Вопрос №39 Февральская революция, альтернативные варианты расзвития государства.

Февральская революция (также Февральская буржуазно-демократическая революция, Февральский переворот) — события в Петрограде февраля 1917 года, в результате которых в России де-факто была свергнута монархия и установилось двоевластие Временного правительства и Петросовета.

Заговор против Николая II

Группа современных историков во главе с д.и.н. А. Б. Зубовым в «Истории России. XX век» пишут[1](с.381):

«Силы, оппозиционные Николаю II, готовили государственный переворот начиная с 1915 года. Это были и лидеры различных политических партий, представленные в Думе, и крупные военные, и верхушка буржуазии, и даже некоторые члены Императорской фамилии. Предполагалось, что после отречения Николая II, на престол взойдет его несовершеннолетний сын Алексей, а регентом станет младший брат царя — Михаил. В ходе Февральской революции этот замысел начал осуществляться»

Глава партии октябристов (во время ПМВ также председатель Центрального Военно-промышленного комитета) А. И. Гучков после эмиграции рассказывал, что осенью 1916 «родился замысел о дворцовом перевороте, в результате которого государь был бы вынужден подписать отречение с передачей престола законному наследнику. В этих пределах план очень быстро сложился. К этой группе двух инициаторов (Н. В. Некрасов и Гучков) присоединился по соглашению с Некрасовым М. И. Терещенко, и таким образом образовалась та группа, которая взяла на себя выполнение этого плана… примкнул к нашему кружку и князь Вяземский»[2]. Осенью 1916 года А. И. Гучков через свои связи в Военно-промышленных комитетах вовлек в заговор двух-трех командующих фронтами (во главе с Н. В. Рузским) и несколько чиновников Департамента ж\д в Петрограде, а в последние дни перед Февральской революцией и начальник штаба Верховного главнокомандующего генерала М. В. Алексеева[3]. 9 февраля 1917 года в кабинете председателя IV Государственной думы М. В. Родзянко состоялось совещание лидеров оппозиционных думских фракций. Присутствовали также приглашенные на него генерал Н. В. Рузский и полковник А. М. Крымов. Переворот согласно сделанным здесь наметкам, должен был произойти не позже апреля 1917 года (на апрель было запланировано согласованное с союзниками по Антанте наступление — которое неизбежно вызвало бы подъем патриотизма и невозможность переворота). План заговорщиков был прост (и воплотился в жизнь 1 марта): во время очередной поездки государя в Ставку в Могилев постараться задержать царский поезд (эта задача возлагалась на главнокомандующего Северным фронтом Н. В. Рузского), а арестовав царя заставить его отречься от престола[4] По данным С. П. Мельгунова, в феврале 1917 г. с Родзянко встречался также и генерал М. В. Алексеев[5].

Некоторые исследователи[6][7] полагают, что резкое обострение противостояния власти и оппозиции в 1916—начале 1917 гг. было вызвано обвинениями властей в адрес Земгора и Военно-промышленных комитетов (созданных и контролируемых оппозицией, но дотируемых государством) в коррупции[8][9]

В 1983 году, за рубежом, было опубликовано признание главного либерального идеолога Февральской революции, министра первого состава Временного правительства П. Н. Милюкова, которое он сделал в узком кругу единомышленников после своей отставки, в мае 1917 г.,[10], и затем изложил в одном из писем вскоре после Октябрьского переворота[11]:

«Вы знаете, что твердое решение воспользоваться войной для производства переворота было принято нами вскоре после начала войны, вы знаете также, что наша армия должна была перейти в наступление (весной 1917 года), результаты коего в корне прекратили бы всякие намеки на недовольство и вызвали бы в стране взрыв патриотизма и ликования. Вы понимаете теперь, почему я в последнюю минуту колебался дать свое согласие на производство переворота, понимаете также, каково должно быть мое внутреннее состояние в настоящее время. История проклянет вождей, так называемых пролетариев, но проклянет и нас, вызвавших бурю».

