Червонюк В.И. Антология конституционных учений. Ч. 2

121

щественным вспомоществованием, лишенных по суду прав и лица, служащие во время выборов в войсках или флоте.

Значение Рехстага заключается не в том, что ему принадлежит суверенитет, а в том, что как Союзные Совет, так и император нуждаются в своем управлении одобрения Рехстаг или же подлежат его контролю. Деятельность Рехстага принимает при этом 4 формы: 1) содействие его требуется для всякого закона и никакой закон не получает силы, пока Рехстаг не вотировал его; иногда форму закона принимают правительственные акты и тогда для них требуется вотум Рехстага; таковы в особенности установление имперского бюджета и имперские займы; 2) принятие, при котором Рехстаг выражает лишь согласие с действиями правительства, не участвуя в них, именно при договорах с иностранными государствами по предметам, входящим в круг имперского законодательства, некоторых распоряжениях, 3) во многих случаях Рехстаг имеет право требовать отчета в действиях правительства и высказывать о них свое суждение; это форма Kenntnissnahme – принятия к сведению; 4) Рехстаг может доводить до сведения правительства о своих желаниях, о всевозможных нуждах и просить об устранении всяких зол и недостатков. Ввиду этого населению дозволяется предоставлять в петиции.

13. Дюги Леон. Конституционное право. Общая теория государства: Монография

[федеративное государство]

[…] Федеральное государство, приведенное к своим простым элементам, является государством, состоящим из определенного числа государств, или, по немецкому выражению, государством государств (Staatenstaat), так что желающий построить теорию федерального государства должен к определенным выше элементам (нация, территория, суверенитет) прибавить четвертый элемент, соединение известного числа государств. Из этой структуры вытекает, что политические проявления, совершающиеся в федеральном государстве, относятся к двум порядкам проявления самого федерального государства и проявления слагающих его государств, называемых государствами-членами, существует публичная власть федерального государства и публичная власть каждого из государств-членов.

Необходимо остерегаться смешивать федеральное государство (Bundesstaat) и конфедерацию государств (Staatenbund). В конфедерации государств нет центрального государства, существует только политическая власть каждого из союзных государств. Каждый член конфедерации сохраняет свою полную автономию, лишь путем договора международного права установлено соглашение, чтобы известные дела, признаваемые имеющими общий интерес, регулировались и велись сообща. Собрание, которое ведет эти дела, является не парламентом государства, а дипломатической конференцией, состоящей из делегатов от каждого государства. В федеральном государстве, наоборот, существует центральное государство, и федеральные органы являются органами этого центрального государства. В конфедерации государств индивиды подчинены лишь одной власти, именно того из союзных государств, подданными которого они состоят или на территории которого находятся, в федеральном государстве индивиды всегда подчинены двум властям: власти центрального государства и власти того госу- дарства-члена, подданными которого они состоят или на территории которого находятся.

Именно здесь возникает крупная проблема федерального государства. Из понятия суверенитета, каким мы его определили, согласно классической теории и французскому представлению, следует, что одна и та же территория и одни и те же индивиды никогда не могут быть подчинены двум суверенитетам, но в федеральном государстве, по самому определенно его, одни и те же индивиды и одна и та же территория всегда подчиняются двум суверенитетам: суверенитету центрального государства и суверенитету государства-члена.

Антиномия не ускользнула от внимания французских авторов первой половины XIX в.

122

Токвиль ясно заметил ее. Он видел в федеральной системе продукт особых обстоятельств и полагал, что американская федеральная власть будет постепенно ослабляться в пользу власти государств-членов […].

