Текст доклада размещен в приложениях к стенограмме.

Поэтому вот эти мысли я выношу, я не настаиваю, я их выношу на обсуждение. Это мое мнение, видение Кавказа. Но вопрос сегодня ставить, чтобы Чечню или Ингушетию объединить с каким-то субъектом Российской Федерации, сегодня я считаю это преждевременным, потому что длительное время Чечня, Чечня, Чечня, и ни один субъект Российской Федерации на референдуме не скажет: мы согласны объединиться с Чечней или Ингушетией. Для этого нужно время. А соседи? У осетин никогда не было проблем с казаками, у осетин никогда не было проблем с русскими. И объединение Северной Осетии со Ставропольским краем, я бы считал это важным шагом для защиты южных рубежей России. Все. Спасибо.

Воронченкова: Спасибо большое за выступление. Если что, вопросы, как мы договорились и реплики в конце.

Стенограмма будет, мы всем ее разошлем. Если возникнут дополнительные вопросы к выступающим – присылайте. Соберем ответы и разместим на сайте, в разделе по этому круглому столу. Слово передаю Гришину Игорю Алексеевичу.

Гришин Игорь Алексеевич (руководитель Русской школы Го и Стратегии) Спасибо. Собственно говоря, я сразу записался на этот круглый стол, потому что я считаю, что сейчас в 2012 году нам нужно проводить «круглые столы». Я не знаю, что у нас будет в 2013 году, но сейчас их надо успеть провести, это мое мнение. Потому что мы сегодня уже три раза повторили, что рейхсфюрер сегодня: весна 45-го, а не декабрь 42-го. Это как бы шутка, но она у нас все время включается в контекст.

Поэтому сейчас важно поговорить, потому что, не знаю, сможем ли мы, будет ли у нас вообще возможность говорить, может, нам придется заниматься какими-то делами, и слова уже будут в этом смысле бессмысленными, понимаете? Никто не знает, что будет в будущем, даже в ближайшем, как ни странно. Но это моя точка зрения, вы можете с ней не соглашаться. Поэтому я еще раз благодарю за форму «круглый стол».

Второе, я хочу сказать, что я вынужден был переформатировать свое выступление, потому что планка постоянно расширяется, и вот уважаемый Василий Ильич ее опять расширил еще до геополитики, и еще туда, национальный вопрос. Национальный вопрос мы бы ни за один «круглый стол» не разобрали, а сейчас он у нас уже есть, положен, так сказать, и надо с ним работать прямо сейчас.

Штерман: Не отходя.

Гришин: Да, поэтому я свой доклад максимально урежу, что я собирался сказать. Я просто размышляю месяц о теме. Кстати, тема эта очень важная. И за тему вам спасибо, потому что тема периферии и центра, она важнее в нашей стране. Вот для какой-то страны, может быть, это вообще даже не тема. А у нас тема, тема и тема.

Я сейчас попрошу экспертов обратить свое умозрение на карту Соединенных Штатов Америки и вспомнить карту Соединенных Штатов Америки. Там регионы такие, знаете, они как каменная кладка в древней стене. Не кирпичная, а именно каменная. Они такие не ровные, но они поддерживают друг друга в силу своей вообще разметки, не знаю, как это назвать. Давайте посмотрим на нашу страну. Это такие, знаете, продольные полосы, соответствующие часовым поясам, да? И даже вот с точки зрения конструктивной, эта конструкция уязвима. У нас есть еще, извините, что скажу, мелкие камушки. Кстати, я хочу сказать, что осетинский камушек, он хоть и мелкий, но он хорош тем, что это камень сильный. Вот есть камни слабые, на которых… Устройство нашей страны по своей Конституции федеративной - есть камни, или плиты, или какие-то пояса, или кусочки, в которые мы должны вкладывать свой центростремительный ресурс, чтобы они удерживались в составе империи; а какие-то, наоборот, дают нам другой вектор центростремительный. Вот Осетия в данном случае – это пример как раз сильного камня в силу разных условий. Мы можем их там долго перечислять, мы их знаем. Это я про то говорю, что тема у нас важнейшая, и про то, что я над ней, как ни странно, месяц думал, и я нашел, мне кажется, даже решение… Я даже отразил его в тезисах. Оно у меня совершенно такое утопическое и фантастическое. Но если мы планку расширим, то нам нужны уже какие-то фантастические, мне кажется, идеи на сей счет, потому что вообще федеративное устройство есть, оно вот такое, и все равно там что-то здесь нужно будет решать в геополитическом смысле слова. Я не знаю, успею я сейчас до своей идеи дойти или нет, потому что подводка, она важнее всего.

Здесь обсуждалось, и уважаемым Андреем Михайловичем эта тема была поднята, о том, что, да субъектность территорий. Смотрите, здесь все просто. Федеративное устройство государства изначально предполагает высокую субъектность территорий. Да или нет, как говорится? Ну да, да, да. Поэтому что мы, как говорится, здесь копья ломаем? Изначально предполагает высокую субъектность территорий.

Следующий факт. Тенденция последних 12 лет состояла в том, что субъектность территорий постоянно понижалась. Факт? Факт. И факт в том, что это идет вразрез с Конституцией страны, если мы возвращаемся к тому, что наше устройство федеративно. Почему оно понижалось? У каждого сейчас может быть свой ответ на этот вопрос.

Селькова: Извините, пожалуйста, что такое высокая субъектность? Я не очень поняла.

Гришин: Давайте так. Мы решили реплики оставить на потом, а то вы меня сейчас собьете. Итак, следующий факт. Можно констатировать фактически, что наши российские регионы превратились в объекты при наличии одного субъекта. Но это я написал до того, как послушал ваши выступления, естественно. То есть я готов даже сейчас сделать поправку, что, действительно, есть такие у нас регионы, которые, вот как вы сегодня рассказали, я прям это вижу, здесь субъектность высокая безусловно, потому что вы являетесь опорой не только России на Северном Кавказе, вообще являетесь опорой любой российской имперской модели, какую бы мы не предложили и с какой стороны мы бы ее ни предложили, хоть с той, хоть с этой. Правильно же?

И фактически у нас субъект один, и это даже не Москва, понимаете? Это даже не Москва, потому что вот здесь то, что окрашено бордовым – это такая, очень упрошенная. Вообще субъект у нас – Кремль, и его нужно здесь как-то, на этой карте пометить, вот он является субъектом, потому что деньги, они там, понимаете? Деньги, они там, вертикаль там, решения там, начальник там, и это реальность.

