5. Заключительные замечания

Нам остается подвести итоги и наметить задачи дальнейшего изучения Макса Вебера.

Анализ двух его социологических работ обнаружил своеобразие его ме­тодики. Изучение общественных явлений и исторических процессов под углом зрения «базиса — надстройки» осложнено у Вебера «идеально-типическими» построениями и сравнительно-историческими параллелями. Те промежуточные звенья, которые он вдвигает между «базисом» и «надстройкой», дают ему возможность конкретно изобразить опосредствованное влияние первого на второе во всей его сложности. А «идеальные типы» служат ориентирующей нитью, при помощи которой можно разобраться в этой сложности. Благодаря их умелому применению Вебер не только улавливает сложные взаимоотношения общественных явлений, но и отыскивает в них основные линии развития, служащие ему для широких типологических построений.

Эти основные линии выступают сквозь пеструю ткань кошлретных причинных связей, но так, что эта ткань видна во всей ее наглядности и во всем ее историческом своеобразии. Схема не поглощает без остатка историческую действительность (как обычно бывает со схемами и как случилось, например, со схемами Зомбарта и Бюхера), и конкретное изображение этой действительности не нарушает стройности схемы. Тем самым практически разрешен вековой спор социологии с историей и по­казано, что, с одной стороны, нет и не может быть никакой научной социологии, которая не строилась бы на фундаменте истории, а с другой стороны, всякая научная история не может удовлетвориться одним только изображением неповторяемого и своеобразного. Его изображение входит, конечно, в задачи истории, но отнюдь не является единственной ее целью, ибо истории стремятся пе только изображать индивидуальное само по себе, но и отыскивать общее в индивидуальном и индивидуальное в общем.

Таким образом, можно было бы сказать, перефразируя слова Марианны Вебер, что Макс Вебер в своей методической практике преодолел не исторический материализм, а Риккертову логику паук о культуре. Заим­ствовав логические предпосылки своей исследовательской работы у Риккерта, Вебер в течение всей жизни все более и более удалялся от изобра­жения неповторяемого как самоцели — он шел к социологическому освещению исторических явлений, и на этом новом пути его руководителем оказался Маркс, «категории которого он умел применять, как редко кто иной, объявив их, правда, лишь эвристическим приемом. Это преодоление Риккерта на практике удалось Веберу в значительной мере благо­даря применению «идеально-типических» понятий. Кроме того, «идеально-типический» характер схем Вебера и каузальный контроль этих схем позволили ему сочетать их с точным изображением конкретных процес­сов во всей их индивидуальности.

Таким образом, «идеально-типические» понятия в двух отношениях сыграли существенную роль в методической практике Вебера. Как же мыслил себе сам Вебер логическую структуру «ндеально-типических» понятий? Являются ли эти понятия изобретением Вебера или только его открытием, которое дало ему возможность сознательно применять их, благодаря точному анализу их логической структуры, заменившему бес­сознательное пользование ими у его предшественников? Как представлял себе Вебер теоретически связь «идеально-типического» и каузального рас­смотрения исторических явлений? И наконец, какие особенности логиче­ской структуры «идеальных типов» дали ему возможность преодолеть логику Риккерта на практике и избегнуть схематизма?

Социологическое исследование Макса Вебера о городе*

В своей рецензии на последнюю книгу А. Допша, Белов назвал ее «критическим обзором накопившейся литературы и исследований» и при­знал за ней ценность лишь постольку, поскольку она является тако­вым. Ибо остальное — попытка решения ряда основных вопросов поздне-римского и раннесредневекового развития — представляется Белову воз­можным лишь на основании ряда конкретных локальных и совершенно микроскопических исследований. Пока они не сделаны, попытки итоговых работ могут повести лишь к поспешным и недостоверным обобщениям, ибо таким работам в данной области еще не пришло время, они слиш­ком рано появились (verfruht), а потому и обречены заранее па неудачу ².

