1.4. Социально-психологические параметры анализа личности

Зрелость личности

«Зрелый человек», «зрелая личность» — эти словосочетания распространены в обыденном языке не меньше, а может быть, даже больше, чем в научном. Собственно, сами научные представления восходят к житейским и философским представлениям о природе человека, ценности его бытия. Как отмечает А. В. Соловьев, «пред­ставления о зрелой личности первоначально складываются в рамках так называемой имплицитной теории личности, то есть в присущем любой культуре нормативном каноне человека» (101, с. 134). По сути дела, первоначально зрелая личность — это выраженный носитель социального типического: обладатель лучших человеческих качеств, полноценный член общества, объект уважения, образец для подра­жания. В современной психологии мы можем увидеть отражение такой точки зрения на личностную зрелость. Так, для Т. Шибутани зрелость и социализированное^ выступают как синонимы: «...чело­век считается зрелым не тогда, когда он вполне оформится биологи­чески, но лишь после того, как он будет способен принимать на себя ответственность и контролировать собственные поступки. Личность социализирована, следовательно, когда она способна участвовать в согласованных действиях на основе конвенциональных норм» (131, с. 397).

В психологии можно выделить как минимум два диаметрально противоположных подхода к определению зрелой личности: через описание «незрелой» личности и через описание зрелой.

В первом случае решение проблемы идет по проторенной до­рожке: здоровье противопоставляется болезни и описывается через отсутствие болезненных симптомов, зрелость определяется через от­сутствие признаков личностной незрелости. При этом проводится определенная параллель между незрелостью и такими проявлениями психического нездоровья, как психопатии, неврозы, акцентуации характера: «Нередко, сталкиваясь с психопатическими проявления­ми, мы невольно получаем впечатление чего-то неразвитого, детско­го...» (28). Важное положение, вытекающее из такого подхода к ана­лизу зрелой личности, заключается в следующем: психическое здо­ровье — важное условие формирования зрелой личности.

Второй подход — описание черт зрелой личности — представ­лен очень разными точками зрения. Для некоторых авторов зрелая личность — явление уникальное, выдающееся, а следовательно, еди­ничное. Для других — явление в целом естественное, достаточно широко представленное в социуме. Для третьих — это идеал, дости­жимый лишь в процессе серьезной работы над собой.

И. П. Шкуратова, основываясь на теории личности И. М. Па­лея и В, С. Магуна, выделяет три критерия зрелой личности:

Q действует не под влиянием сиюминутных факторов, а на ос­нове своей системы ценностей, которая складывалась годами;

Q способна совершать поступки даже под угрозой наказания (например, со стороны властей) и потери многих жизненных благ.

Q может содействовать росту и развитию личности других

людей (104).

А. В. Соловьев определяет зрелую личность такими парамет­рами:

Q психическое здоровье — необходимое условие развития

личности;

Qj эффективность и оптимальность — преобладание активных форм адаптации к окружающему миру, выбор конкретной формы на основе целесообразности;

Q гармоничность — внутренняя тенденция сопротивления де­стабилизирующим внешним воздействиям;

Q «полное функционирование» (термин А. Маслоу) — актив­ность, творческая реализация себя в мире.

Q дифференциация — стремление к накоплению разнообраз­ного внутреннего опыта, знаний, умений и представлений, которые она черпает из собственной деятельности общения и самоанализа;

Q интеграция — определение для себя смысла жизни;

Q успешное разрешение различного рода внутренних кон­фликтов, неизбежно возникающих из-за чрезмерной сложности со­циального бытия человека (101).

Особый подход к пониманию зрелой личности представлен в гуманистических психологических концепциях, где она представ­лена как находящаяся в постоянном развитии. К. Роджерс в своей ранней работе «Новый человек» описывает такую личность через следующие характеристики:

Q открыта миру — как внутренне, так и внешне;

Q ценит общение как средство, представляющее вещи такими, какие они есть, и отвергают лицемерие, обман и двуличность;

Q испытывает глубокое недоверие к нашим сегодняшним эко­номике и технологиям;

Q ощущает себя не очень уютно в сегментированном мире. Она стремится к целостной жизни;

Q считает, что основной истиной бытия является способность к переменам, поэтому постоянно находится в развитии;

Q сочувствует ближнему, всегда готова оказать помощь там, где в этом действительно есть необходимость; не доверяет професси­ональным помощникам;

Q ощущает непосредственную связь с природой и готова ее за­щищать;

Q испытывает антипатию по отношению к гиперструктуриро­ванным, негибким бюрократическим структурам;

Q доверяет собственному опыту и испытывает глубокое недо­верие к внешним авторитетам.

