Конспект лекции по теме 17: «Управление в XXI веке: социологический анализ эволюции управленческой мысли и направление дальнейших исследований»

1.Социологический анализ эволюции управленческой мысли: докибернетический, системно-кибернетический и современный этапы.

2.Управление в посткапиталистическом обществе как одна из гипотез о путях развития социального института управления в XXI веке.

1. Социологический анализ эволюции управленческой мысли: докибернетический, системно-кибернетический и современный этапы.

И в зарубежной и в нашей литературе подход к анализу теории и практики управления представляется как последовательная смена различных этапов, где новые «школы управления» как бы преодолевали недостатки предыдущих. Так, в монографии Д. М. Гвишиани рассматривается пять этапов развития западной теории управления: 1) «классическая» теория; 2) доктрина «человеческих отношений»; 3) эмпирическая школа; 4) школа социальных систем; 5) новая школа научного управления¹. Э. Роджерс и Р. Агарвала-Роджерс выделяют три школы: 1) школа научного управления; 2) школа «человеческих отношений»; 3) школа социальных систем².

В учебном пособии для бакалавров «Основы менеджмента» авторы выделяют пять школ: 1) школа научного управления; 2) классическая, или административная школа в управлении; 3) школа человеческих отношений; 4) школа наук о поведении и 5) школа науки управления; а также три подхода к пониманию проблем управления: 1) процессный; 2) системный и 3) ситуационный³.

Все эти попытки продраться сквозь «джунгли» различных школ и подходов страдают произвольностью, что не отрицают и сами авторы. Задачи здесь решаются не научные (выявить законо­мерности связи теории и практики управления, например), а скорее учебные (упорядочить материал в целях преподавания).

Связь научных идей и управленческой практики логично раз­бить на три обозримых этапа: 1) докибернетический; 2) системно-кибернетический; 3) посткибернетический (или современный). Выдвижение кибернетики в качестве критерия изменений в содер­жании и структуре научного знания связано с выдающейся ролью этой науки в создании общенаучной парадигмы управления, - та­кой же, как системный подход в создании общей теории организа­ции. К тому же эти три этапа примерно соответствуют и изменени­ям в методологии науки, где выделяются классическая, неклассическая и постнеклассическая стадии⁴.

Для докибернетического этапа характерен уровень эмпири­ческих исследований и прикладных разработок отдельных групп явлений, представляющих интерес для управления, и тиражирова­ния полученных результатов на более широкий круг явлений (от­сюда научные школы, доктрины, концепции).

Главное научное достижение этого этапа - представление объ­екта управления (человека, группы, организации) как объекта на­учного исследования, а в прикладном плане - осознание того, что трудовая деятельность в организациях подлежит анализу, измере­нию и рационализации. Основным достижением докибернетиче­ского этапа можно считать создание «классической» теории управ­ления на менеджериально-техническом уровне.

В ее создание вне­сли свой вклад такие выдающиеся творцы «управленческой мысли», как американец Ф. У. Тейлор, его последователи Г. Гантт, Фрэнк и Лилиан Гилбрет, Я. Гамильтон, Г. Грайкунас, Дж. Муни, А. Рейли, а также Г. Форд, X. Эмерсон, француз А. Файоль, немец М. Вебер (учение об идеальной бюрократической организации).

В 1940-1960 годы систематизацией «классической» теории управления активно занимались Л. Гьюлик и Л. Урвик. Из отечест­венных имен классического периода следует назвать А. Гастева, П. Керженцева, Н. Витке, Ф. Дунаевского, П. Есманского, Е. Розмирович и др .

Ранняя классическая индустриальная парадигма рассматривает управляемую организацию как механический обезличенный агре­гат из индивидов, все отношения между которыми поддаются ра­ционализации. Чем ближе к этому идеалу деловая, государствен­ная или производственная система, тем она эффективнее, произво­дительнее. Отсюда и требования к руководителям, сформулированные в виде принципов-императивов. Из этих принципов А. Файоль, например, не делает абсолюта. Наоборот, он считает, что в административных делах все принципы работы должны быть меткими, а их правильное применение к многообразным ситуациям и составляет искусство управления. А. Файоль впервые разделяет линейное и штабное руководство, предлагает количественную ха­рактеристику диапазона управляемости (число подчиненных на одного руководителя) и критерий определения уровней управления. Словом, вводит в практику административного управления понятийный аппарат и методические правила, которые сегодня ис­пользуются в управлении как само собой разумеющиеся⁵.

