Вопрос 46: Индустриализация промышленности ссср и коллективизация сельского хозяйства.

В конце 20-х гг. многие договоры, по которым частникам сдавались в аренду предприятия были аннулированы, постепенно ликвидировались иностранные концессии и ограничивалась свобода торговли. Принятый весной 1929 г. на XVI партийной конференции первый пятилетний план был рассчитан на возврат к военно-коммунистическим методам руководства экономикой. Причём к моменту принятия плана его реализация уже началась с октября 1928 г. В качестве основной задачи в экономической области советское руководство рассматривало превращение страны в самообеспечиваемую, и в первую очередь это касалось отраслей тяжёлой промышленности. "Превратим нашу страну из страны, ввозящей машины, в страну, производящую машины и оборудование!" - таков был один из основных официальных лозунгов начала 30-х гг. Поскольку расчёт на мировую социалистическую революцию не оправдался, необходимо было обеспечить максимальную экономическую независимость страны в условиях враждебного капиталистического окружения. Исходя из этого постулата, при реализации первого пятилетнего плана необходимо было ориентироваться на развитие топливной, металлургической, химической промышленности, машиностроения и других отраслей, обеспечивавших высокий уровень обороноспособности страны.

К началу работы XVI партконференции специалисты Госплана подготовили два варианта плана: минимальный и максимальный ("оптимальный"), показатели которого были выше в среднем на 20%. Партконференция, а за ней и V Всесоюзный съезд Советов приняли "оптимальный" вариант плана развития народного хозяйства на 1928/29 - 1932/33 гг. В соответствии с ним за пять лет намечалось увеличить выпуск промышленной продукции на 180%, из них средств производства - на 230%, выпуск сельскохозяйственной продукции должен был возрасти на 55%, национальный доход - на 103%. Эти показатели были и так достаточно высоки, но в процессе реализации плана они ещё пересматривались в сторону увеличения, что делало его практически не выполнимым и приводило к колоссальным социально-экономическим деформациям.

Из-за несбалансированности изменяемых плановых показателей невозможно было одновременно обеспечить все важнейшие объекты народного хозяйства строительными материалами, сырьём, рабочей силой. К концу первой пятилетки в начатых и незавершённых стройках было заморожено 76% капиталовложений. В связи с этим сложилась практика определения приоритетных объектов, которые в первую очередь обеспечивались всем необходимым за счёт других. Таким образом, в эти годы были введены в строй Магнитогорский и Кузнецкий металлургические комбинаты, Сталинградский, Челябинский и Харьковский тракторные заводы, автозаводы в Москве (ЗИЛ) и Нижнем Новгороде (ГАЗ). Созданная в годы первых пятилеток Урало-Кузбасская топливно-металлургическая база сыграла большую роль в годы Великой Отечественной войны в организации производства военной продукции.

В конце 1932 г. было официально заявлено о выполнении I пятилетнего плана за 4 года и 3 месяца, хотя многие плановые показатели достигнуты не были. Основным лозунгом второй пятилетки (1933-1937 гг.) стал следующий: "Кадры, овладевшие техникой, решают всё". Дело в том, что основную часть рабочей силы на стройках и предприятиях составляли выходцы из деревни, не только не обладавшие рабочими профессиями, но и просто неграмотные. На строительстве важнейших объектов использовался и бесплатный труд заключённых системы ГУЛАГа. При этом в 1931 г. в СССР была ликвидирована безработица. Эти явления свидетельствовали о том, что в процессе индустриализации преобладали экстенсивные методы (за счёт увеличения неквалифицированной рабочей силы и т. п.).

"Новых рабочих" необходимо было учить, для этого была создана сеть фабрично-заводского обучения (ФЗО) и фабрично-заводского ученичества (ФЗУ), в рамках которой ликвидировалась неграмотность и приобретались профессии без отрыва от производства. Безусловно, качество подготовки таких кадров оставляло желать лучшего, этим объяснялись высокий уровень брака и травматизма на производстве. Эти явления, в свою очередь, создавали питательную базу для обвинения во вредительстве инженерно-технических работников (ИТР) с образованием, полученным до революции ("спецов"). Несколько крупных процессов по таким делам прошли в 1928-1931 гг. Для того, чтобы восполнить ряды ИТР, значительно поредевшие после этих процессов, был провозглашён курс на воспитание советской интеллигенции (это понятие взамен нравственного приобрело социальный смысл), в основном с техническим средним специальным и высшим образованием. При высших учебных заведениях создавалась система рабочих факультетов (рабфаков), на которых молодые люди по комсомольским путёвкам в ускоренном темпе осваивали курс средней школы. Выпускники рабфаков обладали преимуществами при поступлении в вузы. Эта политика привела к тому, что к 1938 г. на промышленных предприятиях осталось лишь 0,8% инженеров с образованием, полученным до 1917 г. К началу 30-х гг. стали отказываться также от услуг иностранных инженеров, работавших на важнейших предприятиях.