Q безразлична к материальной заинтересованности и награ­дам;

Q пребывает в постоянном в поиске, хотела бы найти смысл жизни и цели, которые были бы выше индивидуума. Ее герои — люди духовные: Махатма Ганди, Мартин Лютер Кинг, Тейяр де Шарден (7, с. 29).

В предложенных автором тезисах чувствуется определенная полемичность: похоже, что автору очень хочется отделить своих «новых людей» от всех прочих, противопоставить их взгляд на раз­личные актуальные мировые проблемы: экологические, политичес­кие, управленческие, — взгляду большинства.

Близкие представления о зрелой личности сформулированы еще в 60-е гг. XX в. А. Маслоу: «Самоактуализированные индивидуу­мы (более зрелые, более человечные) уже по определению выступа­ют как люди, удовлетворившие свои базовые потребности, люди, чья жизнь управляема высшими мотивами. Их можно назвать «метамо-тивированными» (60, с. 23). Маслоу приводит внушительный список

характеристик, качеств и устремлений метамотивированных людей. Они выявлены им в результате наблюдений за теми, кого он назвал лучшими людьми с точки зрения интеллекта, креативности, характе­ра, силы, успешности и т.д.

Социальная адаптация личности

Психологический словарь определяет социальную адаптацию как двусоставное понятие: это и процесс активного приспособления индивида к условиям социальной среды, и интегративный показа­тель состояния человека, отражающий его возможности выполнять определенные биосоциальные функции: адекватное восприятие ок­ружающей действительности и собственного организма, адекватные отношения с окружающими. Таким образом, представления об адап­тированной личности в социальной психологии переплетаются с та­кими понятиями, как социализация и зрелость.

Социальная адаптация — понятие чрезвычайно распростра­ненное; практически во всех значительных психологических теориях, касающихся вопросов взаимодействия человека и среды, присутст­вуют его определения. В психоаналитической парадигме содержание социально-психологической адаптации описывается классической формулой: конфликт — тревога — защитные реакции. Если защит­ные реакции оказываются неспособными устранить переживания конфликта (тревогу) из сознания человека, происходит «срыв», тре­вога усиливается и провоцирует возникновение дезадаптации. В со­временном психоанализе выделяются две разновидности адаптив­ных реакций личности: аллопластическая адаптация, осуществляю­щаяся за счет изменений во внешнем мире, совершая которые человек приводит внешний мир в соответствие со своими потреб­ностями, и аутопластическая адаптация — приспособительные изме­нения внутри самой личности. Г. Гартманн считает, что необходимо говорить о существовании еще одной разновидности социальной адаптации: поиск человеком такой социальной среды, которая является наиболее благоприятной для его жизнедеятельности. Несколько иная формула используется Э. Эриксоном: противоречие — трево­га — защитные реакции человека и среды — гармоничное равнове­сие или конфликт. То есть в том случае, если защитные реакции че­ловека или уступки среды действенны, результатом адаптации может быть гармония и сотрудничество человека и общества, в противном случае — их взаимодействие разворачивается как конфликт.

Важный вклад в проблему понятия психической адаптации во­обще и социальной адаптации в частности был внесен Ж. Пиаже. Адаптация рассматривается им как единство двух противоположно направленных процессов — ассимиляции и аккомодации. Ассими­ляция — приспособление за счет изменений среды, аккомодация — за счет изменений самой личности (82). Полноценная адаптация обеспечивается в случае равновесия между процессами ассимиляции и аккомодации на социальном и личностном уровне. Преобладание на уровне социальной адаптации процессов аккомодации приводит к появлению конформности, зависимости, преобладание процессов ассимиляции — к агрессивным проявлениям, негативизму. На лич­ностном уровне доминирование аккомодации провоцирует низкую самооценку, тревожность, неприятие себя; доминирование ассими­ляционных процессов проявляется в завышенной самооценке, не­критичности.

В рамках интеракционизма процесс адаптации понимается как активное взаимодействие личности и среды. Выделяют два вида адаптивного поведения личности и две важнейшие сферы проявле­ния адаптивности — неадаптивности. Первый тип адаптивного по­ведения — конформное принятие норм и ценностей общества. Именно о таком типе социальной зрелости писал Т. Шибутани: «Личность социализирована, когда она способна участвовать в со­гласованных действиях на основе конвенциональных норм» (131, с. 397). Другой тип адаптивного поведения — успешное использова­ние человеком сложившихся условий для осуществления своих

целей, ценностей и стремлений. Адаптивное поведение в данном случае характеризуется принятием эффективных решений, проявле­нием инициативы и ясным определением собственного будущего. Адаптивность человека может проявляться в двух основных сферах: социально-экономической активности (человек добивается компе­тентности и мастерства) и личных отношений (установление эмоци­онально-насыщенных социальных связей).