14. Булгаков С.Н. Из философии культуры. I. Размышления о национальности

[Нации и государство]

В отношении к проблеме национальности, как и к другим проблемам философии культуры, необходимо проявляется характер общего мировоззрения или тех общефилософских предпосылок, которые неизменно соприсутствуют – иногда даже помимо сознания судящих, – а отчасти предопределяют ход рассуждения. Вопрос о национальности – это, надо прямо сказать, и решительно утвердить – отнюдь не принадлежит к числу таких вопросов, которые рассматривались бы и изучались бы вне этих предпосылок, voraussetzungslos (если только не существуют такие вопросы), одним только строгим применением научных методов. Как ни важно научное изучение разных проявлений национальности, однако в нем не ставится и не вмещается общая метафизическая проблема нации, т.е. вопросы об ее природе, ценности, идее. Как и в других случаях, наука лишь подводит к этим вопросам, дает свой материал для их постановки, но на этом и останавливается, если только она критична, т.е. находится в сознании своей действительной компетенции […].

[…] Нации не существуют без исторического покрова или облегающей их скорлупы. Эта скорлупа есть государство. Конечно, есть нации, не имеющие своего государства; нация в этом смысле первичнее государства. Именно она родит государство как необходимую для себя оболочку.

Национальный дух ищет своего воплощения в государстве, согласно красивому выражению Лассаля в речи о Фихте (употребленного в применении к германскому народу). В высшей степени знаменателен тот факт, что государства создаются не договором космополитических общечеловеков и не классовыми или групповыми интересами, но самоутверждающимися национальностями, ищущими самостоятельного исторического бытия. Государства национальны в своем происхождении и в своем ядре – вот факт, на котором неизбежно останавливается мысль. Даже те государства, которые в своем окончательном виде состоят из многих племен и народностей, возникли в результате государствообразующей деятельности одного народа, который и является в этом смысле «господствующим» или державным. Можно идти как угодно далеко в признании политического равенства разных наций – их исторической равноценности в государстве все же не установить. В этом смысле Россия, конечно, остается и останется русским государством при всей своей многоплеменности даже при проведении самого широкого национального равноправия. Совместное существование многих наций под одной государственной кровлей создает между ними не только отношения солидарности, но и соревнования, борьбы. В этой борьбе напрягается чувство национальности, и оно, конечно, всегда угрожает перейти в национализм, хотя внешние проявления последнего могут весьма различаться в разные эпохи истории. Нравственное сознание современного человека все менее мирится с угнетением более слабых национальностей господствующей; в этом оно видит прежде всего унижение для этой последней и вопиющую несправедливость, Однако, рядом с этими политическими отношениями существуют еще и нравственные отношения между национальностями, и эти отношения не всегда распределяются в соответствии политическим.

123

ГЛАВА 5. ФОРМА ГОСУДАРСТВЕННОГО ПРАВЛЕНИЯ

ИГОСУДАРСТВЕННЫЙ РЕЖИМ

1.Платон. Государство. Книга восьмая

[Четыре вида государственного устройства]

Четыре вида извращенного государственного устройства. – Насколько помню, ты говорил, что имеется четыре вида порочного государственного устройства и что стоило бы в них разобраться, дабы увидеть их порочность воочию; то же самое, сказал ты, касается и соответствующих людей: их всех тоже стоит рассмотреть [...].

Еще о соответствии пяти складов характера пяти видам государственного устрой-

ства [...].

–Раз мы начали с рассмотрения государственных нравов, а не отдельных лиц, потому что там они более четки, то и теперь возьмем сперва государственный строй, основывающийся на честолюбии (не могу подобрать другого выражения, все равно назовем ли мы его «тимократией» или «тимархией»), и соответственно рассмотрим подобного же рода человека; затем – олигархию и олигархического человека; далее бросим взгляд на демократию и понаблюдаем человека демократического; наконец, отправимся в государство, управляемое тиранически, и посмотрим, что там делается, опять-таки обращая внимание на тиранический склад души[...].

Тимократия

–Ну так давай попытаемся указать, каким способом из аристократического правления может получиться тимократическое. Может быть, это совсем просто, и изменения в государстве обязаны своим происхождением раздорам, возникающим внутри той его части, которая обладает властью? Если же в ней царит согласие, то, хотя бы она была и очень мала, строй остается незыблемым.

