Капитал. Том I отдел седьмой Процесс накопления капитала

Глава XXIV Так называемое первоначальное накопление

Итак, к чему сводится первоначальное накопление капитала, т. е. его исторический генезис? Поскольку оно не представляет собой непосредственного превращения рабов и крепостных в на­емных рабочих и, следовательно, простой смены формы, оно оз­начает лишь экспроприацию непосредственных производителей,

т. е. уничтожение частной собственности, покоящейся на соб­ственном труде.

Частная собственность, как противоположность обществен­ной, коллективной собственности, существует лишь там, где сред­ства труда и внешние условия труда принадлежат частным лицам. Но в зависимости от того, являются ли эти частные лица работ­никами или неработниками, изменяется характер самой частной собственности. Бесконечные оттенки частной собственности, ко­торые открываются нашему взору, отражают лишь промежуточные состояния, лежащие между обеими этими крайностями.

Частная собственность работника на его средства производ­ства есть основа мелкого производства, а мелкое производство составляет необходимое условие для развития общественного производства и свободной индивидуальности самого работника. Правда, этот способ производства встречается и при рабовла­дельческом, и при крепостном строе, и при других формах лич­ной зависимости. Однако он достигает расцвета, проявляет всю свою энергию, приобретает адекватную классическую форму лишь там, где работник является свободным частным собствен­ником своих, им самим применяемых условий труда, где крес­тьянин обладает полем, которое он возделывает, ремесленник — инструментами, которыми он владеет как виртуоз.

Этот способ производства предполагает раздробление земли и остальных средств производства. Он исключает как концен­трацию этих последних, так и кооперацию, разделение труда внутри одного и того же производственного процесса, общест­венное господство над природой и общественное регулирование ее, свободное развитие общественных производительных сил. Он совместим лишь с узкими первоначальными границами производства и общества. Стремление увековечить его равносильно, по справедливому замечанию Пеккера, стремлению «декретировать всеобщую посредственность». Но на известном уровне развития он сам создает материальные средства для своего уничтожения. С этого момента в недрах общества начинают шевелиться силы и страсти, которые чувствуют себя скованными этим способом производства. Последний должен быть уничтожен, и он уничто­жается. Уничтожение его, превращение индивидуальных и раз­дробленных средств производства в общественно концентриро­ванные, следовательно, превращение карликовой собственности -многих в гигантскую собственность немногих, экспроприация у широких народных масс земли, жизненных средств, орудий тру­да, — эта ужасная и тяжелая экспроприация народной массы образует пролог истории капитала. Она включает в себя целый ряд насильственных методов, из которых мы рассмотрели выше лишь эпохальные методы, как методы первоначального накоп­ления. Экспроприация непосредственных производителей совер­шается с самым беспощадным вандализмом и под давлением самых подлых, самых грязных, самых мелочных и самых беше­ных страстей. Частная собственность, добытая трудом собст­венника, основанная так сказать, на срастании отдельного не­зависимого работника с его орудиями и средствами труда, вытесняется капиталистической частной собственностью, кото­рая покоится на эксплуатации чужой, но формально свободной

рабочей силы.

Когда этот процесс превращения достаточно разложил старое общество вглубь и вширь, когда работники уже превращены в пролетариев, а условия их труда — в капитал, когда капиталис­тический способ производства становится на собственные ноги, тогда дальнейшее обобществление труда, дальнейшее превраще­ние земли и других средств производства в общественно эксплу­атируемые и, следовательно, общие средства производства и связанная с этим дальнейшая экспроприация частных собствен­ников приобретает новую форму Теперь экспроприации подле­жит уже не работник, сам ведущий самостоятельное хозяйство, а капиталист, эксплуатирующий многих рабочих.