Взгляд гуманистических психологов на эту проблему резко противостоит представлениям об адаптации как гомеостатическом процессе. Адаптация рассматривается как сложный динамический процесс взаимодействия личности и среды, приводящий к опти­мальному соотношению ценностей личности и среды. Критерием адаптированности личности для А. Маслоу является степень интег­рации личности и среды, а возникновение дезадаптации связывается с фрустрацией базовых, прежде всего высших потребностей (59). Что же касается психической напряженности, то она, по мнению В. Франкла, есть необходимое и естественное условие развития лич­ности, если степень напряжения адекватна силе воздействия, а со­стояние сознательно контролируется человеком: «Я считаю опасным заблуждением, — писал В. Франкл, — предположение, что в первую очередь человеку требуется равновесие или, как это называется в биологии — «гомеостазис». На самом деле человеку требуется не со­стояние равновесия, а скорее борьба за какую-то цель, достижение ее. То, что ему необходимо, не есть просто снятие напряжения лю­быми способами, но есть обретение потенциального смысла, пред­назначения, которое обязательно будет осуществлено. Человеку тре­буется не равновесие, а то, что я называю «нусодинамикой», то есть духовной динамикой, существование в рамках полярного напряже­ния, где первый полюс представляет смысл, цель, которая будет реа­лизована, а второй полюс — человека, который должен осуществить эту цель» (118).

В работах отечественных авторов прослеживается взгляд на социальную адаптацию личности, созвучный идеям интеракционизма и гуманистической психологии. Еще в учении о психических уров­нях, разработанном А. Ф. Лазурским, отмечалось, что если низший психический уровень дает нам по преимуществу индивидов, недо­статочно приспособленных, средний — приспособившихся, то пред­ставителей высшего уровня можно назвать — приспособляющимися (15). А в работах Л. И. Божович отмечалось, что на достаточно высо­ком уровне психического развития человек из существа, усваиваю­щего накопленный человечеством социальный опыт, превращается в творца этого опыта (15). В работах О. И. Зотовой и И. К. Кряжевой отмечается, что «процесс социально-психологической адаптации не может быть отделен от развития личности, ее становления. На­против, он теснейшим образом связан с гармоническим развити­ем индивидуальности» (40, с. 220). Социальная адаптация челове­ка предусматривает, по мнению автора, активную личную пози­цию, способность, сохраняя себя как личность, взаимодействовать с окружающим миром в конкретных условиях существования (52).

Социальная адаптация — сложный процесс взаимодействия человека и окружающей среды, прежде всего его социального окру­жения, результаты которого могут быть различны:

>• собственно приспособление человека к социальной среде жизнедеятельности, которое позволяет ему более или менее успешно функционировать как индивиду и участнику различных социальных ситуаций;

> активное утверждение человека в социальной среде, позво­ляющее ему не только успешно функционировать, но и личностно развиваться в общении и деятельности;

^> конфликтное взаимодействие человека и среды, приводя­щее к дезадаптации: нарушениям функционирования, потере внут­ренней личностной активности, высокой психической напряжен­ности и т.д.

Социальная адаптация по своему содержанию и назначению шире процессов собственно социализации, так как включает в себя не только приспособительный, но и развивающий аспекты.

Социальная адекватность личности

«Нормальное психологическое состояние человека, — отмеча­ет И. Р. Сушков, — это состояние личности, согласовавшей в допус­тимых пределах требования своей нервной системы с требованиями социальных групп, в которых он вынужден жить. Это согласование на социальном уровне заключается не в простом приспособлении, подлаживании себя под внешние ограничения, но в преобразовании себя путем перевода социальных норм, ролей, установок во внутрен­ний мир, духовный мир человека, когда социологические требова­ния становятся личными требованиями» (108, с. 145). То нормаль­ное состояние, о котором говорит автор, в ряде научных и приклад­ных дисциплин — юриспруденции, психиатрии и др. — принято обозначать термином адекватность личности. На психологическом уровне состояние адекватности обеспечивается, по мнению М. И. Бобневой, выработкой у человека сложной системы ориентации «на реальное и должное, перестройкой «высших» (по терминологии Л. С. Выготского) психологических функций и формированием ка­чественно новых способностей и свойств личности» (103, с. 45—46). Среди наиболее важных способностей и качеств ею были названы социальное воображение, социальный интеллект и социально-пер­цептивные способности, о которых мы уже говорили выше. Ориен­тация на реальные условия предполагает доминирование в сознании человека реалистических форм отражения. Помимо этих форм, по­зволяющих человеку воспринимать и осмыслять социальные усло­вия своей жизни адекватно, в соответствии с социально-историчес­кими реалиями, в сознании существуют иные формы отражения, не менее важные и по-своему высокоадаптивные: архаические, мифо­логические, с одной стороны, социально-типические, стереотипные, с другой стороны (103). Они обеспечивают свой, особый пласт существования человека в символическом культурном пространстве, в мире упрощенных, зато понятных, легко читаемых систем отноше­ний. Однако адекватность личностного состояния человека гаранти­руется доминированием именно реалистических форм отражения в сочетании с еще одной качественной его перестройкой — ориента­цией на социально должное, на усвоенные и личностно перерабо­танные системы социальных норм и ценностей. По сути дела, речь идет об ориентации на моральные и нравственные принципы. Мо­ральность личности отличается от ее нравственности: «Мораль­ность... предполагает ориентацию на частные, исторически конкрет­ные оценки других, сообщества. Нравственность — ориентация на самостоятельно принятые абсолютные принципы и нормы» (97, с. 351). Иначе говоря, моральность — это типический, а нравствен­ность — индивидуализированный аспекты процесса усвоения соци­альных норм и ценностей. Вместе, гармонически переплетаясь, они обеспечивают формирование устойчивой ориентации человека на должное.