–Да, это так [...].

[…] Следующим после этого государственным строем была бы, я так думаю, олигархия.– Что за устройство ты называешь олигархией?– Это строй, основывающийся на имущественном цензе: у власти стоят там богатые, а бедняки не участвуют в правлении.

–Понимаю [...].

–Установление имущественного ценза становится законом и нормой олигархического строя: чем более этот строй олигархичен, тем выше ценз; чем менее олигархичен, тем ценз ниже. Заранее объявляется, что к власти не допускаются те, у кого нет установленного имущественного ценза. Такого рода государственный строй держится применением вооруженной силы или же был еще прежде установлен путем запугивания. Разве это не верно?

–Да, верно[...] .

[…] Олигархия переходит в демократию примерно следующим образом: причина здесь в ненасытной погоне за предполагаемым благом, состоящим якобы в том, что надо быть как можно богаче.

–Как ты это понимаешь?

–Да ведь при олигархии правители, стоящие у власти, будучи богатыми, не захотят ограничивать законом распущенность молодых людей и запрещать им расточать и губить свое состояние, напротив, правители будут скупать их имущество или давать им под проценты ссуду, чтобы самим стать еще богаче и могущественнее.

–Это у них – самое главное[...] .

124

Демократия

–Демократия, на мой взгляд, осуществляется тогда, когда бедняки, одержав победу, некоторых из своих противников уничтожат, иных изгонят, а остальных уравняют в гражданских правах и в замещении государственных должностей, что при демократическом строе происходит большей частью по жребию.

–Да, именно так устанавливается демократия, происходит ли это . силой оружия или же потому, что ее противники, устрашившись, постепенно отступят.

–Конечно.

–Казалось бы, это самый лучший государственный строй. Словно ткань, испещренная всеми цветами, так и этот строй, испещренный разнообразными нравами, может показаться всего прекраснее.

[…] Пожалуй, если у кого появится желание, как у нас с тобой, основать государство, ему необходимо будет отправиться туда, где есть демократия, и уже там, словно попав на рынок, где торгуют всевозможными правлениями, выбрать то, которое ему нравится, а сделав выбор, основать свое государство.

[…] Ну, так давай рассмотрим, милый друг, каким образом возникает тирания. Что она получается из демократии, это-то, пожалуй, ясно […] .

–Да.

[…]Когда во главе государства, где демократический строй и жажда свободы, доведется встать дурным виночерпиям, государство это сверх должного опьяняется свободой в неразбавленном виде, а своих должностных лиц карает, если те недостаточно снисходительны и не предоставляют всем полной свободы, и обвиняет их в мерзком олигархическом уклоне.

– Да, так оно и бывает.

[…]Та же болезнь, что развилась в олигархии и ее погубила, еще больше и сильнее развивается здесь - из-за своеволия - и порабощает демократию. В самом деле, все чрезмерное обычно вызывает резкое изменение в противоположную сторону, будь то состояние погоды, растений или тела. Не меньше наблюдается это и в государственных устройствах.

– Естественно.

– Ведь чрезмерная свобода, по-видимому, и для отдельного человека, и для государства оборачивается не чем иным, как чрезвычайным рабством.

– Оно и естественно.

– Так вот, тирания возникает, конечно, не из какого иного строя, как из демократии; иначе говоря, из крайней свободы возникает величайшее и жесточайшее рабство [...] .

2. Аристотель. Политика. Книга первая.

[О смешанной форме правления и о двух главных формах государственного устройства]

10.Некоторые утверждают, что наилучшее государственное устройство должно представлять собой смешение всех государственных устройств, по мнению одних, это смешение состоит из олигархии, монархии и демократии, поэтому они восхваляют лакедемонское устройство: ведь царская власть в Лакедемоне олицетворяет собой монархию, власть геронтов – олигархию, демократическое же начало проявляется во власти эфоров, так как последние избираются из народа; по мнению других, эфория представляет собой тираннию, демократическое же начало они усматривают в сисситиях и в остальном повседневном обиходе жизни.

