Концепция психогенной матери: идеи Метилы Сперлинг, доктор медицинских наук.
Это исследование целого ряда соматических заболеваний у детей было проведено, чтобы был дан ответ на неразрешимый конфликт ребенка с матерью.
Из психоанализа известно большое значение родителей в развитии личности ребенка, однако, существует сравнительно мало известного об отношениях родитель-потомок в конкретной области психосоматических расстройств.
За восемь лет она изучила 20 пар (родитель-ребенок) с различными психосоматическими расстройствами.
Нашлись определенные качества, существующие в отношениях между матерью и детьми которые, на её взгляд, послужили динамической силой, способствующей болезни ребенка.
Матери, в каждом из этих случаев было бессознательной необходимо держать ребенка в беспомощном и зависимом состоянии, я столкнулся только в матери психотических детей.
Мать и ребенок представлены как психологические единицы, в которых ребенок бессознательно реагировал на нужды матери бессознательным послушанием. Заболеть в реальности означало остаться зависимым и беспомощным.
Соматические реакции ребенка, в этих случаях, ставятся с удивительной скоростью. Наиболее тяжелые симптомы могут развиваться так быстро, что неподготовленный наблюдатель, не может найти связи, и как правило, возвращается к рационализации. Не менее тяжелые симптомы могут внезапно решиться без терапии, и без всяких видимых причин.
Так как метод, используемый для моего исследования и терапии, был аналитический, то далее будут представлены фрагменты анализа 3 случаев.
Случай I.
Мать Джона имела хроническую депрессию с телесными эквивалентами. У нее были серьезные трудности после рождения второго ребенка. Ее признаки, которые появились в острый эпизод после рождения ее первого ребенка, возвратились в постоянной форме с рождением Джона. Она не хотела заводить другого ребенка так скоро, но когда она забеременела случайно два спустя годы после рождения ее первого ребенка, она надеялась, по крайней мере, то, что у нее была бы девочка. Фактически, она была подготовлена с именем девочки, которое она дала Джону и измененный только на втором году ее анализа.
Она сочла трудным заботиться о Джоне в его первый год, потому что она страдала от усталости и тяжелой мигрени. Старший ребенок постоянно цеплялся за нее. В приблизительно двухгодовалом возрасте, после тонзилэктомии (удалении миндалин), Джон развивал периоды, в которых он вел себя, как будто он был ошеломленный и слабый. Ей посоветовали нашлепать его или вылить холодную воду по нему. Она скоро признала, однако, как ужасно Джон реагировал на это обращение и прекратила это.
На сей раз у Джона развилась бронхиальная астма. Анализ матери, (из которых только могут быть представлены значительные части, касающиеся Джона здесь), показал ей: ребенок подсознательно представлял ей ее младшего брата, родившегося, когда ей было 2,5 года. Она показала радикальный изменения в поведении в реакции на рождение этого брат. Ее мать заметила, что она изменилась от здорового ребенка капризному, больному ребенку. Она перенесла на Джона эти нерешенные отношения с ее братом. Анализ помог ей узнать о своих желаниях смерти для Джона, которые разыгрывались в непоследовательном и часто садистском поведение к нему.
В начале анализа матери Джону было 6 лет. Психосоматическая природа его астмы и аллергии была признана и принята врачом-аллергологом. Озабоченность матери в анализе сосредоточилась непосредственно на физических признаках Джона. У Джона были серьезные диетические ограничения, которые сам он боялся нарушить. Мать, которая получила некоторое понимание его проблемы посредством ее анализа, начала вводить ранее запрещенные продукты в его диету и, посредством ее заверения отношения, помогла ему, чтобы принять эти новые продукты без аллергических реакций. В течение нескольких недель он оставил свою диету, но частые и серьезные астматические нападения продолжались. К концу первого года анализа матери, отношения между ними улучшились до такой степени, что Джон начал говорить о себе своей матери. Это было новым опытом для и мать и ребенок. Джон всегда уклонялся от матери, которая обычно хватала его, потрясла его или держала его так плотно, как будто сжимала его дыхание. Теперь Джон иногда говорил матери: "Вы знаете, когда я заболел астмой? Когда Вы орали на меня или били." Мать тоже заметила это, когда она сделала выговор его строго для того, чтобы мочиться на сиденье для унитаза или когда он иногда приходил домой из школы с испражнение в его штанах, он развился бы астматическое нападение.
Однажды днем, мать заметила Джона, сильно хрипящего и играющего с другим мальчиком после его посещения фильмов, начал говорить его о лодке он сделал.
Джон сказал: "У меня свистящее дыхание."
Мать: Почему у тебя свистящее дыхание? Вы пошли в кино, и тебе понравилось.
Джон: Я бегал с моим другом.
