Цена индустриализации

При экстенсивном затратном механизме, который характеризует планово-распределительную систему, особенно остро встает вопрос о той "цене", которая была уплачена за индустриализацию. Этот сюжет в последние годы привлекает пристальное внимание исследователей. "Цена индустриализации", как выясняется, оказалась огромной. Если раньше советские авторы освещали главным образом преимущества, достижения и успехи, связанные с превращением страны из аграрной в индустриальную, которые, нельзя этого отрицать, были внушительными, лишь глухо упоминая о громадном напряжении сил, неимоверных усилиях, лишениях и жертвах, положенных "на алтарь социалистической индустриализации", то теперь акцент перенесен на ее негативные стороны и последствия. Ни тот, ни другой подход не отвечает задачам объективного анализа, ставящим своей целью показать исторический процесс во всей сложности и противоречивости.

Сегодня общепризнанным считается факт, что главной жертвой "социалистической индустриализации" стала российская деревня. Здесь, однако, мы вплотную подходим к не менее сложной и запутанной проблеме преобразования сельского хозяйства как необходимого условия модернизации. Все авторы согласны в том, что традиционный уклад страны воплощался в ее деревне, в многомиллионном крестьянстве — самом "неповоротливом" и "неуклюжем" классе современной истории, — и большинство их не отрицает того, что в новейший период перед селом вставала проблема переделки экономических и социальных отношений. Возникает вопрос — на каких основах она должна была происходить? К началу "социалистического наступления" он не был ясен ни теоретически, ни практически, если не считать абстрактных доктринальных установок марксизма, в сущности третировавших крестьянство, не оформившегося окончательно "ленинского кооперативного плана" и отдельных соображений отечественных ученых-аграрников, не сложившихся, однако, в завершенный и ставший достоянием широкой общественности круг идей. Только сегодня стало очевидно (к сожалению, не для всех), что модернизация сельского хозяйства — процесс исключительно сложный, требующий учета многих исторических, природных, экономических, социальных и других особенностей отдельных стран.

Коллективизация сельского хозяйства

Выдвигая курс на "социалистическое преобразование сельского хозяйства", большевики в России, безусловно, рассчитывали на позитивные сдвиги в аграрном секторе и вовсе не ставили своей целью уничтожить крестьянство, как часто утверждается в нынешней литературе. Их политику сплошной коллективизации деревни тоже следует, на наш взгляд, рассматривать в общем контексте модернизационных процессов. При этом также необходимо учитывать идеологическую и экономическую сторону дела. Идеология требовала "выкорчевывания самых глубоких корней капитализма", которые для большевиков олицетворялись в мелком крестьянском хозяйстве. Связанные с этим настроения имели достаточно широкое хождение в советском обществе. Идеологией определялась и политика ликвидации кулачества как класса, "кулаков, подкулачников и поющих с их голоса элементов".

Курс на сплошную коллективизацию предусматривал полное производственное кооперирование мелких крестьянских хозяйств в форме колхозов или же их обобществление в рамках государственного сектора (совхозы). Такая форма объединения также вытекала из идеологических установок. С экономической точки зрения она представляла собой искусственное насаждение наиболее развитых организационных форм обобществления труда в сельскохозяйственном производстве, возможных только при наличии определенных условий (высокая степень механизации, разделения труда, специализации и т. д.). Ничего подобного в период "социалистического наступления" не было, хотя защитники колхозного строя и пытались утверждать противоположное. Они же нередко апеллировали к положительному якобы опыту колхозного строительства до начала сплошной коллективизации.

История, однако, свидетельствует о следующем. Опыт коммун, насаждаемых в годы военного коммунизма, показал их нежизнеспособность. С введением нэпа большинство из них распалось. К 1928 г. они составляли лишь 7% коллективных хозяйств, 26% из них составляли артели, а 67%, т. е. подавляющее большинство, — первичные производственные объединения ТОЗы (товарищества по совместной обработке земли). Уровень обобществления в этих хозяйствах был очень различен. Если в коммунах он достигал 100%, то в артелях — от 30 до 50%, в ТОЗах — от 5 до 30% в зависимости от того, что обобществлялось (земля, скот, инвентарь и т. д.). Как правило, это были объединения маломощных крестьянских хозяйств, способ их выживания и взаимопомощи. Средний размер коллективного хозяйства — 12 дворов, 54 десятины посевов, 5 лошадей и 7 коров. Объединения эти были в общем добровольными, хотя к концу 1920-х годов усилился нажим на крестьян с целью побудить их к вступлению в колхозы. Последние находились в особых отношениях с государством, оказывавшим им первоочередную поддержку, но и требовавшим от них систематических поставок сельхозпродукции на определенных условиях. Это достигалось за счет сокращения внутреннего потребления колхозников, что объясняло более высокую "товарность" колхозного производства. Уровень существования и организации труда в коллективных хозяйствах был очень низким (об этом имеется масса свидетельств), и крестьянство в целом было настроено против них. Тем не менее именно та модель, которая предусматривала почти полное обобществление средств и орудий труда, была избрана политическим руководством в качестве образца при проведении сплошной коллективизации. Причем план ее проведения даже с позиций той же идеологии выглядел с точностью до на-оборот: первоочередной коллективизации подлежали те районы, где требовалась особенно осторожная политика в отношении крестьянства.

Главную роль в форсировании сплошной коллективизации, по-видимому, сыграла обострившаяся проблема государственных хлебозаготовок, возможность без особых усилий изымать у коллективных хозяйств производимую ими продукцию. Как говорили крестьяне, "собрать хлеб в один груд, чтобы забирать было легче". Создавалась иллюзия простоты и легкости решения зерновой проблемы путем чисто организационных мероприятий. При этом Сталин утверждал, что "даже простое сложение крестьянских орудий даст нам такое приращение сельскохозяйственных продуктов, о котором мы не смели и мечтать, и через несколько лет наша страна станет самой хлебной страной в мире".

Проводимая путем принуждения и насилия массовая коллективизация деревни, сопровождаемая многочисленными извращениями, в значительной мере дискредитировала идею преобразования сельского хозяйства на коллективистских началах, хотя, как полагает ряд отечественных экономистов, она лежит в русле традиций российской деревни, общинного землепользования и землевладения. Другие же, большей частью публицисты и писатели, хлестко называя колхозный строй агроГУЛАГом, ратуют за создание на селе "хозяина" типа американского фермера, забывая о том, что тот является продуктом хорошо организованной, высокомеханизированной, основанной на самой передовой научной технологии системы сельскохозяйственного производства. Есть и такие, которые призывают к возвращению к исконным формам существования деревни, воспевая "работящих аж до седьмого пота мужиков", занятых на своих клочках земли.