11.В «Законах» же говорится, что наилучшее государственное устройство должно заключаться в соединении демократии и тирании; но эти последние едва ли ктолибо станет вообще считать видами государственного устройства, а если считать их

125

таковыми, то уж наихудшими из всех. Итак, правильнее суждение тех, кто смешивает несколько видов, потому что тот государственный строй, который состоит в соединении многих видов, действительно является лучшим.

Далее, это государственное устройство, как оказывается, не содержит в себе никакого монархического начала, а лишь начало олигархическое и демократическое, причем оно скорее склоняется к олигархии. Это ясно видно из способа назначения должностных лиц: то, что они назначаются по жребию из числа предварительно избранных, роднит этот строй с обоими государственными устройствами, но то, что лишь обладающие большим имущественным цензом обязаны принимать участие в Народном собрании, назначать должностных лиц и вообще заниматься государственными делами, другие же устранены от этого, – все это подходит к олигархии, равно как и стремление к тому, чтобы большая часть должностных лиц назначалась из состоятельных людей, а самые главные должности замешались людьми с наивысшим имущественным цензом.

Книга третья

Государственное устройство (politeia) – это распорядок в области организации государственных должностей вообще, и в первую очередь верховной власти: верховная власть повсюду связана с порядком государственного управления (politeyma), а последний и есть государственное устройство. Я имею в виду, например, то, что в демократических государствах верховная власть – в руках народа; в олигархиях, наоборот, в руках немногих; поэтому и государственное устройство в них мы называем различным. С этой точки зрения мы будем судить и об остальном. VI. Государственное устройство означает то же, что и порядок государственного управления, последнее же олицетворяется верховной властью в государстве, и верховная власть непременно находится в руках либо одного, либо немногих, либо большинства [...] .

1. Монархическое правление, имеющее в виду общую пользу, мы обыкновенно называем царской властью; власть немногих, но более чем одного - аристократией (или потому, что правят лучшие, или потому, что имеется и виду высшее благо государства и тех, кто в него входит); а когда ради общей пользы правит большинство, тогда мы употребляем обозначение, общее для всех видов государственного устройства, – политая [...] .

2. […] Отклонения от указанных устройств следующие: от царской власти – тирания, от аристократии – олигархия, от политии – демократия. Тирания – монархическая власть, имеющая в виду выгоды одного правителя; олигархия блюдет выгоды состоятельных граждан; демократия – выгоды неимущих; общей же пользы ни одна из них в виду не имеет[...] .

3. Тирания, как мы сказали, есть деспотическая монархия в области политического общения; олигархия – тот вид, когда верховную власть в государственном управлении имеют владеющие собственностью; наоборот, при демократии эта власть сосредоточена не в руках тех, кто имеет большое состояние, а в руках неимущих [...] .

4. […] Итак, из приведенных соображений, по-видимому, вытекает следующее: тот признак, что верховная власть находится либо в руках меньшинства, либо в руках большинства, есть признак случайный и при определении того, что такое олигархия, и при определении того, что такое демократия, так как повсеместно состоятельных бывает меньшинство, а неимущих большинство; значит, этот признак не может служить основой указанных выше различий. То, чем различаются демократия и олигархия, есть бедность и богатство; вот почему там, где власть основана — безразлично, у меньшинства или большинства - на богатстве, мы имеем дело с олигархией, а где правят неимущие, там перед нами демократия[...] .

126

5. Из трех видов государственного устройства, какие мы признаем правильными, наилучшим, конечно, является тот, в котором управление сосредоточено в руках наилучших[...] .

Книга четвертая

1. В нашем предыдущем рассуждении о видах государственного устройства мы распределили их так: три вида правильные – царская власть, аристократия, полития –

итри отклоняющиеся от них, тирания – от царской власти, олигархия – от аристократии, демократия – от политии.