Теоретическую базу прикладных разработок в русле «класси­ческой школы» представила концепция идеальной бюрократиче­ской организации Макса Вебера. При сопоставлении можно обна­ружить, что 14 принципов А. Файоля хорошо корреспондируются с характеристиками идеального типа бюрократической организации. Сам Вебер неоднократно утверждал, что именно чисто бюрократи­ческий тип административной организации превосходит любой другой по своей точности, устойчивости, строгости дисциплины, надежности и способен обеспечивать достижение наивысшей эф­фективности⁶. Подытоживая сказанное, можно утверждать, что классическая» модель управления и ее обоснование (теория) есть экспликация рациональной формальной организации из реальной системы управления, которая есть органическое единство различ­ных видов социальных организаций и структур.

Последний вывод проистекает уже из знакомства с другой кон­цепцией управляемой организации - «неклассической», получив­шей название школы «человеческих отношений». В американском менеджменте еще не в полной мере были усвоены принципы эф­фективного административного управления, как начался поворот к признанию «человеческого фактора» организации в качестве опре­деляющего эффективность стимулирования труда. Главными вы­разителями этих новых идей стали М. Фоллет, Э. Мэйо, Ф. Ротлисбергер, Ф. Херцберг, Ч. Барнард и Г. Саймон. Из отечественных исследователей «неклассического» периода можно назвать извест­ных советских социологов В. А. Ядова, А. Г. Здравомыслова, С. А. Кугеля, С. Д. Фролова, О. И. Шкаратана, 3. И. Файнбурга, Н. И. Лапина, Н. Ф. Наумову, А. И. Пригожина, В. Р. Григаса и др.

Возникновение доктрины «человеческих отношений» в исто­рии науки связано с именем американского социолога Элтона Мэйо, ставшего популярным после знаменитых «хоторнских экс­периментов», в ходе которых тщательно изучалось влияние факто­ров системы Тейлора на производительность труда. Когда Элтон Мэйо включился в анализ массива данных исследования произво­дительности труда на заводе фирмы «Уэстерн электрик компани» в Хоторне, у него уже была теоретическая база для их альтернатив­ной интерпретации. Суть его неклассического подхода состояла в том, что сама работа как производственный процесс и чисто физи­ческие требования к нему имеют относительно меньшее значение, чем социальное и психологическое положение рабочего в произ­водственной социальной группе («коллективе»). Человеческие от­ношения, складывающиеся в ходе их совместной деятельности в процессе производства, являются доминирующими. «Экономиче­ский» человек «классической» школы управления, безропотно под­чиняющийся авторитарному начальнику, должен был уступить ме­сто человеку «социальному», для которого авторитет не­формального лидера и санкции социальной группы не менее важ­ны, чем требования формальных правил и инструкций, идущих от администрации.

Появление неклассического подхо­да к организации управления означало конец жестко детерминист­ских представлений о характере управления в организациях. Мож­но (и нужно) четко регламентировать права и обязанности, дать предписания и инструкции каждому подчиненному. Но вопрос в том, будет ли он вести себя в соответствии с этими указаниями, и можете ли вы что-либо сделать, если его реальное организацион­ное поведение не будет соответствовать вашим ожиданиям .

Положительное значение доктрины «человеческих отношений» заключается, по крайней мере, в том, что она эксплицировала не­формальную организацию как проблему и предмет исследования.

Тем самым были открыты явления самоорганизации и само­управления, которые менеджер сегодня не может игнорировать. Он должен либо учитывать их, либо, что тоже важно, использовать для достижения своих целей. Избавляться от спонтанности или просто некоторой девиации поведения силовым, административ­ным путем он не сможет при всем старании. История жесткого, приказного, командного управления полна драматическими при­мерами таких попыток, и не стоит их забывать.

Ошибкой или «перегибом» неклассической концепции было как раз умаление роли формальных (деловых) отношений. Менед­жерам предлагалось сместить акценты в управлении организацией с производства на людей. Мол, именно налаживание «человече­ских отношений» на производстве (у нас - морально-психологиче­ского климата в коллективе), учет и удовлетворение через органи­зацию многих важных социальных и психологических потребно­стей людей и приведет к росту производительности труда. Это ока­залось не совсем так, что получило подтверждение на материалах различных исследований удовлетворенности трудом, в том числе и отечественных¹.

