1. 8. Йозеф Блох

У Йозефа Блоха, германца, активно заявлявшего о себе, в эпоху кайзеровской империи, в период первой германской республики, место рождения и место смерти находились вне Германии. При этом место появления на свет, датируемого 14 сентября 1871 года и место окончания земной жизни, произошедшего 14 декабря 1936 года, кардинально отличались по степени своей известности. Название Вилькивиали, литовского населённого пункта в Российской империи, неизвестно основной части читательского корпуса. Зато ему отлично известна чешская столица, с которой связан заключительный отрезок биографии объекта настоящего анализа.

Детство, юность, гимназические годы, первая часть вузовского этапа образовательной ступени этого выходца из ортодоксальной еврейской семьи приходятся на главный восточнопрусский город – Кёнигсберг. Сменив Кёнигсбергский университет на Берлинский, он остался верен выбору в пользу физики и математики, сделанному на старте вузовского этапа. Этот этап был завершён успешной защитой диссертации. Новоиспечённый обладатель учёной степени шёл по жизни не один, женившись на Хелене Фройденхайм.

Блох чётко обозначал свои политические предпочтения. Он позиционировал себя как социалист, относил себя к тем сторонникам сионизма, для которых было характерно атеистическое мировоззрение.

Герой очерка известен как знаковая фигура в социалистической и социал-демократической журналистике. Он был издателем журнала „Der sozialistische Student.“ В 1895 году Блох основал новый социал-демократический теоретический орган – журнал „Der Sozialistische Akademiker.“ Из него в 1897 году возникает журнал «Sozialistische Monatshefte». Данное издание не подчинялось партийному правлению и было центральным рупором ревизионистов в СДПГ. Указанный деятель СДПГ руководил журналом до драматического 1933 года. Этот незаурядный человек активно обозначал также свою причастность к Свободному народному театру в Берлине.

Во внутрипартийном споре Блох был причислен ревизионистами к правому крылу. Во внутриполитическом плане он способствовал социал-демократической аграрной политике. Во внешнеполитическом плане видный деятель СДПГ был настроен англофобски и выступал за активную колониальную политику. Блох требовал сближения с Францией. С началом войны он поддерживал политику гражданского мира⁷⁸.

После прихода национал-социалистов к власти Блох в 1933 году эмигрирует в Прагу, где через три года уходит из жизни.

1. 9. Гуго Гаазе

Без малого 50 лет в биографии появившегося на свет 29 сентября 1863 года Гуго Гаазе связаны с Восточной Пруссией. Здесь в городе, который немцы называют Алленштайном, а поляки – Ольштыном, обозначилась стартовая точка биографии этого выходца из еврейской семьи. Судя по роду занятий отца, который профилировал себя в сапожном ремесле, относился к далеко не богатым и не имевшим даже среднего достатка субъектам торговых процессов, Гуго должен был, неакадемически выражаясь, грудью пробивать себе дорогу. Последовательно стремившийся к самореализации, самоутверждению, он вначале продемонстрировал достойный уровень в школе имени герцога Альбрехта в Растенбурге (ныне Кентшине, Республика Польша), а затем в самом известном вузе главного города Восточной Пруссии. Университет Альбертина полностью удовлетворил потребность молодого человека в получении знаний сразу по двум отраслям. Первая отрасль – юриспруденция -- была весьма престижной в среде тогдашней германской молодёжи. Вторая отрасль – социальные науки – явно уступала первой в плане престижности. В будущей жизни герою очерка пригодятся знания по обеим отраслям, но более 20 лет в его профессиональной деятельности определяющей окажется первая отрасль. Именно с последней будет связана перманентная адвокатская деятельность Гаазе в Кёнигсберге с 1890 по 1911 гг. Проживавший в Кёнигсберге выпускник тамошнего университета был журналистом в газете «Königsberger Volkszeitung»  и первым и единственным социал-демократическим адвокатом Восточной Пруссии⁷⁹. Он защищал на многих процессах сельскохозяйственных рабочих, которые были поставлены в бесправное положение крупными землевладельцами и властями. Гаазе на нескольких процессах выступал в таком же качестве в отношении политически преследуемых социал-демократов. Так, этот незаурядный человек совместно с Карлом Либкнехтом добился на кёнигсбергском процессе по делу о так называемом тайном союзе оправдательного приговора для девяти прусских социал-демократов, включая будущего прусского премьер-министра Отто Брауна, которых прусское правительство обвиняло в контрабанде «анархистских» сочинений в Россию. При этом Гаазе раскрыл сотрудничество прусского правительства с царской охранкой⁸⁰.

