Культура на пути от «оттепели» к застою (середина 50-х—середина 80-х годов)

1. Раскрепощение общественного сознания («Оттепель»)

2. Наука и техника в условиях НТР

3. Реформы системы образования

4. Развитие культуры во второй половине 50-х – первой половине 80-х гг.

1. Раскрепощение общественного сознания («Оттепель»)

После смерти Сталина в обществе началось критическое переосмысле­ние пройденного страной пути. В 1953—1954 гг. на страницах газет и жур­налов развернулись дискуссии по таким важнейшим теоретическим вопро­сам, как роль личности и народных масс в истории, соотношение теории и практики, характер противоречий при социализме.

Первой попыткой обращения к острым и злободневным проблемам стал ряд статей, опубликованных в журнале «Новый мир» (В. Померанцев «Об искренности в литературе», Ф. Абрамов «Люди колхозной деревни в после­военной прозе», В. Овечкин «Районные будни»). С ними перекликались многие литературные произведения — «Оттепель» И. Эренбурга, «Време­на года» В. Пановой, пьеса Л. Зорина «Гости».

Реакция на публикации была неоднозначной. С одной стороны, убеж­денность в необходимости глубоких перемен в различных областях жизни, с другой — страх перед отказом от ставших привычными идеологических основ.

Партийно-государственное руководство страны не способно было в пол­ной мере осознать необходимость решительных действий. Оценивая новые тенденции в духовной жизни, Н. С. Хрущев на совещании в ЦК КПСС в июле 1954 г. отмечал, что «надежда некоторых лиц на смену ориентации у партии, на отказ от той политики, которая проводилась при Сталине, не­оправданна».

Однако взгляды, высказанные на страницах «Нового мира», отражали объективно существующие общественные интересы, назревшие требова­ния реформ в различных сферах. Борьба двух противоположных — консер­вативно-охранительной и радикально-новаторской — тенденций в общество во многом предопределила решения XX съезда КПСС, способствовала оздоровлению нравственной жизни страны, плодотворно сказалась на развитии литературы и искусства.

Началось постепенное преодоление административных методов руко­водства, жесткой регламентации культурной жизни. Была официально осуждена практика проработочных кампаний. Стали регулярно созываться съез­ды творческой интеллигенции, расширились права республиканских ве­домств, ряд функций были переданы от государственных органов обществен­ным структурам. В частности, находившаяся ранее в ведении Министер­ства культуры лекционная пропаганда была возложена на общество «Знание». В 1956 г. были восстановлены Ленинские премии за наиболее выдающиеся работы в области науки, техники, литературы и искусства. Среди произведений отмеченных в те годы, были «Русский лес» Л. Леонова, «Поднятая целина» М. Шолохова, «За далью-даль» А. Твардовского, «Повести гор и степей» Ч. Айтматова. Писатели К. Федин, М. Шолохов, Л. Леонов, А. Корнейчук, П. Тычина и другие стали Геро­ями Социалистического Труда.

С осуждением культа личности Сталина в стране началась массовая ре­абилитация репрессированных в 30—40-е годы деятелей науки и культуры: О. Мандельштама, Б. Пильняка, И. Бабеля, Н. Вавилова, В. Мейерхольда, Я. Смелякова и многих других. Постановление ЦК КПСС «Об исправлении ошибок в оценке опер «Великая дружба», «Богдан Хмельницкий» и «От всего сердца»» (1958 г.) вселяло надежду, что подобное решение будет принято и в отношении журналов «Звезда» и «Ленинград».

В эти годы впервые или после длительного перерыва вышло в свет 28 журналов, 7 альманахов, 4 газеты литературно-художественного профиля. Среди них «Иностранная литература», «Нева», «Юность», «Наш современ­ник», «Дружба народов».