Знаете, я закончу таким мессиджем. Да, у меня есть идея, она там, в тезисах будет опубликована, конечно, она там не так хороша, как я бы сказал на словах, но главное, что она есть, главное, что что-то такое придумал хотя бы я. Но у меня есть предложение. Я лучше на это время потрачу.

Давайте мы продолжать в этом году «круглые столы». Давайте не будем останавливаться на летние каникулы, потому что лето в этом году будет очень большим, в нем очень много событий произойдет. Не надо ничего откладывать до осени, потому что осень будет гигантская, и там еще больше событий произойдет, чем летом, понимаете? Поэтому нам нужно успеть вот идеи, которые мы сейчас с вами выносили столько лет… Вот я над этими вопросами думаю не первый год, и мне вообще 46, и те идеи, которые у нас созрели, они важные. Давайте ими успеем поделиться, пока еще наши идеи опираются на какую-то ту статику, потому что когда начнется новая динамика я не знаю, будет ли нам до обменов, будет ли нам до тех идей, которые у нас уже хороши.

Воронченкова: Передаю слово Семененковой Екатерине Григорьевне, выступление на тему «Политическая реформа – новые возможности для субъектов Российской Федерации». И после вас мы приступаем к свободной дискуссии.

Семененкова Екатерина Григорьевна (Политолог, Фонд «Национальные Перспективы») Добрый день, уважаемые коллеги. Я не буду тоже достаточно долго рассказывать, скажем так, о сути политической реформы, потому что все мы так или иначе, понимаем, что произошло за последние полгода. Я бы хотела поделиться именно в большей степени своими личными мыслями, основанными на изучения различных источников. Соответственно, мы можем об этом поспорить уже в ходе свободного времени, свободной дискуссии.

Во-первых, наверное, стоит начать с того, что сегодня наступил наконец-то тот день, который мы ждали, что с сегодняшнего дня все отставки губернаторов, назначения – невозможны. С сегодняшнего дня вступил в силу новый закон о выборах губернатора, и здесь я бы сразу хотела закинуть такую мысль - наша политическая система, а, в частности, избирательная система настолько не стабильна и настолько не предсказуема, что две основные тенденции, которые обозначает наше государство, они взаимопротиворечащие.

О каких двух тенденциях я хочу сказать? Первая тенденция - настоятельные заверения экспертного сообщества, политических лидеров о том, что государство движется по пути формирования четкой, строгой партийной политической системы, то есть сильной, самодостаточной и так далее. Эти заверения продолжаются с 2003 года.

И вторая тенденция, которая с этим процессом коррелируется, но, скажем так, в обратной пропорции, это периодичность смены того самого избирательного законодательства. Причем, я бы хотела подчеркнуть, что эта смена происходит часто совершенно, можно сказать, от обратного. То есть было так, год, два, мы видим совершенно иное. То есть не какие-то эволюционные изменения каких-то законопроектов, а мы можем увидеть совершенно как бы иные предложения нашей действующей власти.

Соответственно, я бы хотела сказать, что эти две тенденции, они не дают, нашему государству достигнуть той заявленной цели, в принципе неплохой, построения действенной политической системы - функционирующей, самостоятельной, независимой, сильной, авторитетной и так далее. Соответственно, как пример, мы можем говорить о реформе губернаторской. Мы помним по 2004 году закон о назначении губернаторов. То есть закон об отмене прямых выборов. Наверное, большинство из этой аудитории присутствовало тогда, в 2004 году на огромном количестве «круглых столов», научных конференциях, которые были созваны всеми, кем это было возможно, на уровнях регионов, на уровнях федеральных структур, региональных законодательных парламентов и других структур, общественных различных организаций.

Мы помним, наверное, все тот негатив, те различные панические настроения: как мы будем жить без выборов губернаторов, вообще, куда мы катимся, мы уходим в авторитаризм не только на федеральном масштабе, но и на уровне регионов. И что мы с вами видим? Проходит шесть лет, ну семь, и, казалось бы, за семь лет, что может поменяться в такого масштаба стране, в таком обилии нерешенных политических задач на уровне регионов, что должно было бы поменяться, чтобы через семь лет прийти к обратной модели? То есть, мы слышим заявления о том, что были решены некие проблемы сепаратизма регионального, были решены некоторые проблемы коррумпированности региональных чиновников, слышим то, что, по крайней мере, заявляют определенные люди, которые инициировали данную реформу.

Я упомяну тогда уже, о том факте, что летом 2011 года бывший тогда президентом Дмитрий Анатольевич заявил, что, как он предполагает, введение института выборности губернатора возможно в нашей стране (это было летом 2011 года) не ранее, чем через 10-15 лет. Что мы видим? Проходит год, и вот…Кстати, интересно сказать, что предложение о выборности губернаторов прозвучало впервые, как ни странно, именно от Владимира Владимировича Путина в отличие от остального пакета реформ, которые были озвучены 22 декабря Медведевым. Но это тоже определенный момент, который, я думаю, мы все понимаем с вами, к чему это было сделано.

Соответственно, для оправдания введения обратно реформы системы прямого выбора губернаторов нам декларируются различные достижения вот этого семилетнего срока, с которыми, мне кажется, можно достаточно серьезно спорить, и, наверное, я попытаюсь несколько таких доводов осветить в своем выступлении. И кроме того, все-таки ответить на вопрос какие новые возможности получают регионы в связи с возвращением к старой системе, конечно, с некоторыми изменениями.

Мы знаем, что вступил закон о прямых выборах губернаторов в такой интересной конструкции, которая не изначально была предложена нынешним президентом, а с различными модификациями. Хотелось бы также особое внимание отметить на то, что как раз таки реформа выборов губернаторов была в большей степени модифицирована в отличие от остальных политических инициатив, которые были в пакете Медведева. Мы помним, там еще пять важнейших, но нельзя сказать, что полноценных предложений, которые бы позволили действительно говорить о полноценном, масштабном реформировании политической системы, но тем не менее, тоже важных. Так вот именно реформа губернаторская, она была в большей степени модифицирована, и что мы увидели интересного? Мы увидели, в частности, появление муниципального фильтра, интересного муниципального фильтра.

Следует сказать, что три возможности отданы на откуп регионам, то есть, есть некий модульный закон федеральный, и как это было в 2004 году при принятии закона о назначении губернаторов, некоторые, скажем так, либералистские возможности были отданы на откуп регионам. В частности, тогда это был отдан заградительный барьер, списки. Сейчас на откуп регионам отдан ценз. Модульным законопроектом, конечно, подразумевается вилка от 5 до 10 процентов, мы видим это аналогом заградительного барьера.

И соответственно второй момент – это возможность присутствия кандидатов-самовыдвиженцев в конкретном регионе и, соответственно, установление процента подписей, необходимых для выдвижения тех кандидатов-самовыдвиженцев, если они все-таки будут в данном регионе.