Главной причиной завершения восточнопрусского этапа в биографии уроженца данного региона явилось избрание его в 1911 году сопредседателем Социал-демократической партии Германии. Принципиально важно отметить, что Гаазе -- второй и пока последний еврей в истории председателей СДПГ. Переезжая после указанного избрания в столицу Пруссии и объединённой Германии, он закрыл свою приносивший хороший доход адвокатскую контору в Кёнигсберге и открыл при значительных финансовых вложениях новую контору в Берлине.

Путь к партийной вершине начался для Гаазе в 1887 году, когда он обозначил свою принадлежность к данной партии. За без малого четверть века герой очерка прошёл как партийные, так и парламентские университеты. Проходить партийные университеты стало сложнее после того, как приобрела реальные очертания внутрипартийная дифференциация. Как и его друг Каутский он причислял себя к так называемому центристскому партийному крылу, которое пыталось в споре о ревизионизме посредничать между ревизионистами и марксистами. Это, разумеется, распространялось только на политическую практику. На теоретическом уровне Гаазе боролся против ревизионизма «огнём и мечом»⁸¹.

Первые парламентские университеты для вовлечённого в политику успешного адвоката относились к городскому уровню. В 1894 году Гаазе в условиях трёхклассной избирательной системы и открытого голосования стал первым социал-демократом, избранным в городское собрание депутатов Кёнигсберга. Через три года активно набиравший политический вес социал-демократ берёт очередной рубеж, позволивший ему профилировать в имперском интерьере. Он побеждает на довыборах в рейхстаг от избирательного округа Кёнигсберг 3. Правда, через десять лет ему не удалось завоевать избирательный округ на аналогичных выборах. Возвратившись в рейхстаг в 1912 году, опытный парламентарий совместно с Филиппом Шейдеманом возглавил в нём фракцию СДПГ. В возглавляемую им фракцию входило 100 депутатов, в том числе 12 евреев. Это – самый большой показатель присутствия евреев в социал-демократической фракции общегерманского парламента за всю её историю⁸².

Есть смысл ещё раз вернуться к тому факту, что после смерти Пауля Зингера съезд СДПГ в Йене в сентябре 1911 года избрал Гаазе сопредседателем СДПГ, наряду с многолетним председателем Августом Бебелем⁸³. Против Гаазе было настроено правое крыло, так как он на магдебургском съезде СДПГ осудил баденских товарищей за то, что они проголосовали в ландтаге за бюджет своего либерального правительства. Первоначально делегаты голосовали по трём кандидатурам. Бебель и Гаазе получили соответственно 390 и 283 голоса. Эберт также был выдвинут, но снял свою кандидатуру, несмотря на то, что набрал 102 голоса. Гаазе политически стоял близко к Бебелю и Каутскому⁸⁴.

Соратник Гаазе Вильгельм Дитман писал в своих воспоминаниях: „Бебель высоко ценил Гаазе как принципиального товарища по партии и как проницательного юриста… У наших радикальных друзей Гаазе наряду с Бебелем считался искуснейшим и одновременно любезнейшим лидером левого крыла партии, и на правом фланге он был оценён подобным образом.“⁸⁵

После смерти Бебеля в 1913 году Гаазе и Эберт были избраны в сентябре равноправными председателями партии. Соперники Гаазе и Эберт очевидно представляли оба партийных крыла. Правда, Гаазе позиционировал себя не как деятель крыла, а до 1916 года придерживался представления о том, что он мог бы восстановить олицетворяемое ранее в Августе Бебеле единство СДПГ как радикальной партии против кайзеровского рейха и против империализма⁸⁶.

