Фрейд з. Будущее одной иллюзии//Ницше ф., Фрейд з., Фромм э., Камю а., Сартр ж. П. Сумерьки богов. М. 198.С.94-98,101-103

Человеческая культура я имею в виду все то, в чем человеческая жизнь возвысилась над своими биологическими обстоятельствами и чем она отличается от жизни животных, причем я пренебрегаю различением между культурой и цивилизацией, обнаруживает перед наблюдателем, как известно, две стороны. Она охватывает, во-первых, все накопленные людьми знания и умения, позволяющие им овладеть силами природы и взять у нее блага для удовлетворения человеческих потребностей, а во-вторых, все институты, необходимые для упорядочения человеческих взаимоотношений и особенно для дележа добываемых благ. Оба эти направления культуры связаны между собой, во-первых, поскольку на взаимоотношения людей оказывает глубокое влияние мера удовлетворения влечений, дозволяемая наличными благами, во-вторых, поскольку отдельный человек сам может вступать в отношения с другим по поводу того или иного блага, когда другой использует его рабочую силу или делает его сексуальным объектом, а в-третьих, поскольку каждый отдельный индивид виртуально является врагом культуры, которая тем не менее должна оставаться делом всего человеческого коллектива. Примечательно, что, как бы мало ни были способны люди к изолированному существованию, они тем не менее ощущают жертвы, требуемые от них культурой ради возможности совместной жизни, как гнетущий груз. Культура должна поэтому защищать себя от одиночек, и ее институты, учреждения и заповеди ставят себя на службу этой задаче; они имеют целью не только обеспечить известное распределение благ, но и постоянно поддерживать его, словом, должны защищать от враждебных побуждений людей все то, что служит покорению природы и производству благ. Создания человека легко разрушимы, а наука и техника, построенные им, могут быть применены и для его уничтожения.

П.И.Новгородцев. Введение в философию. Кризис современного правосознания. СПб., 2000. С. 181-182.

...Никогда ни самое лучшее представительство, ни самые развитые формы народного законодательства не в силах будут привлечь к участию в законодательстве всех граждан и отразить в законе все запросы и желания народа; но только расширение и развитие представительного начала создаст условия для той сво­бодной организации общественного мнения, которая составляет задачу и опору политики правового государства.

Но если всегда и при всех условиях народную волю выража­ют особые органы, искусственно для этого образованные или естественно созданные, то во что же превращается идея Руссо о суверенном значении этой воли? Мы видим, с одной стороны, что народная воля сводится в действительности к воле органов, ее выражающих; с другой стороны, несмотря на постоянное раз­ногласие в понимании народной воли различными группами об­щества и органами власти, сам принцип народной воли неиз­менно сохраняет свое руководящее значение как верховная основа современной политики. Не значит ли это, что народная воля, помимо своего фактического и несовершенного выраже­ния в форме общественного мнения, имеет еще и некоторое идеальное бытие, в виде некоторых руководящих начал, кото­рыми определяется ее настоящее содержание. Если в споре от­дельных направлений каждое из них заявляет о другом, что оно не выражает нужд и желаний народных, не значит ли это, что

понятие свое о желаниях народных оно ставит в связь не столько с разноречивыми фактическими заявлениями общественного мнения, сколько с некоторыми принципиальными началами, которыми оно считает себя связанным. Пока сохраняется тео­рия, что народная воля есть ясная и бесспорная величина, легко раскрывающаяся в процессе своего самообнаружения, идея и факт народной воли совпадают; но как только приходят к созна­нию, что народная воля есть постоянная загадка, которую надо искать и искать, что общественное мнение есть лишь смутный образ ее воплощения и что выводить из этого мнения народную волю призваны особые органы, так тотчас же обнаруживается необходимость поставить и над этим мнением, и над этими орга­нами некоторые идеальные принципы, соответственно которым должна распознаваться истинная народная воля. Говоря короче, народная воля сама сводится через это к некоторым идеальным принципам, которым она должна уступать свое верховное зна­чение. Не будучи сама по себе ни легко распознаваемым фактом, ни первичным нравственным началом, она нуждается в сведении к другим началам, и весь вопрос заключается в том, каковы эти начала и как они могут быть определены.