Вот эти три момента, они отданы на откуп регионам, но, мне кажется, в принципе, они по своей идее достаточны для решения. Как они будут реализовываться на практике – это, в принципе, почти что уже показательно. Во-первых, необходимо сказать, что в 32 регионах на данный момент, на сегодняшний день к принятию модульного закона проекты закона не существуют в 32 регионах вообще. То есть, мы можем тоже обсудить степень реагирования региональной политической элиты на федеральные запросы. В четырех субъектах, в которых выборы губернаторов состоятся уже этой осенью, только в двух из них эти законопроекты существуют. Это Новгородская и, если не ошибаюсь, Амурская области. В двух до сих пор нет. В Белгородской нет, соответственно, и в Брянской тоже законодательно нет.

По тем законопроектам, которые уже вынесены в регионах, мы можем судить о том, что большинство регионов не идет на, скажем так, либеральный вариант принятия муниципального ценза. В частности, планку в районе там пяти процентов на данный момент позволили себе несколько регионов, и то там их можно посчитать буквально по пальцам. Это те регионы, которые либо имеют какие-то серьезные, скажем так, массовое внимание испытывают к себе, и которые стараются таким образом подтвердить либеральные тенденции в своем развитии. В частности, это Ярославская область, Иркутская область, как пример, Тюменская область, которые устанавливают пятипроцентный ценз для кандидатов. Большинство же областей сейчас выбирают завышенный ценз, в частности, некоторые выбирают даже 10-процентный. Это помимо многих наших кавказских республик, мы понимаем там систему, помимо этого, допустим, это Новгородская область, которая тоже почему-то выбирает 10-процентный ценз, но как бы вот.

Интересен также тот момент, что предполагается, что по новому региональному закону практически ни в каких регионах не будет допущено существование кандидатов-самовыдвиженцев. Вот этот момент, он как бы, по сути, полностью выхолащивает смысл этого закона, потому что, как я уже сказала изначально, хоть наше государство говорит о тенденциях политической структуризации общества, на самом деле мы движемся к политической дефрагментации. И в соответствии с этим как бы отсутствие реальных возможностей у кандидатов именно самовыдвиженцев выдвигаться на такие значимые посты, как губернаторские, оно, по сути, как бы заменяет значение этой реформы в ее истинном как бы смысле этого слова. В частности, на данный момент один регион только заявил о возможности наличия в своем законодательстве кандидатов-самовыдвиженцев – это Ярославская область. Сейчас, наверное, все слышали о том, что Собянин тоже заговорил о том, что самовыдвиженцам быть.

Так или иначе, вот эти два момента, которые касаются муниципального ценза нынешних кандидатов-самовыдвиженцев, они говорят о том, что чем как бы сильнее оппозиционное движение в регионе (некоторым исключением может служить Ярославль и Москва), тем как бы жестче будут в этих регионах именно те нормы, которые будут выстроены для наибольшего, скажем так, подавления оппозиционных течений, оппозиционных настроений, скажем, в этом регионе. Видимо, опыт декабрьских выборов, он как бы что-то дал для, скажем так, региона.

Далее хотелось бы сказать о том, что судьба вот этого законопроекта, она для нас тоже не может не быть интересной, поскольку, наверное, всех интересует, является ли это самостоятельной повесткой нашего правительства, или все-таки это требование времени, скажем так, требование площадей, если уместно так будет назвать. Все-таки как бы часть экспертов считает, что, скорее, как бы это все-таки самостоятельная повестка, которая была сформулирована именно правительством, но тут, как говорится, можно с рядом моментов поспорить.

Но вот мое личное мнение: в защиту данной позиции служит то, что, несомненно, различными исследовательскими центрами, аналитическими центрами проводилось огромное количество исследований на протяжении всего существования закона о назначении губернаторов. И естественно, тут нельзя не учитывать тот момент, что с каждым годом эти исследования о популярности, допустим, губернатора в регионе, популярности губернаторской власти, поддержки, они с каждым годом становились все менее точными, более показательны для нашей федеральной власти, и становились весьма, практически катастрофическими рейтинги доверия губернаторам, вот эти все как бы региональные моменты. Соответственно, я думаю, что все-таки этот показатель, он стал своего рода, скажем так, решающим в определении этого закона как бы на повестку.

В дальнейшем, что еще необходимо сказать по поводу возможностей? Несмотря на явные вот эти перекосы, изгибы в данном законе, конечно, мы сможем увидеть некоторые интересные моменты, которые возникнут с принятием закона. В частности, это лишение губернаторов, скажем так, властью региона именно исполнительной прямой политической ответственности перед федеральным центром. То есть, о чем мы можем говорить? Если на протяжении семи лет успешное существование губернатора в регионе обуславливалось зачастую теми процентами, которые показывает, скажем так, правящая партия, и на региональных выборах, и на федеральных выборах, и уровень поддержки там федеральных кандидатур, и зачастую какими различными способами губернаторы при не очень, скажем так, хороших процентах, наказывались. То теперь такой институт зависимости региональной власти от федеральной, он немножко пошатнулся. Поскольку теперь губернаторы смогут использовать собственные ресурсы, если они как бы у них будут. Естественно, я имею в виду политические, а предполагается, что политические ресурсы, наконец-таки, станут появляться у губернатора в регионе, действительно собственные, значит, губернаторы смогут использовать их для как бы решения именно региональных проблем соответственно с региональной конъюнктурой, требованиями региональной конъюнктуры.

Затем, наверное, необходимо сказать о построение модели интересной, которую, мне кажется, можно охарактеризовать двумя понятиями. Это наличие полноты власти, губернаторской власти в регионе. То есть, в принципе, что как бы и было и до 2004-го, и после 2004-го, в принципе, мы не можем сказать, что губернаторская власть, именно свои внутренние функции потеряла. То есть, конечно, там были моменты согласований, консультаций и прочее, но в целом свои функции губернаторская власть все равно в регионе осуществляла. Вопрос в том, насколько эти функции поддерживались населением, и насколько, соответственно, самостоятельны были эти решения. Но теперь модель, которая будет основана как раз таки на двух вещах – это наличие сильной губернаторской власти в регионе, и плюс относительной автономности от федерального центра. То есть такой вариант симбиоза, некоторый вариант авторитарного регионализма мы увидим, то есть с ближайших выборов.

В частности, в совокупности с партийной реформой, которая проводится, необходимо сказать, что будет присутствовать вот эта значительная атомизация партийной системы региона без появления значительно крупных игроков, крупных политических партий, скажем так, без выхода их как реальных игроков на политическую сцену региона. Это тоже как бы процесс решенный, как мне кажется.