Герой очерка постоянно демонстрировал чёткий политический профиль. Уже свою первую речь в рейхстаге 15 марта 1898 года Гаазе посвятил теме милитаризации. Он высказался против проекта нового предписания о военном трибунале и выступил, прежде всего, против того, чтобы оно распространилось на гражданскую жизнь⁸⁷.

Как уже указывалось, в январе 1912 года Гаазе был вновь избран в рейхстаг. В апреле 1912 года он перед рейхстагом атаковал военный проект правительства Бетмана Гольвега⁸⁸: постоянная подготовка к войне вела к эскалации гонки вооружений и повышали «опасность мирового пожара». Ограничение вооружений возможно также при капитализме. Гаазе вновь и вновь требовал до 1914 года своего рода международного контроля над вооружениями⁸⁹. Годом позднее Бетман Гольвег изложил рейхстагу очередной оборонный проект. Он предусматривал увеличение наличного состава сухопутных войск до 136 000 человек и потребовал для этого и для массивной закупки вооружений 1,3 миллиарда марок дополнительных средств⁹⁰.  Гаазе констатировал в рейхстаге: „Военный проект… требует от народа неслыханных жертв…Он превосходит…всё, что когда-либо требовалось народу от правительства.“⁹¹ Бетман Гольвег связал этот проект с проектом прикрытия, который предусматривал «чрезвычайный вклад в оборону» всех состояний свыше 10.000 марок. Так как СДПГ постоянно требовала прямых налогов с имущих, фракция СДПГ после упорных дебатов проголосовала за этот проект прикрытия. Роза Люксембург и другие жёстко критиковали это решение на съезде СДПГ в Йене в сентябре 1913 года⁹².

На съезде СДПГ в Хемнице в сентябре 1912 года Гаазе выступил с главным докладом об империализме. При этом он опирался на вышедший в 1910 году труд Рудольфа Гильфердинга «Финансовый капитал», но перенёс центр тяжести на тему вооружения и опасности войны. Гаазе сказал, что погоня индустриальных государств за новыми рынками сбыта, источниками сырья и возможностями капиталовложений привела к ещё более острым международным осложнениям. При империализме «сила в исключительной мере представляет собой экономическую способность». Гаазе критикует тезис о том, что гонка вооружений гарантирует мир: „Соревнование в области вооружений должно, наконец, привести или к мировой войне, или к экономическому краху». Но война никоим образом не является неизбежной. По мнению пацифистски настроенного социал-демократа, переговоры о разоружении между государствами могли бы противодействовать войне. Но прежде всего Гаазе надеялся на то, что «интернационально братающийся пролетариат» сможет предотвратить войну и позаботиться о том, чтобы обеспечить «мир, свободу, независимость и благосостояние всех народов»⁹³.

В ноябре 1912 года в Базеле состоялся международный социалистический конгресс. На митинге мира в Баслер Мюнстер⁹⁴ с пламенной речью выступил Гаазе. Он описал страдания населения на территориях, которых непосредственно коснулась балканская война 1912 года и заявил: „Власть имущие должны знать, что международный пролетариат до глубины души ненавидит войну.“⁹⁵ Следующий международный социалистический конгресс должен был состояться летом 1914 года в Вене. Гаазе готовил для него доклад, в котором он намеревался развить мысль о том, что опасность империалистической войны могла быть снижена благодаря международному третейскому суду. Но данный доклад так и не был прочитан. Из-за июльского кризиса 1914 года конгресс был отменён⁹⁶.