С 1935 г. в стране развернулось стахановское движение, название которого связано с именем Алексея Стаханова, донецкого шахтёра. Изменив организацию труда в шахте, Стаханов добыл за смену 102 т угля вместо 7 т. Вскоре он перекрыл свой собственный рекорд. Стахановское движение распространилось и в других отраслях промышленности, и в сельском хозяйстве. Как отмечал посетивший СССР в 1936 г. французский писатель А. Жид, стахановское движение было "замечательным изобретением, чтобы встряхнуть народ от спячки (когда-то для этой цели был кнут). В стране, где рабочие привыкли работать, стахановское движение было бы ненужным. Но здесь, оставленные без присмотра, они расслабляются. И кажется чудом, что, несмотря на это, дело идёт". Развитие нового движения во многом было связано с введением в середине 30-х гг. сдельной оплаты труда, взамен существовавших до сих пор фиксированных зарплат, но советская пропаганда делала упор на моральный фактор (ударный труд на благо социалистической Родины) и использовала это явление для укрепления у народа коммунистических идеалов.

Пропаганда ориентировала советских трудящихся также на то, что нужно мириться с некоторыми лишениями в повседневной жизни, которые носят временный характер и связаны с необходимостью концентрации всех ресурсов страны для обеспечения её обороноспособности. Средняя заработная плата в промышленности за годы двух первых пятилеток выросла в Советском Союзе в 4,5 раза, тогда как цены на товары первой необходимости - в 6,5 раза. В 1929-1934 гг. в стране существовала карточная система распределения продуктов (вплоть до хлеба).

В ходе первой и второй пятилеток Советский Союз превратился в промышленную державу, но тем не менее по многим показателям он уступал развитым капиталистическим государствам. Основное внимание уделялось развитию военно-промышленного комплекса, созданию совершенно новых отраслей (например, авиационной), для руководства которыми создавались новые управленческие структуры. Так в 1931 г. началось дробление ВСНХ на промышленные наркоматы, численность которых к концу 30-х гг. достигла 21. Этот процесс иллюстрировал постоянное усиление контроля над экономикой со стороны государства.

В связи с масштабами индустриализации проблема первоначального накопления для неё перешла из плоскости теоретических споров и политической борьбы в сферу неумолимой практики. Средства от внешнеторговых операций (на экспорт шли хлеб, лес, нефть, меха) были недостаточны, надежды на доходы от концессий и на получение зарубежных кредитов не оправдались. В связи с этим изыскивались различные источники средств внутри страны. К ним относились:

• - увеличение денежной массы, находившейся в обращении (за 1929-1932 гг. - в 4 раза);

• - прямые и косвенные налоги (увеличение продажи водки, с 1931 г. - один из основных источников бюджетных поступлений - налог с оборота);

• - внутренние займы, которые с течением времени стали носить принудительный характер;

• - продажа за рубеж художественных ценностей из музеев.

Однако одним из основных источников социалистического накопления стало сельское хозяйство, которое должно было обеспечивать рабочих продовольствием, а промышленность некоторыми видами сырья. Вовлечение сельского населения в процесс индустриализации рассматривалось советским руководством как одна из важнейших задач на рубеже 20-30-х годов. Это предполагало насыщение рынка промышленными товарами, доступными крестьянам, и получение в обмен на них сырья и хлеба. В соответствии с решением сталинского руководства эту задачу предполагалось решить путём форсированной коллективизации с целью безвозмездного получения хлеба путём не продналога, а обязательных поставок.

На XV съезде ВКП(б) (декабрь 1927 г.), вошедшем в историю как "съезд коллективизации", в действительности речь шла не о ней, а о развитии различных форм кооперации в сельском хозяйстве. Предполагалось, что задача постепенного перехода к коллективной обработке земли будет осуществляться на основе применения техники, произведённой отечественной промышленностью. Решение съезда о переходе к политике наступления на кулачество имело в виду последовательное ограничение эксплуататорских возможностей кулацких хозяйств, их вытеснение экономическими, а не силовыми методами.