Мы невольно вспомнили этот суровый приговор крупного немецкого историка, когда приступили к чтению работы социолога Макса Вебера о городе. Ибо, если слишком рано делать даже чисто исторические кон­кретные сопоставления, то неужели настало время для серьезной науч­ной, т. е. построенной на точном материале исторических знаний и фак­тов, социологии? Однако к Веберу суровый приговор Белова пс прило­жим. И эта неприложимость его зависит как от темы, так и от метода Вебера. Как нв сложны и запутаны некоторые специальные вопросы, вхо­дящие в общую проблему возникновения городского строя (античного и средневекового), тем не менее ряд исследований все же многое уяснил и известное представление об основных линиях развития все-таки создал; в этом отношении Вебер находится в более благоприятном положении. Но конечно, не только в этом дело.

Метод Вебера, его подходы к занимающим его проблемам таковы,что позволяют ему делать обобщения без риска заранее обречь свою попытку на неудачу. Вебер, по справедливому замечанию Ясперса, всегда мыслит

* Впервые опубликовано в журнале «Под знаменем марксизма», 1928, № 8—9. Автор дает характеристику книги; М. Weber. Wirtschaft und Gesellschaft, II. Teil, Kap. VIII. Die Stadt Tubingen, 1922.

¹A. Dopseh. Wirtschaftliche und soziale Grundlagen der europдischen Kulturcntwi-cklung, I—II. Bd. Wien, 1918-1920.

² «Historische Zeitschrift», 120, 2. Bf., 1919, S. 327—334.

³K.Jaspers.MaxWeber.Bede.Tubingen,1920.

конструктивно, социологически, но при этом остается конкретным, так как понимает, что для абстрактной социологии время еще действительно не настало. Вот в этом-то соединении социологических устремлений и конструктивного мышления с ощущением конкретной исторической действительности и заключается своеобразие Вебера, который на всем протяжении своей работы является и социологом, и историком одновременно. Лучшим способом охарактеризовать его метод представляется нам ознакомление с теми приобретениями и результатами, к которым пришел Вебер, ибо ведь по тому, насколько хорошо достигнута цель, мы можем судить о пригодности средств ее достижения. Для этого мы изберем узкий крут вопросов — трактовку средневекового города у Вебера, привлекая его экскурсы в область античной истории в качестве параллелей или контрастов, на фопе которых резче выделяются специфические черты средневекового города.

1. ГОРОД И ЕГО ЭВОЛЮЦИЯ

I

Макс Вебер начинает свою работу с определения понятия города н кон­струирования возможных его типов. Но, как мы сейчас увидим, и это понятие, и эти типы не представляют собой каких-либо предвзятых схем, а, напротив, исходят из конкретной действительности и помогают в ней ориентироваться. В экономическом смысле, по мнению Вебера, «можно лишь там говорить о городе, где туземное, местное (ortsansassige) на­селение удовлетворяет экономически существенную часть своих ежеднев­ных потребностей на местном же рынке, и притом в значительной части продуктами, произведенными туземным же населением или населением ближайших окрестностей для сбыта на рынке (стр. 514).

Таким образом, существенным признаком города в экономическом смысле является «наличие регулярного обмена благ на месте самого по­селения в качестве существенной составной части получения прибыли и удовлетворения потребностей жителей, т. е. наличие «рынка»» (стр. 514). «Город есть рыночное поселение» (Marktansiedelung).

Но это еще далеко не все, так как определение касается лишь эконо­мической стороны дела. А между тем город есть сложный комплекс явле­ний, он — определенное жнвое, конкретно-историческое образование, кото­рое надо охватить во всем его многообразии. Города суть «поселения с силь­но выраженным, по крайней мере относительно, торгово-промышленным характером», к которым приложим целый ряд признаков, а именно—-на­личие: 1) укрепления, 2) рынка, 3) собственного суда и права объеди­нения бюргеров, 4) характера корпоративности (Verbandscharakter) н свяаанной с ним автономии и автокефалии.

Не все города, которые мы зиаем, обладают всеми этими признаками. Так, современные азиатские города и города древнего Востока никогда не были самостоятельными общинами, автономными корпорациями, ибо этому мешала ритуальная связанность членов одного рода или даже од­ного племени ⁴. Поэтому мы имеем здесь лишь отдельные корпорации внутри город, но не город, как корпорацию. Однако все города За­пада,— как в древности, так и в средние века,— соответствовали в той или иной степени данной выше характеристике, т. е. представляли собой не только место развития ремесла и торговля в экономическом смысле, укрепление, а иногда гарнизон в политическом отношении и судебный округ в административном, но и известную корпорацию в правовом от­ношении (eine schwul-gemeinschaftliche Verbruderung) (стр. 534).