Политик оставался верен себе и во время Первой мировой войны. Уже на заседании партийного правления 29 июня 1914 года Гаазе выразил опасение, что совершённое за день до этого убийство в Сараево могло бы привести всеобщую военную опасность к новому, высшему пункту. Всё руководство СДПГ присоединилось к этой оценке лишь после австрийского ультиматума Сербии от 23 июля. Гаазе организовал многочисленные антивоенные митинги СДПГ, которые всё же должны были проходить только в зале.

26 июля помощник статс-секретаря Вильгельм Древс проинформировал Гаазе о том, что Германия вступит в войну, если в отношениях между Австро-Венгрией и Россией дело дойдёт до войны. Об этом свидетельствует запись в дневнике Гаазе. Гаазе соответственно возразил мнению о том, что провоцируемая Австрией война означала бы автоматическое выполнение Берлином союзнических обязательств по договору о Тройственном союзе⁹⁷.

29 июля, через день после объявления войны Сербии Австро-Венгрией Гаазе и Карл Каутский в последний раз встретились в Брюсселе с лидером французских социалистов Жаном Жоресом. Роза Люксембург была при этом как представительница польской партии. Гаазе и Жорес подтвердили волю своих правительств к миру. Роза Люксембург также считала германское правительство неготовым к войне⁹⁸.

31 июля Жорес был убит в Париже националистом. В тот же день стало известно о всеобщей российской мобилизации. 2 и 3 августа 1914 года Гаазе боролся во фракции против принятия военных кредитов. Всё же пацифистски настроенный политик не смог добиться успеха в противостоянии Эдуарду Давиду, Фридриху Эберту и фракционному большинству. Уже 2 августа правление фракции четырьмя голосами против двух одобрило военные кредиты. На заседании фракции 3 августа Давид выступил за одобрение кредитов, Гаазе – против. Фракция решила принять кредиты 78 против 14 голосов. Непосредственно перед заседанием рейхстага 4 августа фракционное большинство вынудило своего сопредседателя Гуго Гаазе, обосновать принятое вопреки его воле решение «угрожающей свободному будущему немецкого народа победой российского деспотизма».⁹⁹ На его высказывание „Мы не бросим своё Отечество на произвол судьбы в час опасности“ кайзеровское имперское правительство реагировало объявлением «гражданского мира».

После провала германских военных планов в конце 1914 года конфликт в СДПГ обострился с новой силой. В то время как у Давида, Эберта, Шейдемана и других прослеживалась тенденция: поддерживать не только «оборону», но также аннексионистские военные цели правительства, Гаазе и его соратники всё сильнее и всё более открыто выступали против войны и против военной политики фракции СДПГ в рейхстаге. Когда рейхстаг 20 марта 1915 года голосовал за военный бюджет, Гаазе и ещё 29 депутатов покинули зал. Карл Либкнехт и Отто Рюле голосовали против бюджета. 19 июня 1915 года Гаазе, Эдуард Бернштейн и Карл Каутский опубликовали в Leipziger Volkszeitung  манифест против войны под названием «Веление времени» («Das Gebot der Stunde»). В нём они разоблачали экспансионистские германские военные цели и требовали решительной оппозиции со стороны СДПГ¹⁰⁰.

Партийная комиссия СДПГ осудила эту акцию и в особенности участие партийного председателя Гаазе. Отныне прежде всего Эберт жёстко настаивал на отставке Гаазе как председателя партии. Шейдеман записал в своём дневнике: „Эберт обходится с ним [Гaaзe] прямо-таки грубо.“¹⁰¹  В ноябре 1915 года оппозиция против военного курса во фракции СДПГ возросла до более чем 40 голосов, и Гаазе надеялся, что вскоре на его стороне будет большинство. Всё же сторонники войны отказались допустить, чтобы Гаазе выступил на пленуме и изложил отклоняющую позицию¹⁰². После скандала на заседании рейхстага от 9 декабря Гаазе решился сложить с себя полномочия председателя фракции и 21 декабря впервые голосовать на пленуме против военных кредитов совместно с 19 соратниками; 22 других противника войны покинули зал. Гаазе пока удерживал партийное председательство¹⁰³.

