Глава 4. Динамика и трансформации смысловых структур

тов — конкретных диагностируемых (измеряемых) показателей, хотя бы частично отражающих индивидуальные характеристики механизмов смысловой регуляции, и, во-вторых, обсудить, в какой мере их различия связаны с уровнями возрастного развития, а в какой — отражают «истинные» индивидуальные особенности, несводимые к возрастному измерению.

Первый гипотетический конструкт, характеризующий индивидуальные различия смысловых механизмов, отражает наиболее общую смысловую ориентацию — склонность вообще ориентироваться на смысл своих действий, а не на их причину, ставя по отношению к ним вопрос «для чего» в противовес вопросу «почему». Этот конструкт мы обозначаем как телеологичность поведения в противовес его каузальности. Во многом идея этого измерения смысловой сферы оказалась связана с разработкой нами методики предельных смыслов (Леонтьев Д.А., 1985; Леонтьев Д.А., Бузчн, 1992; Леонтьев Д.А., Филатова, 1999), подробно излагаемой ниже, в разделе 4.5. Суть этой методики состоит в последовательном задавании вопросов «Для чего люди делают то-то?» Оказалось, что одни испытуемые не испытывали трудностей в ответе на вопросы такого рода, а для других сама постановка вопроса была чем-то непонятным, им никогда не приходило в голову задумываться над «зачем» своих действий, воспринимая их как вызванные определенными причинами. В.К.Лосева, работавшая по этой методике с больными пограничными психическими нарушениями (1987, личное сообщение), сообщала даже об эффекте катартического инсайта, который сама процедура вызвала у одной пациентки, со следующим комментарием пациентки: «Я ведь никогда раньше не думала, зачем я делаю с собой то или иное, думала лишь, за что мне все это достается!»

Телеологичность—каузальность можно, таким образом, рассматривать как биполярный конструкт, задающий одно из важнейших измерений индивидуальных различий в организации смысловой сферы и функционировании смысловых механизмов. Несложно предположить, что люди с выраженной телеологической ориентацией I будут характеризоваться доминированием смысловой регуляции над всеми другими регуляторными системами, что будет проявляться в большей независимости от ситуации и социального давления, силе Эго, хорошем контроле над потребностями и эмоциями, выраженной ориентации на будущее и протяженной временной перспективе. У более каузально ориентированных людей смысловая регуляция будет занимать подчиненное положение, что будет выражаться в их полезависимости, фиксации на прошлом и настоящем, реактивности. В теоретическом аспекте телеологичность как свойство личности перекликается с автономией в модели Э.Деси и Р.Райана!

4.4. индивидуальные особенности смысловой регуляции

293

(Ryan, Deci, Grolnick, 1995), а также с индивидуалистской моделью развития личности в концепции личности С.Мадди (Maddi, 1971). Разработка измерительного инструмента для диагностики этого измерения личности — задача ближайшего будущего. Определенную характеристику личности по этому параметру позволяет получить ряд неспецифических методов, таких как упомянутая методика предельных смыслов, каузометрия (Головаха, Кроник, 1984) или — в компьютерном варианте — «LifeLine» (Кроник, 1993), а также опросник каузальных ориентации Э.Деси и Р.Райана (Deci, Ryan, 1985) и метод мотивационной индукции (Nuttin, 1985).

Вторым конструктом, существенным для характеристики смысловой сферы личности, является общий уровень осмысленности жизни. Осмысленность жизни можно рассматривать как энергетическую характеристику смысловой сферы, количественную меру степени и устойчивости направленности жизнедеятельности субъекта на какой-то смысл. Действительно, наполненность жизни субъекта каким-либо устойчивым смыслом феноменологически проявляется, в частности, в стеничности, энергии, жизнестойкости, а отсутствие смысла выражается в депрессии, легкой подверженности психическим и соматическим заболеваниям и аддикциям. Наркологам хорошо известно, что одним из наиболее значимых для прогноза успеха излечения от алкоголизма и наркомании факторов является наличие какого-либо смысла вне аддиктивного круга. Виктор Франкл (1990; 1997) блестяще описал в своих книгах то, как наличие или отсутствие у людей смысла влияло на их шансы выжить в концлагере. Другой пример, который он приводит, касается его опыта работы до войны в кризисном стационаре, пациенты которого были госпитализированы после неудачных суицидальных попыток. Фран-клу нередко приходилось определять, можно ли выписывать того или иного пациента без риска, что он вновь повторит попытку суицида. «Вообразите себе ту громадную ответственность, — пишет Франкл, — которая ложилась на мои плечи — за несколько минут я должен был принять решение, находится ли этот человек еще во власти стремления, готовности к самоубийству или нет. Я просил сестру привести ко мне пациента и, глядя в его историю болезни, я спрашивал: "Вы знаете, что попали сюда потому, что пытались совершить самоубийство?" Ответ был: "Конечно, знаю. Да." Я спрашивал: "А как сейчас? Есть ли у Вас сейчас подобные желания, импульсы? По-прежнему ли Вы хотите совершить самоубийство?" И любой пациент в этой ситуации отвечал: "Нет, больше не собираюсь". Ведь он или действительно утратил свое желание самоубийства или же, если оно не исчезло, он хотел выйти на свободу, чтобы его успешно реализовать. После этого я спрашивал: "А поче-

294