Предназначение России

«Западник» Чаадаев не чужд славянофильской нотки, когда от резкой и беспощадной критики переходит к предвидению бу­дущего России. «Я считаю наше положение счастливым, если только мы сумеем правильно оценить его», — оптимистично умозаключал Чаадаев. Отсталость и неразвитость дают возмож­ность учиться на чужих ошибках. Россия, приобщившись к за­падной культуре и влившись в «европейскую семью» народов, сможет претендовать даже на роль лидера общественного движе­ния. Слабости «домашнего», духовного православия могут стать достоинствами, так как восполнят недостатки излишне полити­зированного (а потому и подчас эгоистичного) католичества. Чаадаев страстно уверял читателя: «...у меня есть глубокое убеж­дение, что мы призваны решить большую часть проблем соци­ального порядка, завершить большую часть идей, возникших в старых обществах, ответить на важнейшие вопросы, какие зани­мают человечество». «Оживление» веры в России приведет ее, в конце концов, к слиянию с остальными народами, к объедине­нию различных христианских конфессий и установлению Все­ленской Церкви, причем именно Россия должна сыграть в этом процессе главную роль.

Удивительный и парадоксальный факт: в России даже за­падники были чуть-чуть славянофилами. Чаадаев, пророчество­вавший о грядущем величии отечества, западник Герцен, мечтав­ший о социализме, но своем, особенном, «русском крестьянском социализме», — все они признавали самобытность и особое ме­сто России во всемирной истории. «Что же, разве я предлагаю моей родине скудное будущее?» — запальчиво спрашивал Чаада­ев. С ним можно согласиться — будущее великое. Но не слиш­ком ли безоглядно приносил он в жертву этому будущему про­шлое России, отрекаясь от ее истории? Именно с подобными возражениями обратились к Чаадаеву его оппоненты из «лагеря» славянофилов.

Критику, задевающую подчас национальное достоинство, католические симпатии «басманного философа» (так прозвали Чаадаева, жившего на Басманной улице в Москве), искусствен­ное разделение и размежевание России и Европы в его письмах трудно принять и современному читателю. Тем не менее, неза­висимо от оценки и отношения к чаадаевской философии исто­рии, очевидно, что Чаадаев был одним из первых русских мыс­лителей, задумавшихся о месте России во всемирной истории, он как бы спровоцировал развитие русского самосознания. Бер­дяев позднее скажет, что «вся русская философия истории будет отвечать на вопросы, поставленные в философских письмах Чаадаева». При всей своей обличительности в отношении Рос-

сии и обращенности к Западу Чаадаев остался в истории русской мысли искренним патриотом, который с полным правом мог на­писать о себе: «Слава Богу, я всегда любил свое отечество в его интересах, а не в своих собственных».

Вопросы и задания

1. Расскажите о жизни П. Я. Чаадаева. Что вы знаете о его дружбе с А. С. Пушкиным? Какие стихи Пушкин посвятил Чаадаеву?

2. Как Чаадаев оценивал русскую историю? Почему Россия, по его мне­нию, «ничего не дала миру»?

3. Очевидно, что немецкая культура не похожа на французскую, анг­лийская — на немецкую и т. д. Почему же все-таки можно, с точки зрения Чаадаева, говорить о единой европейской культуре? Как она сложилась?

4. В чем причина того, что Россия не вошла в «европейскую семью на­родов», несмотря на несколько попыток это сделать?

5. Что, по Чаадаеву, определяет развитие народов?

6. Какое будущее Чаадаев рисует для своей страны?