Глава 7. Вызов и коллапс немезис креативности126

Бертран Рассел оповестил, что великим открытием двад­цатого века стала техника подвешенного суждения (suspen­ded judgement). А. Н. Уайтхед, в свою очередь, пояснил, что великим открытием девятнадцатого века было открытие самого метода открытия¹²⁷. Суть его состояла в следующем: сначала берется вещь, которую нужно изобрести, после че­го она разрабатывается в обратном порядке, шаг за ша­гом — как на конвейерной линии, — вплоть до того мо­мента, с которого необходимо начать, чтобы достичь же­лаемой цели. В искусствах это значило брать за исходную точку искомый эффект, а далее придумывать стихотворе­ние, живописное полотно или здание, которое произвело бы именно этот эффект, и никакой другой.

«Техника подвешенного суждения» идет дальше. Она предвосхищает воздействие — скажем, несчастливого дет­ства на взрослого человека, — и смягчает его, прежде чем оно произойдет. В психиатрии это техника тотального по­пустительства, нашедшая широкое применение как анес­тетическое средство для души на тот период, пока проис­ходит систематическое устранение различных привязан­ностей и моральных следствий ложных суждений.

Это совершенно отличается от парализующего, или нар­котического воздействия новой технологии, которая уба­юкивает внимание, пока новая форма ломится в двери суждения и восприятия. Ведь для внедрения новой техно­логии в групповую душу нужна обширная социальная хи­рургия, и достигается это с помощью рассмотренного нами ранее встроенного аппарата оцепенения. Теперь «техника подвешенного суждения» дает возможность отказаться от наркотика и отложить операцию внедрения новой техно-

75

логии в социальную душу на неопределенное будущее. Впе­реди же нас ждет новое равновесие.

Вернер Гейзенберг в работе «Физическое объяснение при­роды»¹²⁸ дает нам пример квантового физика нового скла­да, которого целостное осознание форм приводит к мы­сли, что лучше бы от большинства из них держаться по­дальше. Он отмечает, что техническое изменение преобра­зует не только жизненные привычки, но и образцы мыш­ления и оценивания, одобрительно ссылаясь при этом на точку зрения, выраженную в китайской притче:

«Странствуя, Цзыгун дошел на юге до [царства] Чу и возвращался в Цзинь. Проходя севернее [реки] Хань, заме­тил Огородника, который копал канавки для грядок и по­ливал [их], лазая в колодец с большим глиняным кувши­ном. Хлопотал, расходуя много сил, а достигал малого. Цзыгун сказал:

— [Ведь] здесь есть машина, [которая] за один день по­ливает сотню грядок. Сил расходуется мало, а достигается многое. Не пожелает ли учитель [ее испытать]?

— Какая она? — подняв голову, спросил Огородник.

—  Выдалбливают ее из деревянных досок, заднюю часть — потяжелее, переднюю — полегче. [Она] несет во­ду, [точно] накачивая, будто кипящий суп. Называется во­дочерпалкой.

Огородник от гнева изменился в лице и, усмехнувшись, ответил:

—  Я не применяю [ее] не оттого, что не знаю, [я] сты­жусь [ее применять]. От своего учителя я слышал: "У того, кто применяет машину, дела идут механически, у того, чьи дела идут механически, сердце становится механиче­ским. Тот, у кого в груди механическое сердце, утрачива­ет целостность чистой простоты. Кто утратил целостность чистой простоты, тот не утвердился в жизни разума. Того, кто не утвердился в жизни разума, не станет поддержи­вать путь"»¹²⁹.

Самое интересное в этом анекдоте, пожалуй, то, что он находит отклик у современного физика. Он не нашел бы отклика у Ньютона или Адама Смита, ведь они были вели­кими знатоками и поборниками фрагментарных и специ­алистских подходов. Между тем, с позицией, выраженной

76

в этой китайской притче, вполне согласуется работа Ганса Селье, разрабатывающего «стрессовую» теорию болезни. В 20-е годы его озадачило, почему врачи, по-видимому, все­гда сосредоточивают внимание на выявлении отдельных болезней и конкретных средств лечения, предназначенных для таких изолированных случаев, не уделяя никакого вни­мания «синдрому недомогания как таковому». Те, кто за­нимается программным «содержанием» средств коммуни­кации, а не самим по себе средством коммуникации, ока­зываются в положении врачей, игнорирующих «синдром недомогания как таковой». Разработав целостный, интег­ральный подход к сфере недомогания, Ганс Селье поло­жил начало тому, что нашло дальнейшее продолжение в книге Адольфа Йонаса «Раздражение и контрраздраже­ние»¹³⁰, а именно — поиску общей реакции на поврежде­ние как таковое, на всякого рода новое воздействие. Сего­дня мы располагаем обезболивающими средствами, позво­ляющими нам совершать друг над другом самые ужасные физические операции.

Новые средства и технологии, посредством которых мы расширяем и выносим себя вовне, составляют в совокуп­ности колоссальную коллективную хирургическую опера­цию, проводимую на социальном теле при полном прене­брежении к антисептикам. Когда возникает потребность в той или иной операции, следует принимать во внимание неизбежность того, что во время операции заражается вся система. Ведь наибольшему воздействию при оперирова­нии общества новой технологией подвергается отнюдь не надрезанная область. Область надреза и прямого воздейст­вия нечувствительна. Изменению подвергается вся систе­ма. Воздействие радио является визуальным, воздействие фотографии — слуховым. Каждое новое давление вызыва­ет сдвиги в пропорциях между всеми чувствами. Что мы ищем сегодня, так это средство контроля над этими сдви­гами в чувственных пропорциях психического и социаль­ного мировосприятия либо средство избежания этих сдви­гов вообще. Болеть без симптомов значит обладать имму­нитетом. Еще ни одно общество не обладало достаточными знаниями о своих действиях, чтобы развить иммунитет к своим новым расширениям, или технологиям. Сегодня у

77