можно видеть из признания Ллойд Джорджа, Февральская революция была первой целью Мiровой войны, начатой демократиями. Революция произошла не потому, что тяготы войны стали невыносимы, а потому что был предвидим успешный для России конец войны. Это заставило верхушку интеллигентского "ордена" и ее зарубежных покровителей поторопиться с атакой на русскую монархию. То есть эта атака готовилась не в "рабоче-крестьянском" подполье, а в думских кулуарах и аристократических салонах. Ход событий подробно описан как в мемуарах их участников (А.Ф. Керенский, П.Н. Милюков, А.В. Тыркова-Вильямс и др.), так и в монографиях исследователей (С.П. Мельгунов, Г.М. Катков). Поэтому отметим лишь основные черты Февраля, раскрывающие его духовную суть.

К 1917 году фронт устоялся вдали от жизненных центров России. Первоначальные трудности военного снабжения были преодолены. Отечественная промышленность производила в январе 1917 года больше снарядов, чем Франция и Англия, и на 75–100 % обезпечила потребность армии в тяжелой артиллерии – главном оружии того времени. Общий рост экономики за годы войны составил 21,5 %. Успешное наступление в 1916 году укрепило веру в победу. Готовилось весеннее наступление 1917 года, что, несомненно, стало бы переломным моментом в войне. Поскольку Италия перешла на сторону Антанты и в войну готовилась вступить Америка – шансов на победу у истощенных Германии и Австро-Венгрии не было. И февралисты сознавали, что после победного окончания войны свергнуть монархию будет гораздо труднее. Тем более что срок полномочий депутатов Думы (именно они составили ядро заговорщиков) истекал в 1917 году, а переизбрание многих из них было под большим вопросом. И они решили действовать.

Выступая в Таврическом дворце сразу же после захвата власти, П.Н. Милюков признался: «Я слышу, меня спрашивают: кто вас выбрал. Нас никто не выбрал, ибо если бы мы стали дожидаться народного избрания, мы не могли бы вырвать власти из рук врага... Нас выбрала русская революция»[90]...

Координация политических сил в этой революции «была преимущественно по масонской линии», подчеркивал историк-демократ и очевидец революции С.П. Мельгунов: в масонскую организацию входили представители разных партий «от большевиков до кадетов»[91]. С масонами были связаны многие генералы, входившие в так называемую "Военную ложу"[92] (даже если не все ее члены были "посвященными" масонами, это не меняет сути дела).

Меньшевик, дотошный историк Б.И. Николаевский тоже писал об идеологии заговора: «Можно с полной достоверностью утверждать, что центром, где она формировалась... были масонские организации». Масонская «идеология политического переворота... планы эти и разговоры о них сыграли огромнейшую роль главным образом в деле подготовки командного состава армии и офицерства вообще к событиям марта 1917 г.». Затем группа масонов «в течение почти всего периода Временного правительства играла фактически руководящую роль в направлении политики последнего», «в этот период ложи на местах определенно становятся ячейками будущей местной власти»[93]. Накануне революции, по данным масонского словаря, имелось около 28 лож в крупнейших городах России. (Этот факт, подтвержденный в документальных исследованиях и масонских энциклопедиях, даже постсоветским историкам все еще кажется "черносотенным мифом". "Хреcтоматия по иcтории Роccии", рекомендованная Миниcтерcтвом образования в 1995 году, приводит лишь мнение cоветcкого иcторика А.Я. Авреха о маcонах: «Чего не было – того не было»[94].)

Сначала российские масоны вместе с западными союзниками оказали давление на Государя (для этого в январе 1917 года в Петроград прибыл лорд А. Мильнер, Великий Надзиратель Великой Ложи Англии, политик и банкир). Они требовали предоставления Думе бóльших законодательных прав и продления ее полномочий до конца войны. Львов (будущий глава Временного правительства) заявил, что «революция неминуема, если не будут немедленно приняты меры для изменения создавшегося положения вещей». Как отметил британский министр иностранных дел Бальфур (тоже масон), «монархам редко делаются более серьезные предупреждения, чем те, которые Мильнер сделал Царю»[95].

