Полное огосударствление высшей школы.
Советская высшая школа в отличие от университетской системы Запада, находилась полностью под контролем государства. В СССР не было и в принципе не могло быть частных вузов, все вузы принадлежали государству. Советское государство полностью контролировало всю жизнь и деятельность высшей школы. Вузы были лишены даже намеков автономии. Во всех вузах – от Бреста до Владивостока – действовали одни и те же, принятые органами государства учебные планы и программы, ученые степени и звания по всей стране утверждал общесоюзный государственный орган (ВАК СССР), независимо от того, где происходила защита диссертации. Даже должности в университетской иерархии (ректор, проректор, декан, заведующий кафедрой) назначались с согласия соответствующих партийных и государственных органов. Безусловно, это имело ряд негативных последствий (мало учитывались особенности того или иного региона или даже университета, на должности в руководстве университетов попадали случайные люди: карьеристы и бюрократы), вместе с тем в полном согласии с законами диалектики эти недостатки были связаны и с определенными достоинствами.
Прежде всего благодаря этому была осуществлена стандартизация высшего образования по всей территории страны. Выпускник сибирского вуза мог поехать работать на Украину, и там были уверены, что он получил тот же самый набор знаний и умений, что и выпускник украинского вуза, что сибирский диплом эквивалентен украинскому. То же самое касалось и научных работников: ученый-педагог, защитивший диссертацию в Тюмени, мог работать и преподавать в любом университете Советского Союза. Причем эта стандартизация была ориентирована не на низкую или среднюю, а на высшую планку. Благодаря системе распределения выпускник московского элитарного вуза преподавал в Комсомольске-на-Амуре и уровень образования в маленьком дальневосточном городе был эквивалентен столичному. В этом состояло еще одно принципиальное отличие советской высшей школы от западной; ведь в Европе и США в каждом университете (не говоря уже о разных странах) различные учебные программы, ученый, защитивший диссертацию в одном вузе, получает степень, которая не признается в другом. В общем-то Болонская система на Западе и направлена на то, чтобы ликвидировать этот хаос. Можно сказать, что в ходе сталинской реформы высшей школы 1930-х годов в СССР были уже выполнены те же задачи, на решение которых в рамках Евросоюза направлена Болонская реформа.
Авторитаризм учебного процесса.
Для советской высшей школы был характерен авторитарный характер отношений между преподавателем и студентами и вообще – всего учебного процесса. Идеалом являлось искреннее уважение студента по отношению к преподавателю и добровольное послушание ему, то есть не отношения взаимовыгодного договора, как в модернистском обществе («общество-рынок»), а отношения сыновьей (дочерней) почтительности, свойственные для традиционного общества («общество-семья»). Естественно, идеал почти никогда не встречался на практике, но он задавал определенную цель. Студенты называли преподавателя на «Вы», по имени и отчеству, приветствовали преподавателя вставанием, когда он входил в аудиторию, во время занятий они должны были вести себя тихо, не переговариваться между собой, не есть и не пить, не вставать и не ходить по аудитории. Выйти из аудитории или зайти в нее они могли только с разрешения преподавателя. Более того, они не могли даже сидеть, как им удобно, преподаватель мог сделать замечание и заставить принять позу внимания и послушания. В советских вузах студента могли даже обязать не носить определенный вид одежды или определенную прическу. Фактически преподаватель советского вуза в отличие от своего западного коллеги выполнял роль не просто преподавателя, передающего знания желающим учиться, а воспитателя, который надзирал за выполнением определенных правил поведения и в случае нарушений применял репрессивные меры, выступая в данном случае как представитель администрации.
Администрация вуза также обязывала студентов подчиняться учебному плану и расписанию занятий, которые составлялись без учета мнения студентов (впрочем, как и преподавателей). Студенты не могли выбирать преподавателя, предметы и т.д., они обязаны были посещать все занятия под страхом наказания. Студенты были обязаны сдавать экзамены в установленный вузом (а не в удобный самим студентам) срок, организованно, в составе студенческой группы.
Жизнь студентов в западном вузе строилась и строится по совершено противоположным принципам. Студент западного вуза видит в преподавателе партнера, обращается к нему на «ты», оценивает его занятия, общается с ним в неформальной обстановке. Студент обладает самостоятельностью и активностью в плане организации учебного процесса: он сам решает, какие занятия каких преподавателей ему посещать, не будучи при этом ограничен рамками факультета (конечно, некоторые базовые, «обязательные» курсы он освоить должен, но опять-таки: когда ему это захочется), он может сдавать экзамен, когда ему угодно, прерывать учебу и снова возобновлять и т.д. В европейских вузах не является обязательным нормативом закончить учебу в определенный срок, никто не осуждает студентов, которые проходят курс вторично или в третий раз, более того, они делают этого зачастую добровольно. Преподаватель, равно как и администрация вуза, не может ни к чему принудить студента, как то: заставить посещать занятия в обязательном порядке, лишить статуса студента за не сданный экзамен (исключение составляют случаи нарушения базовых университетских правил, например, эссе, лабораторная работа или диссертация, которая является плагиатом – причина для отчисления).
Обычно критики советской системы обращают внимание на то, что в отличие от западного университета, студенты советских вузов (а зачастую и современных российских вузов) лишены элементарных либеральных прав, к ним относятся не как к полноправным гражданам, которые сами могут решать, как им организовать свое учебное время и учебный процесс, а как к детям, которые нуждаются в том, чтобы за них принимал решение «отец», некая авторитетная инстанция (преподаватели, администрация вуза, министерство, государство). Не говоря уже о том, что такой авторитаризм органичен для обществ традиционного типа, каковым во многом оставался СССР, он оправдывал себя практически.
Благодаря авторитаризму учебного процесса и жесткой дисциплине советские вузы в короткий срок готовили в массовом количестве специалистов стандартного и выше стандартного уровня. Работая по принципу: «не хочешь – заставим, не можешь – отчислим», они выдавали более 90 квалифицированных выпускников на каждые 100 поступивших. Тогда как результатом академической свободы в западных университетах является то, что большинство студентов учатся гораздо больше срока, который отводится на получение определенной степени (например, вместо 3–4 лет от 5 до 7), и, кроме того, только около 30% получают итоговые академические степени, большинство бросают учебу на ранних стадиях.
В сегодняшней Европе растет обеспокоенность этим фактом: ведь, с одной стороны, студенты требуют и добиваются бесплатного высшего образования, с другой стороны, они готовы учиться десятилетиями; расходы на их обучение ложатся на плечи налогоплательщиков. Современные европейские политики пытаются решить эту проблему, не нарушая принципов «священной» для них либеральной парадигмы – личных свобод, они вводят плату за образование, дабы финансовый фактор подталкивал студентов учиться побыстрее, но за это приходится расплачиваться еще большей элитаризацией образования. Согласимся, что в Советском Союзе эта проблема все же была решена за счет того самого авторитаризма высшей школы, который теперь является предметом критики.