23 вопрос

Учреждая Комиссию для составления проекта нового Уложения в 1766г., императрица сообщала, что ей известно про «великое помешательство в суде и расправе». Главный Наказ для Уложенной комиссии Екатерина написала сама. Он состоял из 22 глав и 655 статей, из них 469 были заимствованы из разных источников, прежде всего, из сочинения Монтескье «О духе законов». Уже по этому источнику можно судить о либеральном характере данного документа, который был вполне прогрессивным для своего времени. В Наказе Екатерины говорилось о законах, суде, торговле, воспитании, уголовных и гражданских законах. Императрица предлагала отделить судебную власть от исполнительной. Хотя сама идея такого отделения была не нова и, вполне вероятно, позаимствована императрицей у Монтескье, для Российской империи с ее крепостничеством это был прорыв, к сожалению, не закончившийся практическим воплощением. 8 июля 1762 г., менее чем через месяц после коронации Екатерины II, императрица подписала именной указ «Об удержании судей и чиновников от лихоимства». В этом указе ярко характеризуется состояние российского судопроизводства: «ищет ли кто места, платит; защищается ли кто от клеветы, обороняется деньгами; клевещет ли на кого кто, все происки свои хитрые подкрепляет дарами. Напротив того: многие Судящие, освященное свое место, в котором они именем Нашим должны показывать правосудие, в торжище превращают, вменяя себе вверенное от Нас звание Судьи бескорыстного и нелицеприятного за пожалованный будто им доход в поправление дома своего, а не за службу, приносимую Богу, Нам и Отечеству, и мздоимством богомерзким претворяют клевету в праведный донос…».

Самый существенный вклад в реформирование системы судопроизводства в рассматриваемый период внесла губернская реформа Екатерины II, проводившаяся на основании подписанного 7 ноября 1775 г. «Учреждения для управления губерний Всероссийской империи». Следует согласиться с мнением, что «радикальная модернизация системы правосудия проводилась не в первое десятилетие правления Екатерины II, а в период осуществления губернской реформы 1775-1780 гг. и в связи с ней».

Губернская реформа имела комплексный характер. Она не просто предъявляла новые требования к территориальному устройству государства, но и по-новому организовывала систему местного управления, а также, что важно для нашей работы, судопроизводства. Губернская реформа вводила многочисленные судебные учреждения, отделенные от администрации. К ним относились две палаты уголовного и гражданского суда и стоявшие ниже последних три учреждения сословного характера: Верхний земский суд для дворян, Губернский магистрат для городского населения и Верхняя расправа для крестьян. Особым учреждением был Совестный суд, который занимался примирением тяжущихся, контролировал аресты и мог освобождать арестованных, если они не допрашивались в течение трех дней и им не предъявляли обвинения. Таким образом, губернская реформа оказала непосредственное влияние на модернизацию судебной системы. К концу XVIII века сформировались суды отдельно для крестьян крепостных и государственных, для торговцев и ремесленников, для дворян, живших в сельской местности и в городах, для военных и чиновников, для низших чинов и офицеров.

26 Вопрос

Полное собрание законов Российской империи. Одновременно с завершением работы над Первым Полным собранием законов, началась работа над продолжением – Вторым собранием, долженствующим охватить все законы, вышедшие после 12 декабря 1825 года. В связи с тем, что работа теперь приняла долговременный и упорядоченный характер, началось постепенное уточнение критериев отнесения актов к числу подлежащих внесению в ПСЗ. Уже в конце 1830 года, докладывая императору о готовящемся издании Второго Собрания, М.М. Сперанский в частности спрашивал: «Государственный секретарь Марченко уведомил, что в 1827 – 1828 гг. по Государственному Совету состоялись следующие постановления: а) о способах к правильнейшему и успешному производству дел по Государственному Совету; б) о форме исполнительной по делам Совета; в) о том, чтобы не иметь лишних чиновников во время Общего Собрания Государственного Совета; г) о воспрещении председателю и членам Совета принимать просителей и от них какие-либо бумаги и о неразглашении дел; д) о таковом же запрещении для Государственной Канцелярии; е) о докладе в Общем Собрании Совета и в отсутствие гг. министров дел по их части. Государственный Секретарь Марченко полагает, что печатать оные в Полном Собрании Законов не следует, во-первых, потому что они относятся ко внутреннему только распорядку по Совету, а во-вторых и потому, что они внесены уже в Свод Законов о Государственном Совете. Но как каждая статья Свода должна быть основана на узаконениях, внесенных в Собрание, то должно будет или напечатать сии узаконения в Собрании, или исключить из Свода те статьи, кои на оных основаны» 374) . М.М. Сперанский предлагал избрать вариант опубликования указанных положений в Собрании, дабы соблюсти изначальные принципы соотношения Свода и ПСЗ, в качестве компромиссной меры в то же время полагая возможным печатать одни только выписки, если помещать узаконения в целом во всеобщее сведение будет сочтено неудобным. По докладу последовала высочайшая резолюция – «не печатать» 375) и тем самым уже на законодательном уровне было нарушено взаимное соответствие Собрания и Свода 376) .

Далее, касательно Второго ПСЗ состоялось новое, общее положение об определении секретных узаконений, не подлежащих включению в Собрание, а именно к таковым «должны быть причислены все те постановления, рескрипты или повеления, в коих изображено: сообщить, куда следует, письменно или поступать без огласки, или же чтобы они вовсе не были публикуемы. В сомнительных же случаях разрешение вопроса о помещении того или другого узаконения в полное собрание законов представлялось главноуправляющим II отделением собственной его императорского величества канцеляриею на высочайшее воззрение» 377) .