Эта экспроприация совершается игрой имманентных законов самого капиталистического производства, путем централизации капиталов. Один капиталист побивает многих капиталистов. Рука об руку с этой централизацией, или экспроприацией мно­гих капиталистов немногими, развивается кооперативная фор­ма процесса труда в постоянно растущих размерах, развивается сознательное техническое применение науки, планомерная экс­плуатация земли, превращение средств труда в такие средства труда, которые допускают лишь коллективное употребление, эко­номия всех средств производства путем применения их как средств производства комбинированного общественного труда, втягивание всех народов в сеть мирового рынка, вместе с тем интернациональный характер капиталистического режима. Вме­сте с постоянно уменьшающимся числом магнатов капитала, которые узурпируют и монополизируют все выгоды этого про­цесса превращения, возрастает масса нищеты, угнетения, раб­ства, вырождения, эксплуатации, но вместе с тем растет и воз­мущение рабочего класса, который постоянно увеличивается по своей численности, который обучается, объединяется и органи­зуется механизмом самого процесса капиталистического произ­водства. Монополия капитала становится оковами того способа производства, который вырос при ней и под ней. Централизация средств производства и обобществление труда достигают такого пункта, когда они становятся несовместимыми с их капиталис­тической оболочкой. Она взрывается. Бьет час капиталистичес­кой частной собственности. Экспроприаторов экспроприируют.

Капиталистический способ присвоения, вытекающий из ка­питалистического способа производства, а следовательно, и ка­питалистическая частная собственность, есть первое отрицание индивидуальной частной собственности, основанной на соб­ственном труде. Но капиталистическое производство порождает с необходимостью естественного процесса свое собственное от­рицание. Это — отрицание отрицания. Оно восстанавливает не частную собственность, а индивидуальную собственность на ос­нове достижений капиталистической эры: на основе кооперации и общего владения землей и произведенными самим трудом сред­ствами производства.

Превращение основанной на собственном труде раздроб­ленной частной собственности отдельных личностей в капита­листическую, конечно, является процессом гораздо более дол­гим, трудным и тяжелым, чем превращение капиталистической частной собственности, фактически уже основывающейся на общественном процессе производства, в общественную соб­ственность. Там дело заключалось в экспроприации народной массы немногими узурпаторами, здесь народной массе предсто­ит экспроприировать немногих узурпаторов.

Задание 2. Изучите содержание гл.8 «Рабочий день» и ответьте на следующие вопросы:

1.Чем определяется стоимость рабочей силы?

2. В чем особенности потребительной стоимости товара «рабочая сила»?

3. Что такое необходимое рабочее время? Норма прибавочной стоимости?

4. Почему рабочий день – это «неопределенная величина»? Каковы его пределы в условиях капитализма?

5. Как Маркс определяет капитал?

6. В чем суть противоречия между трудом и капиталом?

К.Маркс «Капитал» т.1

ГЛАВА ВОСЬМАЯ. РАБОЧИЙ ДЕНЬ

1. Пределы рабочего дня

Мы исходили из предположения, что рабочая сила покупается и продается по своей стоимости. Стоимость ее, как и стоимость всякого другого товара, определяется рабочим временем, необходимым для ее производства. Следовательно, если для производства жизненных средств рабочего, потребляемых им в среднем ежедневно, требуется 6 часов, то в среднем он должен работать по 6 часов в день, чтобы ежедневно воспроизводить свою рабочую силу, или чтобы воспроизводить стоимость, получаемую при ее продаже. Необходимая часть его рабочего дня составляет в таком случае 6 часов и является поэтому, при прочих неизменных условиях, величиной данной. Но этим еще не определяется величина самого рабочего дня.