Так как противники войны не могли высказываться в условиях военной цензуры вне рейхстага, Гаазе решился выступить 24 марта 1916 года в рейхстаге против принятия чрезвычайного бюджета¹⁰⁴, который хотела принять фракция СДПГ согласно решению большинства. В рейхстаге поднялся шум. Члены большинства пытались воспрепятствовать выступлению Гаазе. Рейхстаг лишил его слова¹⁰⁵. После этого фракция СДПГ 58 против 33 голосов исключила Гаазе и других противников войны из-за их «вероломства» из фракции¹⁰⁶. 25 марта другие члены партийного правления вынудили Гаазе подать в отставку с поста партийного председателя¹⁰⁷. Противники войны организовались сначала в Социал-демократическое рабочее сообщество (СДРС), чьим председателем стал Гаазе. К СДРС присоединились по большей части парторганизации в Берлине, Лейпциге и нижнем Рейне. Карл Либкнехт и Отто Рюле всё же этого не сделали¹⁰⁸.

Когда Либкнехт был арестован на нелегальной мирной демонстрации 1 мая 1916 года, Гаазе интенсивно выступал за его освобождение. Каутский не одобрил симпатии его друга к Карлу Либкнехту и спартакистам¹⁰⁹.

Последняя попытка сохранить единство партии была провалена на имперской конференции в сентябре 1916 года. Только благодаря немалым усилиям СДРС удалось добиться, чтобы Гаазе вообще мог выступить. Он напомнил представителям большинства об их ответственности: „Вследствие того, что вы поддерживаете политику буржуазных классов, вы несёте за это ответственность.“¹¹⁰ В своей заключительной речи он напрасно требовал объявления о симпатиях к арестованному Карлу Либкнехту и выразил своё отвращение по поводу тех оскорблений личного характера, которые допускал в его адрес Густав Носке¹¹¹.

В январе 1917 года представители СДРС нелегально заседали совместно с основанной Либкнехтом, Люксембург, Кларой Цеткин, Эрнстом Мейером спартаковской группой, которая всё-таки находилась на дистанции от СДРС. Руководство СДПГ использовало заседание как повод для исключения Гаазе и членов СДРС из партии и начало основывать новые собственные организации в партийных округах, присоединились к СДРС. На этом фоне партийная оппозиция провела в Готе конференцию 6-8 апреля 1917 года и после упорных дебатов конституировалась там как Независимая социал-демократическая партия Германии (НСПГ). Гуго Гаазе и Георг Ладебур были избраны председателями новой партии. Гаазе в нескольких речах восторженно приветствовал российскую февральскую революцию¹¹². 30 марта 1917 года Гуго Гаазе впервые заговорил в рейхстаге о том, что в Германии также на повестке дня стоит провозглашение республики¹¹³.

Остальная СДПГ в отличие от НСДПГ назвала себя СДПГ большинства. В апреле 1917 года Гаазе и Адольф Хофман поддержали бастующих в Берлине рабочих, которые избрали рабочий совет по российскому образцу¹¹⁴. В середине 1917 года спартакисты присоединились к НСДПГ. Осенью 1917 года Гаазе в рейхстаге солидаризировался с матросами Альбином Кёбисом и Максом Райхпичем, которые были расстреляны из-за мятежа¹¹⁵.

Во время Ноябрьской революции 1918 года СДПГ большинства и НСДПГ считались легитимными представителями бывшей прежде единой германской социал-демократии. Большинство сторонников СДПГ ничего не знало о закулисной стороне раскола, потому что НСДПГ в условиях военной цензуры не имела возможности обнародовать свои позиции¹¹⁶.

