1. 10. Курт Эйснер
Стартовая точка жизненного пути Курта Эйснера такова: 14 мая 1867 года, Берлин. Сыну еврейского текстильного фабриканта Эммануэля Эйснера будет идти четвёртый год, когда его родной город станет столицей объединённой Германии. С этим городом у героя очерка связаны детство, юность, образовательные университеты. Первой образовательной ступенью явилась элитная асканийская гимназия, которая была успешно окончена в 1886 году. В 1886 – 1989 гг. Эйснер будет входить в студенческий корпус столичного университета, изучая философию и германистику. Однако он не довёл процесс обучения в вузе до финальной точки, отказавшись его продолжить после подготовительной работы по диссертации об Ахиме фон Арниме131.
В 1890-х гг. Эйснер работал в качестве журналиста для ряда изданий, в том числе для «Frankfurter Zeitung»132 und «Hessische Landeszeitung». Одновременно молодой человек не расставался с философскими занятиями. Не только в литературных кругах вызвала большой резонанс его основательная критика взглядов Ницше133. Активно работающий журналист обеспечил себе семейный тыл, женившись в 1992 году на Элизабет Генрих, которая родила ему 5 детей.
По причине злободневных обличительных рассуждений в берлинском журнале он был – ещё как редактор литературного отдела – осуждён на девять месяцев тюрьмы за оскорбление его величества. После освобождения из тюрьмы оппозиционно настроенного журналиста решила рекрутировать в свои ряды СДПГ. Правда, Эйснер если не отклонял господствовавший в ней марксизм, то сдержанно ему противостоял. Эйснер выводил свои идеалы из философии Просвещения Канта и в годы своей работы в расположенной в Марбурге редакции газеты «Hessische Landeszeitung» испытал особое влияние неокантианства Германа Когена и Пауля Наторпа134. «Для политического мышления Эйснера требовались методы критического познания Когена и его этика, точно так же центральное значение имела социальная педагогика Наторпа»135. Как и «красные кантианцы» Карл Форлендер и Франц Штаудингер136 Эйснер пытался благодаря «синтезу Канта и Маркса» связать философию марбургской школы с политической практикой социал-демократии: «Маркс объективно относится к Канту, к ряду великих просветителей 18 века после того, как он постоянно испытывает глубокое и решающее влияние […] Гегеля»137.
Поэтому СДПГ была партией, чьи политические цели ему были близки, хотя его концепция этического социализма должна была привести к конфликтам в развернувшихся на рубеже веков дебатах о ревизионизме между Эдуардом Бернштейном и его ортодоксально-марксистскими критиками во главе с Карлом Каутским. Эйснер был поздним летом 1898 года назначен главным редактором центрального органа СДПГ Вильгельмом Либкнехтом редактором газеты и преемником Адольфа Брауна и вступил в декабре того же года в партию138. Его место в редакции «Vorwärts» было предопределено стремлением Либкнехта улучшить уровень издания139. В письме главного редактора Максу Кварку можно прочесть:
„Эйснер из Марбурга прибывает по моему желанию в Берлин, в «Vorwärts.» Это – острый клинок, который мы там приобрели, и он, надо надеяться, побьёт не одну голову. Возможно, нам, наконец, удастся поднять издание с журналистской точки зрения.“140
Так как Либкнехт, номинальный главный редактор, не мог из-за своего депутатского мандата в рейхстаге в полном объёме исполнять свои обязанности, Эйснер вследствие своего журналистского опыта в «буржуазной» прессе, а также ответственной позиции стремительно продвинулся в редакции до руководящей роли, которую признавали также его критики141. В этой связи вызывают интерес следующие строки из письма Августа Бебеля Виктору Адлеру: «Мы имеем достаточно оппортунистов в «Vorwärts» и духовный лидер редакции, Эйснер, не имеет даже необходимых партийно-исторических и теоретических знаний, иначе он был бы первым номером.“142
Вскоре после смерти Вильгельма Либкнехта в августе 1900 года Эйснер написал его подробную биографию143. Его ведущая роль в редакции «Vorwärts» оставалась также неформальной, так как руководство партийной газетой было формально передано равноправному редакционному коллективу144. Из одиннадцати редакторов четыре группировались вокруг Эйснера и его коллеги Георга Граднауэра145, так что влияние Эйснера на курс газеты благодаря этому большинству было, как правило, обеспечено, тем более, что он – не имея в отличие от большинства других редакторов политического мандата, руководящих постов или избирательных задач – мог полностью сконцентрироваться на журналистской работе146. Из конфликтов внутри редакции147 и с партийным руководством после нескольких дебатов не только с Эдуардом Бернштейном, но и также с ортодоксальными марксистами в СДПГ вырос имевший большой резонанс «Vorwärts»-конфликт 1905 года148. Когда для снятия редакционной проблемы было запланировано уволить несколько редакторов, которые принадлежали к эйснеровскому направлению большинства149, чтобы заменить их ортодоксальными марксистами, редакционное большинство само решило объявить об уходе150.