Но практика оказалась другой. С точки зрения Сталина, очевидным доказательством правильности курса на форсированную коллективизацию являлся хлебозаготовительный кризис зимой 1927/28 годов. Этот кризис, проявившийся в нежелании крестьян продавать хлеб по твёрдым государственным ценам, был результатом рыночных колебаний, во многом связанных с обострением международной обстановки и "военной тревогой" 1927 г. Сталин же объяснял его "кулацкой стачкой": выступлением окрепшего в условиях НЭПа кулака против советской власти. Сокращение государственных заготовок хлеба создавало угрозу планам промышленного строительства. Сталин, опираясь на своих сторонников в политическом руководстве, которые были в большинстве, добился решения о применении чрезвычайных мер в сельском хозяйстве. Эти меры основывались на статье 107 Уголовного кодекса, предусматривавшей наказание за спекуляцию и сокрытие хлеба. После поездки-инспекции Сталина по Сибири в январе-феврале 1928 г. в стране была проведена чистка, в результате которой со своих постов были сняты местные партийные руководители, не являвшиеся сторонниками чрезвычайных мер.

Опубликованная в ноябре 1929 г. статья Сталина "Год великого перелома" явилась теоретическим обоснованием форсированной коллективизации. В этой статье утверждалось, что в социалистическом преобразовании сельского хозяйства уже достигнута решающая победа: в колхозы началось массовое вступление середняков. На самом деле в колхозах в это время состояло 6-7% крестьянских хозяйств, тогда как на долю середняцких приходилось более 60% всех крестьянских хозяйств. Но речь уже шла о переходе к политике "сплошной коллективизации".

Постановление ЦК ВКП(б) "О темпе коллективизации и мерах помощи государства колхозному строительству" от 5 января 1930 г. определяло три категории хлебопроизводящих регионов, сплошная коллективизация в первом из которых (Северный Кавказ, Кубань, Дон, Нижнее Поволжье) должна была завершиться в течение года. Коллективизацию в областях третьей категории (Нечерноземье) нужно было закончить не позднее весны 1933 г. Т.е. к концу первой пятилетки предполагалось окончание процесса сплошной коллективизации. В начале января 1930 г. в колхозах числилось свыше 20% крестьянских хозяйств, а к началу марта - уже свыше 50%.

Произвол и насилие в ходе проведения коллективизации вызывали протест крестьян вплоть до вооружённых восстаний. За 1929 г. было зафиксировано 1300 крестьянских выступлений, а только за 2,5 месяца 1930 г. - уже более 2 тыс. Эти выступления квалифицировались как "кулацкие мятежи". В конце января 1930 г. было принято постановление "О мероприятиях по ликвидации кулацких хозяйств в районах сплошной коллективизации", в соответствии с которым предписывалось делить кулаков на три категории: "контрреволюционный актив", "крупные кулаки и бывшие полупомещики", "остальная часть". В зависимости от принадлежности к той или иной категории кулаки должны были арестовываться, высылаться с семьями в отдалённые районы или расселяться в специальных посёлках в пределах территории своего прежнего проживания. До 250 тыс. семей успели "самораскулачиться": распродать или раздать имущество и уйти в город или на стройку очередного промышленного гиганта. Неопределённость характеристик кулаков создавала почву для произвола партийных и репрессивных органов на местах. За время осуществления политики "сплошной коллективизации" было раскулачено до 15% крестьянских хозяйств (свыше 1 млн.), хотя по данным СНК СССР в 1927 г. только 3,9% крестьянских хозяйств могли быть признаны кулацкими (арендовавшими землю и применявшими наёмный труд).

Нельзя сказать, что всё крестьянство негативно отнеслось к идее массового колхозного строительства. В процессе осуществления сплошной коллективизации и раскулачивания этих поддерживали, как правило, представители бедняцких хозяйств, получавшие определённые льготы и часть конфискованного у кулаков имущества. Кроме того, большинству российских крестьян была присуща общинная психология, воспитанная веками, для которой было характерно сознание коллективной ответственности и уравнительного распределения.

Трагической страницей в истории коллективизации стал голод 1932/33 гг., затронувший чернозёмные области России и Украины. Сам по себе урожай 1932 г. был немногим ниже средних многолетних и голодом не грозил, но в результате очередной хлебозаготовительной кампании у крестьян хлеба практически не осталось. При этом 7 августа 1932 г. был принят закон об охране социалистической собственности, предусматривавший за хищение колхозной собственности расстрел с конфискацией имущества или 10-летнее заключение. Ответственность по этому закону предусматривалась с 12-летнего возраста, а его основными жертвами стали крестьяне, собиравшие на колхозных полях колоски, оставшиеся неубранными. Уже к началу 1933 г. по этому закону было осуждено более 50 тыс. человек. Общая численность жертв голода составила до 4 млн. человек.