Затем следующий момент - мы можем говорить о некотором идеологическом послаблении в регионах, то есть такой идеологической весне. О чем мы можем говорить? О том, что результаты правительственных, правящих партий уже будут не настолько важны в предстоящих региональных, федеральных выборах в регионах. Значит, собственные ресурсы губернаторов будут использоваться по назначению, собственно говоря, как они и должны использоваться, исходя из приоритетов регионального развития, а не приоритетов федерального развития. И исходя из региональных интересов, наверное, можно будет сказать о том, что именно наличие огромного количества партий, в том числе и на уровне региона, оно позволит все-таки уходить от той самой идеологической риторики, которая присутствовала последние семь лет, к решению реальных социально-экономических проблем. То есть теперь та именно структура, которая будет предлагать населению действительно меры по улучшению социально-экономической ситуации в регионе, наверное, она будет иметь некоторое доминирование, нежели чем идеологические структуры, постройки.

Следующий пункт. Можно говорить о том, что регионы снизят свой ресурс как субъекты в достижении региональных интересов федеральной власти. Тут, в принципе, я на этом уже останавливалась, поэтому не буду конкретизировать. И вот буквально в заключение, я так понимаю, время уже заканчивается, в заключение тогда хотелось бы сказать о том, что мне кажется достаточно интересным и важным последствием нового закона. Как раз таки позитивным и полезным станет достижение некой консолидации региональных элит, и решение многих латентных конфликтов, которые существуют там достаточно долгий период между губернатором и местной политической, бизнес-элитой. Я считаю, что вот это станет достаточно важным последствием реформы. Можно как бы обосновать это двумя идеями. Первая – это как раз таки наличие муниципального ценза, теперь мы должны понимать, что многие процессы в регионе станут достаточно открыты. То есть можно будет понимать, кто кого поддерживает, то есть на уровне хотя бы муниципальном, и далее в том числе. Можно будет говорить о некотором, скажем так, оформлении, политическом именно оформлении интересов. То есть, если у конкретного там кандидата, пускай партийного, в губернаторы есть свой пул поддержки, допустим, 300 муниципальных кандидатов, то мы, наверное, можем говорить о том, что человек, скорее всего, будет разбираться в региональных проблемах, скорее всего, будут достигнуты какие-то компромиссные решения. Это все-таки не единоличные какие-то будут процессы управления в регионе, при приходе, конечно, к власти данного человека, а все-таки решения, которые будут иметь за собой достаточно серьезные пласты поддержки и серьезные группы влияния, состоящие не из одного там, пяти бизнес-элит, бизнес-представителей региональных элит, а достаточно широкой, даже общественной поддержки

В заключение хочу сказать о том, что реформа приведет, несомненно, к популяризации губернаторской власти, к возвращению доверия населения к действующим, скажем так, губернаторам, и вот как вывод выступления, я бы хотела тоже как бы такую дискуссионную мысль озвучить. Это то, что почему мы видим из всего пакета политических, в принципе, это то, с чего я начинала, почему из того пакета политических реформ, которые были предложены в декабре нашими двумя президентами, бывшим и нынешним, почему мы увидели самые значительные изменения именно в проекте о выборах губернаторов. Наверное, на мой взгляд, это связано с тем, что ближайшие пять лет, четыре-пять лет, мы сможем увидеть основные баталии, основные проблемы, основные как бы очаги нестабильности именно на региональных аренах, нежели чем на федеральном уровне. Поскольку, во-первых, даже федеральные выборы, которые будут в 2016 году, поэтому эти года, они будут проходить под знаком регионов. У меня все. Спасибо.

Воронченкова: Спасибо большое. Самая сладкая и давно ожидаемая всеми, я так понимаю, часть нашей встречи – свободная дискуссия. Тут было предложение по кругу двинуться. Все-таки демократия – так демократия, пожалуйста, собственно, принимайте демократичное решение, как мы? По желанию или по кругу?

Семененкова: Давайте по желанию.

Щекочихин Виктор Владимирович, преподаватель кафедры философии Академии МЧС и преподаватель кафедры экономической теории аэрокосмического факультета МАИС: Можно мне? Я опоздал и мне уйти нужно. Регламент у нас есть?

Воронченкова: Я думаю, максимум пять минут на выступление человеку, который без доклада.

Щекочихин: Краткость – сестра таланта. Первое. Я приехал с заседания кафедры, вчера был на пленарном заседании. Прошлый год я в аналогичном зале слушал тоже очень компетентных участников небольшого такого «круглого стола», и в этой же аудитории, и зимой мои студенты приезжали, давали заявки для того, чтобы быть опубликованными.

Я о чем хочу сказать? Первое. Я пропустил заявку для доклада, он у меня был сформулирован, у меня целая идеологическая и позиция и школа. Я преподаватель Академии МЧС – философия, политология и мировая экономика, экономическая теория. Резко ушел из бизнеса, резко ушел из ряда других интересующих меня моментов, и сказал себе: а что должен сделать для родины тамбовский мужик? Что самое тяжелое? И пришел к выводу: самое тяжелое – это нужно заниматься головой, разумом и интеллектом. И резко, имея первое у меня высшее бухгалтерское образование, типа академик и прочее, я пошел работать преподавателем философии. У меня тогда был менталитет и круг впечатлений, что философия определяет идеологию. И сейчас на лекциях я часто начинают с такой фразы: пуля убивает человека (классическая фраза), а идеология убивает народы. Так сказал классик. Я всегда говорю: а идеология убивает народы.

К чему я веду? Занимаясь философией, я выискивал другое, что в философии, чтобы добраться до идеологии, как минимум, нужно знать культурологию, как минимум нужно знать ряд других гуманитарных дисциплин, и рыба где глубже, там лучше, и чем больше знаешь, тем больше понимаешь, насколько ты мало знаешь. Записываясь в партию либерального демократического движения, когда я записался к Ющенкову, и его товарищи по оргработе, я пришел к ветеранам демократического движения и сказал: давайте создавать в партии ячейки, должны создавать партийную учебу, давайте вырабатывать идеологию, женщины, которые ходили с флагами на манифестации, сказали: мы с тремя высшими образованиями будем учиться партийному строительству, а тем более идеологии? У вас с головой нормально?

Я убежден, что та пуля, то бишь, идеология, обязана быть. Меня поражает, что у нас отрицают деидеологизацию общества. Государственной идеологии четкой, компетентной, стратегически на 50-100 лет, нет спрогнозированной.

