционизма — она также получила непосредственный стимул от обнаруженных в ходе археологических раскопок текстов; на нее повлияли и методы западных естественных наук. В начале XX в. открытие и систематизация таких новых исторических материалов, как гадательные надписи на панцирях и костях, ханьские и цзиньские книги на бамбуковых

и деревянных досках, дуньхуанские памятники, доисторические городища, бронзовые ритуальные сосуды, архивы минских и цинских канцелярий, привело к тому, что сфера материалов, исследуемых китайской исторической наукой, расширилась. Теперь то, на что опирались исторические исследования, были не только каноны, истории, сочинения философов и сборники, но и древнейшие архивы и найденные под землей письменные памятники, книги и вещи. Это предоставило исторической науке Китая широкое пространство для развития.

В начале XX в. Китай познакомился с западным историческим позитивизмом, представителем которого был Л. Ранке (1795—1886). Он получил широкое распространение среди китайских историков. Исторический позитивизм отличали следующие особенности: его приверженцы считали, что человеческая история представляет собой органически развивающееся целое, обладающее неразрывной исторической длительностью; они подчеркивали, что у каждой нации, эпохи и культуры есть своя ценность, обусловленная собственными историческими условиями

иотличиями. Эта концепция противилась обобщению исторического процесса при помощи абстрактных рациональных принципов. Требуя посредством глубокого раскрытия и критического исследования исторических материалов объективно выявлять историческую истину, она подчеркивала необходимость «составлять историю в согласии с правдой». Позитивистская историческая наука в сочетании с традиционным источниковедением годов Цянь-луна — Цзя-цина (1736—1820) дали новую жизненную силу «элементарному» научному стилю в Китае.

В первой половине XX в. исторический позитивизм был главным направлением в исторической науке Китая. Его представителями были такие известные историки, как Ван Го-вэй, Чэнь Инькэ, Чэнь Юань, Ху Ши, Люй Сы-мянь, Гу Цзе-ган, Фу Сы-нянь, Цянь Му и Чжан Инь-линь. Особенностью данной школы была не ориентация на критику «старой китайской историографии», а заимствование методов западного исторического позитивизма и продолжение основывавшейся на исторических материалах традиции критического источниковедения XVIII в. Кроме того, она проводила анализ, верификацию и интерпретацию истории, опираясь на идеи позитивизма, руководствуясь рациональностью, полагаясь на логические обоснования, индуктивные и дедуктивные методы. В ее рамках были проведены пионерские исследования древнейшей

идревней истории Китая, истории Монголии, истории религии, истории международных отношений страны, истории философии, истории прозы, истории научной мысли, изучения исторических письменных памятников и исторической географии и пр. Кроме того, монографические исследования по китайской истории дали множество новых результатов, и все это утвердило важное историческое место позитивистской исторической науки.

Эти позитивистские историки в большинстве своем были сведущими и в китайской, и в западной учености. Они достигли выдающихся успехов не только в сборе исторических материалов, выявлении фальсификаций и их критической интерпретации, они внесли свой вклад и в исследование причинно-следственных отношений ряда исторических явлений. Во второй половине XX в. в Китае не было историков, обладавших такой подготовкой и эрудицией.

Марксистская историческая школа в Китае возникла и развивалась вслед за проникновением марксизма и развертыванием новой демократической революции. В авангарде этой школы были Ли Да-чжао и Го Мо-жо, их продолжателями стали Люй Чжэнь-юй, Фань Вэнь-лань, Цзянь Бо-цзань, Хоу Вай-лу и др.; все они создали известные и ценные труды по истории. Ли Да-чжао был первым ученым Китая, систематически знакомившим читателя с материалистическим взглядом на историю. В 1924 г. он выпустил книгу «Основы исторической науки». Это был первый в Китае труд по теории исторической науки, написанный с позиций исторического материализма. Кроме того, это был самый ранний труд по теории исторической науки, составленный китайским ученым в XX в. С точки зрения исторического материализма Ли Да-чжао определил, что такое история, что такое историческая наука, какова ее структура. Он объяснил место исто-

Историческая рической науки среди других дисциплин и отношение исторической на-

„ , , . , , , уки к другим дисциплинам, остановившись и на таком важном вопросе,

мысль

как современные исторические исследования и их влияние на мировоззрение. Книгу Ли Да-чжао отличают логика, научные доказательства

исвойственная эпохе эмоциональность; эта работа прояснила сущность

иценность науки истории, что во многом повлияло на ускорение разви-

тия теории исторической науки в Китае XX в.