Для античного и средневекового города в отличие от восточного, ха­рактерно то обстоятельство, что он является союзом бюргеров,состав­ляющим общественную организацию официального характера и снабжен­ный особыми органами,— бюргеров, находящихся к тому же в одинако­вом правовом положенпн (стр. 529).

Таков западноевропейский город в готовом, сложившемся виде. Но как он образовался, как возник? Этот старый вопрос, породивший ог­ромную литературу и пять-шесть гипотез его возможного решения, играет большую роль и у Вебера. Но как к самому определению города, так и к вопросу о его происхождении он подходит все с той же точки зрения, учитывающей всю сложность и многообразие явления, называемого горо­дом. «При анализе этого процесса,— заявляет Вебер с самого начала,— надо строго различать формально-правовую его сторону от явлений, су­щественных с политической и социологической точки зрения, что не всегда делалось в споре разных теории городского развития друг с дру­гом» (стр. 535).

Город в хозяйственном смысле надо отличать от города в админи­стративно-политическом смысле. В последнем особенно существенны два момента: 1) то обстоятельство, что город с самого начала был крепостью и местом нахождения гарнизона, и 2) особые отношения военно-полити­ческого характера, в частности принцип самоэкиппровки войска.

⁴ Так, в Китае, Япония я Индии вовсе не существовало города как автономной корпорации с населением из бюргеров, как носителей определенных сословных при­вилегия. были гильдии, профессиональные объединении (Япония), чиновничьи, со­словные организации (Китая), касты (Индия), но не автономные общины.

Предшественниками городских крепостей были сеньориальные бурги (herrschaftliche Burgen), которые почти везде, где имело место го­родское развитие, были тесно связаны с ним (в древнем Китае, Индии, в Египте и Месопотамии, в гомеровской Греция, у этрусков, кельтов я германцев). Эти бурги, особенно распространенные в англо-саксонской Англии, были важны для господина тем, что обеспечивали ему военное господство над страной (стр. 515). Город как особое политическое обра­зование(politisches Sondergebilde) примыкал обычно к такому бургу, принадлежавшему королю, знатному господину или союзу таковых. Эко­номически заинтересованное в обмене плодами промышленной деятель­ности население, естественно, скоплялось здесь. Рынок и бург примыкали друг к другу, совпадая локально; так было в средние века и в эпоху античного «полиса».

Это отнюдь не значит, однако, что город произошел из бурга или из сеньориальной вотчины. «Ойкос»⁵ и рынок сосуществовали в городе, но как две равные силы, иногда вступавшие в борьбу, иногда устанавли­вавшие между собой известную общность интересов на экономической почве. Ибо владелец бурга — он же и представитель ойкоса в городе — боролся обычно лишь с политическим, но не с экономическим развитием города. В экономическом отношении город, как рынок, давал, ведь вот­чиннику возможность взимать со своих держателей денежные оброки, так как представлял собой для них локальный рынок сбыта их продуктов; к тому же вотчинники приобретали благодаря рынку возможность прода­вать натуральные оброни своих держателей. Поэтому в средние века основание городов было часто выгодной в хозяйствевнном отноше­нии операцией (Stadtegruindung — Enverbsgcschaft) в противоположность древности, где оно первоначально являлось военным делом, основанием города-крепости (militansene Festungsstadtgrundung).

Столкновение экономических интересов «ойкоса» и рынка начиналось лишь в том случае, если вотчинник стремился перейти к собственному промышленно-ремесленному производству, что обычно становилось воз­можным лишь при наличии достаточного количества рабочей силы.

Однако далеко не так мирно обстояло дело в сфере политических взаимоотношений между бургом и экономически заинтересованным насе­лением примыкавшего к нему города. История этих взаимоотношений — очень важный пункт в эволюции городских учреждений (Verfassungsge-echichte) (стр. 521), в свою очередь, очень сильно повлиявший и на социально-экономическую структуру города.