Предположим, что линия аb изображает про­должительность, или длину, необходимого рабочего времени, равную, скажем, 6 часам. Смотря по тому, будет ли продолжен труд за пределы ab на 1, 3, 6 часов и т. д., мы получим 3 различные линии:

изображающие три различных рабочих дня в 7, 9 и 12 часов. Линия bc, служащая продолжением линии ab, изображает длину прибавочного труда. Так как рабочий день = ab + bc, или ас, то он изменяется вместе с переменной величиной bс. Так как ab есть величина данная, то отношение bс к ab всегда может быть измерено. В рабочем дне 1 оно составляет 1/6, в рабочем дне II — 3/6 и в рабочем дне III — 6/6. Так

как далее, отношение

Прибавочное рабочее время

--------------------------------------

необходимое рабочее время

определяет норму прибавочной стоимости, то последняя дана, если известно отношение этих линий. Она составляет в трех приведенных выше рабочих днях соответственно 16 2/3%, 50% и 100%. Наоборот, одна норма прибавочной стоимости не дала бы нам величины рабочего дня. Если бы, например, она равнялась 100%, то рабочий день мог бы продолжаться 8, 10, 12 часов и т. д. Она указывала бы на то, что две составные части рабочего дня, необходимый труд и прибавочный труд, равны по своей величине, но не показывала бы, как велика каждая из этих

частей.

Итак, рабочий день есть не постоянная, а переменная величина. Правда, одна из его частей определяется рабочим временем, необходимым для постоянного воспроизводства самого рабочего, но его общая величина изменяется вместе с длиной, или продолжительностью, прибавочного труда. Поэтому рабочий день может быть определен, но сам по себе он — неопределенная величина.

Хотя, таким образом, рабочий день есть не устойчивая, а текучая величина, все же, с другой стороны, он может изменяться лишь в известных границах. Однако минимальные пределы его не могут быть определены. Правда, если мы предположим, что линия bс, служащая продолжением линии ab, или прибавочный труд, = 0, то мы получим минимальную границу, а именно ту часть дня, которую рабочий необходимо должен работать для поддержания собственного существо­вания. Но при капиталистическом способе производства необходимый труд всегда составляет лишь часть его рабочего дня т. е. рабочий день никогда не может сократиться до этого минимума. Зато у рабочего дня есть максимальная граница. Он не может быть продлен за известный предел. Эта максимальная граница определяется двояко. Во-первых, физическим пределом рабочей силы. Человек может расходовать в продолжение суток, естественная продолжительность которых равна 24 часам, лишь определенное количество жизненной силы. Так, лошадь может работать изо дня в День лишь по 8 часов.

В продолжение одной части суток сила должна отдыхать, спать, в продолжение другой части суток человек должен удовлетворять другие физические потребности — питаться, поддерживать чистоту, одеваться и т. д. Кроме этих чисто физических границ удлинение рабочего дня наталкивается на границы морального свойства: рабочему необходимо время для удовлетворения интеллектуальных и социальных потребностей, объем и количество которых определяется общим состоянием культуры. Поэтому изме­нения рабочего дня совершаются в пределах физических и социальных границ. Но как те, так и другие границы весьма растяжимого свойства и открывают самые широкие возмож­ности. Так, например, мы встречаем рабочий день в 8, 10, 12, 14, 16, 18 часов, т. е. самой различной длины.

Капиталист купил рабочую силу по ее дневной стоимости. Ему принадлежит ее потребительная стоимость в течение одного рабочего дня. Он приобрел, таким образом, право заставить рабочего работать на него в продолжение одного рабочего дня, Но что такое рабочий день? Во всяком случае это нечто меньшее, чем естественный день жизни. На сколько? У капиталиста свой собственный взгляд... на необходимую границу рабочего дня. Как капиталист, он представляет собой лишь персонифицированный капитал. Его душа—душа капитала. Но у капитала одно единственное жизненное стремление — стремление возрастать, создавать прибавочную стоимость, впитывать своей постоянной частью, средствами производства, возможно большую массу приба­вочного труда. Капитал — это мертвый труд, который, как вампир, оживает лишь тогда, когда всасывает живой труд и живет тем полнее, чем больше живого труда он поглощает. Время, в продолжение которого рабочий работает, есть то время, в продолжение которого капиталист потребляет купленную им рабочую силу. Если рабочий потребляет свое рабочее время на самого себя, то он обкрадывает капиталиста.

Итак, капиталист ссылается на закон товарного обмена. Как и всякий другой покупатель, он старается извлечь возможно большую пользу из потребительной стоимости своего товара. Но вдруг раздается голос рабочего, который

до сих пор заглушался шумом и грохотом... процесса производства.

