Городские жители Северной Европы.

вают «коммунальным движением». Это движение начинается в Западной Европе почти повсеместно в конце XI — начале XII вв. в связи с быстрым ростом городов, развитием городских ремёсел и торговли. В Северной Италии и Южной Франции большую роль в успехе коммунального движения сыграло мелкое рыцарство, озабоченное превращением сво­их земельных наделов, полученных за военную службу, в наследственные владения. Сговорившись с городской верхушкой, эти рыцари не раз обра­щали оружие против крупных феодальных сеньо­ров, защищая от их посягательств как права го­рожан, так и свои собственные привилегии. Многие из рыцарей вскоре переселились в города и дали начало знатным родам южнофранцузских и италь­янских коммун. На севере Европы горожане чаще всего не имели такой мощной поддержки со сто­роны. Поэтому им приходилось бороться с сеньо­рами в одиночку. Борьба эта оказалась более за­тяжной и менее удачной, чем в Южной Европе.

Феодальные сеньоры довольно быстро поняли, что молодые коммуны готовы платить за свою сво­боду немалые деньги. Оказалось, что с городами вы­годнее договариваться, чем воевать. Результатом этих договоров стали особые документы, которые историки называют «коммунальными привилегия­ми». В этих привилегиях закреплялись городские свободы и права, обязанности города и сеньора по отношению друг к другу. Чаще всего города настаи­вали на своём праве иметь собственный суд, само­стоятельно избирать городских должностных лиц.

Важным было также требование частичной или полной отмены контроля сеньора за хозяйственной деятельностью горожан.

Но значение привилегий заключалось не только в этом. Они чаще всего составлялись по образцу вассальной присяги, которую город-вассал прино­сил сеньору-сюзерену. По средневековым пред­ставлениям, вассальный договор могли заключить лишь стороны, признающие друг друга равными и вступившие в союз не по принуждению, а по дружбе и любви. Тем самым сеньоры, дававшие городам привилегии, признавали их равными себе, чего в первую очередь и добивались коммуны.

Так в Западной Европе XII—XIII вв. возникает патрицианская коммуна. Её ядро в каждом городе составляют несколько десятков знатных родов, свя­занных друг с другом клятвой о взаимопомощи. В Германии подобные коммуны первоначально так и называли — «клятвенные сообщества». Мы видим, что сначала коммуной называли далеко не всё го­родское население, а только его организованную, политически активную часть. В некоторых запад­ноевропейских странах, например в Германии, пат­рициат так и не выпустил из своих рук власть в городах, удерживая её вплоть до начала Нового вре­мени. Так же обстояло дело в большинстве швей­царских и французских коммун.

Несколько иной путь прошли итальянские ком­муны. В наиболее экономически развитых областях страны, в первую очередь в Тоскане, пополанам, которыми верховодили богатые, но незнатные куп-

285

Городская площадь. С миниатюры XIV в.

цы и банкиры, удалось потеснить старую городскую знать, взяв управление делами в свои руки. Воз­никла пополанская коммуна. Наиболее ярко с кон­ца XIII в. она проявила себя во Флоренции. Здесь к власти пришли торговые и ремесленные цехи; их представители разделили между собой важные го­родские должности и доходные посты, издали ряд суровых законов, направленных против грандов. Не нужно думать, что пополанская коммуна была демократическим государством. Знать продолжала играть большую роль в политической жизни Фло­ренции и после победы богатых пополанов. Правда, теперь нобили должны были записываться в цехи, если они хотели заниматься политической деятель­ностью. За соблюдением знатью коммунальных за­конов во Флоренции следили более строго, чем в других коммунах. В пополанских коммунах грань между старой аристократией и незнатными богача­ми стала быстро размываться: пополанская вер­хушка роднилась с грандами, перенимала их за­машки, презрение к простонародью. Пополанская коммуна была почти так же далека от современных представлений о демократии, как и патрицианская.

Расцвет средневековых коммун пришёлся в За­падной Европе на XIII—XV вв. В это время крупные феодальные государства были ещё недостаточно сильны, чтобы подчинить себе богатые и процве­тающие города. Широкое распространение огне­стрельного оружия, больших наёмных армий и раз­витие заокеанской торговли нанесли сильный удар по независимости и благосостоянию городских ком­мун. У них не хватало теперь сил ни на ведение войн, ни на защиту своих торговых интересов в за­морских землях. Большинство средневековых ком­мун вошли в состав сильных королевств, таких, как Французское или Испанское. В Германии и Италии многие города, напротив, сохранили свою незави­симость ценой хозяйственного упадка и застоя.

Время существования городских коммун — одна из самых ярких страниц истории Европы. Во мно­гих европейских странах бережно хранят память о прошлом своих городов, реставрируя отдельные средневековые здания и целые улицы; есть даже небольшие городки, полностью сохранившие свой прежний облик. В таких городках достаточно ки­нуть монету в щель специального автомата — и ста­рая коммунальная мельница начинает вращать своими крыльями, сначала медленно, а потом всё быстрее и быстрее... Кажется, что крылья эти дви­жутся не спрятанным мотором, а самим ветром Ис­тории.

Но память о средневековых коммунах хранят не только живописные улочки старого Дубровника, величественные соборы Милана и Кёльна, забавные игрушки немецких городков-музеев. Коммуна, за­жатая своими стенами и рвами на крошечной тер­ритории, смогла вырастить и воспитать нового че­ловека, которого она подарила новой Европе. Этот человек с любопытством присматривался ко всему окружающему. Он был жаден не только до денег, но и до знаний и полезных навыков. Преследуя лич­ные интересы, он не забывал и о своих обязанностях перед обществом. Коммуна научила его тому, что честным и трудолюбивым человеком быть выгод­нее, чем лентяем и вором. Горожанин стал прини­мать важные решения без оглядки на Бога и ко­роля, опираясь на свой разум, опыт и смётку.

В конце средневековья городская коммуна пос­тепенно уходила в прошлое, но детям её, вырвав­шимся на просторы мира, суждена была большая и широкая дорога. Они открывали новые земли, приникали к окуляру микроскопа, изобретали па­ровые машины, бумажные деньги, задумывались о равенстве людей и справедливом общественном уст­ройстве... Крутятся, крутятся крылья старой ком­мунальной мельницы... Она ещё не перемолола всё грубое зерно в чистую муку. Бросим и мы на про­щанье свою монету в автомат: встреча со средне­вековой коммуной — незабываемая встреча.