Тем не менее 1932 г. был объявлен годом завершения сплошной коллективизации: осенью в колхозах значилось 62,4% крестьянских хозяйств. В 1937 г. колхозы уже объединяли 93% хозяйств. Таким образом, сельское хозяйство, основанное на коллективной форме собственности (а реально - на государственной) и коллективном труде, стало одной из основ советской экономики.

Вопрос №47: Политические процессы 30-50х годов ХХв. Противодействие культу личности И.В. Сталина.

Культ личности – слепое преклонение перед авторитетом какого-либо деятеля, возвеличивание роли одного человека (как правило, государственного деятеля) средствами пропаганды в произведениях культуры, государственных документах, законах, наделение его сверхъестественными качествами, приписывание ему определяющего влияния на общественное развитие.  Цель культа личности – создание образа вождя – отца народов, самого умного и мудрого из всех людей, для утверждения в общественном сознании двух основных идей: 1) при таком руководителе народ не может жить плохо, так как он заботится о народе, как отец заботится о своих детях; 2) ни одно его решение и действие не может быть подвергнуто критики, так как они единственно правильные и верные.

По указанию Сталина сначала репрессиям подвергались бывшие идейные противники и возможные соперники, которые были объявлены агентами империализма и иностранных разведок. Такие же обвинения предъявлялись и другим коммунистам и беспартийным, никогда не участвовавшим ни в каких оппозициях. Были репрессированы не устраивавшие Сталина партийные и государственные деятели, многие другие ни в чем не повинные люди. Так утверждался режим личной власти Сталина, насаждался страх, подавлялось любое выражение собственного мнения. Не удивительно, что репрессиям в первую очередь подвергались старые большевики, соратники В.И. Ленина, т.к этих людей, идейно закаленных и имевших большой политический опыт, было труднее запугать, заставить отказаться от высказывания своих убеждений. Труднее их было и обмануть.

Чтобы оправдать массовые репрессии в глазах трудящихся был организован ряд открытых судебных процессов, главными обвиняемыми на которых стали виднейшие деятели партии и Советского государства. В январе 1935 года слушалось дело Зиновьева, Каменева и др. Тогда мера наказания была ограничена лишением свободы: Зиновьева на 10 лет, Каменева на 5 лет. Однако в августе 1936 года, когда начался процесс по делу "объединенного троцкистско-зиновьевского террористического центра", их вновь привлекают к ответственности и на этот раз приговаривают к расстрелу.

Самый крупный судебный процесс состоялся в марте 1938 года по делу "правотроцкистского блока", по которому проходили бывший член Политбюро ЦК Н.И. Бухарин, бывший член Политбюро ЦК председатель Совнаркома СССР А.И. Рыков, наркомы Крестинский, Розенгольц, Гринько, Чернов.

Смысл этих процессов состоял в том, чтобы в открытых судебных заседаниях обвиняемые сами "признались" в измене Родине и других тяжких преступлениях.

Встав на путь репрессий, Сталин настоял на том, чтобы был изменен порядок судопроизводства. Исполнителем этой его идеи стал Вышинский, выдвинутый Сталиным на пост Генерального прокурора. Вышинский "научно" доказал, что признание вины обвиняемым вполне достаточно для вынесения судебного решения. Следователи добивались пытками признания вины, оговаривали других. Если на суде они отказывались от прежних показаний, то их уже никто не слушал.

О широком применении незаконных методов следствия к арестованным дал показания еще в 1938 году бывший помощник начальника отдела НКВД Ушаков З.М., принимавший участие в допросах Тухачевского, Якира, Фельдмана.

О применении к арестованным жестоких мер воздействия свидетельствует и тот факт, что на протоколе допроса Тухачевского от 1 июня 1937 года, в котором зафиксировано признание вины Тухачевского, на листах дела 165-166 обнаружены пятна, которые по заключению биологической экспертизы являются каплями и мазками человеческой крови.

Кроме Тухачевского были уничтожены и опозорены еще тысячи командиров и комиссаров Красной Армии. Только с мая 1937 по октябрь 1938 года в армии и на флоте было репрессировано около 40000 человек. А впереди еще были другие процессы.