Редакция «Vorwärts» вследствие этого свернула влево151. Эйснер полтора года оставался писателем и журналистом без устойчивого места, но на службе партии. В это время появились его сочинения «Султан мировой войны» («Der Sultan des Weltkrieges»)152, «Конец рейха» («Das Ende des Reiches»)153. Начатая Эйснером работа «Дворянство. К истории господствующего класса» («Der Adel. Zur Geschichte einer herrschenden Klasse») осталась незаконченной, точно так же как «Германская литературная история для народа» («Deutsche Literaturgeschichte für das Volk»)154.
В октябре 1906 года Эйснер принял предложение с марта 1907 года стать главным редактором газеты «Fränkische Tagespost» в Нюрнберге, вновь в качестве преемника Адольфа Брауна155. Когда новоиспеченный главный редактор покидал Берлин, его брак был расшатан156. Элизабет осталась с детьми157. Позднее к началу Ноябрьской революции Эйснер назвал главную причину своего переезда в Баварию. Он находил, что там люди мыслили намного свободнее, что им казалась чуждой прусская «сверхдисциплина»158.
С 1907 по 1910 гг. Эйснер был главным редактором социал-демократической «Fränkischen Tagespost». Von 1907 bis 1910 war Eisner Chefredakteur der sozialdemokratischen Fränkischen Tagespost. Отдаление главного редактора от семьи продолжилось, когда стало известно о его отношениях с сотрудницей Эйснера Эльзе Белли (Else Belli), дочери «красного полевого почтмейстера» Йозефа Белли. Отношения под игрой слов «casus belli» были скандализированы внутри партии и привели к тому, что в конечном итоге было провалено назначение Эйснера кандидатом от социал-демократов Дессау на выборах в рейхстаг в 1912 году159. Из-за сплетен и поклёпов стала проблематичной его работа в нюрнбергском партийном издании160, так что Эйснер по случаю отрицательного годового баланса «Tagespost» подал в отставку161, что имело своим логическим продолжением новый переезд – на сей раз в столицу Баварии.
В Мюнхене Эйснер жил, вопреки превратностям судьбы, вместе с Эльзе Белли. Они поженятся только в 1917 году после развода героя очерка с его первой женой. Супружеская пара имела двух дочерей162.
С 1910 года Эйснер работал свободным сотрудником в «Münchener Post»163 и публиковался в различных журналах как писатель, журналист и театральный критик. Ныне он стремился к независимости, которую Эйснер в газетах СДПГ так же мало находил, как до этого в буржуазной прессе.164 Поэтому объект настоящего анализа учредил собственное агентство под названием «Рабочая литература», которое снабжало социал-демократические партийные органы, прежде всего многочисленные мелкие издания литературными статьями, которые нашли таким путём широкое распространение165. Благодаря его литературной работе этот неординарный человек усиливает контакты с довольно широкой на те времена мюнхенской творческой и интеллектуальной средой166. Он и далее до 1917 года оставался политическим сотрудником СДПГ, обозначал причастность к избирательной борьбе, высказывался по образовательным вопросам и по внешнеполитической проблематике, хотя по причине профессиональной самостоятельности журналиста и писателя это проявлялось в более низкой степени167.
