25. Философия языка и сознания г.Райла: категории, критика субстанциализма сознания и бихевиоризм.

Задача философии. Райл определял задачу философствования как различение смысла и бессмыслицы (в противовес науке, которая ориентируется на различение истины и лжи). Райл предпочитает говорить не о "бессмысленности" высказываний или о том, что они "лишены значения", а о том, что они ведут к абсурду. Поскольку такая характеристика устанавливается в большинстве случаев, непросто, одним из важнейших методов философствования, согласно Райлу, является метод reductio ad absurdum, который "из высказывания или комплекса высказываний выводит следствия, несовместимые ни друг с другом, ни с исходным высказыванием".

Критика субстанциализма. Трактовке сознания как особой субстанции или внутренней сцены, на которой разыгрываются ментальные события, Райл противопоставляет "диспозициональную" концепцию сознания. В ее рамках описываемые ментальными понятиями явления нужно трактовать не как внутренние, тайные процессы и события, но как предрасположенности и способности к совершению определенного рода действий, вполне доступных для внешнего наблюдения. В качестве диспозиции, доказывает Райл, можно истолковать и "знание", что особенно важно, поскольку в рамках "официальной доктрины" обычно принимается когнитивистский подход, а именно утверждается, что в основе всех ментальных актов лежат те или иные когнитивные акты, т.е. определенное знание. С этой целью он вводит различие между "знанием как" и "знанием что".

Действия, описания которых включают ментальные понятия, по большей части включают в себя "знание как" – знание, как довести некое действие до его завершения, знание, как играть в шахматы, как говорить по-французски и т.п. Для некоторых целей, например дидактических, мы можем формулировать "знание что", то есть некую теоретического типа информацию о планировании действий, шахматных правилах или о французском языке. "Знание как", аргументирует Райл, носит диспозициональный характер. Для того чтобы удостовериться в его существовании, нам не нужно предполагать неких скрытых от всех процессов и событий на внутренней, приватной сцене сознания. Мы говорим, что некий человек знает (умеет), как читать по-французски, в том случае если его действия совпадают с теми, каких мы ожидаем от читающих по-французски, что ребенок знает, как умножать числа, если он демонстрирует это на листе бумаги, и т.п. Говорить, что некто "знает как", значит утверждать, что он способен к определенным действиям и его поведение в этом смысле законосообразно, т.е. следует определенным правилам.

Бихевиоризм. Сам себя бихевиористом НЕ считал! Бихевиоризм – это психологическое направление, исходящее из того, что ментальные состояния человека идентичны наблюдаемым актам его поведения или же проявляются через его действия. Его сторонники стремились превратить психологию в строгую науку, имеющую дело лишь с объективно наблюдаемыми свойствами и характеристиками человеческой активности. Наряду с психологическим можно говорить и о философском бихевиоризме, который восходит к доводам Т.Гоббса о материальной природе ментальных состояний. Некоторые интерпретаторы считают, что в "Понятии сознания" Райл предложил современную форму философского или логического бихевиоризма. Дело в том, что Райл отстранялся от того что в современной философии сознания называют "строгим" бихевиоризмом, – от онтологической позиции, утверждающей, что нематериальных "душ" или сознаний не существует. Этот взгляд является полностью материалистическим, согласно ему человеческие существа являются лишь чрезвычайно сложными материальными устройствами, которые не обладают нематериальной душой или сознанием. "Слабая" версия философского бихевиоризма, не отрицая самого существования сознания, полагает, что ментальное не может быть описано независимо от внешне проявляющегося телесного поведения. Подобную версию Райл вполне разделяет, но главное состоит в том, что он связал подобный подход с философией языка, переведя проблему в логико-лингвистический план. Здесь важна не только доступность разумного поведения объективному внешнему наблюдению, но и то, что мы обучаемся применять для фиксации наших ментальных действий общий с другими людьми язык и интерсубъективные критерии его применения в ситуациях, вызывающих эти действия.