Мать: Это не должно было заставить тебя хрипеть.
Джон: Но мы много бегали.
Мать: Это не причина.
Джон посмотрел на мать, как во многих других подобных случаях, есть ли это на самом деле означало, что она сказала, было ли это все в порядке для его не есть нападение. Повторно было никаких признаков хрипов вообще после этого разговора.
Кажется, представляющие интерес для доклада инцидент иллюстрирует реакцию диаметрально отличающуюся от одного приведенного выше, в котором чувствительность матери к реакции ребенка устраняет астматический приступ.
Мать приготовила ванну для Джона, предупредив его не играть, а мыться быстро, поскольку она торопилась уехать на встречу. Вернувшись в ванную комнату, она обнаружила, что Джон растянулся в ванне и играл со своим пенисом. Мать рассердилась, ударила его и вытащила из ванны. Сразу после этого у Джона был тяжелый приступ астмы, который потребовал лечения и заставил мать остаться дома.
У Джона всегда были проблемы в поведении дома и в школе. Его трудности в адаптации в группе и школьной ситуации в целом, неспособность учиться. Эти проблемы стали еще более выраженными после того, как его физические симптомы начали утихать. По этой причине я решил взять Джона на лечение. В анализе, Джон был очень провокационный и разрушительный: во-первых, проверяет меня, чтобы увидеть, буду ли я реагировать так же, как его мать и учитель, то есть, сердиться и отправлять его прочь.
Джон часто делал загадочные замечания, такие как, "Моя мать убийца и все ее друзья тоже. Вы знаете, что они делают, они охотятся на мальчиков - трупы мальчиков ". Важно отметить, что он произнес это в момент, когда анализ показал крайнюю обиду на его мать.
Истинная причина интеллектуальной и физической неполноценности Джона было в неспособности матери принять его как мальчика. Для ее бессознания, он должен был быть мертв или быть девушкой.
Джон не знал, что делать со своим свободным временем, и что у него нет друзья по соседству с кем играть.
Мать научила его вязать. Джон носил свое вязание в школу и в то время как другие дети делали работу, он сидел, и вязал, как девочка.
В сессии со мной, когда он принес его вязания и сел колени согнуты девичьи под ним, считая стежки, он вел обсуждения со мной, говорил мне, что я был очень старомодный думать, что вязание было не надлежащей деятельности для мальчиков, что его мать сказала ему, что мальчики и девочки делают то же, что и что это был современный дух. Только после матери, в ее анализе, преодолел эту основную отказ от Иоанна он смог утвердить себя как мальчик и, чтобы преодолеть его интеллектуальной торможения.
Он сам попросил для обучения исправлению и стремятся наверстать упущенное время. Он на самом деле мальчик высшего разума, рейтинг IQ 128.
У Джона всегда была аллергия на шерсть животных и, следовательно, они не могли жить с домашним животными, ни был он позволил приблизиться к какой-либо животного. Всякий раз, когда Джона посещала его тетя, у которой была собака, он приходил домой с тяжелой одышкой. Родители могли увидеть это только в качестве реакции на животных волосы, хотя Джон не было разрешено приехать близко к собаке. Всякий раз, когда родители взяли Джона посещения, они всегда были очень напряженными, сохраняются после ему постоянно, выговор и нытье, с Результат, что Джон вел себя как известно, остро чужих домах. Особенно с родственниками мужа была матерью сильно озабочены чтобы не подвергать ее Джон отрицательно. После того как Джон был были в анализе со мной в течение нескольких месяцев, я работал с ним и его матерью план которой он мог бы собаку, чтобы показать его родителям что он был на самом деле не аллергических на собак, но, а в деле решения своих родителей о нем. Это было большим событием в его жизни, когда его желание было исполнено. Но я не учел с отцом, который были очень кооператива на поверхности, но которые, по-видимому, был не в состоянии принять психологические последствия аллергии Джона. На следующий день Джон получил собаку, отца как правило, очень спокойный с Джоном-выбрал незначительных инстанции наказывать его сурово, поражая и угрожая ему. Это было довольно необычное поведение для отца. Матери, которая, казалось, почувствовал основной бессознательной мотивации в поведении мужа, стала чрезвычайно зол на него и защищены Джон против него. Когда я говорил с отцом На следующий день, он сам был так поражен его внезапным взрывом характер, что в первый раз, когда он Доказано поддаются моя интерпретация, что в этом
Так он пытался компенсировать наши планы, чтобы доказать его эмоциональной основе аллергии Джона. По серьезно нарушить и пугающих ребенка именно на день после того как он получил собаку, он мог быть почти уверен, спровоцировать нападение. Джон, однако, провел свое и теперь, после года владения собака без каких-либо аллергических реакций, кажется, что он удалось убедить своего отца.