Постепенно преодолевалось пренебрежение перед западной культурой, более тесными становились международные контакты. В 1958 г. в Москве с успехом прошел первый Международный конкурс имени П. И. Чайковско­го, в котором принимали участие 61 исполнитель из 22 стран мира. Лучшим тогда был признан молодой пианист из США Ван Клиберн. Этот конкурс стал традиционным. В СССР приезжали на гастроли коллективы прославленных симфонических оркестров, исполнители мирового класса, были организо­ваны выставки картин из Дрезденской галереи, работ П. Пикассо и Ф. Леже, издавались книги Э. -М. Ремарка и Э. Хемингуэя.

Сторонники перемен проводили линию XX съезда, доказывая, что культ личности привел к тяжелейшим нравственным последствиям. Этот вывод прозвучал тогда во многих публикациях, но наиболее последовательно он был выражен на страницах журналов «Новый мир», «Вопросы философии», в сборнике «Литературная Москва». Актуальные проблемы жизни обще­ства оказались в центре внимания многих писателей. В 1956 г. в «Новом мире» была опубликована поэма С. Кирсанова «Семь дней недели», рассказ Д. Гранина «Собственное мнение», роман В. Дудинцева «Не хлебом еди­ным», в сборнике «Литературная Москва» - «Рычаги» А. Яшина, «Свет в окне» Ю. Нагибина - произведения, предупреждающие об опасности раз­растания бюрократического аппарата, отчуждения трудящихся от управле­ния страной. Многие произведения второй половины 50-х годов не только отражали жизненные интересы народа, но и в значительной степени способ­ствовали осознанию этих интересов широкими слоями общества, формиро­вали массовое сознание населения. Нередко представители творческой ин­теллигенции шли дальше в своем стремлении к обновлению общества, чем руководство страны, тесно связанное с системой, которая их создала.

Особое значение в выработке правильной, с точки зрения властей, ли­нии развития страны придавалось интеллигенции, в среде которой особенно сильно звучали призывы к обновлению. Итоги первого выступления Хрущева перед творческой интеллигенцией в 1957 г. были изложены в до­кументе «За тесную связь литературы и искусства с жизнью народа», где утверждалось, что «Сталин был преданным марксистом-ленинцем, предан­ным и стойким революционером», который допустил много ошибок в пос­ледний период своей деятельности, но сделал и много полезного для стра­ны и партии. После определения меры критики культа личности, был рас­ценен как «клеветническое сочинение» роман В. Дудинцева «Не хлебом единым», обвинены в очернительстве славного исторического пути авторы «деревенской прозы». На фоне пропагандируемых успехов «великого деся­тилетия» углубленный анализ всего происходящего в деревне становился ненужным, так как он вскрывал полную несостоятельность непродуман­ных экспериментов.

Драматически складывалась в эти годы творческая судьба Б. Пастерна­ка. Мировая слава к поэту пришла еще в 30-е годы. Его книги стихов «По­верх барьеров», «Сестра моя — жизнь», автобиографическая повесть «Охранная грамота», роман «Доктор Живаго» и другие произведения стали основанием для группы западных писателей к выдвижению его в 1957 г. на престижную Нобелевскую премию. Однако в СССР это решение привело к травле поэта. Б. Пастернак был исключен из Союза писателей СССР, в пе­чати публиковались критические статьи, органы госбезопасности стреми­лись выдворить его из страны, грозя 64-й статьей УК РСФСР («измена Ро­дине»). Поэт вынужден был отказаться от Нобелевской премии.

Линия на ограничение и торможение позитивных сдвигов в духовной сфере, вызванных XX съездом партии, начала одерживать победу. Стремле­нием не допустить вольнодумства среди интеллигенции можно объяснить последовавшие в декабре 1962—марте 1963 г. три «исторические» встре­чи Хрущева с писателями, композиторами, художниками. Сам факт прове­дения подобных встреч являлся подтверждением возврата к партийно-ад­министративному контролю над творческим процессом. Непоследователь­ность и противоречивость, характерные для Хрущева, стали сутью официальной политики в культурной сфере. Например, поддержав идею публикации в журнале «Новый мир» в 1962 г повести А. Солженицына «Один день Ивана Денисовича» и одновременно признавалось нежелатель­ным и даже опасным дальнейшее развитие темы политических репрессий в СССР. Высоко оценив художественные достоинства фильма режиссера М. Хуциева «Застава Ильича», мастера в то же время обвинили в стремлении настроить молодежь против старших поколений. На художников-экс­периментаторов наклеивались ярлыки «извращенных людей, у которых... мозги набекрень». Защита И. Эренбургом в своих мемуарах «Люди, годы, жизнь» некоторых представителей «серебряного века» русской культуры ква­лифицировалась как «измена марксизму-ленинизму, предательство дели рабочих и крестьян». Было очевидно, что партийное руководство стремилось не допустить обновления в сфере идеологии.