Руководимая Гаазе НСДПГ получила на выборах в Веймарское Национальное собрание 19 января 1919 года только 7,6 % голосов. Гаазе был избран в Национальное собрание и стал председателем фракции НСДПГ. С появлением на политической сцене КПГ он высказался за воссоединение НСДПГ и СДПГ и резко осудил радикальное крыло, которое стремилось к объединению с КПГ и присоединению к Коммунистическому Интернационалу¹¹⁷.

Во время Ноябрьской революции деятели СДПГ Эберт, Шейдеман, Отто Ландсберг, а также деятели НСДПГ Гаазе, Вильгельм Дитман и Эмиль Барт образовали 10 ноября 1918 года временное правительство, Совет народных уполномоченных (СНУ). Гаазе и Эберт стали сопредседателями СНУ. Так как рабочие и солдатские советы повсюду настаивали на единстве обеих партий, Гаазе не видел никакого другого выхода как коалиция с Эбертом. Правда, на коалиционных переговорах НСДПГ настаивала на том, чтобы сначала была консолидирована власть Советов.

Ознакомление с историей СНУ даёт основание для вывода о появлении принципиально нового момента в положении германских евреев. Из шести членов первого состава СНУ два – Гаазе и Ландсберг – были евреями. Чисто юридическое определение их статуса таково: Отто Ландсберг (СДПГ) — министр прессы и информации, Гуго Гаазе (НСДПГ) — председатель, министр иностранных дел и колоний. Никогда ранее в германской истории евреи не были ни главами правительств, ни министрами общегерманского уровня. Конечно, для объективного исследования важно учитывать как правовую, так и фактическую сторону в положении того или иного лица в высшем органе исполнительной власти. «Эберт, получив от Максимилиана Баденского вопреки конституции статус рейхсканцлера, занимал в правительстве главенствующее положение, не имея, однако, на это официальных оснований»¹¹⁸. В Совете народных уполномоченных Гаазе отказался от того, чтобы поставить под вопрос намерение Эберта вести заседания и определять повестку дня. Принципиально важно отметить, что только через 55 лет, в мае 1974 года лицо еврейского происхождения не только юридически, но и фактически станет первым лицом в высшем органе исполнительной власти германского государства. Несомненно и то, что Гаазе и Ландсберг и де юре, и де факто возглавляли указанные министерства.

Трудным испытанием для объекта настоящего анализа явился имперский конгресс Советов, проходивший 16 – 20 декабря 1918 года. Гаазе и его партия сильно потеряли во влиянии, так как леворадикальные члены НСДПГ бойкотировали выборы в Центральный совет. Напрасно Гаазе добивался осуществления решения конгресса советов о демократизации армии. Эберт договорился с генералом Вильгельмом Грёнером, что в армии в структурном отношении всё останется по-старому. Гаазе поддержал форсируемые Эбертом выборы в Национальное собрание, но напрасно настаивал на конгрессе Советов на более позднем сроке их проведения, аргументируя это тем, что в них не смогли бы участвовать военнопленные, что многие возвращающиеся домой солдаты ещё не имели возможности полемизировать с позициями партий¹¹⁹.

Прохождение правительственных университетов оказалось для председателя НСДПГ относительно недолгим, что было предопределено следующим шагом со стороны социал-демократических партнёров по коалиции. В рождественские дни 1918 года Эберт, Шейдеман и Ландсберг «приказали правительственным войскам учинить расправу над восставшими военными моряками».¹²⁰ В ответ на это Гаазе, Дитман и Барт 29 декабря 1918 года подали в отставку как члены СНУ.

