1. Теоретические аспекты феномена созависимости

1.1 Сущность явления созависимости

Термин созависимость появился в 1979. Первоначально к созависимым относились люди, чьи жизни стали неуправляемыми в результате совместного проживания с алкоголиком и относился только к женам алкоголиков.

Однако понятие созависимости с тех пор расширилось. Были идентифицированы и другие проблемы, такие как пищевые зависимости, игровые, трудоголизм, интернет – зависимость и некоторые виды зависимого сексуального поведения. Все эти перечисленные нарушения шли рука об руку с такой болезнью, как алкоголизм. Так же было замечено, что у многих людей, находящихся в тесных взаимоотношениях с больными, страдающими перечисленными расстройствами, развиваются такие формы реагирования и преодоления трудностей, которые напоминают формы преодоления трудностей у людей, имеющих тесные взаимоотношения с алкоголиками. Можно утверждать, что любая зависимая семья содержит в себе структуру созависимости¹.

Исследование феномена созависимости имеет большое значение, т.к. все члены семьи зависимого нуждаются в квалифицированной психологической помощи в преодолении созависимых моделей поведения.

Что собой представляет явление зависимости? Обобщенно это - состояние необходимости или потребности в чем-то или в ком-то для поддержки, функционирования или выживания. Согласно толковому словарю русского языка,² зависимость трактуется как подчиненность другим (другому) при отсутствии самостоятельности. Зависимость, несамостоятельность как черта личности всегда находит отражение в поведении человека.

Итак, созависимый человек – это тот, кто позволил поведению другого человека сильно воздействовать на него и кто одержим попытками контролировать поведение этого человека.³

Чаще всего в работах В.Д. Москаленко и других авторов феномен созависимости связывается именно с зависимостью от других людей. В своей монографии Ц.П. Короленко и Н.В. Дмитриева относят созависимость к аддикции отношений, которая «...предполагает взаимную зависимость друг от друга»⁴ и, кроме того, учитывая комплекс личностных трансформаций, часто противоречивых, отражающих «внутреннюю дисгармоничность, хаос» (отсутствие собственного «Я» и эгоцентричность, высокая опасность «прилипания», остановки в развитии, замыкание, аутичность, тревожность, эмоциональная неуравновешенность, гневливость, аутоагрессивность, когнитивные трансформации, утрата религиозного чувства, морали и др.).⁵ Авторы подчеркивают важность понимания того, что «созависимость является более тяжелой формой аддикции, чем аддикция к конкретной активности или агенту».⁶ Кроме того, по мнению этих и некоторых других авторов созависимость — это предуготованная ранее аддикция, реализуемая при сочетании определенных факторов и в определенных условиях. Как и при всякой аддикции возникновению созависимости могут способствовать и биологические и психологические, и социальные факторы. Важными являются взаимоотношения в системе аддикт — созависимый аддикт. Созависимость также понимается как параллельно идущая зависимость у членов одной семьи. При этом подчеркивается, что созависимость всегда возникает у тех, кто уже страдает аддикцией, но аддикция возникает не у всех, кто страдает созависимостью. И это не игра слов, а вполне оправданно, так как, скорее всего, «...созависимость как психологический климат, сама является аддиктивным фактором».⁷ Социум (особенно микросоциум — семья), в частности, может предуготавливать, провоцировать и стимулировать развитие созависимости. Уместно предположить, что при нарастании процессов дезинтеграции общества (макросоциума) по мере увеличения массы зависимых в нем растет уровень так называемых пограничных состояний, патологических рефлексий и психопатологии, в том числе и созависимостей.

Ввиду отсутствия исчерпывающей дефиниции феномена созависимости В.Д. Москаленко предлагает пользоваться рабочим определением, которое звучит так: «Созависимый человек — это тот, кто полностью поглощен тем, чтобы управлять жизнью другого человека, и совершенно не заботится об удовлетворении собственных жизненно важных потребностей».⁸ При этом к характеристикам субъектов созависимости, по мнению автора, относятся, в первую очередь: низкий уровень самооценки; преимущественное определение собственной значимости только через внешнюю оценку другими людьми; преобладание негативных эмоций; потребность в контролирующем поведении; нарушение границ личности. Из этого определения следует, что на современном этапе исследования феномен созависимости однозначно связывается с развитием психопатологии, с деградацией, с разрушением личности созависимого. Однако такое заключение представляется несколько поспешным и слишком категоричным.