Следующим шагом стали решения июльского Пленума ЦК КПСС (1963 г.) о повышении эффективности идеологической работы, еще раз под­твердивших незыблемость официального курса в области литературы и ис­кусства.

Идеологический диктат в отношении творческой интеллигенции усилил­ся с приходом к власти в октябре 1964 г. Л. И. Брежнева. Осуждение волюн­таризма и субъективизма Н. С. Хрущева окончательно наложило запрет на позитивные процессы в культуре, инициированные XX съездом партии. Но­вое руководство все ошибки и просчеты 1954-1964 гг. связывало с допу­щенной в то время свободой. Уже с середины 60-х годов появилось множе­ство «табу», правда делилась на «большую» и «малую», политическая жизнь в стране приобретала все более закрытый характер. Многие партийные до­кументы выходили под грифом «не для печати». Усиливались цензурные ограничения для средств массовой информации, окончательно оформлен­ные постановлением ЦК КПСС «О повышении ответственности руководи­телей органов печати, радио, телевидения, кинематографии, учреждений культуры и искусства за идейно-политический уровень публикуемых мате­риалов и репертуара» (1969 г.). Этот документ практически восстанавливал традицию партийных решений в области литературы и искусства 40-х го­дов. Любые отклонения от официально принятых установок в публикациях или устных выступлениях обсуждались и осуждались в партийных органи­зациях творческих союзов, контролировались со стороны органов госбезо­пасности.

Культура начала работать в «новом режиме», который окончательно офор­мился к началу 70-х годов. Резкое снижение эмоционально-критического настроя в духовной жизни общества привело к тому, что поворот к стабиль­ности на деле стал поворотом к застою. Несмотря на победоносные рапорты с трибун партсъездов об успехах страны «развитого социализма», в общество вне­дрялась психология застоя. Понятия долга, совести, чести были девальви­рованы. Упал спрос на людей инициативных и творчески мыслящих. Тен­денции к уравниловке породили культ посредственности и мещанства.

Усилия официальной идеологии уже не могли замаскировать кризисные тенденции в обществе. Размывание нравственных критериев — это реаль­ность 70-х годов, однако предпосылки и исторические корни духовного кри­зиса общества следует искать в прошлых десятилетиях.

В первые годы революции и социалистического строительства смыслом жизни для большинства людей стало служение будущему социализму, в ре­зультате жизнь становилась духовно значимой. Критерием высшей нрав­ственности становилась способность к самопожертвованию. На этой почве формировался новый тип личности, но постепенно цель «во имя будущего» отошла на второй план.

Для человеческой личности многое значит вера: а идеал, в будущее, в авторитет. Идеал оказался «размытым». Будущее превратилось в малоприв­лекательное настоящее. Отсутствовали общепризнанные авторитеты. Пред­ставители высшего эшелона власти в народе были непопулярны. По дан­ным опроса в 1988 г. деятельность Брежнева положительно оценили 7 %, отрицательно — 65 %.

В 50-е годы также произошло крушение авторитета, но оставались вера в себя, гордость за страну, спасшую мир от фашизма. В 70—80-е годы, по мнению писателя Ст. Рассадина, люди потеряли веру даже в самих себя. В обществе возник дефицит духовной самостоятельности, которая проиграла в битве с реальной действительностью. Правда, в середине 60-х годов кри­тические настроения начинают усиливаться. По мере накопления противо­речий зрели силы общественного протеста.