2.Ясно, какой из видов, отклоняющихся от правильных, является наихудшим и будет тот, который оказывается отклонением от первоначального и самого божественного из всех видов государственного строя. Царская власть, если это не пустой звук, если она существует действительно, основывается на высоком превосходстве царствующего. Таким образом, тирания, как наихудший из видов государственного устройства, отстоит далее всего от самой его сущности; к ней непосредственно примыкает олигархия (аристократия далеко не то же, что олигархия); наиболее же умеренный из отклоняющихся видов – демократия.

4.Однако главными видами государственного устройства, по-видимому, являются два – демократия и олигархия, подобно тому как говорят главным образом о двух ветрах – северном и южном, а на остальные смотрят как на отклонение от этих двух

[...] .

5[...] Таким образом, демократией следует считать такой строй, когда свободнорожденные и неимущие, составляя большинство, имеют верховную власть в своих руках, а олигархией – такой строй, при котором власть находится в руках людей богатых

иблагородного происхождения и образующих меньшинство.

3.Данте Алигьери. «Божественная Комедия»

Монархия

[…]Светская монархия, называемая обычно империей, есть единственная власть, стоящая над всеми властями во времени и превыше того, что изменяется временем.

[…]Справедливость имеет в мире высшую силу тогда, когда она свойственна тому, кто обладает высшей волей и властью; таковым является один лишь монарх; следовательно, только присущая монарху справедливость обладает в мире высшей силой

[…].

ХII. Человеческий род оказывается в наилучшем состоянии, когда он совершенно

свободен. Это станет очевидным, если уяснить начало свободы. Для этого следует знать, что первое начало нашей свободы есть свобода решения […] .

[…] Правильные государственные устройства имеют целью свободу, т.е. имеют целью, чтобы люди существовали ради самих себя. Ведь не граждане существуют ради консулов и не народ ради царя, а, наоборот, консулы ради граждан и царь ради народа. Ведь так же, как государственный строй не устанавливается ради закона, а законы устанавливаются ради государственного строя, так и живущие сообразно законам не столько сообразуются с законодателем, сколько этот последний сообразуется с ними, как и полагает Философ в книгах, которые он оставил о трактуемой здесь материи. Отсюда явствует также, что хотя консул или король, если говорить о них, имея в виду движение к цели, являются господами над прочими, то с точки зрения самой цели они являются слугами, в особенности же монарх, которого, без сомнения, надлежит считать слугою всех. Отсюда можно также понять, что монарх по необходимости сообразуется с целью, стоящей перед ним при установлении законов. Таким образом, род человеческий, живя под властью монарха, находится в наилучшем состоянии, а отсюда следует, что для благоденствия мира необходимо должна существовать монархия.

127

ХIII. […] Человеческий род в соответствии со своими общими чертами, присущими всем, должен управляться монархом и общим для всех правилом приводиться к миру […] .

Всякое согласие зависит от единства, существующего в волях; человеческий род в своем наилучшем состоянии есть некое согласие. Ведь подобно тому, как отдельный человек, находящийся в наилучшем состоянии, и в отношении души, и в отношении тела есть некое согласие, так и дом, и государство, и империя, и весь род человеческий образуют согласие. Следовательно, наилучшее состояние рода человеческого зависит от единства воли. Этого не может быть, если нет единой воли, владычествующей и согласующей в одно все прочие; ведь воля смертных из-за сообразительных утех юности нуждается в руководстве, как учит Философ в последних книгах Никомаховой этики. Эта воля не может быть единой, если нет единого правителя, чья воля способна быть госпожой и руководительницей всех прочих. И если все вышеприведенное истинно, а это именно так, то для наилучшего состояния человеческого рода необходимо, чтобы в мире был монарх, а следовательно, ради благосостояния мира должна существовать монархия.