Дальнейший ход развития теории и практики менеджериального уровня управления пошел по пути поисков сочетания особенно­стей формальной и неформальной организаций, что определилось на кибернетическом этапе развития управленческой мысли. Это­му способствовало появление двух выдающихся научных концеп­ций: общей теории систем и кибернетической теории управления. Создателями общей теории систем являются Л. фон Берталанфи и Л. Раппопорт. В социологии системную концепцию структурно-функционального анализа разрабатывали Т. Парсонс, Р. Мертон и их продолжатели Ч. Барнард, Г. Саймон, Дж. Марч; свой вклад внесли А. Гоулднер и А. Этциони. В отечественной науке общую системную концепцию разрабатывали И. В. Блауберг, В. Н. Са­довский, Э. Г. Юдин; в применении к обществу и управлению - В. Г. Афанасьев, Т. И. Заславская, Н. И. Лапин, А. И. Пригожий, 11. Ф. Наумова, экономисты С. Е. Каменицер, Г. X. Попов, 10. А. Лавриков, Б. Р. Рященко и др.

Теперь любая совокупность взаимодействующих людей стала рассматриваться как организационная система. С позиций систем­ного подхода она представляет собой комплекс, состоящий из ряда подсистем и надсистем: формальной и неформальной организаций и соответствующих структур, статусов и ролей, внутренних и внешних условий и переменных.

На первый план выдвигается сложность организационных сис­тем и ставится проблема изучения взаимодействия их частей или подсистем. Центральным методологическим понятием становится понятие связующих процессов: коммуникационных, балансовых и принятия решений.

Здесь впервые было показано, что цели управления и цели ор­ганизации автоматически не совпадают. Цели организации универ­сальны. Это цели роста (развития) и выживания. А цели управле­ния могут отражать интересы организации в целом, а могут пре­следовать и частные цели отдельных групп и лиц и вообще быть неадекватными универсальным целям организации.

Подход со стороны «социальных систем» тесно переплетается с кибернетическим подходом. В нем выделяется особый класс сис­тем - целеустремленные. В силу этого оба течения управленческой мысли относятся к кибернетическому этапу.

Отцами кибернетики, как всеобщей науки управления, являют­ся, как известно, Н.Винер и А. Розенблюм⁷. Свой значительный вклад в основы кибернетики внесли У. Р. Эшби, Л. Гриневский, С. Бир. У кибернетики немало предшественников. Сам Н. Винер ссылался на русских ученых академиков А. Н. Крылова, Н. Н. Бо­гомолова и А. Н. Колмогорова. В системной части кибернетики в числе предшественников был и автор всеобщей организационной науки «тектологии» А. А. Богданов. Его «бирегуляторы» явились прямым предвосхищением понятия «обратная связь» и имеют даже более глубокое содержание⁸. Немалую роль для признания и уко­ренения кибернетики на отечественной почве сыграл и академик А. И. Берг, который долгое время был председателем научного со­вета по кибернетике при АН СССР.

Системный подход включает в себя, как мы уже отмечали, рас­смотрение целеустремленных или целенаправленных систем и тем самым выходит на проблемы организации и управления, а кибер­нетика, рассматривая проблему управления в любых классах сис­тем, особенно вероятностных, невольно затрагивает проблематику сложных систем. Есть, однако, и существенное различие в этих подходах. Общесистемный подход как бы переносит классический взгляд на все более сложные объекты, находит новые критерии связи элементов и принципы их упорядочения, кибернетическая же теория продолжает и закрепляет неклассическую научную модель. Она не только развивает понятие самоорганизации как системности, но и выступает против модели жесткой причинно-следственной де­терминации в представлении об организации и управлении. Более то­го, она, как и неклассическая физика, признает принцип дополнитель­ности при рассмотрении сложных самоорганизующихся объектов .

Стаффорд Бир следующим образом определяет притязания ки­бернетики на всеобщность: «Кибернетика есть наука об управле­нии и связи. Прикладные аспекты этой науки можно отнести к лю­бой области исследований: к технике или биологии, физике или социологии и т. п. Теоретическим содержанием этой науки яв­ляется общая теория управления, не связанная непосредственно ни с одной прикладной областью и в то же время применимая к любой из них»⁹.

По Ст. Биру кибернетическая теория управления строится на пяти краеугольных принципах:

1. Предметом исследования кибернетики являются механизмы управления как имманентное свойство любых систем, различае­мых по степени сложности.

2. Кибернетика изучает очень сложные вероятностные системы, имеющие гомеостатическую природу.