Ни одно из существующих на сегодня определений созависимости не является исчерпывающим. Если внимательно присмотреться к вышеперечисленным вариантам трактования феномена созависимости, нетрудно заметить их противоречивость, (встречающуюся даже у одного автора), искусственную ограниченность проявления феномена узким кругом потенциальных жертв (в основном — из числа жен и детей алкоголиков). И, более того, в самих определениях личностных характеристик созависимого в современных руководствах нередко усматриваются парадоксы и противоречия. Вот некоторые из них.

1.С одной стороны, отмечается безответственность как типичная черта созависимого, а с другой — постоянное стремление руководить поведением других и контролировать его. Но ведь контроль над другими — это как раз проявление ответственности и беспокойства за другого, поэтому согласовать эти взаимоисключающие определения (безответственность и стремление контролировать, т.е. взятие на себя ответственности), наверное, можно, только введя количественную и качественную меру признака (стремления к контролю) и критерия его эффективности? Действительно, одно дело отсутствие ответственности, другое — когда повышенное чувство ответственности реализуется порой неадекватными действиями со стороны созависимого (немало примеров гиперопеки, оказывающей обратный эффект на опекаемого). У С.Н. Зайцева созависимость отождествляется с любовью «с отрицательным знаком».⁹

2.Созависимость, согласно определениям в ставших классическими работах В.Д. Москаленко и Ц.П. Короленко с Н.В. Дмитриевой, это беда навсегда и до фатального конца. Но, несомненно, состояние созависимости — это процесс с вероятной возможностью и нефатального исхода, что означает преждевременность (поспешность) такого заключения. Сами авторы говорят об обратимости некоторых элементов этого состояния.

3.Если принять, что созависимость непременно приводит к дезорганизации, деградации и распаду личности, то, во-первых, в таком случае почти не остается поля деятельности для психотерапевта, а, во-вторых, как можно видеть, это заключение не всегда соответствует действительности. Между началом психотравмирующей ситуации (например, пьянством кого-либо в семье) и окончательным результатом ее влияния на личности из числа окружающих близких лежит объемное поле «работы личности», по выражению А.Н. Леонтьева.¹⁰ И если допустить разнообразие вариантов формирования и протекания созависимости, в том числе ограниченное во времени (транзиторное) их существование, то можно предусмотреть и описать более одного выходов из этого состояния, реализуемых как с помощью терапевтов и психологов, так и путем самостоятельных личностных трансформаций в процессе работы личности в посттравматическом периоде. Так, можно допустить, что личность из окружения аддиктивного больного не пассивна в оказавшемся посттравматическом периоде — она живет, преодолевает, адаптируется и не строго обязательно становится созависимой или, по крайней мере, может пребывать в состоянии созависимости не всю оставшуюся жизнь, а и способна преодолевать, выходить из этого состояния.

Последующие работы, посвященные проблеме созависимости, фактически содержат те же самые определения. Так, И.И. Хажилина, описывая роли в семье, где есть больной алкоголизмом или наркоманией, дает следующие компиляционные определения созависимости и созависимого поведения, требующие, однако, уточнений. «Созависимый — это человек, который позволил поведению другого человека сильно воздействовать на него и пытается контролировать поведение зависимого от ПАВ. Созависимые — это люди, чьи жизни стали неуправляемыми в результате проживания с зависимым от алкоголя или наркотиков».¹¹ «Созависимое поведение — закрепленная патологическая реакция на длительно проявляющийся стресс. Оно помогает уменьшить или минимизировать последствия употребления алкоголя или наркотиков для человека, зависимого от них».¹² В характеристике созависимого отмечаются «преувеличенная значимость силы воли, сфокусированное на зависимом человеке поведение, замороженные чувства, неосознавание своих чувств и их неконтролируемые проявления, социальная и эмоциональная изоляция, слишком свободные или слишком жесткие границы».¹³ Кроме того, нельзя не видеть, что в приведенных определениях явно проступает целый ряд противоречий, а именно: патологическая реакция, которая помогает другому зависимому... Неуправляемая жизнь созависимого и в то же время — осуществляемые им внешний контроль, манипулятивное поведение и характерная преувеличенная значимость силы воли... Весьма условной может быть и социальная изоляция, не согласующаяся с известной в то же время и описанной другими авторами гиперопекой, высокой активностью с настойчивыми действиями по спасению погибающего близкого человека, включая не только ложные попытки его спасения, но часто — и адресно адекватные обращения за помощью к специалистам. Таким образом, в определениях созависимости невольно просматривается некий хаос противоречивости в унисон отмеченному Ц.П. Короленко и Н.В. Дмитриевой личностному хаосу и внутренней дезорганизации созависимых.