4. Цицерон Тулий. О государстве

[Царская власть, власть оптиматов и народная власть]

И вот, когда верховная власть находится в руках у одного человека, мы называем этого одного царем, а такое государственное устройство – царской властью. Когда она находится в руках у выборных, то это гражданская община управляется волей оптиматов. Народной же (ведь ее так называют) является такая община, в которой все находится в руках народа […].

5. Макиавелли Н. О государстве

Глава I. Скольких видов бывают государства и как они приобретаются

Все государства, все державы, обладавшие или обладающие властью над людьми, были и суть либо республики, либо государства, управляемые единовластно. Последние могут быть либо унаследованными – если род государя правил долгое время, либо новыми. Новым может быть либо государство в целом – таков Милан для Франческо Сфорца; либо его часть, присоединенная к унаследованному государству вследствие завоевания –таково Неаполитанское королевство для короля Испании.

Новые государства разделяются на те, где подданные привыкли повиноваться государям, и те, где они искони жили свободно; государства приобретаются либо своим, либо чужим оружием, либо милостью судьбы, либо доблестью.

[…]Наследному государю, чьи подданные успели сжиться с правящим домом, гораздо легче удержать власть, нежели новому, ибо для этого ему достаточно не преступать обычая предков и в последствии без поспешности применяться к новым обстоятельствам. При таком образе действий даже посредственный правитель не утратит власти, если только не будет свергнут особо могущественной и грозной силой, но и в этом случае он отвоюет власть при первой же неудаче завоевателя.

Глава II. Скольких родов бывают республики и какова была республика римская

[…]Некоторые авторы, писавшие о республиках, утверждали, будто существует три вида государственного устройства, именуемые ими: Самодержавие, Аристократия

иНародное правление, и что устанавливающие новый строй в городе должны обращаться к тому из этих трех видов, который покажется им более подходящим. Другие же авторы, и, по мнению многих, более мудрые, считают, что имеется шесть форм

128

правления – три очень скверных и три сами по себе хороших, но легко искажаемых и становящихся вследствие этого пагубными. Хорошие формы правления – суть три вышеназванных; дурные же – три остальных, от трех первых зависящие и настолько с ними родственные, что они легко переходят друг в друга: самодержавие легко становится тираническим, аристократии с легкостью делаются олигархиями, народное правление без труда обращается в разнузданность. Таким образом, если учредитель республики учреждает в городе одну из трех перечисленных форм правления, он учреждает ее ненадолго, ибо нет средства помешать ей скатиться в собственную противоположность, поскольку схожесть между пороком и добродетелью в данном случае слишком невелика.

Эти различные виды правления возникли у людей случайно. Вначале, когда обитателей на земле было немного, люди какое-то время жили разобщенно, наподобие диких зверей. Затем, когда род человеческий размножился, люди начали объединяться и, чтобы лучше оберечь себя, стали выбирать из своей среды самых сильных и храбрых, делать их своими вожаками и подчиняться им. Из этого родилось понимание хорошего и доброго в отличие от дурного и злого. Вид человека, вредящего своему благодетелю, вызывал у людей гнев и сострадание. Они ругали неблагодарных и хвалили тех, кто оказывался благодарным. Потом, сообразив, что сами могут подвергнуться таким же обидам, и дабы избегнуть подобного зла, они пришли к созданию законов и установлению наказаний для их нарушителей. Так возникло понимание справедливости. Вследствие этого, выбирая теперь государя, люди отдавали предпочтение уже не самому отважному, а наиболее рассудительному и справедливому. Но так как со временем государственная власть из выборной превратилась в наследственную, то новые, наследственные государи изрядно выродились по сравнению с прежними. Не помышляя о доблестных деяниях, они заботились только о том, как бы им превзойти всех остальных в роскоши, сладострастии и всякого рода разврате. Поэтому государь становился ненавистным; всеобщая ненависть вызывала в нем страх; страх же толкал его на насилия, и все это вскоре порождало тиранию. Этим клалось начало крушению единовластия: возникали тайные общества и заговоры против государей. Устраивали их люди не робкие и слабые, но те, кто возвышались над прочими своим благородством, великодушием, богатством и знатностью и не могли сносить гнусной жизни государя. Массы, повинуясь авторитету сих могущественных граждан, ополчались на государя и, уничтожив его, подчинялись им, как своим освободителям. Последние, ненавидя имя самодержца, создавали из самих себя правительство. Поначалу, памятуя о прошлой тирании, они правили в соответствии с установленными ими законами, жертвуя личными интересами ради общего блага и со вниманием относясь как к частным, так и к общественным делам.