27 июля 1914 года Эйснер выступил с речью на центральном мирном митинге мюнхенской социал-демократии. В ней он подчеркнул, что в политике царской России заложена самая большая опасность для мира. Оратор потребовал от Франции, Англии и Германии совместно «удушить» «воинственную фурию»168. Но если однажды война разразится, был убеждён Эйснер, то нужно будет защищать Отечество от российской агрессии. Находясь в плену управляемой правительством манипулятивной информационной политики, этот человек приветствовал одобрение его партией военных кредитов в начале войны с тем, чтобы вести „войну на уничтожение против царизма “169.
Правда, после того как он начал ретроспективно переосмысливать ход и подоплёку войны, он с 1915 года превратился в радикального пацифиста170, «в конечном итоге даже в непоколебимого критика системы, даже революционера». Эйснер стал официальным противником войны в ходе её дальнейшего продолжения171. В то время как он в 1914 году ещё верил утверждению национальной пропаганды о мнимой вине России в развязывании войны – пропаганды, которая шла навстречу традиционно враждебной к царизму социал-демократии -- , Эйснер был с февраля 1915 года убеждён, что виновником развязывания мировой войны была Германия. Вместе с тем он жёстко дистанцировался от позиции большинства членов фракции СДПГ в рейхстаге и в баварском ландтаге. Совместно с другими противниками войны (Кларой Цеткин, Альбертом Эйнштейном, Людвигом Квиде и др.) он был членом в союзе «Новая Германия», в котором собирались пацифисты с различным политическим мировоззрением172. В 1917 году вследствие возросшего сопротивления политике гражданского мира от СДПГ откололось антивоенное крыло, включая обладателей депутатских мандатов, которое создало НСДПГ. Эйснер принадлежал к ведущим основателям НСДПГ в Баварии173, ездил на учредительное собрание на пасху 1917 года в Гот174. С 1917 года был руководящей фигурой в созданной им мюнхенской НСДПГ175.
Зародышем мюнхенской НСДПГ и собственным базисом политической деятельности – в значительной части разъяснительная работа о причинах войны – были, разумеется, дискуссионные вечера в гостинице «К золотому якорю», которые с 7 декабря 1916 года еженедельно проводились Эйснером и до январской стачки 1918 года притягивали до 150 участников176. Прежде всего молодые члены СДПГ, многие вернувшиеся с войны, которые из-за своих тяжёлых ранений оказались непригодными для дальнейшей службы, сначала образовали ядро группы, на которую Эйснер «производил впечатление уволенного на пенсию школьного советника или профессора, который со стола в изголовье помещения для собраний держал вступительную речь, на основе которой затем вступал в дискуссию»177. К обратившим на себя позднее внимание участникам принадлежали Феликс Фехенбах, Оскар Мария Граф, Эрих Мюзам, Ганс Унтерляйтнер, Эрнст Толлер, Йоахим Каин, Сара Соня Лерх и Йозеф Зонтхаймер, политически гетерогенная группа между умеренной социал-демократией, коммунизмом и анархизмом178, рядом с ними „удивительные люди с антропософическими идеями и пацифистские поэты»179
После того как Эйснер в январе 1918 года организовал стачку мюнхенских рабочих, занятых в военном производстве, которая была частью распространившейся на весь рейх волны политических стачек с целью демократизации государства и достижения мира по соглашению, он был 31 января 1918 года арестован и осуждён к тюремному заключению180. Он покинул тюрьму досрочно, 14 октября того же года – когда с обозначившимся крушением на западном фронте вскоре предстоял конец войны -- , так как НСДПГ хотела выставить его кандидатуру на довыборах в рейхстаг.