Товар, который я тебе продал, отличается от остальной товарной черни тем, что его потребление создает стоимость, и притом большую стоимость, чем стоит он сам. Потому-то ты и купил его. То, что для тебя является возрастанием капитала, для меня есть излишнее расходование рабочей силы. Мы с тобой знаем на рынке лишь один закон: закон обмена товаров. Потребление товара принадлежит не про­давцу, который отчуждает товар, а покупателю, который приобретает его. Поэтому тебе принадлежит потребление моей дневной рабочей силы. Но при помощи той цены, за которую я каждый день продаю рабочую силу, я должен ежедневно воспроизводить ее, чтобы потом снова можно было ее продавать. Не говоря уже о естественном изнашивании вследствие старости и т. д., у меня должна быть возможность работать завтра при том же нормальном состоянии силы, здоровья и свежести, как сегодня. Ты постоянно проповедуешь мне евангелие «бережливости» и «воздержания». Хорошо. Я хочу, подобно разумному, бе­режливому хозяину, сохранить свое единственное достояние - рабочую силу и воздержаться от всякой безумной растраты ее, Я буду ежедневно приводить ее в текучее состояние, превращать в движение, в труд лишь в той мере, в какой это не вредит нормальной продолжительности ее существо­вания и ее нормальному развитию. Безмерным удлинением рабочего дня ты можешь в один день привести в движение большое количество моей рабочей силы, чем я мог бы восстановить в три дня. . То, что ты таким образом выигрываешь на труде, я теряю на субстанции труда. Пользование моей рабочей силой и расхищение ее — это совершенно различные вещи. Если средний период, в продолжение которого средний рабочий может жить при разумных размерах труда, составляет 30 лет, то стоимость моей рабочей силы, которую ты мне уплачиваешь изо дня в 1 день, 1/(365*30) или 1/(3 650) всей ее стоимости. Но если ты потребляешь ее в 10 лет и уплачиваешь мне ежедневно 1/(10 950), вместо 1/(10 950) всей ее стоимости, т. е. лишь 1/3

дневной ее стоимости, то ты, таким образом, крадешь у меня ежедневно 2/3 стоимости моего товара. Ты оплачиваешь мне однодневную рабочую силу, хотя потребляешь трехдневную. Это противно нашему договору и закону товарообмена. Итак, я требую рабочего дня нормальной продолжительности и требую его, взывая не к твоему сердцу, так как в денежных делах сердце молчит. Ты можешь быть образцовым граж­данином, даже членом общества покровительства животным и вдобавок пользоваться репутацией святости, но у той вещи, которую ты представляешь по отношению ко мне, нет сердца в груди. Если кажется, что в ней что-то бьется, так это просто биение моего собственного сердца. Я требую нормального рабочего дня, потому что, как всякий другой продавец, я требую стоимости моего товара.

Мы видим, что если не считать весьма растяжимых границ рабочего дня, то природа товарного обмена сама не устанавливает никаких границ для рабочего дня, а следова­тельно и для прибавочного труда, Капиталист осуществляет свое право покупателя, когда стремится по возможности удлинить рабочий день и, если возможно, сделать два рабочих дня из одного. С другой стороны, специфическая природа продаваемого товара обусловливает предел потребления его покупателем, и рабочий осуществляет свое право продавца, когда стремится ограничить рабочий день определенной нормальной величиной. Следовательно, здесь получается антиномия, право противопоставляется праву, причем оба они в равной мере санкционируются законом товарообмена, При столкновении двух равных прав решает сила. Таким образом, в истории капиталистического производства норми­рование рабочего дня выступает как борьба за пределы рабочего дня,— борьба между совокупным капиталистом, т. е. классом капиталистов, и совокупным рабочим, т. е. рабочим классом,

[Маркс К., Энгельс Ф.Соч. 2-е изд. Т. 23. С. 242—246] |