Когда в начале января 1919 года в Берлине началось так называемое восстание спартакистов, Гаазе совместно с Каутским, Дитманом, Рудольфом Брайчайдом и Оскаром Коном целыми днями занимались посредничеством и переговорами. Он достиг многочисленных уступок со стороны революционеров, которые среди прочего заняли редакцию «Vorwärts», но никаких уступок со стороны Эберта и Густава Носке, который был включн в СНУ. Герой очерка вынужден был безрезультатно прекратить посредничество, так как Носке решил устроить кровавое подавление с помощью добровольческого корпуса¹²¹, что и произошло потом¹²². После убийства Либкнехта и Люксембург 15 января 1919 года Гаазе писал своей кузине: „Ты не можешь себе представить обстановку в Берлине. Белый террор свирепствует точно так же, как ранее при царском режиме. Ландсберг, Эберт, Шейдеман, которые разыгрывают из себя хранителей законности. Позволяют творить произвол военщине, которую они собрали из старых офицерских и унтер-офицерских элементов и буржуазных сынков и натравливали.“¹²³

На съезде НСДПГ в марте 1919 года имели место острые дебаты между умеренным крылом во главе с Гаазе и возглавляемым Эрнстом Доймигом и Ледебуром леворадикальным крылом. Гаазе выступал за связь власти советов и парламента, но не смог провести свою позицию; большинство настаивало на чисто советской модели. На выборах обоих председателей Гаазе получил 154, а Доймиг 109 голосов. Но Гаазе заявил, что не сможет сработаться с Доймигом¹²⁴. Доймиг снял свою кандидатуру; на его место наряду с Гаазе был избран Артур Криспин¹²⁵

Вновь избранный сопредседатель НСДПГ продолжал активно реагировать на происходившие в стране события и как опытный политик, и как высококвалифицированный юрист. После подавления мюнхенской советской республики Гаазе в июле 1919 года как адвокат защищал поэта Эрнста Толлера перед военно-полевым судом и добился, чтобы Толлер в отличие от Евгения Левине не был приговорён к смерти.

Герой очерка ещё много сделал бы для своей страны, если бы не чёрный октябрьский день переломного для Германии 1919 года. 8 октября 1919 года в Гаазе стрелял выдаваемый за душевнобольного кожевник Йохан Фосс. 56-летний политик был тяжело ранен. Последствия покушения оказались роковыми: 7 ноября 1919 года председатель НСДПГ скончался¹²⁶.

Политик ушёл из жизни, реализовав себя и как муж, и как отец. Он счастливо жил с Теа Лихтенштейн, которая родила ему 3 детей. Его сын невролог, психотерапевт, ученик Курта Гольдштейна Эрнст Гаазе издал в 1929 году некоторые сочинения и речи из его наследия¹²⁷. Две дочери героя очерка после прихода Гитлера к власти переселились в Палестину и присоединились там к социалистическому киббуцу. Заметим, что их отец никогда не был замечен в симпатиях к сионизму.

Сохраняется ли память о Гуго Гаазе в его родной стране?

С августа 1945 по апрель 1953 гг. имя Гаазе носила улица в Лейпциге, которая сегодня известна как улица Эриха Вайнерта. На момент подписания настоящей монографии в печать имя видного политика носили улицы в Нюрнберге, Штреле, Веймаре и Цвенкау.

СДПГ не реабилитировала Гаазе на протяжении десятилетий, хотя его отношение к военному курсу было похоже на более позднюю, олицетворяемую Брандтом мирную политику СДПГ. По свидетельству Йенса Юргена Корфа в 1980-х гг. в галерее председателей СДПГ в доме Эриха Олленхауэра отсутствовало изображение Гаазе¹²⁸. В доме Вилли Брандта в Берлине Гаазе всё-таки представлен в галерее лидеров СДПГ¹²⁹.

Имя героя очерка вызывало восторг у разных авторитетных людей. Так, Бен Хехт удостаивает Гаазе в своей автобиографии в части под названием: „Германский герой “ таких слов:

„Мне встретился в Германии ряд таких бесстрашных и порядочных людей ранга, если даже не гения Томаса Манна. Троих из них я знал хорошо: аристократа фон Глейхена, блистательного художника и карикатуриста Георге Гросца и коренастого человека из фабрики Шпандау – Гуго Гаазе»¹³⁰