3. Для вероятностных систем единственным действительным механизмом управления является механизм обратной связи.

4. Для всякого явления, имеющего определенность во времени и пространстве, существует своя целесообразная система (или «машина»), реализующая это явление. Метафора «машина» может быть использована для определения систем любой природы: меха­нических, биологических, социальных или формальных.

5. Закон необходимого разнообразия: успешно справиться с разнообразием в управляемой системе может только управляющее устройство, которое само обладает достаточным разнообразием. Под разнообразием здесь понимается информация о состоянии элементов системы, число ее реальных и возможных состояний.

Справиться с разнообразием можно не путем анализа причин­но-следственных связей, которые на практике никогда не выпол­няются, а методом «черного ящика», благодаря которому правиль­ный выбор осуществляется путем логического перебора вероятных дихотомий (последовательного деления на две части).

Можно сказать, что научный подход в лице кибернетики дает представление об управлении как о свойстве очень сложных сис­тем¹, имеющих, в свою очередь, способность к гомеостазису, т. е. к установлению равновесия с окружающей средой с помощью меха­низма обратной связи. Структурно такая система состоит из управ­ляющей и управляемой подсистем, причем управляющая подсис­тема (устройство, орган) должна обладать исключительными свой­ствами в отношении полноты информации об управляемой подсистеме и быть способной создавать целесообразный механизм для получения ожидаемого результата.

Теоретические основы управления наиболее полно удалось разработать в технических науках. Здесь получены фундаменталь­ные результаты, обобщенные в теорию систем автоматического регулирования.

Однако методология теории автоматического регулирования, основанная на выделении конечного и обычно небольшого числа регулируемых параметров, фиксированных связей между ними, приспособлена лишь для относительно простых автоматических регуляторов. Эта теория и даже более широкая концепция кибер­нетики не дали заметного приращения знания ни в биологии, ни в социологии¹⁰. По мнению Р. Беллмана, «по мере исследования математиками, психологами и инженерами крупных систем (живых и неживых) разной степени сложности, мысль об универсальном ис­пользовании какой-либо одной кибернетической теории становит­ся все менее правдоподобной»¹¹.

Причиной такого вывода является не кибернетика, а необосно­ванное расширение области ее применения, неразличимость управления в технике и управления в обществе. Все изобретенные технические устройства являются неорганическими органами че­ловека, они выполняют важные, но вспомогательные функции по ов­ладению человеком объектами внешнего мира. Поэтому подлинным субъектом управления этими объектами с помощью различных тех­нических средств был и остается человек - будь то автоматизирован­ное производство, самонаводящиеся ракеты с разделяющимися го­ловками, компьютерная техника или информационные технологии.

Система управления, которую нужно было бы выделить в та­ком случае в качестве предмета технических наук, должна была бы включать и того, кто задает цель, программу и осуществляет кон­троль за ее выполнением. То есть с позиций научной методологии все технические системы должны рассматриваться как симбиоз­ные, социотехнические. Но по понятным причинам ни одна техни­ческая наука так свою область исследований не обозначает. В ре­зультате развитие техники подошло к предельным значениям по своим масштабам, объемам, скоростям, надежности, а также эко­логическим и социальным последствиям. Нагромождение сверх­сложных производственно-технических и технологических систем без учета возможностей человеческого организма и окружающей среды поставило технически развитое человечество на грань ката­строфы.

Особенно парадоксальный пример узкотехнического подхода к социальным системам управления явила программа создания ав­томатизированных систем управления (АСУ) народным хозяй­ством СССР, разработанная под руководством академика B. М. Глушкова и поддержанная всей мощью партийно-административного аппарата в 1960-1970-е годы. Утопичная от начала до конца, она продемонстрировала полную несостоятельность техно­кратической методологии для целей социального управления, ко­торое, в отличие от техники, имеет дело не только с существенно нелинейными объектами, но и с самоорганизующимися и само­управляемыми субъектами.

Можно согласиться, что в неживой и живой природе, а также в технических системах существуют различной сложности механиз­мы регуляции, в том числе и регуляторы с обратной связью, что требует серьезного изучения и использования при разработке тех­нологий управления; но большинство этих механизмов не могут быть отнесены к управлению. По нашему мнению, управление по­является только в человеческом обществе. И по своему генезису и по функциям оно является социальным. Механический перенос кибернетической, как и синергетической модели управления (о чем мы будем говорить ниже) на управление обществом, его подсисте­мами и вообще социальными организациями - вызывает серьезные методологические возражения.