Я просто говорю сейчас буквально в научной полемике и разговоры «круглого стола». Партия одного человека положительного Явлинского, для меня отрицательного Жириновского. Бардак полнейший! Даже ведущие партии, они обсуждают, я на последнем съезде, на обсуждении был, и был удивлен – Евро-Азиатское государство. Что-то такое политизировано-конкретно-ситуационное, нет просто мыслей и нет… Извините, я не антикоммунист, но критикую марксизм-ленинизм в своих выступлениях. Но там была стройная система научная, философию ленинская. Можно отрицать победу, не победу СССР, социализма, коммунизма и партии большевиков-коммунистов, но то что философско-мировоззренческие подходы и обоснования были…

Я тоже думаю, что сейчас центр тяжести перемещается политической и государственной работы, в политических процессов в регионы.

Мне представляется, что те заинтересованные лица, которые здесь присутствуют и, наверное, больше всего отсутствуют, должны в «круглых столах» заниматься этой непосильной работой - работой ума. Весь бардак начинается в голове. И если у нас в стране кризис, он идет лично от индивидуума и человека. Если мы соберемся своими мыслями, историческое наследие сопоставим, рассмотрим вопросы глобалистики и дальше тех позиций, которые идут, наверное, стройная система национальной идеи, которая в разных вариантах предлагается, но мне она представляется обязательно с увязкой мирового процесса развития. Если она впишется в России, найдет те лозунги и задачи для всего мира, значит, у России есть будущее. Я сторонник того, и много сейчас слышу в аудиториях, что особый путь России, он немного, мягко говоря, некорректен. Мы по особому пути часто заходим в тупик… Я только что с семинара Института философии, учиться и у китайцев, и опыт американцев, и Евросоюз, и прочее, прочее.

Я думаю, что все наследие разума нужно собрать. Пришел познакомиться с НИРСИ, считаю, что это очень принципиальный вопрос. Да, в Конституции написано, но контекст можно по-разному читать. Если написано диктатура той или иной идеологии – это одно. А когда болото политической элиты и руководства, которые шарахаются из стороны в сторону, и не может сформулировать даже идеологию Сколково или инноваций, инвестиций, четкую программу…

Я идеологию имел в виду, прежде всего, не политизированную, а идеологию развития, идеологию стройного мышления, которая имеет цели и ценности, и призывает людей, которые не хотят детально профессионально этим заниматься, значит, спокойно идти по нормальной программе, потому что мы не плановое хозяйство, но во всяком случае упорядочить свои мозги и действия, мы обязаны, особенно в государственном аппарате, так как он руководит и направляет. Извините, если был долог. Координаты я оставил на всякий случай.

Почему я этот акцент делаю? Здесь мировоззренческие и философские вопросы определяются. 14-го июня будет большая конференция здесь же, давайте встретимся, по глобальным процессам. Я заявил доклад, и на этом заканчиваю, тема, которая меня интересует, интересная заявка доклада «Философско-мировоззренческое обоснование космизма как идеологии будущего мира». Я занимаюсь космизмом, и провожу параллель ужасного слова космополитизм, глобализм и космизм. Мне представляется, что мы дожили в глобализации до того, что должны формировать планетарное мышление. Без снятия понятийно-категориального аппарата, который был в 20-м, начале 21 века, в новизне задач, которые ставит космос, и глобализации особенно, если мы не перейдем на этот понятийно-категориальный аппарат, мы идеологию 21 века, третьего тысячелетия России не представим. А победит тот в соревновании великих держав, кто даст более ясную, простую идеологию для всего мира. И впишет Россию туда. Мне так это представляется. Извините.

Воронченкова: Спасибо вам большое. У вас полноценное выступление в результате получилось.

Воронченкова: Еще реплики?

Юрий Шарапов, аспирант: Я бы хотел, на что обратить внимание? Первое. Я не согласен с тем, что федерализм наш как система устоялся. Возможно, с формально-юридической точки зрения это так, но с точки зрения экономической, с точки зрения реальной политики, это не совсем верно. Тут было справедливо замечено Андреем Михайловичем, что у нас реализация отдельных программ, реализация каких-то проектов, она идет ровно столько, насколько хватает бюджетных денег. Я с этим полностью согласен. Но если смотреть немножко шире, у нас получается, что вся федерация, взаимоотношения, в том числе экономического и финансового характера между центром и регионами, функционируют как отношения бюджетного дотирования. То есть до тех пор, пока дотирование идет, федерация функционирует как более-менее единый, целостный организм. После того как дотирование заканчивается идут определенные процессы негативного характера. Шире переходя от этого к теме обсуждения, я считаю, что стоит обсуждать изменение статуса регионов как раз в контексте поиска оптимальной модели взаимодействия регионов и центра. То есть, это не просто некая основа должна быть формально-юридическая, то есть которая у нас есть, на законодательном, конституционном уровне прописанные права, обязанности, распределенные полномочия между центральным и региональным уровнем. Это некий поиск оптимальных моделей взаимодействия, в том числе в части взаимодействия в плане поиска модели оптимальной региональной политики.

У нас в разработке региональной политики используются механизмы планирования и программирования. На мой взгляд, это одно из наиболее перспективных направлений, в том числе поиск моделей взаимодействия между центром и регионами, и это дает возможность для изменения статуса субъекта. Причем даже, наверное, не субъектов, а регионов. Потому что субъект, по понятию, более формализованный, и в Конституции у нас тоже написано, что у нас федерацию составляют субъекты Российской Федерации.

То есть мы можем в данном случае оперировать понятием региона, должны оперировать, потому что регион – понятие более гибкое, и, как правило, это не привязано к какой-то отдельной территории. Опыт западных государств нам демонстрирует, что при поиске оптимальной модели региональной политики, при поиске оптимальной модели взаимоотношений региона и центра как раз происходило изменение административно-территориального деления. То есть те регионы, которые образовывались в результате неких ситуативных, наверное, поначалу изменений, они позже закреплялись уже в статусе субъекта, то есть это определенный уровень уже законодательного закрепления статуса территории.

Второе – это децентрализация. Тоже уже говорилось об этом. Децентрализация в данном случае вот та, которая сейчас идет у нас, это процесс более конъюнктурный, чем хотелось бы. Известно, что федерация как маятник функционирует, то есть процессы централизации, децентрализации друг друга сменяют, это нормально. И опять же опыт западных федераций, которые классическими являются, он это нам демонстрирует. У нас все немножечко не так, и 90-е годы, начало 2000-х нам это убедительно доказали. Вот эта децентрализация, которая сейчас идет, это, на мой взгляд, некий вызов ситуативным изменениям в структуре общества, в общественных настроениях в том числе. То есть, если хотите, это некий локальный ответ на те протестные настроения, которые были, да и до сих пор актуальны, которые стали актуальны в конце 2011 года в связи с федеральными кампаниями, которые прошли в декабре и в марте.