Другим основателем марксистской исторической науки в Китае был Го Мо-жо. В его книге «Исследование древнего общества Китая» (написана в 1929, а вышла в 1930 г.), применяя теорию и методы исторического материализма, осуществлено комплексное исследование надписей на панцирях, костях и на металле, а также изучено доциньское литературное наследие. В этой работе Го Мо-жо вскрыл облик древнекитайского общества и закономерности его развития, проложив дорогу исследованиям по истории Китая. Выход этой книги знаменовал сущностное изменение исторической науки и подъем марксистской исторической науки в Китае. Следующими работами Го Мо-жо были: «Исследование надписей на панцирях и костях», «Полное собрание гадательных надписей», «Собрание иньских надписей на панцирях», «Исследование надписей на бронзе эпох Инь и Чжоу», «Собрание надписей на бронзе двух периодов Чжоу», «Сборник исследований надписей на металле», «Собрание исследований древних гравировок», а также «Бронзовый век» и «Десять критических статей». Все они оказали большое влияние на науку. «Исследование древнего общества Китая» Го Мо-жо дало толчок творчеству таких известных китайских историков, как Люй Чжэнь-юй, Хоу Вай-лу, Фань Вэнь-лань, Цзянь Бо-цзань и Ху Шэн. Люй Чжэнь-юй опубликовал «Исследования доисторического китайского общества» (1934), «Китайское общество эпох Инь и Чжоу» (1936) и «Проблемы истории китайского общества» (1942). Хоу Вай-лу — «Историю учений древнекитайской мысли» (1945), «Историю учений китайской мысли Нового времени» (1945) и «Историю древнекитайского общества». Фань Вэнь-лань опубликовал «Краткую общую историю Китая» (1942) и первый том «Новой истории Китая» (1946); Цзянь Бо-цзань — «Очерки истории Китая» (1942), Ху Шэн — работу «Империализм и китайская политика» (1948); Сян Да — «Чанъань при династии Тан и цивилизация Западных земель» (1930); Чжоу Гу-чэн — «Всемирную историю» (1949). Появление этих исторических трудов показало, что в Китае формируется марксистская историческая наука. Перечисленные работы — это не только пионерские произведения исторической науки в различных областях; в большинстве своем они занимают видное место в развитии исторической науки Китая XX в. Среди них некоторые труды, подвергшись переработке, стали актуальными для нескольких поколений, явив научность поисков истины марксистскими историками.

Исторический материализм стимулировал изменение направления исторических исследований в Китае, способствовал их повороту от описания частных, в большинстве своем политических событий к исследованию сложных и длительных процессов в обществе и экономике. Это привело к тому, что историки поняли: необходимо исследовать материальные условия жизни людей и придавать большее значение роли народных масс в истории. Марксистская концепция классовой структуры общества, а также исследования классовой борьбы привели к изучению китайскими историками социальных институтов.

Характеризуя общую перспективу развития исторической науки в стране, следует сказать, что в первой половине XX в. произошел переход традиционной китайской историографии к исторической науке нововременного типа. С тех пор как Лян Ци-чао выдвинул теорию «новой исторической науки», ускорилась теоретическая модернизация исторической науки страны. Затем параллельно широкомасштабному проникновению западной исторической науки в Китай началась активная работа теоретиков исторической науки; возникали новые течения и школы. К 30—40-м годам в Китае существовало несколько одновременно эволюционирующих течений. Среди них наиболее заметными были достижения позитивистской исторической школы. В нее входили такие известные историки, как Ван Го-вэй, Чэнь Юань и Чэнь Инь-кэ. Опубликованные ими результаты исследований оказали большое воздействие на развитие исторической науки; в частности, были изданы книги «Новые обоснования древней истории» и «Критика древней истории».