Из анализа, проведенного О.А. Шороховой, уже знакомые нам определения дополнительно поясняются: «По определению Мелоди Битти, одного из самых известных специалистов по созависимости, «созависимый — это человек, который позволил, чтобы поведение другого человека повлияло на него, и полностью поглощен тем, что контролирует действия этого человека (другой человек может быть ребенком, взрослым, любовником, супругом, папой, мамой, сестрой, лучшим другом, бабушкой или дедушкой, клиентом, он может быть алкоголиком, наркоманом, больным умственно или физически; нормальным человеком, который периодически испытывает чувство печали)». Здесь важно понять, — продолжает О.А. Шорохова, — что проблема не в другом человеке, а в нас самих, в том, что мы позволили, чтобы поведение другого человека влияло на нас, и тоже пытаемся повлиять на другого человека. Поэтому все созависимые люди обладают похожими внутрипсихическими симптомами, такими, как контроль, давление, навязчивые состояния и мысли, низкая самооценка, ненависть к себе, чувство вины, подавляемый гнев, неконтролируемая агрессия, навязчивая помощь, сосредоточенность на других, игнорирование своих потребностей, проблемы общения, замкнутость, плаксивость, апатия, проблемы в интимной жизни, депрессивное поведение, суицидальные мысли, психосоматические нарушения».¹⁴

В своей монографии В.Д. Менделевич определяет созависимость как «зависимость от зависимого и полный отказ от самого себя».¹⁵ Такую психологическую характеристику («свойство») автор рассматривает одновременно и как следствие какого-либо патологического состояния значимого человека (чаще всего — близкого родственника), и как причину формирования семейного стереотипа зависимого поведения в дисфункциональной семье. Так или иначе, подчеркивает автор, созависимость — это проблема, возникающая на почве межличностной коммуникации в алкогольных семьях. При этом в возникновении созависимости играют роль как особенности личности зависимого, например, родителя (отца или матери) или ребенка (сына или дочери), так и личностные особенности созависимого. Автор, так же, как и В.Д. Москаленко, отмечает много общего (параллелизм) в психологической характеристике зависимого и созависимого в одной семье. Главными отличительными и патогномоничными признаками оказываются и в том, и другом случае — низкий интеллектуальный уровень, неразвитость волевой сферы и, соответственно, высокие внушаемость и подчиняемость, неспособность решать самостоятельно жизненные задачи. Кроме того, обедненность эмоциональной сферы облегчает возникновение архаических форм аффекта (злобы, гнева) с двигательной агрессией и аутоагрессией, тревогой, страхами и защитными истерическими реакциями. Автор даже рассматривает возможность классификации особого (не столько психического, сколько биологического) типа предрасположенных к созависимости, опираясь (солидаризируясь) с замечаниями Б.Ф. Райского, В.Т. Кондрашенко и А.Н. Леонтьева о предпосылках девиантного поведения. Менделевич расширяет понятие наркоманическая личность (предложенное М.Л. Рохлиной и др., 2001) и обосновывает общую концепцию зависимой личности, включая ее структурным элементом и созависимую личность. Важным условием формирования созависимости автор считает деструкцию адаптивного поведения у членов семьи больного алкоголизмом (наркоманией) и рассматривает стадии так называемой деструктивной адаптации, учитывая «многопоколенный семейный уклад, образ жизни, традиции супружеских и детско-родительских взаимоотношений, служащих «благодатной почвой для формирования и закрепления широкого спектра психологических расстройств».¹⁶ В итоговом определении В.Д. Менделевича созависимость — это «постоянная концентрация мысли на ком-то или на чем-то и зависимость (эмоциональная, социальная, иногда — физическая) от человека или объекта».¹⁷

Мы видим, что практически все определения касаются феномена созависимости в отношении членов семей пациентов, страдающих «химическими» зависимостями, в то время как этот феномен имеет гораздо более широкое поле распространения в коммуникативном сообществе.

Более того, парадоксальным по отношению к существующим концепциям социальной психологии кажется само бесперспективное (по крайней мере, без помощи извне) положение «жертвы» созависимости. У В.Д. Менделевича, как и в большинстве работ психологов, проигнорирована реальная и диалектически оправданная (предусмотренная природой борьбой за существование) ситуация спонтанного выхода из созависимого состояния как из временного коэволюционирования с зависимыми или другим объектом взаимодействия, возможность самостоятельного «разрыва» с ними патологических отношений.