В течение исходившей из восстания кильских матросов Ноябрьской революции в конце Первой мировой войны Эйснер был главным руководителем революционных изменений в Баварии, которые достигли Мюнхена раньше, чем столицы рейха Берлина. Эйснер повёл 7 ноября вместе с представителем баварского крестьянского союза Людвигом Гандорфером для присоединения к массовому митингу на Терезиенвизе перманентно становившуюся всё большей демонстрацию сначала к гарнизонам Мюнхена и затем к городскому центру, без того, чтобы встретить достойное упоминания сопротивление. Так как безопасность короля Людвига III не была больше гарантирована, верные монарху министры побудили его к отъезду в замок Виденварт в Химгау. Позднее он вынужден был бежать в Рамзауский ручей под Берхтесгаденом, наконец, покинуть Баварию и искать убежища в замке Аниф поблизости от Зальцбурга
В ночь на 8 ноября 1918 года Эйснер провозгласил Республику Бавария как свободное государство (по смыслу: «свободное от монархии») и объявил господствующую королевскую династию Вительсбахов низложенной: „Династия Вительсбахов низложена! Бавария отныне свободное государство!“181
«Эйснер был избран мюнхенским рабочим и солдатским советом первым премьер-министром новой баварской республики и вскоре после избрания сформировал правительственный кабинет из членов СДПГ и НСДПГ, в котором он наряду со своей должностью премьер-министра получил ещё и пост министра иностранных дел»182. 12 ноября Людвиг III выступил с анифским заявлением, которое было опубликовано на следующий день. Он освободил баварских чиновников и солдат от присяги на верность королю и вместе с тем обеспечивал продолжение управления. От трона Людвиг III, напротив, не отрёкся183.
14 ноября 1918 года Эйснер пригласил оценённого главой правительства за его писательское и ораторское дарование анархистского теоретика Густава Ландауэра в Мюнхен и попросил его «благодаря ораторской деятельности сотрудничать в переустройстве душ. Ландауэр последовал этому призыву. Он стал после смерти Эйснера с 7 апреля 1919 года как уполномоченный по народному просвещению одним из ключевых деятелей на первой фазе мюнхенской советской республики.
В округлённо 100-дневной деятельности героя очерка в качестве премьер-министра Баварии отсутствовали дальнейшие радикальные изменения, так как правительство, особенно министрами от СДПГ, рассматривалось как временное и к тому же различные представления о точных структурах будущего государства приводили к конфликтам. Существенный спорный пункт при этом заключался в дискуссии по вопросу о введении парламентской или советской демократии. Сам Эйснер представлял промежуточную позицию. Он рассматривал советы как совещательную и контролирующую инстанцию в противовес к ещё избираемому парламенту, но всё же не хотел на длительный срок передавать им законодательную и исполнительную власть. Власть советов к началу революции он защищал как средство воспитания населения в демократическом духе. Дословно политиком и государственным деятелем было сказано следующее: „Революция не есть демократия. Она сначала создаёт демократию.“184
При правительстве Эйснера остались нетронутыми банки, а также крупные хозяйственные предприятия. Их планируемая вначале социализация была перенесена. Монархические чиновники в сферах юстиции и бюрократии в основномсохранили свои посты и держались выжидающе. Правда, были проведены некоторые социальные изменения для бывших до того времени ущемлёнными социальных слоёв, прежде всего рабочих, благодаря введению восьмичасового рабочего дня и избирательного права для женщин, упразднению церковного надзора за школьным образованием. Тем самым Эйснер настроил против себя весьма влиятельную католическую церковь и консервативное бюргерство, которые имели своё представительство в Баварской народной партии. Кардинал Фаульхабер клеймил правительство Эйснера как «ярость Йеговы»185.