Книга вторая. О законах, вытекающих непосредственно из природы правительства. Глава I. О природе трех различных образов правления

Есть три образа правления: республиканский, монархический и деспотический. Чтобы обнаружить их природу, достаточно и тех представлений, которые имеют о них даже наименее осведомленные люди. Я предполагаю три определения или, вернее, три факта: «республиканское правление – это то, при котором верховная власть находится в руках или всего народа или части его; монархическое, – при котором управляет один человек, но посредством установленных неизменных законов; между тем как в деспотическом все вне всяких законов и правил движется волей и произволом одного лица».

Глава III. О законах, относящихся к природе аристократии

В аристократии верховная власть находится в руках группы лиц. Эти лица издают законы и заставляют исполнять их; остальной народ является по отношению к ним тем же, чем в монархии подданные по отношению к государю. Выбор по жребию не должен иметь места; он проявил бы здесь только свои дурные стороны. […]

129

Глава IV.О законах в их отношении к природе монархического правления

Власти посредствующие, подчиненные и зависимые образуют природу монархического правления, т. е. такого, где правит одно лицо посредством основных законов. Я сказал: посредствующие, подчиненные и зависимые потому, что в монархии источником всякой политической и гражданской власти является сам государь. Эти основные законы необходимо предполагают существование посредствующих каналов, по которым движется власть, так как если в государстве нет ничего, кроме изменчивой и капризной воли одного, то в нем ничего не может быть устойчивого, а следовательно, не может быть и никакого основного закона.

Глава V. О законах, относящихся к природе деспотического государства

Из природы деспотической власти следует, что одно лицо, обладающее ею, поручает осуществлять ее также одному только лицу. Человек, которому все его пять чувств постоянно говорят, что он – все, а прочие люди ничто, естественным образом, ленив, невежественен, сластолюбив. Поэтому он сам не занимается делами. Но если он поручит их нескольким лицам, то между ними пойдут распри, начнутся интриги изза чести быть первым между рабами, и государю снова придется вмешиваться в дела правления. Поэтому гораздо проще предоставить все дела визирю, наделив его всей полнотой власти.

Учреждение должности визиря есть поэтому основной закон такого государства. […] Чем обширнее государство, тем обширнее сераль и тем, следовательно, более государь упивается наслаждениями; так что, чем большим количеством народов приходится в этих государствах управлять государю, тем меньше он озабочен делами правления; чем значительнее дела, тем меньше о них рассуждают.

6. Гоббс Т. Левиафан

Глава XIX.О различных видах государств, основанных на установлении, и о преемственности верховной власти

Различных форм государства может быть только три. Различие государств заключается в различии суверена, или лица, являющегося представителем всех и каждого из массы людей. А так как верховная власть может принадлежать или одному человеку, или собранию большого числа людей, а в этом собрании могут иметь право участвовать или каждый, или лишь определенные люди, отличающиеся от остальных, то отсюда ясно, что могут быть лишь три вида государства. Ибо представителем должны быть или один человек, или большее число людей, а это – собрание или всех, или только части.