Среди них печальную известность получило "Ленинградское дело". Это была серия дел, сфабрикованных против ряда видных партийных, советских и хозяйственных работников Ленинграда в конце 40х начале 50х годов. В результате этой акции были осуждены и физически уничтожены многие руководители, которые выдвинулись накануне и в годы Великой Отечественной войны. Их обвинили во вредительской подрывной работе в партии (они предлагали создать организацию ВКП (б) в РСФСР), в нарушении государственных планов (без ведома центра провели аукцион неликвидного промышленного оборудования) и даже в шпионаже. Сведения о судебном процессе в печать не поступили. На суде все обвиняемые заявили, что не виновны, но коллегия верховного суда приговорила их к расстрелу. Продолжением "Ленинградского дела" были суровые приговоры (расстрел, длительный срок тюремного заключения) еще более чем 200 партийным и советским работникам Ленинграда, близким и дальним родственникам Вознесенского, Кузнецова, Попкова, Радионова, Капустина и Лазутина.

"Ленинградское дело" Сталин рассматривал, как важное звено в цепи дальнейшего укрепления культа личности.

Последним политическим процессом стало дело о "Еврейском антифашистском комитете". Оно слушалось в мае - июле 1952 года. По делу было привлечено 15 человек.

Политика партии по осуждению культа личности. 6 марта 1953 года состоялось совместное заседание Пленума Центрального Комитета КПСС, Совета Министров Союза ССР, Президиума Верховного Совета СССР. На другой день после похорон И.В. Сталина, вечером 10 марта, Г.М. Маленков собрал Президиум ЦК. На него были приглашены секретари ЦК М.А. Суслов, П.Н. Поспелов и главный редактор «Правды» Д.Т. Шепилов. Поводом послужили номера газеты «Правда» с освещением траурных дней. Г.М. Маленков высказал ряд замечаний, касающихся «субординации» в упоминании имен и расположении материалов в газете. Речь Маленкова на траурном митинге была отделена от других, при перечислении состава почетного караула опущены отдельные фамилии, сделано разделение имен: одни сгруппированы как «верные ученики и соратники великого Сталина», другие попали за скобки этой группы. На снимке почетного караула «за кадром» остались М.Г. Первухин и М.З. Сабуров, опущены их имена и при выносе гроба из Дома союзов. Особенно резко Маленков высказывался по поводу помещенной в газете фотографии «Товарищи И.В. Сталин, Мао Цзе-дун и Маленков», заявив, что это «выглядит как провокация», поскольку такой фотографии нет. Во всех редакционный статьях, очерках непременно фигурировали цитаты Маленкова, и только его одного. Все это Г.М. Маленков расценил как определенную политическую тенденцию, отметив, что «у нас были крупные ненормальности, многое шло по линии культа личности», и подчеркнул: «считаем обязательством прекратить политику культа личности». То, что именно Г.М. Маленков взял на себя инициативу «прекращения культа личности», имеют свою логику. Будучи достаточно опытным, искушенным политическим деятелем, он ясно отдавал себе отчет в неизбежности кризиса режима личной власти после ухода Сталина. И важно было, взяв инициативу в свои руки, направить отрицание культа личности в нужное русло. В центр внимания выдвигались противостояние культа личности коллективности руководства, ликвидация нарушений уставных, демократических норм партийной и государственной жизни. Суть состояла в том, чтобы не допустить вторжения в диктаторскую сферу культа личности, попрания законности и правопорядка, что чревато было самыми серьезными последствиями для «верных соратников Сталина». Отсюда и характерная формула Маленкова «прекращения» культа личности в настоящем, ограничивавшая вторжение в его прошлое. Вопрос об отношении к режиму культа личности, его последствиям приобретал все большее политическое значение для дальнейших судеб страны. Сложившаяся в руководстве обстановка не гарантировала от узурпаторских рецидивов. Реальная опасность в этом направлении исходила от Берии. Он развернул активную политическую деятельность, всячески стремился к упрочнению своего положения. Занимая высокие посты первого заместителя Председателя Совета Министров СССР и министра внутренних дел СССР, Берия фактически поставил себя вне контроля высших партийных и государственных органов, всячески препятствовал их вмешательству в дела своего ведомства, заменил прежде направленных партией руководящих работников МВД в центре и на местах, подбирая кадры по принципу личной преданности. Аппарат МВД был чрезмерно раздут. Деспотичная, авантюристическая фигура Берии таила серьезную угрозу нового диктаторского режима. Располагая «досье» (вплоть до тайной записи телефонных переговоров) на каждого члена руководства, он имел все возможности устранить любого конкурента. Непосредственно в его руках находился мощный аппарат захвата власти. И как только эта угроза стала обретать черты реальности, Президиум ЦК, правительство при поддержке военного командования приняли решительные превентивные меры. 26 июня 1953 года на заседании Президиума Совета Министров СССР Берия был арестован. Важную роль в подготовке и осуществлении этой акции сыграл Н.С. Хрущев, проявив высокую выдержку и личное мужество.