Но Царь не желал менять закон ради оппозиции, развернувшей против него с думской трибуны всероссийскую кампанию клеветы, которую тиражировали газеты. Было очевидно, что думские лидеры лишь рвались к личной власти, пренебрегая интересами страны и используя любые средства. Это понимал и ирландский представитель в британском парламенте, заявивший: «наши лидеры... послали лорда Мильнера в Петроград, чтобы подготовить эту революцию, которая уничтожила самодержавие в стране-союзнице»[96].

Авторитетный английский историк Г.М. Катков предполагал, что волнения в феврале 1917 года в Петрограде подготовили агенты Парвуса: «Допуская, что вся правда нам недоступна, мы не имеем все-таки права прикрывать наше незнание фразами о "стихийном движении" и "чаше терпения рабочих", которая "переполнилась"». Кто-то должен был пустить слухи о нехватке хлеба (хотя хлеб имелся); кто-то должен был спровоцировать нереальное требование рабочих о повышении зарплаты на 50 % (оно было отвергнуто, что и вызвало забастовку); кто-то должен был выдавать бастующим деньги на жизнь и выбросить именно те лозунги, о которых один из рабочих мрачно сказал: «Они хотят мира с немцами, хлеба и равноправия евреев» – было очевидно, пишет Катков об этом рабочем, «что лозунги исходят не от него и ему подобных, а навязаны какими-то таинственными "ими"»[97]. (Очень символично также, что революция началась с женских демонстраций 23 февраля/8 марта – на этот день в 1917 году пришелся иудейский карнавальный праздник мести "антисемитам" Пурим.)

Однако организованные волнения в Петрограде были еще не революцией, а необходимым поводом для нее: они были раздуты печатью и заговорщиками, чтобы требовать у Царя отречения как "последнего средства спасения России". При этом масонская организация, действуя согласованно в Думе, Генштабе, Управлении железной дороги и в средствах информации, сыграла решающую роль. Масонские источники показывают, что в 1917 г. из масонов состояли[98]:

– Временное правительство («масонами было большинство его членов», – сообщает масонский словарь);

– первое руководство Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов (масонами были все три члена президиума – Н.С. Чхеидзе, А.Ф. Керенский, М.И. Скобелев и двое из четырех секретарей – К.А. Гвоздев, Н.Д. Соколов);

– ядро еврейских политических организаций, действовавших в Петрограде (ключевой фигурой был А.И. Браудо, поддерживавший тайные связи с еврейскими зарубежными центрами; а также Л.М. Брамсон, М.М. Винавер, Я.Г. Фрумкин, О.О. Грузенберг – защитник Бейлиса, и др.).

Временное правительство сразу же подготовило декрет об отмене всех ограничений для иудеев «в постоянном контакте с безпрерывно заседавшим Политическим Бюро» (еврейским центром), – пишет его член Фрумкин. Декрет был принят накануне еврейской Пасхи, но Политбюро попросило исключить из текста специальное упоминание о евреях, чтобы не привлекать внимания. После публикации (9/22 марта) декрета еврейское Политбюро отправилось с депутацией к главе Временного правительства и в Совет рабочих и солдатских депутатов (состоявший из меньшевиков и эсеров), – «но не с тем, чтобы выразить благодарность, а с тем, чтобы поздравить Временное правительство и Совет с изданием этого декрета. Так гласило постановление Политического бюро»[99]. Февраль был их совместной победой.

