Земские Соборы

Одна из ярчайших особенностей государственного строя Московской Руси второй половины XVI в. – XVII в. заключалась в расширении механизма государства за счет образования в его составе такого специфического органа государственной власти, как Земский собор. Выступавший в качестве высшего органа народного представительства при Государе, Земский собор, также обозначавшийся в памятниках эпохи как «Собор», «Совет», «Земский совет», «Общий совет», «Совет всея земли», «Великая земская дума», являл собой совещание Царя с церковными иерархами, членами Боярской думы, высшими должностными лицами и делегатами от служилого и тяглого населения с целью совместного рассмотрения и разрешения наиболее важных проблем внутренней и внешней политики. За время своего существования, с 1549 по 1684 гг. было созвано около пятидесяти Соборов[1].

Полуторавековой опыт функционирования Земских соборов наглядно продемонстрировал их очевидное положительное значение, определявшееся следующими факторами:

Во-первых, соборное рассмотрение спорных вопросов позитивно сказывалось на качестве государственного управления. С одной стороны, совместный анализ проблем, учет мнений и предложений различных чинов, несомненно, существенно облегчали поиск оптимальных путей их устранения. Не случайно роль Земских соборов резко возрастала в случаях неурядиц, тяжелого военного, политического или экономического положения, а также при необходимости принятия чрезвычайных мер для выведения страны из кризиса. С другой стороны, утверждение решений, особенно непопулярных, например, о введении нового налога, по «приговору всей земли», а не только Верховной власти, естественно, давало последней право рассчитывать на их более «охотное» исполнение населением.

Во-вторых, Земский собор выполнял исключительно важную контролирующую функцию. С его помощью Государь получал возможность осуществлять проверку деятельности своей администрации не только «сверху», посредством специальных органов, призванных следить за законностью действий государственного аппарата, но и «снизу», путем общественного контроля. Узнавая от народа о злоупотреблениях чиновников и недостатках в их работе, Верховная власть проводила организационные и правовые мероприятия по их устранению и недопущению в будущем.

И, в-третьих, ключевое значение Земского собора заключалось в том, что он обеспечивал прямое общение Царя с народом, объединял Монарха с «народным умом, совестью, интересами и творческим гением»[3], препятствовал образованию сословного, бюрократического или иного «средостения» между ними и возникновению чувства взаимного отчуждения, оторванности друг от друга. Встречаясь на Соборе лицом к лицу, власть и общество осознавали общность своих интересов и устремлений, понимали, что лишь коллективными усилиями могут быть преодолены трудности и успешно решены стоявшие перед страной задачи.

Наряду с достижением указанной главной цели – сближения государства и нации, соборное сотрудничество предоставляло обеим сторонам и ощутимые практические выгоды. Созывая на Собор представителей населения и спрашивая у них совета по конкретным вопросам, правительство тем самым информировало подданных о волновавших его проблемах, оповещало их в целом об основных направлениях своей внутренней и внешней политики и в конечном счете делало ее открытой, предсказуемой и понятной широким социальным слоям

Верховная власть по существу сознательно приобщала его к участию в государственном управлении и, как следствие, расширяла и усиливала свой руководящий потенциал. Что касается населения, то оно использовало Земский собор в качестве одного из инструментов своего влияния на политику государства. Приглашенные на Собор делегаты не ограничивались ответами на поставленные перед ними вопросы. Они в почтительной форме заявляли Царю о своих «нуждах и теснотах, и раззореньях», выступали с критикой существующих порядков, вносили предложения о проведении преобразований или издании нормативных правовых актов. Подобные соборные петиции, имевшие значение «непререкаемого голоса всей земли»[4], как правило, не оставались неуслышанными и влекли за собой изменения правительственного курса.

Вообще характер взаимоотношений между Верховной властью и народом в рамках Земского собора свидетельствовал об уникальности русской модели народного представительства, ее качественном отличии от западноевропейского парламентаризма XIII–XVIII вв. Сословно-представительные учреждения средневековой Европы в полной мере воплощали дух феодализма, господствовавший в западном обществе и проявлявшийся в острейшей вражде между различными сословными группами и их совместной борьбе против Королевской власти. В сложные для страны времена, когда Монарх был вынужден созывать парламент и просить его о помощи, представители сословий в первую очередь не столько заботились о благополучии государства, сколько стремились воспользоваться кризисной ситуацией в своих интересах. В обмен на оказанное содействие они старались добиться от Короля каких-либо уступок, признания и закрепления за собой тех или иных прав и привилегий, передачи себе новых властных полномочий. В этих условиях европейские Монархи, разумеется, не могли испытывать к парламенту доверия, наоборот, они видели в нем опасного политического противника, к услугам которого им приходилось прибегать лишь под влиянием обстоятельств и с которым они по мере сил пытались бороться.

Принципиально иным образом складывались соответствующие отношения в России. Ничего похожего на западноевропейскую парламентскую «войну всех против всех» в истории Земских соборов Московского Государства не было. Русские чины не воспринимали «Земский совет» ни как средство удовлетворения своих узкосословных интересов, ни как арену политического противоборства с Верховной властью. Собор занимался не отстаиванием политических прав, а распределением государственных обязанностей. Представители населения съезжались на Собор не только для того, чтобы сообщить Царю о своих проблемах и желаниях, но прежде всего чтобы решить, какой вклад могут и должны внести их сословный разряд и территория в общее дело обустройства государства.

В отличие от аналогичных западноевропейских институтов русские Соборы, обладая реальной политической силой, не противопоставляли себя Верховной власти и не ослабляли ее, вымогая себе права и льготы, а напротив, служили упрочению Самодержавия и укреплению Русского царства.

Центральной фигурой Собора являлся Царь, обладавший двумя ключевыми полномочиями.

Во-первых, он был наделен правом созыва Собора. «Земский совет» мог состояться лишь при наличии согласия Государя. При этом предложение о созыве Собора могло исходить не только от него самого, как чаще всего и было, но и от сословий. В отсутствие Царя с инициативой о проведении Земского собора могли выступать чины Московского Государства или Патриарх.

Во-вторых, Царю принадлежала такая, безусловно, важнейшая прерогатива, как принятие итогового решения по результатам деятельности Земского собора. С формально-юридической точки зрения Государь не был связан его мнением, и в принципе мог поступить вопреки позиции Собора. Однако фактически «приговор земли» имел для Царя нравственно-обязательное значение, и коль скоро он обращался за советом к народу, то обычно и следовал ему.