Отсюда следует, что выборы губернаторов, кстати говоря, это третий момент, на который я хочу обратить внимание, которые сейчас анонсируются как возвращение к демократическим процедурам, они не совсем демократические по своей сути. Введена система муниципальных цензов - об этом тоже говорилось. Воспринимать ее следует не под тем углом, под которым нам докладчик осветил, опять же, на мой взгляд, а под углом сохранения определенный рычагов влияния. Не надо думать, что те процессы, которые на бумаге, запуская этот закон, законопроект, точнее изменения, которые у нас в результате будут внесены, или уже внесены в законопроект по формированию органов региональной власти, это сразу решит все проблемы регионов. Это очень длительный процесс, и в данном случае задача решения, повышения, допустим, конкуренции на региональном уровне, формирования каких-то групп влияния, скажем, из губернаторов, формирование реальной конкуренции между политическими партиями – таких целей не ставилось. Ставилась цель абсолютно идеологическая, на мой взгляд, по локализации протестных настроений и их снижению в общефедеральном, может быть, региональном частично масштабе.

И второе – это некое все-таки формальное, действительно, возвращение к выборам, которое, на мой взгляд, не повлияет сильно на смену общей конъюнктуры. В доказательство этого приведу последние смены в губернаторском корпусе, которые произошли до 1 июня, произошла смена 16 глав регионов, причем, довольно проблемных регионов, которые, в принципе, в перспективе между 12-м и 16-м годом могли бы выйти на прямые выборы. В частности, возьмем Иркутскую область, которая является довольно сложным регионом, и выборы там проводить было бы довольно тяжело. Остались четыре региона, по сути, выборы в которых в этом году должны случиться, которые в принципе довольно-таки неконфликтные как в плане отношений регионального и федерального уровня, так и в плане внутриполитической, внутрирегиональной конъюнктуры. Соответственно, выборы в них проводить довольно просто, предполагается. И, на мой взгляд, это служит доказательством того, что в принципе законопроект, который уже вступил в силу, он по сути своей декларативный в определенном смысле. У меня все.

Воронченкова: Спасибо.

Иванова: У меня к Екатерине Григорьевне вопрос. Мне показалось очень интересным ваше выступление. Там, в частности, у вас была такая фраза, ваше мнение, что основная причина того, что вернули выборность губернаторов – это их рейтинги, недовольство жителей губернаторами. В связи с этим хотелось бы узнать ваше мнение по поводу двух таких мнений.

Мнение номер один, что основная причина того, что вернули выборы губернаторов, это то, что на тот момент, когда этот закон, собственно говоря, вносился и принимался, президент Дмитрий Анатольевич Медведев просто на самом деле очень ответственно и внимательно отнесся к мнениям, высказанным в течение того большого количества «круглых столов» семилетней давности, когда люди говорили о том, что нехорошо лишать губернаторов выборности. Дмитрий Анатольевич очень внимательно все эти мнения изучил, и принял решение, что участники «круглых столов» правы – первое мнение.

Мнение номер два – то, что данный, как сказал участник, по сути, декларативный закон, это не более чем предвыборный ход нынешнего президента, чтобы лишить оппонентов возможности говорить о том, что в стране отсутствует демократия. Спасибо.

Семененкова: Коротко. Наверное, здесь все-таки следует… Я говорю, было его высказывание летом 2011 года о том, что нет, мы не вернем выборы губернаторов в течение еще 10-15 лет, пока наша система не дойдет там до чего-то там, до каких-то там невиданных высот и так далее, и тому подобное. Поэтому мне кажется, что все-таки за этот короткий срок, который прошел с лета 2011 года до момента инициирования этого закона, это было Владимиром Владимировичем впервые озвучено, если не ошибаюсь, в конце ноября, еще даже перед госдумовскими выборами. И соответственно, я предполагаю, что все-таки это было какое-то достаточно давнее решение, которое, возможно, включало в себя изучение опыта, скажем так, общественного мнения, мнения экспертного сообщества. И в частности угроза массовых выступлений, которые уже назревали на тот момент - я считаю, что здесь все-таки власть пошла по некоторому пути опережения. То есть все-таки удалось максимальную эскалацию этих протестных выступлений предотвратить именно достаточно примитивным вынесением этого законопроекта.

Кондратьев: То, что касается губернаторских выборов. Насколько прожекты, не прожекты, мы люди горячие все, живем достаточно коротко, активная наша жизнь, тем более профессиональная, она бывает еще меньше. Процессы социальные, которые идут, они все-таки более инертные, мы иногда слишком многого хотим, когда их вот так очень быстро режем и считаем. Вместе с этим я соглашусь - ожидать, что вот эта реакция, как бы такое оперативное назначение или предложение выборов, это реакция испуга. И если ты испугался, следующим твоим шагом встает вопрос: с точки зрения, консультанта по управлению, как быстро ты сможешь себе взять под контроль. Что это значит? Значит, ты должен понять, что ты испугался, среагировать на то, что ты испугался, и начать исправлять. То есть, если ты будешь пугаться, потом себя обманывать, врать, ты так далеко зайдешь, что вообще потеряешь все возможности управления. Подтверждает это то, что ряд губернаторов менялся до вступления в силу закона. Я сейчас уже с госслужбы ушел, у меня к губернатору, как к бывшему работодателю, много вопросов, я ему даже не нажимал на мозг, потому что я понимал, почему он не может. У него раз и картина вот так повернулась. Сначала он не видел, а потом она стала по-другому. А говорить, что а вот вспомни дословно, это было… Это немножко некорректно. Я понимал, почему объективно это невозможно. Такое невозможно для руководителя любого уровня. Поэтому с этим моментом надо быть крайне осторожным.

По поводу того, что Александр Аркадьевич меня промаркировал как человека, который как бы против децентрализации, я эту марку снимаю, с вашего позволения ручкой, и акцентирую: я не против…

Но если нет смыслового объединяющего, то есть руками всем не управишься, потому что рук меньше чем объектов, которыми надо управиться. Но если это поле непонятное, противоречивое, в которое вирусы запускаются очень активно. Взорвет как полковой туалет от пачки дрожжей в жаркую погоду. Потом уже ничего мы не поймаем. Вот я с Игорем Алексеевичем, в чем согласен? Я не все вещи понял концептуально, но я эмоциональный фон услышал, как показатель. И последнее его желание – это действительно, в принципе, оно пойдет, как пойдет. Мы все существа инертные. Но если у нас будет возможность предложить свои усилия, где-то что-то сделать, есть смысл это сделать сейчас. Говорить нужно до того. когда начинают стрелять. Когда начинают стрелять, прекращают, либо когда человеку дают патроны, либо когда ущерб заходит за ту грань, когда уже вообще невозможно. Поэтому, если есть возможность что-то обсудить, нужно воспользоваться ею.

