502 Коммунистические режимы Азии: от «перевоспитания» к кровавой резне

на несостоятельность немощного председателя. Толпу теснили. На площади Тя-ньанмынь пока не стреляли (стрелять здесь будут в 1989 году), но на совести властей было восемь смертей самых непокорных, двести раненых, тысячи заключенных по всей стране, так как и провинция откликнулась на поминальные церемонии в Пекине. Было казнено около пятисот человек, из них около ста — арестованные демонстранты, велись дознания и следствия. К октябрю 1976 года следственными мероприятиями уже были охвачены десятки тысяч человек²⁹⁰. Но наступила эпоха постмаоизма, и Центр больше не в состоянии был сдерживать народные волнения. «Если в 1966 году мы видели на площади Тянь-аньмынь доверчивых, потерявших свободу людей с блаженными лицами и слезами на глазах, то в 1976 году на том же месте стояла непробиваемая стена сопротивления, противостоящая тому же самому человеку»²⁹¹.

Начиная с января 1978 года новую ситуацию символизирует Стена демократии (просуществовала до весны 1979 года), одновременно показывая ее пределы. С согласия Дэн Сяопина плеяда бывших хунвэйбинов демонстрирует у Стены свои реформаторские настроения, созревшие при маоизме. Самый красноречивый «бунтарь», Вэй Цзиншэн, держит дацзыбао «Демократия — пятая модернизация»²⁹² и говорит о том, что правящая верхушка «феодал-социалистов» эксплуатирует народ, что демократия — это единственное условие стабильного процветания страны на долгие времена и, следовательно, успеха предложенных Дэном «четырех модернизаций» — экономических и технических. Вэй считает, что марксизм есть источник тоталитаризма, что следует взять на вооружение теории социалистической демократии. В марте 1979 года уверенный в своей власти Дэн отдает приказ арестовать Вэя и его соратников. Бывшего хунвэйбина приговорили к пятнадцати годам тюрьмы за «передачу информации иностранцу», что являлось «контрреволюционным преступлением». Освобожденный в 1993 году, так ни в чем и не сознавшийся Вэй, выйдя на свободу, опять резко выступает против режима и в 1995 году получает новый срок — четырнадцать лет тюрьмы — за «действия, направленные на свержение государственной власти»²⁹³. Власть все так же не выносит критику...

Однако при Дэне можно было критиковать и выжить — явный прогресс по отношению к эпохе Мао, когда за одно лишнее слово или надпись на стене могли расстрелять. Разумеется, в центре постмаоистских реформ стояла экономика, но не была забыта и политика. Всё, начиная с экономических преобразований, шло в направлении эмансипации общества и ограничения произвола власти. В 80-е годы под контролем КПК осталась всего десятая часть крестьянства²⁹⁴. Произошел возврат к семейному типу хозяйствования. В городах начал разрастаться частный производственный сектор, освобождая из-под прямого партийно-государственного контроля значительную рабочую силу. Государственные структуры упростились, это привело к тому, что людям было предоставлено больше прав и свобод. В 1978 году была объявлена амнистия примерно для 100 тысяч заключенных, реабилитированы многие деятели культуры и науки (чаще всего посмертно). Жертва «чистки» 1957—1958 годов Дин Лин в 1979 году вернулась из деревенской ссылки и после долгих лет преследований возвратилась в Яньань. Стала зарождаться новая «литература раненых», писатели понемногу отвоевывали свободу творчества. В города вернулись две трети ссыльных времен «культурной революции». Новая конституция восстановила минимум легитимных прав личности и регламент прокурорского надзора за судопроизводством. В 1979 году первый Уголовный кодекс КНР (Мао Цзэдун

 

Kumaй: великий поход в ночь                                               503

предпочитал, чтобы у него были развязаны руки, и всячески тормозил его принятие), сохранив смертную казнь для совершивших особо тяжкие преступления, восстановил право обжалования приговора, с условием, что он не может быть усилен вышестоящей инстанцией. Судебная система вышла из-под партийного контроля.

1982 год был отмечен всплеском реабилитаций. Только в Сычуани были сняты обвинения с 242 тысяч человек. В провинции Гуандун 78% тех, кто носил ярлык «контрреволюционера», восстановлены в правах и получили небольшую денежную компенсацию за каждый год, проведенный в тюрьме. Среди новых судебных дел политические преступления составляли 0,5%. В 1983 году была ограничена сфера влияния Министерства государственной безопасности. Из его компетенции было выведено и передано в ведение Министерства юстиции Управление трудовых лагерей. Прокуратуры аннулировали аресты, рассматривали протесты против беззаконных действий органов милиции, рукоприкладство тюремных охранников стало наказуемым. Проводилось обследование условий содержания заключенных в трудовых лагерях. Было запрещено учитывать классовую принадлежность обвиняемого. С 1984 года идеологическое промывание мозгов в тюрьмах и лагерях заменили профессионально-трудовым обучением. Было предусмотрено смягчение наказания, уменьшение тюремного срока, если заключенный ведет себя примерно. Отбыв срок, он мог теперь вернуться к своей прежней семье²⁹⁵. С 1986 года численность лагерно-тюремного контингента снизилась примерно до пяти миллионов человек и держится на этом уровне. Это вполовину меньше, чем в 1976 году, и составляет 0,5% населения Китая (столько же, сколько в США, и меньше, чем бьшо в СССР в последние годы перед его распадом²⁹⁶). Несмотря на значительные усилия процент от общего валового дохода, приходящийся на долю лаогай, остается в три раза меньше, чем в конце 50-х годов²⁹⁷.

Поступательное развитие общества продолжилось и после «второй Тянь-аньмынь»*. С 1990 года граждане Китая могут подавать судебные жалобы на органы власти. С 1996 года наказания за административные проступки не превышают одного месяца, а максимальный тюремный срок в лаоцзяо сокращен до трех лет. Выросла роль и самостоятельность адвокатуры, с 1990 по 1996 год число адвокатов в стране удвоилось. С 1995 года в муниципальных органах введена конкурсная система приема на работу новых сотрудников, тогда как раньше в их штате преобладали отставные военные или милиционеры²⁹⁸.

Китаю, однако, еще предстоит пройти долгий путь, прежде чем он станет правовым государством. Здесь пока нет презумпции невиновности, из уголовного кодекса не вычеркнуто такое «преступление», как контрреволюционный заговор, хотя его используют с осторожностью. В декабре 1994 года все исправительные заведения Китая вместо «лаогай» стали называться единым словом «тюрьма», хотя, как пишут в прессе, нужно уточнить, что «функции, характер и задачи тюремной администрации» остались без изменений²⁹⁹. Судебные процессы остаются, как правило, закрытыми, приговоры не мотивируются и выносятся поспешно, без тщательного предварительного следствия. Общество насквозь коррумпировано, но по обвинению в коррупции в 1993—1995 годах было осуждено не более 3% привлекавшихся к уголовной ответственности по этой

* Имеется в виду разгон студенческой демонстрации на площади Тяньаньмынь в 1989 году. (Прим. ред.)