Это было продемонстрировано и публичным обменом телеграммами, когда главный финансист революции Шифф «как постоянный враг тиранического самодержавия, безпощадно преследовавшего моих единоверцев», поздравил кадетского лидера, нового министра иностранных дел Милюкова, с победой революции, на что тот ответил: «Объединенные в ненависти и отвращении к свергнутому режиму, будем также объединены в проведении новых идеалов»[100].*

"Краткая еврейская энциклопедия" пишет, что «после Февральской революции евреи впервые в истории России заняли высокие посты в центральной и местной администрации» и приводит длинный перечень. Однако "светиться" в верхах свергнувшего монархию Временного правительства евреи не захотели: «Л. Брамсону, М. Винаверу, Ф. Дану и М. Либеру в разное время предлагали министерские посты, но все они отклонили эти предложения, считая, что евреи не должны быть членами правительства России»[101].

Это объяснение неубедительно: скорее, они предчувствовали временность этого правительства, ибо не стеснялись руководящих постов в рвавшихся к власти Советах, включая влиятельный Петроградский (Ф. Дан, М. Либер, О. Мартов, Р. Абрамович и др.); перед Октябрем Петроградским Советом руководил Троцкий, Московским – Г. Кипен. Первый президиум Всероссийского ЦИК под председательством А. Гоца включал в себя девять человек: 5 евреев, 1 грузин, 1 армянин, 1 поляк и 1 предположительно русский. Неудивительно, что уже в июне 1917 года I Съезд Советов единогласно принял резолюцию о борьбе с антисемитизмом[102], а II Съезд Советов (на следующий день после Октябрьского переворота) «единогласно и без прений» – постановление с призывом «не допустить еврейских и всяких иных погромов со стороны темных сил»[103].

Февральская революция не была "безкровной", как ее назвали февралисты. Керенский признал в мемуарах, что многие чиновники были убиты. Судя по спискам жертв в газетах, число погибших в столице насчитывалось многими сотнями. Были сожжены многие административные здания, разграблены особняки аристократов и царские дворцы. Причем уже Временное правительство начало гонения на Церковь: была закрыта Александро-Невская лавра, отстранены наиболее стойкие архиереи.

Издевательствам подвергались даже простые государственные служащие. 2 марта в Москве «по улицам двигалось много конных и автомобильных отрядов, конвоировавших экс-приставов, их помощников, околоточных, городовых, сыщиков, охранников, жандармов, вестовых, писарей, паспортистов... Их окружили воинская стража и студенты с винтовками и браунингами в руках. Публика встречала арестованных свистками... Шествия с арестованной полицией начались с 8 час.вечера и кончились лишь поздно ночью... по выполнении необходимых формальностей их в том же порядке отправляли в Бутырскую тюрьму»[104]. Те же "студенты с браунингами" арестовывали правых журналистов, монархических деятелей, громили их квартиры и редакции (как квартиру председателя "Союза Русского Народа" А.И. Дубровина и редакцию "Русского знамени").

В числе "людей с браунингами" были дезертиры и террористы, которых освободила из тюрем "общая политическая амнистия" Временного правительства. Теперь они мстили царской администрации. Часто именно этими лицами, "пострадавшими от царизма", замещали административные посты. Полицию переименовали в милицию, губернаторов заменили комиссарами Временного правительства.

Однако все это происходило уже после отречения Государя. Поначалу же Февральская революция была лишь заговором в верхнем социальном слое столицы. Можно было усмирить этот бунт одним верным полком, ибо в других городах волнений не было: все зависело от исхода событий в Петербурге. И такие полки существовали. Беда верховной власти заключалась в том, что такого полка не оказалось в ее распоряжении: приказ Государя об отправке верных войск в столицу предательски не был выполнен генералами.

Царь был изолирован в Пскове, дезинформирован своим окружением, участвовавшим в заговоре, и принужден к отречению в пользу брата – якобы это оставалось последним средством для продолжения войны. Брата, Великого Князя Михаила Александровича, тут же заставили передать вопрос о власти на усмотрение будущего Учредительного собрания. Оба эти действия были нарушением законов Российской Империи и произошли вследствие революционного насилия. В этот день, 2 марта 1917 года, прерывается легитимность власти в России...