Гришин: Хотя бы познакомиться друг с другом. Это может пригодиться.

Кондратьев: Да. По губернаторам. Часть губернаторов, которые внимали, включая того, которого я упомянул, он был как бы вполне нормальный человек в системе, поработал в Минатоме, там везде под контролем, всегда в черном, все делают как надо. За рамки системы не выходят. Отзывы у него в ФСБ и так далее положительные. Он вошел как бы там в непонимание…. И это нормально, и пришли люди, они другие, они не хуже, не лучше, они с теми же самыми проблемами. В чем проблема? Проблема – как это сделать? Это сделали, примерно, как Каддафи и Хусейн, разве что не бомбили. А это говорит о чем? Операция производится грязным скальпелем. А это пустит такие метастазы следом… В свое время, когда господина Ходорковского локализовывали, и я согласен с тем решением, которое Сечин провел, что сделали? Не обозначали это политическим решением, потому что на тот момент не было возможности на международной арене отстоять это дело. Какой был прогноз? Ребята, вы дали возможность так поступить, не оговорив, не поставив эти вещи, через некоторое время олигархи крупные, то есть прокуратура и ОБЭП будут работать на них в их проектах. Люди достаточно честные будут заниматься переделами, потому что они будут видеть вот так, им будут все рассказывать, немножко платить… То есть их нужно встраивать в какое-то новое понимание, проект, не проект. Вот этого понимания нет. Оно не демонстрируется. То, что обсуждается – это уже хорошо. То, что сейчас происходит на площадях и это объективная данность, и с теми людьми тоже надо разговаривать. Может быть, приглашать их сюда по возможности. Потому что это большая проблема. Я не очень уверен, что у нас осень нас всех оставит в тех же самых положениях, нишах, которые здесь и сейчас.

Штерман: Галина Анатольевна, я должен уйти, можно одну минуту, я поделюсь своей радостью и убегу. Значит, радость у меня такая. Окончившийся месяц принес мне два новых знания. Я, конечно, понимаю, что я уже в том возрасте, когда уже положено забывать что-то, а не новые знания получать, но тем не менее. Знание номер один, я его получил, как ни странно, в Институте философии Академии наук. Мы там с коллегами замутили семинар под названием «Качество управления». Я честно скажу, к философам всегда относился со здоровой толикой подозрения. Для меня всегда человек, который сидит и работает тем, что, как писалось у Платонова, в голову думает, он как-то напрягал, что же это за работа, которая такая. Но тем не менее, один из серьезных мужиков сказал фразу, которую я давно ощущал, но не мог сформулировать. Он сказал очень просто: «Понимаете, в чем проблема? Что мы живем в постоянно усложняющемся мире.» Вот это словосочетание, оно классно описывает ситуацию: почему то, что было нормальным вчера, сегодня уже не катит, а завтра это будет вообще, даже говорить про это неловко. Поэтому единственный ответ на этот вызов – это постоянно совершенствовать системы управления как таковые и в том числе управления страной, ибо, в общем-то, то, что проходило вчера. сегодня не катит.

А вторую фразу я услышал позавчера на заседании Общественной палаты, когда один из выступавших привел цитату из Вячеслава Леонидовича Глазычева, который сказал: вот мы все не знаем, как мерить качество жизни. Вот вроде качество жизни есть, а мерить нельзя. И в общем, это необходимо. А вот Вячеслав Леонидович знает, и я его сейчас процитирую. Фраза была такая: «качество жизни надо мерить посредством ног, то бишь, миграционных процессов. Если люди бегут из региона, миграция высокая, значит, качество жизни хреновое. Если люди бегут в этот регион, значит, качество жизни в нем высокое.» Абсолютно эмпирическая формула, никакой научной подоплеки под собой не имеющая. Но как показатель меряет классно. Вот это две радости у меня за прошедший месяц, чего и вам желаю – получать от жизни такие подарки. когда получаешь какие-то вещи, которые, в общем-то, уже не надеялся получить. Спасибо.

Воронченкова: Спасибо вам. Поделились радостью, уже хорошо.

Иванова: Я с вашего позволения, хотела бы всех вас огорчить и напомнить вам, знаете о чем? К теме нашего «круглого стола». Проблема в том, что в Российской Федерации на сегодняшний день не подписан федеративный договор. Поэтому, уважаемые мои, ни одна политическая партия, ни одно общественно-политическое движение, сегодня даже не артикулируют эту проблему, потому что как только состоится подписание Федеративного договора, не важно, будут губернаторы назначаться или выбираться, они станут полноценными владельцами того субъекта, который этот договорчик подпишет. И вот тогда, в общем, вне зависимости от того, выбран он или назначен, он становится таким, понимаете, наместником на врученной ему территории. И что в этот момент начнется - очень большой вопрос. Именно поэтому этот вопрос не артикулируется и федеральной властью, прежде всего, но он очень существенен, потому что пущинские договоренности состоялись, а федеративный договор не подписан. И с этим тоже надо что-то делать.

И второе, на что я хотела обратить ваше внимание. Сегодня с утра в Государственной думе было очень интересное обсуждение вопросов, связанных с бюджетированием различных социальных категорий - дети, женщины там, молодежь, пенсионеры и так далее. Что происходит? Что при общей декларации о том, что мы идем в социальное государство, при общей декларации того, что примерно 70 процентов любого бюджета тратится на социальные обязательства государства, и притом, что в абсолютных цифрах у нас вроде бы повышаются деньги на меры государственной поддержки, в долях, когда мы смотрим по отношению к ВВП и бюджету в целом, все социальные статьи падают, и происходит следующее. Они отдаются на откуп в регионы.

На сегодняшний день (шесть лет назад началась эта тенденция) ни одно министерство не ведет мониторинга исполнения региональных обязательств бывших федеральных статей. И это мы с вами тоже должны хорошо понимать, это к вопросу об изменении статуса регионов. Да, он меняется. Он может быть законодательно не закреплен. Вернее, даже закреплен, потому что когда мы говорим об этих именно финансовых как бы потоках, которые изменяют статус региона, вроде как власти больше, вроде должно быть ответственности больше. А на деле получается так, что все конституционные привилегии, федеральные привилегии, которые были раньше, как только они попадают в региональный уровень, они перестают исполняться. И это тоже к вопросу как бы, здесь даже не о статусе субъекта федерации, а уже о людях, которые внутри этого субъекта живут, и о том, какие они получают услуги там и так далее.