О.А. Шорохова также пишет: «боясь посмотреть правде в глаза, созависимые изо всех сил пытаются сохранить иллюзию построенного и удерживаемого ими мира, еще больше усиливая контроль внутри и вне себя. Они постоянно контролируют свои чувства, опасаясь, как бы они не прорвались наружу».¹⁸ Остается продолжить, что при известном многомиллионном числе алкозависимых армия созависимых, боящихся «поднять глаза», давно бы уже достигла колоссальных масштабов и характеризовала бы собой массовое вырождение личностей! Однако в реальной действительности это не так благодаря и неслучайным, и случайным обстоятельствам, а также системе профилактики и психотерапии состояний созависимости и их последствий в клинической и социальной психологии и этологии.

Назрела необходимость дать не только предметно более строгое, но и конструктивное определение, открывающее перспективы для профилактики и коррекции (лечения) весьма распространенных состояний созависимости в нашем социуме сегодня. А пока мы имеем лишь приблизительную, слишком обобщенную характеристику состояний созависимости, слабо обнадеживающую в плане успешной работы с созависимыми и в их полноценной реабилитации, рисующую весьма неутешительный прогноз, учитывая постоянно растущую массу созависимых в обществе, соответственно темпам роста числа зависимых на фоне снижения числа рождающихся здоровых детей при демографических ножницах: пропорциональном уменьшении рождаемости по сравнению с растущей смертностью населения.

Остается важный вопрос о сущности этой созависимости — она суть только психологическая? физическая? экологическая? Следует заметить, что последнее — не экзотическое смыслообразование и не плод экзальтированного воображения, так как экология — наука, по определению, охватывающая все факторы в их взаимосвязях и функционировании живого организма, и поэтому она не ограничивается только естествознанием, а включает в критерии качества жизни и психологические, духовные факторы, как раз являющиеся наиболее уязвимыми при конфликтных и даже неконфликтных отношениях с зависимыми больными. «Экологическая ступень» познания социума и социальных отношений включает в себя и понятия природных биоценозов, и психологического климата и энергетики (среды) местообитания, как надстройку (верхний ярус) в функциональном цикле жизнеобитания — т.е. все действующие факторы в их взаимосвязях и сам результат.

Экологическая постановка вопроса вполне правомерна и чрезвычайно актуальна в условиях разразившегося кризиса зависимостей и аддиктивных расстройств и заболеваний. И неслучайно М.Е. Бурно¹⁹ в своей монографии пишет об экологии психотерапии как о части экологии культуры. С другой стороны, тут же встает вопрос об экологичности и этическом смысле самого предмета (объекта) неклинической психотерапии и когорты неклинических психотерапевтов, что также обсуждается автором.

Таким образом, помимо отсутствия какой-либо связи сложной структуры феномена созависимости с классификационными построениями типов адаптации личности в социуме остаются совершенно нераскрытыми механизмы трансформации психо-физиолого-экологической сущности созависимости в психосоматические расстройства и заболевания. Вероятно, этот вопрос о проявлениях и последствиях созависимости выливается в другую, очень серьезную и интересную проблему о страданиях души у созависимой личности и о взаимосвязи их со страданиями телесными и моральными, с познанием и развитием личности. Эти вопросы поднимались и ранее в социальной психологии, но безотносительно феномена созависимости. Как теперь представляется, без такого скрупулезного подхода к проблеме с одновременной (и обязательно объективной) оценкой всех личностных и физических ресурсов (возможностей) потенциальной или уже состоявшейся «жертвы» аддикта (например, алкозависимого) из числа окружающих его значимых других, нельзя строить как индивидуальные, так и семейные лечебно-профилактические программы.

И если мы читаем у некоторых авторов о возможности компенсации феномена созависимости, то для практики интересно, при каких именно условиях и что именно может компенсироваться у созависимой личности, а что поражается (и утрачивается) безвозвратно?

По нашему мнению, вырисовывающаяся парадоксальность определений феномена созависимости устранима (или решаема) через отказ от господствовавшей фрейдовской концепции стремления к наслаждению для восстановления гомеостаза в пользу синергетичного представления В. Франкла²⁰ о человеке в поисках смысла жизни.