Во внешнеполитическом плане Эйснер временами представлял сепаратистские устремления. У него было реальных шансов осуществить свою идею о дунайской федерации между Австрией, Баварией и вновь провозглашённой Чехословацкой Республикой, а также требование о том, чтобы Веймарская конституция вступила в силу только после одобрения земель. Оба замысла данного деятеля провалились из-за сопротивления имперского правительства.
Чтобы доказать постулируемую державами Антанты вину германского рейха за развязывание войны ( и вместе с тем его прусского руководства в лице кайзера) и вследствие этого достичь более благоприятных условий мира для Баварии, Эйснер опубликовал посланнические доклады баварского правительства. Тем самым он сделал себя врагом руководящей военной прослойки, которая и без того по отношению к нему демонстрировала варианты поведения: от подозрительности до отклонения. Баварский премьер из-за этого также рассматривался как предатель многими носителями имперских, патриотических и националистических настроений, так как герой очерка в их глазах пытался играть одной частью Германии против другой. 25 ноября 1918 года он из-за этого оказался в открытом конфликте с имперским правительством в Берлине, которое -- между провозглашением республики и свободными выборами – формировалось СДПГ во главе с Эбертом в коалиции с НСДПГ.
На нестабильное баварское правительство также распространялось давление со стороны революционных левых во главе с анархистским писателем Эрихом Мюзамом и возглавляемой Максом Левиеном мюнхенской организации лишь в начале января 1919 года основанной Коммунистической партии Германии (КПГ). При попытке почти 4 000 безработных занять 7 января 1919 года баварское министерство по социальным вопросам после насильственного вмешательства полиции трое были убиты и восемь получили ранения.
В ответ на это Эйснер позволил арестовать на короткий срок руководящих деятелей КПГ и приверженцев Революционного рабочего совета (РРС) как (мнимых. – М.С.) подстрекателей волнений, среди которых были также Мюзам и Левиен, которых несколько позже вновь освободили под давлением демонстрации. После этих событий КПГ, анархисты и РРС призвали к бойкоту предстоящих выборов в ландтаг. Правда, Курт Эйснер пользовался ещё авторитетом как лидер революции, всё-таки в глазах радикальных левых он слишком нерешительно выступал против перевеса СДПГ большинства в правительстве во главе с его министром внутренних дел и политическим соперником Эрхардом Ауэром. Этим силам казалось, что Эйснеру в его решениях не хватает пробивной силы, чтобы действительно осуществить революционные требования. Многие также всё больше сомневались в наличии у него необходимой для этого воли186.
Перед выборами в баварский ландтаг Эйснер, несмотря на возраставшую критику его мероприятий, исходил из того, что подавляющее большинство баварского населения стоит за ним и за его партией, причём он связывал самые большие надежды на избирателей, представлявших сельское пространство. Однако НСДПГ потерпела разгромное поражение, набрав лишь 2,53% голосов187. Но Эйснер не захотел сразу уходить в отставку, отложив её до первого собрания нового ландтага.
СДПГ под руководством Эрхарда Ауэрса получила 33 процента и Баварская народная партия (БНП), которая совместно с правонационалистическими кругами развязала направленную на персону Эйснера клеветническую кампанию против «еврейско-большевистской» революции в столице, -- 35 процентов.
21 февраля Эйснер покинул помещение баварского министерства иностранных дел, в котором он написал речь об отставке, которую данный деятель был намерен прочитать во вновь конституированном баварском ландтаге188. Его сопровождали секретарь Феликс Фехенбах, а также два телохранителя. На пути через Променаде-штрассе (прогулочную улицу, ныне улицу имени кардинала Фаульхабера) «он был убит монархистом графом Антоном фон Арко-Валли. Последовавшие волнения привели к установлению Баварской Советской республики»189.
Эйснер стал первым германским евреем, обладавшим высшими властными полномочиями в германской земле, которая в современных герою очерка условиях представляла собой субъект германского рейха.