Это то, на что я хотела тоже ваше внимание обратить, потому что это вопрос очень важный. Я с вашего позволения сбегу. И вот, к сожалению, ушел наш коллега, но вы до него донесете. Я на самом деле послала приглашения. 8 июня всех приглашаю на Новый Арбат, 21 к часу дня в помещение Московской конфедерации промышленников и предпринимателей, Международная ассоциация клубов проводит седьмой уже форум клуба Москвы под очень веселым названием «Роль клубов и клубных технологий в развитии политики, экономики, образования, культуры и так далее, международного сотрудничества».

Три года назад, когда идеологи клубного движения стали говорить, что клуб становится сильной идентичностью, экспертное сообщество смеялось, потому что сильная идентичность – это государство, это суд, это закон, и вдруг - клуб. Но сегодня очевидно, что они были правы в своих прогнозах, потому что клубы плодятся как грибы после дождя, и колоссальное количество вопросов, которые потом являются определяющими при принятии решений, впервые принимаются именно в клубах. Поэтому, если интересно, есть что сказать, для вас это вообще как бы тема, я вас жду.

Воронченкова: Если у кого-то еще остались какие-то невысказанные реплики или еще что-то, прошу это сделать сейчас.

Бырлэдяну: Уважаемые коллеги, у нас была достаточно интересная и актуальная дискуссия. Я хочу вам сказать, что камень основ построения демократического государства правового, он уже заложен. Мы это наблюдаем на недавних изменениях законодательства, имеется в виду федеральный закон о политических партиях, о выборности губернаторов, и о решениях премьер-министра Дмитрия Анатольевича Медведева о формировании большого открытого электронного правительства. И каждый гражданин Российской Федерации может поучаствовать, и высказать свою точку зрения на те или иные изменения в законодательстве, поучаствовать в этом творческом…

Что же касается закона о политических партиях, здесь есть плюсы. Во-первых, это снижение численности людей при регистрации данной организации с 45 тысяч человек до 500 человек, во-первых. Во-вторых, это упрощенная система документации юридической при предъявлении учредителями данной партии в Министерство юстиции. Да, это все хорошо, но пока на политическом поле мы видим только четыре крупнейших игрока. Это «Единая Россия», КПРФ, ЛДПР и «Справедливая Россия». Посмотрим, как другие партии будут себя показывать, может, что-то из этого получится. Хотя я очень сильно сомневаюсь, что, допустим, такая новая партия как партия там любителей пива, или любителей морковки, может составить какую-либо сильную конкуренцию той же самой ЛДПР, тем же самым коммунистам.

У меня есть то, что я не успел озвучить, мелким почерком для себя обозначил Опасения уважаемых коллег, они всегда важны, по поводу тех губернаторов, которые назначали и которых мы выберем. Мне кажется, что мы дозрели к решению, кстати, я написал, есть очень, на мой взгляд, простое решение, которое, конечно, сложно внедрить в жизнь. Это возможность отзыва любого выборного должностного лица, не важно какого – губернатора, я не хочу замахиваться, конечно, на президента, но, в принципе, раз мы говорим о федеративных отношениях, речь идет о федерации. И муниципальный уровень тоже устраивает, депутатов всех уровней, не беря Государственную думу, соответственно, то есть на местном уровне субъектов федерации, выборное должностное лицо – главу города, мэра города, выборное лицо муниципального образования, и соответственно, высшее должностное лицо субъекта федерации. вот сколько голосов набрал на выборах, например, условно говоря, 50 тысяч человек проголосовали за конкретное выборное должностное лицо, вот достаточно собрать подписи 50 тысяч человек, чтобы должностное лицо лишилось своего поста. Я полагаю…

Воронченкова: Разумно.

Бырлэдяну: Знаете, это сейчас на уровне, мы же сегодня дискутируем. Это на уровне предложения, которое, в общем-то, для экспертного сообщества. Мне кажется, что страхи в политической жизни любого выборного лица играют не самую последнюю роль. И вот это, скажем так, сопоставление страхов, какой страх для меня важнее и что потерять, в любом случае любое лицо, которое идет на выборы. оно должно чего-то бояться, кроме голоса руководителя государства, руководителя субъекта федерации, а должно бояться голоса населения.

И еще один очень важный момент. Если как юристы, мы с вами всегда имеем, у нас есть так называемые способы защиты гражданских прав, которые обозначены в Гражданском кодексе. К сожалению, для нас как избирателей, это каждого из нас на уровне местного самоуправления, субъекта федерации, федеральном, нет понятного самому простому обывателю набора способов защиты наших избирательных прав. И я полагаю., что чем проще сформулировано будет в законе, не важно в каком законе, в законе гарантий избирательный прав граждан, либо еще в каком, либо субъектов федерации, мне кажется, лучше федерального уровня, должна быть очень простая и понятная норма, которая относится к основам конституционного строя, пусть она даже не написана в Конституции, возможность именно вот этого прямого отзыва. Собрали подписи, 50 тысяч за тебя проголосовало как за мэра города. 50 тысяч человек отозвали тебя, до свидания. Ты можешь обжаловать о том, каким образом собирались эти подписи – это твое право. Но раз 50 тысяч человек, которые проживают на твоей территории, которой ты управляешь, выразили тебе недоверие… Ну что это, в Орловской области рейтинг губернатора, извините, полтора процента? Это смешно конечно. То есть притом, что к примеру рейтинг руководителя города был 30 процентов, понятно, что его тут же… Или смешно опять же, в том же Орле выборы, когда три кандидата на каждом муниципальном округе идут от «Единой России». Один кандидат от действующего губернатора, один кандидат от действующего на тот момент руководителя Законодательного собрания, и один кандидат от, так называемых, независимых единоросов, я их так условно называю. И поэтому естественно в Орле сегодня победили коммунисты почему? Потому что каждый из трех единоросов, в общем-то, забрал по чуть-чуть, всю электоральную основу для себя поднабрали, везде выиграли коммунисты. Поэтому сегодня…

Кондратьев: Эти же трое, они же не были единоросами.

Бырлэдяну: Я сейчас психологически.

Кондратьев: Здесь вот этими терминами совсем о другом... здесь много искривлений. Огромное количество разных оргазмов испытывают…

Воронченкова: Еще замечания, пожелания, комментарии? С удовольствием будем приглашать вас на наши мероприятия. Надеюсь на плодотворное сотрудничество. Спасибо, что пришли и поучаствовали.