Параллельно проводилась работа по упорядочиванию работы II Отделения по составлению Собрания, дабы обеспечить своевременно поступление в Кодификационное отделение всех подлежащих внесению в Собрание и Свод узаконений. 10 апреля 1843 года последовало Высочайшее повеление378) о том, чтобы подтвердить всем ведомствам о доставлении во II Отделение всех узаконений, кои, на основании Высочайше утвержденного мнения Государственного Совета от 15 декабря 1834 года, принадлежат к общему сведению и исполнению и по существу своему следуют ко внесению в продолжение Свода законов или Полное собрание, благовременно, то есть немедленно по утверждению оных Его Величеством и надлежащем кому следует объявлении. Однако в 1858 г. II Отделение должно было испросить Высочайшее разрешение на подтверждение названного повеления, а 7 февраля 1859 года последовало особое Высочайшее повеление о порядке обнародования издаваемых по военному ведомству постановлений и о доставлении таковых во II Отделение 379) , поскольку Военное министерство в этом ранее отказывало. Акты, поступившие вследствие этого распоряжения и подобные им, «составили два тома дополнительных узаконений за время с 1826 по 1856 год, почему-либо не внесенных своевременно в надлежащие томы Полного собрания законов» 380) .

В 70-х – 80-х годах XIX века центральное положение в дискуссиях вокруг Полного собрания занял вопрос о внесении или невнесении мотивов к законам в состав Собрания. В Первом Полном собрании рядом с законами довольно часто приводилось изложение причин, вызвавших их издание, в виде докладов или представлений, по которым состоялся закон или высочайшее повеление (мотивов), а зачастую основания к изданию закона и его мотивировка непосредственно включалась в текст, излагающий нормы права.

Со времени учреждения Государственного Совета законы стали излагаться большею частью в виде статей, которые и сообщаются сенату для обнародования; мотивы и соображения, на коих они основаны, перестали объявляются во всеобщее сведение, за весьма немногими исключениями. Подобная ситуация была тем неудобна, что при относительном несовершенстве законодательной техники понимание мотивов, вызвавших закон, было необходимо для его адекватного толкования. В связи с этим в 1879 году министр юстиции граф Пален внес предложение «печатать законы с мотивами, особым сборником, во II отделении собственной его императорского величества канцелярии, для которого эта работа не могла бы составить серьезного затруднения, как по близкому знакомству его чинов с делами кодификации, так и по самому характеру этого издания, в которое должны входить только извлечения из представленных журналов государственного совета» 381) .

14 февраля 1880 г. главноуправляющий II Отделением кн. Урусов в ответ на предложение гр. Панина представил на высочайшее воззрение суждение, что «казалось бы более правильным и целесообразным, не постановляя какого-либо постоянного и неизменного правила о помещении к тому или другому узаконению мотивов, разрешение вопроса о помещении или непомещении соображений, послуживших основанием закона, равно как и о том, в каком виде и в каком объеме соображения эти должны подлежать внесению в полное собрание законов – предоставить главноуправляющему II отделением собственной его императорского величества канцелярии, который, в случаях, когда признает нужным, входит в сношение с подлежащими установлениями и ведомствами» 382) . Приведенное предложение кн. Урусова удостоилось высочайшего утверждения, а после упразднения II Отделения, мнением Государственного совета 383) (п. 5) было постановлено, что в Полное собрание законов могут быть помещаемы соображения, послужившие основанием вошедших в него узаконений, причем внесение сих соображений и самая форма определялась каждый раз главноуправляющим Кодификационным отделом, по соглашению с Государственным секретарем, а случае необходимости с подлежащими министрами.

Ни одного тома мотивов в соответствии с пунктом 5 мнения Государственного совета 1885 г. об учреждении Кодификационного отдела издано не было, а с 1 января 1895 года перестал действовать, согласно закону от 27 декабря 1893 г. 384) и сам п. 5 закона 1885 г., предоставлявший Кодификационному отделу указанные полномочия по изданию мотивов. Вместо указанного порядка, еще ранее его законодательной отмены, состоялось высочайшее повеление от 12 ноября 1892 г., согласно которому Государственному секретарю «по соглашению с подлежащими министрами» предоставлялось право «издавать на казенный счет новые законоположения с изложением рассуждений, на коих они основаны, и обращать их в продажу» 385) . Новый порядок оказался куда более действенным, поскольку не связывал издание мотивов с кодификационной деятельностью и, соответственно, не порождал проблем согласования деятельности по изданию Полного собрания с опубликованием оснований законоположений.

Обрисованная ситуация, возникшая вокруг издания мотивов, показательна в том отношении, что демонстрирует сохранение неопределенности, с одной стороны, в вопросе о функциях Полного собрания, с другой стороны – о содержании Собрании. Второй вопрос непосредственно вытекает из первого, поскольку в зависимости от того понимания, которое складывалось касательно Собрания, состояло решение вопроса о конкретных разновидностях включаемых актов. Понимание Собрания как исторического сборника, например, делало допустимым включение «достопамятных памятников российского прошлого»; если же Собранию придавалась функция официального опубликования законов, то, с одной стороны, оно должно было включать только законы, а, с другой, включать все законы, чьи повеления непосредственно распространяются на подданных Империи.

В то же время анализ изложенной ситуации позволяет нам заключить о наличии явного прогресса в понимании назначения Полного собрания – II Отделение отвергло идею Министерства юстиции обратить Собрание в сборник разнообразных «мотивов», а затем, фактически игнорируя неопределенное положение п. 5 мнения Государственного совета 1885 г., сохранило за Собранием значение акта хронологической систематизации имперского законодательства, сумев выработать к началу XX века оказавшуюся наиболее удачной форму оповещения публики об основаниях законоположений.