Если представителем является один человек, тогда государство представляет собой монархию; если – собрание всех, кто хочет участвовать, тогда это демократия, или народоправство; а если верховная власть принадлежит собранию лишь части горожан, тогда это аристократия. Других видов государства не может быть, ибо или один, или многие, или все имеют верховную власть (неделимость которой я показал) целиком

[...] .

7. Монтескье Ш. Л. О духе законов

Глава VIII. Почему древние не имели достаточно ясного представления о монархии

Древние совсем не знали правления, основанного на сословии знати, и тем более правления, основанного на законодательном собрании, составленном из представителей нации. Республики Греции и Италии были городами, каждый из которых управлялся по-своему и заключал в своих стенах всех своих граждан. Прежде чем все эти республики были поглощены римлянами, королей не было почти нигде; в Италии,

130

Галлии, Испании. Германии – всюду были небольшие народы да маленькие республики. Даже Африка находилась в подчинении у большой республики, а Малая Азия была занята греческими колониями. Городского представительства и государственных собраний не было нигде, и надо было добраться до Персии, чтобы найти правление одного лица. Существовали, правда, федеративные республики; несколько городов посылали своих представителей на общее собрание. Но монархии, устроенной по такому образцу, не было. Вот как возникли первоначальные очертания известных нам монархий. Племена германцев, которые завоевали Римскую империю, как известно, пользовались очень большой свободой. Стоит только почитать, что говорит Тацит о нравах германцев, чтобы убедиться в этом. Завоеватели распространились по всей стране; они расселялись по деревням, и очень немногие жили в городах. Пока они жили в Германии, весь народ мог сходиться на общее собрание. После того как они рассеялись по завоеванной территории, это уже стало невозможным. Но так как – народ все же должен был совещаться о своих делах, как он это делал до завоевания, то он стал совещаться посредством представителей. Вот зародыш готического правления у наших предков. Первоначально оно представляло собой смесь аристократии с монархией и имело то неудобство, что простой народ был там рабом. Но все же это было хорошее правление, обладавшее способностью сделаться лучшим. В нем установился обычай давать освободительные грамоты, и вскоре гражданская свобода народа, прерогативы знати и духовенства, власть королей были так хорошо согласованы, что я не знаю, было ли когда-нибудь на земле правление, столь хорошо уравновешенное, как то, которым пользовались все части Европы в то время, когда оно там существовало. И не поразителен ли тот факт, что самое разложение правления народа-завоевателя породило лучшее из правлений, которое люди могли только себе вообразить.

Глава IX. Воззрения Аристотеля

Видно, что Аристотель испытывает затруднения, когда он говорит о монархии. Он устанавливает пять родов ее и различает их не по форме государственного устройства, а по случайным признакам, каковы добродетели или пороки государя, или по признакам внешним, каковы захват тирании или ее преемственность. Аристотель причисляет к монархиям и государство персов, и государство лакедемонян. Но кто не видит, что первое было деспотическим государством, а второе республикой? Не зная распределения трех властей в правлении одного, древние не могли составить себе верного представления о монархии.

Глава Х. Воззрения других политиков

Аррибас, царь Эпира, видел в республике средство умерить власть одного. Молоссы, не зная, как ограничить ту же самую власть, поставили двух царей; этим они более ослабили государство, чем государей; они думали создать соперников и получили врагов. Существование двух царей могло быть терпимо лишь в Лакедемоне; там они были не сущностью государственного устройства, но лишь одним из его элементов.

8. Локк Дж. Два трактата о правлении

[«Форма правления зависит от того, у кого находится верховная власть, которая является законодательной»]

Поскольку с момента объединения людей в общество большинство обладало, как было показано, всей властью сообщества, то оно могло употреблять всю эту власть для создания время от времени законов для сообщества и для осуществления этих законов назначенными им должностными лицами; в этом случае форма правления будет представлять собой совершенную демократию; или же оно может передать законодательную власть в рукинескольких избранных лиц и их наследников или преемников, и тогда это будет олигархия; или же в руки одного лица, и тогда это будет монархия; ес-