В стране сформировалась новая форма духовной оппозиции — дисси­дентство, которое объединило в себе национальные движения за независи­мость, движение народов за право жить на исторической родине, за право выезда из СССР, запрещенные в СССР религиозные течения. Лидером это­го интеллектуальною и духовного сопротивления тоталитарной системе стало Демократические движение за свободы и права человека. Отказ от пассивного восприятия действительности, переход к активным формам про­теста начался после судебных процессов над поэтом И. Бродским и писате­лями А. Синявским и Ю. Даниэлем. Их обвинили в антисоветской пропа­ганде и осудили на длительные тюремные сроки. В защиту осужденных выступили многие известные деятели культуры СССР. В советской лексике появилось слово «подписант», обозначавшее человека, поставившего свою подпись в защиту инакомыслящих. В Москве состоялись несанкциониро­ванные демонстрации. Начали распространяться самиздатовские (неофи­циальные) журналы: «Феникс», «Синтаксис», «Бумеранг», Политический дневник, бюллетень «Хроника текущих событий». Самиздат печатал произведения Ж. Медведева, А. Солженицына, Е. Гинзбург, «Письмо к Сталину» Ф. Раскольникова, нобелевскую лекцию академика А. Д, Сахарова и другую запрещенную в стране литературу.

Одной из форм протеста против тотального контроля над личностью ста­ли песни «бунтарей слова» В. Высоцкого, Б. Окуджавы, А. Галича. Предста­вители авторской песни обращались не столько к интеллектуальной элите, сколько к массе соотечественников, находя у них понимание и поддержку.

Это было время политического самоопределения независимой интел­лигенции, выработки своего отношения к официальному курсу на восста­новление стабильности в новом, брежневском варианте. Формирование демократической оппозиции вызвало негативную реакцию властей. Один из ударов государственно -репрессивная машина нанесла по главному ре­дактору журнала «Новый мир» А. Твардовскому. Его поэма «По праву па­мяти» была охарактеризована как «издевательство над многими полити­ческими ценностями, составляющими суть коммунистической идеологии». Критическими рецензиями сопровождались и другие произведения поэта, а позиция возглавляемого Твардовским журнала была признана ошибоч­ной. Не забыли и не простили главному редактору публикации в «Новом мире» повести Солженицына «Один день Ивана Денисовича. Как полити­ческая близорукость была расценена публикация в журнале статьи В. Кардина «Легенды и факты» об октябрьских событиях 1917 г. в Петрограде. Опубликованные в «Новом мире» повести В. Быкова «Мертвым не боль­но», Н. Дубова «Беглец», Б. Можаева «Из жизни Федора Кузькина», по мнению официальных писательских кругов, бросали тень на историю со­ветского народа. Фронтальная критика независимой позиции журнала и многолетняя опала его главного редактора в 1970 г. подошли к логическо­му концу: А. Твардовский был снят с поста главного редактора, значи­тельно обновился состав редколлегии.

Был закрыт альманах «Метрополь», а его авторы В. Аксенов, Ф. Искандер, Е. Попов, В. Ерофеев, С. Липкин вынуждены были или эмигрировать из страны, или замолчать. В официальной культуре не нашлось места для мно­гих независимых писателей и художников. В 70-е годы уехал из страны Юз Алешковский, автор повестей «Окурочек», «Карусель», «Синенький скром­ный платочек» и известной сейчас многим песни «Товарищ Сталин, вы боль­шой ученый».

Преследования властей испытали на себе лидеры демократического дви­жения. В 70-е годы в СССР проходили многочисленные судебные процессы над известными диссидентами (В. Буковским, В. Делоне, А. Гинзбургом, А. Марченко), имели место факты использования психиатрии в репрессивных целях (Ж. Медведев, М. Шемякин, Н. Горбаневская) и насильственного выдворения из страны (П. Григоренко, А. Солженицын).

В неравной борьбе диссидентов с системой население не поддержало инакомыслящих, предпочло позицию стороннего наблюдателя.