Социальная идентичность личности

Впервые психологическое понятие «идентичность» появилось в работах Э. Эриксона. Он рассматривал идентичность как личност­ную структуру, функция которой — сорганизовать жизненный опыт человека в его целостное «я». (Эриксон Э., 1996). Основная функция этой структуры — приспособительная, так как идентичность дает че­ловеку возможность предвидеть как внутренние, так и внешние опасности и соразмерять свои способности с социальными возмож­ностями, предоставляемыми обществом. Э. Эриксон рассматривал процесс идентичности на нескольких уровнях — индивидном, лич­ностном и социальном, что во многом определило дальнейшую судьбу рассматриваемого понятия.

Современные представления об идентичности чрезвычайно разнородны. Прежде всего различно понимается сама природа иден­тичности: она трактуется то как личностное образование, то как механизм, регулирующий социальное поведение. Разводятся два вида идентичности — личностная и социальная, взаимодействие которых также понимается неодинаково. В социальной психологии наиболь­шее распространение получили теории социальной идентичности, разрабатываемые в рамках европейских научных традиций Г. Тэдж-фелом, Дж. Тернером и другими. Центральный вопрос данной тео­рии связан с механизмами, регулирующими социальное поведение человека. В качестве такого механизма рассматривается я-концеп­ция человека, состоящая из двух взаимосвязанных подсистем: лич­ностной и социальной идентичности. Социальная идентичность есть результат самоидентификации человека с различными социальными категориями (группами) различного уровня обобщенности: начиная с больших социальных категорий (этнические, социальные, профес­сиональные группы), заканчивая нормами и ценностями малых групп (референтных и групп реального членства). Социальная иден­тичность предполагает также внутреннюю, эмоциональную иденти­фикацию человека с его группами. Так как идентичность представ­ляет собой механизм (или личностное образование) адаптивного на­значения, она задействуется в различных социальных ситуациях для выработки человеком адекватного поведения. По мнению Тэджфе-ла, в зависимости от ситуации может актуализироваться или лич­ностная, или социальная идентичность. Если актуализируется вто­рая подструктура я-концепции, «личность начинает воспринимать себя и других членов своей группы как имеющих общие, типичные характеристики, которые и определяют группу ка'к целое. Это ведет к акцентуации воспринимаемого сходства внутри группы и воспри­нимаемого различия между теми, кто относится к разным группам» (5, с. 352). Существенное дополнение в представление о том, каковы взаимоотношения между личностной и социальной идентичностью, внес Дж. Тернер. Он представил я-концепцию человека как иерар­хически организованную систему, в которой выделяются три «этажа» самокатегоризации человека:

1. Категоризация себя как человеческого существа, обладающего видовыми свойствами Человека. Это самый обобщенный уро­вень самоотождествления.

2. Категоризация себя как члена определенных социальных групп в противовес иным группам. Средний уровень когнитивного обобщения.

3. Личностная категоризация: восприятие себя как уникально­го субъекта отношений и деятельности. Низкий уровень обобщения.

В зависимости от того, какого типа сравнение предполагает та или иная ситуация — межвидового, межгруппового или межлич­ностного, актуализируется человеческая, социальная или личност­ная идентичность.

Мы видим, что важнейшим фактором, запускающим и дейст­вие, и собственно формирование социальной идентичности, являет­ся ситуация сравнения человеком себя с другими людьми (на меж­личностном или межгрупповом уровне). В свою очередь, результат этого сравнения служит отправной точкой для построения челове­ком его поведения в той или иной социальной ситуации. С этой точки зрения, социальная идентичность принадлежит к механизмам, регулирующим поведение человека. Однако традиционно в качестве последнего в социальной психологии принято рассматривать соци­альные установки.