Несмотря на попытки представить кибернетику как наиболее общую теорию управления в технических, биологических и соци­альных системах, она так и не состоялась в этом качестве. Кибер­нетическая теория серьезно повлияла на создание сложной элек­тронно-вычислительной техники, на развитие комплексных мето­дов исследования; например, на исследование операций, на линей­ное планирование и программирование, использованных впервые в США для планирования развития науки и техники, особенно в об­ласти вооружений.

Переход научного познания к постнеклассической стадии

Попытка прямого использования теории автоматического управления и идей технической кибернетики для разработки мо­делей управления производством так и не привела к созданию ки­бернетического предприятия².

Камнем преткновения в создании обобщенной или инвари­антной теории управления по отношению к объектам любой при­роды явилась методологическая ограниченность самого системно- кибернетического подхода. Выходом из этого тупика может быть пересмотр методологических позиций исследования сложных са­моорганизующихся объектов на основе постнеклассической науч­ной парадигмы.

Сама постановка вопроса о переходе научного познания к по­стнеклассической стадии является плодотворной, отражающей со­временную динамику поиска новых критериев научности в связи с включением в познание новых объектов. К таким объектам В. С. Стёпин относит сложные, исторически развивающиеся, вклю­чающие в себя человека, и соразмерные с его действиями «человекоразмерные» системы. Имеются в виду объекты современных биотехнологий, медико-биологические объекты, крупные экосис­темы и биосфера в целом, человеко-машинные системы, включая системы искусственного интеллекта и, разумеется, социальные ор­ганизации. «В широком смысле сюда можно отнести любые слож­ные синергетические системы, взаимодействие с которыми пре­вращает само человеческое действие в компонент системы» .

Можно согласится с В. С. Стёпиным, что методология исследо­вания таких объектов призвана способствовать сближению естест­венно-научного и гуманитарного знания, но вопрос о правомерно­сти некритического переноса синергетической парадигмы на чело­веческое общество необходимо оставить открытым, памятуя о затянувшемся увлечении управленцев кибернетическим подходом .

Постнеклассическая стадия развития науки представлена, по мнению В. С. Стёпина, синергетической парадигмой. Синергетика изучает общие принципы процессов становления и самоорганиза­ции, протекающих в системах самой различной природы: физиче­ских, биологических, технических и опять же социальных.

Синергетическое мышление является системным, только рас­сматриваемые им системы характеризуются такими основопола­гающими признаками, как нелинейность, неравновесность, откры­тость (непрерывный обмен с внешней средой веществом, энергией, информацией), когерентность. Синергетику еще называют наукой о нестабильности, о процессах возникновения порядка из хаоса, об универсальном эволюционизме, теорией «меняющейся топологии» (или «топологических инвариантов динамических отображений»).

Следует признать, что все эти достижения физики неравновес­ных состояний и теории динамики нелинейных систем значитель­но расширяют наше представление о проблемах управления, если вести речь об управлении такими системами или объектами.

Но означает ли это, что синергетический подход правильно вы­деляет место и роль самого управления в субъект-объектной дихо­томии, дает управлению новую, более полную и содержательную трактовку? Думается, что нет.

Словом, социально-регулятивный механизм генезиса обществен­ных явлений и диапазона их управляемости еще далек от глубоко­го теоретического осмысления и пока не находит своего места в гуманистической альтернативе индустриальной парадигмы.

Недооценка проблематики управления в построении постнеклассических критериев научного познания неслучайна. Она свя­зана с неразработанностью важной проблемы философии науки, касающейся оснований переноса знаний о природе на закономер­ности общественной жизни, что особенно проявилось, когда в ка­честве объектов науки стали выступать сложные «человекоразмерные» системы. Свидетельством тому является антисистемное дви­жение управленческой мысли, направленное против узкотехноло­гического менеджмента и против переноса системного анализа и кибернетических моделей на социальные организмы и организа­ции. Оно еще не является конструктивным и выступает как протестное. Мы имеем в виду экзистенциальную теорию управления Дж. Одиорне и антисистемный подход к организации и управле­нию К. Вейка, Р. Гринвуда, А. Петтигрю, С. Робинса, Б. Роуэна, С. Рэнсона, В. Скота, Д. Сильвермэна, Б. Хайдингса и др¹²Объеди­няет всех этих авторов гуманитаристская методологическая пози­ция, выработанная на базе экзистенциальной философии, феноме­нологии Э. Гуссерля, этнометодологии, символического интеракционизма.

