2. Кризис феодализма и внутренняя политика самодержавия

В первой половине столетия вызревали предпосылки для осуществления последующих поворотных событий эпохи. Феодально-крепостническая система вступила в полосу кризиса, то есть необратимых разрушительных изменений. Кризис проявлялся в разложении помещичьего хозяйства, социальном расслоении крестьянства, деклассировании дворянства, росте антикрепостнических выступлений крестьян, оформлении идейно-политической оппозиции царизму, развертывании революционно-освободительного движения. Курс государственной политики в первой половине XIX века определялся главной задачей — не допустить эрозии власти в условиях надвигавшегося кризиса.

Основным фактором кризиса феодализма в России было развитие в его недрах новой системы капиталистических отношений. Кризисные явления затронули, прежде всего, систему социально-экономических связей. Они зримо проявились на рубеже 20—30-х годов. Ускорение процессу придал промышленный переворот, начавшийся в России в 30—40-е годы. Регрессировало, прежде всего, крепостное хозяйство. Прогрессивные сдвиги развивались на базе мелкотоварного и промышленного производств. Крепостная система выступала главным тормозом модернизации страны, тем более что обнаружила высокий уровень приспособляемости и поддержки со стороны власти. Это происходило за счет того, что феодальные отношения распространялись на окраины государства.

Александр I (1801-1825) и Николай I (1825-1855) первыми из российских государей повели государственный корабль по уходящей из-под ног почве. Представление о либерализме Александра I Благословенного сложилось под влиянием начального этапа его царствования. Тогда деятельность царя была направлена на устранение последствий тирании Павла I и определялась поиском способов разрешения государственных проблем в духе времени, на которое наложила отпечаток Великая французская революция. Однако, следуя жесткой необходимости, вытекавшей из природы самодержавия, император пришел к ужесточению правительственного курса уже с 1815 г.

Еще более вынужден был наращивать карательные функции власти Николай I, взошедший на престол в дни восстания декабристов и царствовавший в самый разгар кризисных лет. Его правление наиболее отвечало духу самодержавия, хотя он никогда не отказывался от реформ там, где они непосредственно не угрожали устоям власти. При нем резко возросла централизация управления страной, вводился режим личной власти императора, усиливался полицейский и идеологический контроль над обществом, углублялась сословность образования, совершенствовалось законодательство.

В области экономики правительство Николая I проводило последовательно протекционистский курс. В социальной области законодательство преследовало цель, не ущемляя интересов дворянства, направить его усилия в русло конструктивных преобразований и тем защитить от начавшегося разложения. В крестьянском вопросе правительство двигалось методом проб и ошибок, пытаясь в ограниченном масштабе стимулировать ликвидацию крепостнических порядков и совершенствуя систему управления государственной деревней. Процесс же классообразования оно пыталось направить по сословному руслу.

Таким образом, на примере царствования первых двух государей XIX века наглядно просматривается важнейшая фундаментальная закономерность российской исторической динамики - сценарий смены недолгого господства либеральной компоненты развития на длительную эпоху консервативных перенастроек системы государственной власти и общественных отношений. Реформаторы сознательно обращались к изменению не только государственных отношений, но и общественной жизни. При этом либеральный проект всегда развертывался неотрывно от идеологии сближения с Европой. Он непременно носил верхушечный характер, то есть, начинался как «реформы сверху», всегда был кратковременным, его никогда не удавалось довести до конца. За либеральными реформами, как правило, следовал кризис системы социально-экономических отношений, который был тем глубже, чем последовательнее и продолжительнее являлся период изменений. При этом всякий раз либеральные реформы терпели неудачу, прежде всего, потому, что их отторгала сама система укоренившегося уклада жизни людей. Патриархальные политические ценности и неразвитость общественного правосознания, медленно изживавшиеся в России, являлись тому главной причиной. Как показала историческая практика, сдвиги в общественном сознании происходят гораздо медленнее, чем реформируется сам строй отношений. Причем при развертывании консервативных моделей модернизации изменения в повседневной жизни чаще всего происходили внепланово, в форме вынужденных адаптаций тех или иных сторон жизни общества к актуальным на данный момент задачам реализации реформистских программ, то есть не являлись частью общего плана, но лишь выступали побочным продуктом его осуществления.

Лишь в краткие периоды либерального реформирования инициаторы прогрессивных нововведений сознательно обращались к изменению не только государственной, но и общественной жизни. Однако чаще всего реформаторов постигали на этом поприще неудачи в силу непоследовательности и недальновидности их собственных действий, во многом обусловленных почти физиологическим страхом перед преобразуемой системой. На счету русской истории не было ни одного последовательного правителя-либерала. Почти каждый в той или иной мере совершал консервативный откат от первоначальных либеральных программ во имя утверждения примата государственных интересов и поддержания стабильности общественных порядков. Если же сам реформатор не останавливался, его тормозила система, выдвигавшая альтернативных лидеров с их программами стабилизации.

Особенно наглядно демонстрируют эту закономерность начинания Александра II (1855-1881), наиболее последовательного из всех либеральных реформаторов России. Масштабность предпринятых им перемен неизбежно приводила к серьёзным просчетам. Россия попыталась, как всегда, одним рывком встать в ногу с передовыми державами мира, отставая от них на несколько столетий. По меткому высказыванию В.О.Ключевского, нужда реформ в отсталых государствах, догоняющих передовые страны, созревает раньше, чем народ созревает для реформ. Ускоренное движение вдогонку заставляет перенимать чужой опыт наскоро, что встречает оппозицию в обществе.

Коренная перестройка жизни России привела к неожиданному для властей социально-политическому эффекту. Вместо примирения и сотрудничества власть и общество оказались, по выражению Н.С.Лескова, «на ножах». И первой жертвой этой войны стал сам царь Освободитель, Александр II, так и не успевший понять, за что его казнили народовольцы. Его преемник, Александр III (1881-1894), силой исторической необходимости был поставлен перед задачей лавировать между курсом на ужесточение внутреннего режима и политикой заигрывания с либералами. Однако уже вскоре последний Романов, Николай II (1894-1917), в целях сохранения самодержавия неизбежно вынужден был повернуть руль государственной машины резко вправо и так держать его даже в тех условиях, когда это обрекало монархию на уничтожение. Начался самый захватывающий и последний сюжет исторической драмы российского самодержавия.