Дж. Одиорне утверждает, что бихевиористская и квантитатив­ная модели управления просто невозможны, что все современные теоретические школы слишком упрощенно рассматривают исклю­чительно сложную и многообразную деятельность реального или «экзистенциального», как определяет Дж. Одиорне, менеджера. Этот персонаж не столько соблюдает установленные «научным менеджментом» правила и принципы, сколько самым непредви­денным образом нарушает их и, возможно, лишь благодаря этому достигает успеха или, по крайней мере, выживает.

Основное, что не учитывает и не способна учесть сегодняшняя позитивистская по своей сути технология менеджмента, это то, что центральной фигурой в управлении является немоделируемая, ма­тематически необсчитываемая и потому не укладывающаяся ни в какие строгие рамки человеческая личность.

В то же время синергети­ка, как мы уже отмечали, больше говорит о новых явлениях в эво­люции объектов и мало нового добавляет к пониманию роли и действий субъектов управления. Проекция понятийного аппарата синергетики на социальные явления без специальной разработки социологической и социально-психологической концепции организации и самоорганизации общественной жизни может обернуться новым вариантом физикализма, поэтому нужно принять во внимание, что в антисистемном подходе к организации и управлению немало эвристически ценных наблюдений и обобщений.

Во-первых, здесь социальная организация рассматривается как вторичное по отношению к человеку установление, как эпифено­мен, артефакт;

во-вторых - как установление, конструируемое и реконструируемое прежде всего в сознании людей; и в третьих, имеют важное методологическое значение и критика системно- кибернетического подхода к организации и управлению, особенно в той части, что управление рассматривают как воздействие на объект без учета природы людей, смыслов и значений, которые они придают своей деятельности.

Но эта критика односторонняя, мало конструктивная, поскольку феноменологическая социология (Д. Сильвермэн, например) не вкладывает в конструирование предметный аспект деятельности и, следовательно, трактует смысл и значение управления субъективистски².

Эта позиция толкает антисистемный подход на противопостав­ление деятельности и системы и тем самым оставляет управление за рамками научного исследования, поскольку именно субъективно окрашенное управление направляет предметную деятельность в сторону достижения определенных результатов, предварительно проектируя ее как организованную систему с необычными для ес­тественно-научного подхода социокультурными свойствами.

Таким образом, мы видим, что и переход к постнеклассической стадии научного познания не приводит автоматически к преодоле­нию кризиса управленческой мысли.

Не совсем ясна и судьба богатого эмпирического материала, накопленного практикой управления в русле менеджмента. Нам представляется, что кризисное состояние управленческой мысли обусловлено все же ее последовательным развитием в рамках ес­тественнонаучной индустриальной парадигмы, несмотря на то что для исследования объектов управления все больше привлекаются социогумманитарные науки. И, что характерно, невзирая на мно­гочисленные исследования организаций и поведения людей в ор­ганизациях, на исследования личностных и психосоциальных ка­честв, карьер руководящих кадров и менеджеров как социального слоя, управление так и не становится предметом исследования как социальное явление, не сводимое ни к объекту, ни к субъекту и даже ни к организации их отношений². Явление управления просто выпадает из поля зрения индустриальной парадигмы. Оно не мо­жет быть эксплицировано в ее рамках. За управление принимают или то, что делают или должны делать управляющие (обязанности, полномочия), или внешне выраженные результаты (эффектив­ность), или способы управления (типы организаций, психологиче­ские стили управления и т. п.). Но само управление, как социаль­ное явление и проблема, так и остается слабо эксплицированным и исследованным.

Основной вывод из рассмотрения кризисного состояния управ­ленческой мысли состоит не в том, что системно-кибернетическая парадигма не влияет на эффективность управления и должна быть отброшена, а в том, что она не отражает исторических изменений в практике управления, его реальную переориентацию на социально-культурные механизмы регулирования человеческой деятельности. Знание об управлении, производимое на основе системно-кибернетической парадигмы, которое через монографии и учебни­ки навязывается практике, все больше приходит в противоречие с потребностями управления в другом типе знаний, среди кото­рых социологическое, социально-экономическое, психологическое, социально-психологическое приобретают наибольший удельный вес. Но среди этих дисциплин пока не установился историче­ский консенсус на основе постнеклассических критериев научно­сти. Для преодоления кризиса управленческой мысли каждая из этих дисциплин должна будет сделать свои преобразовательные шаги.