3. Журналистика 20-х гг. XIX в. Начальный этап профессионализации журналистского труда. (здесь и журналистика 30 в сравнении с 20)

Годы николаевской реакции, исключительно тяжелые для развития печати, могли только задержать, но не остановить ее рост. В труднейших условиях передовые писатели продолжали развивать журналистику как орудие общественно-политической борьбы, как важнейшую форму организации общественного мнения.

В конце 1836 года Пушкин в письме к Баранту указывал: «Литература стала у нас значительной отраслью промышленности лишь за последние двадцать лет или около того» (XVI, 199, 401). В этом же письме он с осуждением говорит о взгляде на литературу как на «изящное и аристократическое занятие» — взгляде, свойственном реакционному дворянству.

В 10-х годах писательский труд еще не имел самостоятельного профессионального характера, а читательская среда была еще малочисленна. Вновь возникавшие журналы зачастую гибли из-за отсутствия читателей. Большинство литературных журналов 10-х годов существовало не более трех-четырех лет именно по этой причине. Показательно, что самое понятие журнала не только в 10-е, но и в 20-е годы еще не имело того характера, который оно приобрело впоследствии. В 10—20-е годы и по своей конструкции и по своим организационным формам журнал приближался к типу сборников, альманахов. Недаром в 20-е годы альманахи пользовались особенной популярностью и конкурировали с журналом. В 30-е годы, когда издательская деятельность окончательно сделалась «отраслью промышленности» (Пушкин), самое понятие журнала приобрело значение «зеркала современности» (Белинский). В 30-е годы журнал вытесняет сборники и альманахи. Возросла роль журнала, как орудия политической борьбы.

Все это способствовало в немалой степени и профессионализации писательского труда, и росту читательской массы. Впервые возникали вопросы об авторском праве. Вместе с тем появились и новые, отрицательные, вредные явления для развития литературы и журналистики, связанные с развитием капиталистических отношений. Занятие литературой становилось в большей степени, чем раньше, источником наживы и спекуляции; в русской журналистике стало бороться за господство новое, «торговое» направление, не преследовавшее никаких положительных идейных задач, а боровшееся только за количество подписчиков. В 30-е годы происходит объединение и усиление реакционной журналистики. Правительство, всячески препятствовавшее развитию оппозиционной прессы, поддерживало именно эту реакционную журналистику. Через нее оно стремилось оказывать влияние на общественно-политическую борьбу.

После провозглашения теории «официальной народности» (в конце 1832 года) правительство развернуло планомерную борьбу с частноиздательской прессой. С целью ее подрыва, по почину Уварова, были основаны «Ученые записки Московского университета», а в Петербурге начал

издаваться «Журнал Министерства народного просвещения». В 30-е годы один за другим запрещаются литературные журналы, издававшиеся частными лицами: в 1832 году был запрещен «Европеец» И. В. Киреевского; в 1834 — «Московский телеграф» Н. Полевого; в 1836 — «Телескоп» и «Молва» Н. И. Надеждина. В исключительно жесткие цензурно-полицейские рамки был поставлен Пушкин, как издатель и редактор «Современника».

Наряду с поддержкой реакционно-охранительной прессы, правительство расширяло и поощряло всякого рода официальные издания. Характерно, что непрерывный рост официальной периодической печати в 30-е годы был связан с непрерывной убылью частноиздательских литературных предприятий.

В 1825 году по всей России выходило 41 периодическое издание. Из литературных журналов в Петербурге в этом году издавались: «Сын отечества», «Соревнователь просвещения и благотворения», «Благонамеренный», «Новости литературы», «Северная пчела» (в 1825 году она еще была связана в какой-то степени с передовыми литературными кругами); в Москве в этом же году издавались: «Вестник Европы», «Московский телеграф» и «Дамский журнал».

В 1837 году по всей России выходило 53 периодических издания, т. е. на 12 названий больше, чем в 1825 году, однако литературных журналов было намного меньше. В Петербурге прогрессивная журналистика была представлена к 1837 году «Современником» Пушкина и отчасти «Литературными прибавлениями к „Русскому инвалиду“» (1831—1837) А. Ф. Воейкова, выступавшего на стороне Пушкина. «Современнику» противостояли органы «торгового» направления — «Библиотека для чтения» и официозная «Северная пчела» с ее подсобным литературным изданием — «Сыном отечества». В Москве в 1837 году существовал только один литературный журнал — «Московский наблюдатель».

По сравнению с 1825 годом количество периодических изданий в 1837 году выросло, но за счет официозных, технических и торгово-промышленных газет и журналов.

Ниже освещаются только важнейшие периодические издания, идейное направление которых сыграло более или менее существенную роль в ходе литературно-общественной борьбы.

До 14 декабря 1825 года главными органами передовой литературы являлись «Сын отечества» и «Соревнователь просвещения и благотворения». Оба эти журнала теснейшим образом были связаны с группой Пушкина и его друзей, а также с такими деятелями декабризма, как издатели альманаха «Полярная звезда» — А. Бестужев и Рылеев.1 После 14 декабря начал менять свой облик «Сын отечества», сделавшийся через несколько лет органом реакции. В связи с ликвидацией Вольного общества любителей российской словесности прекратил свое существование журнал «Соревнователь просвещения и благотворения». Перестала существовать и «Полярная звезда», она «скрылась за тучами николаевского царствования», как тридцать лет спустя писал Герцен, открывая лондонскую «Полярную звезду» и подчеркивая преемственность своего издания с альманахами А. Бестужева и Рылеева.

Наряду с большим значением для последующей русской «вольной» печати, альманахи А. Бестужева и Рылеева сыграли также немалую роль и для литературного развития в 20—30-е годы. «Полярная звезда» явилась родоначальницей всех литературных альманахов этого времени. Вслед за ней в Москве в 1824—1825 годах были изданы четыре книжки «Мнемозины», под редакцией В. К. Кюхельбекера и В. Ф. Одоевского. В Петербурге с 1825 года, вступив в соревнование с Бестужевым и Рылеевым, Дельвиг начал издание «Северных цветов», продолжавших выходить ежегодно до 1832 года1 и имевших большой успех. Исторический альманах под заглавием «Русская старина» выпустил в 1825 году А. О. Корнилович совместно с В. Д. Сухоруковым. Наконец, в том же году Булгарин издал театральный альманах «Русская Талия», где впервые в печати появился отрывок из «Горя от ума» Грибоедова.

В период с 1826 по 1832 год ежегодно выпускалось от 10 до 19 альманахов; на несколько лет альманахи сделались излюбленной формой публикации стихотворного и беллетристического материала. А. Бестужев еще в 1825 году замечал, что «ходячая наша словесность сделалась карманною». Нужно сказать, что большинство альманахов, выпущенных в 20—30-е годы, не отличалось принципиальным характером; многие из альманахов преследовали исключительно коммерческие цели. Недаром Пушкин презрительно и враждебно отзывался об «альманашниках» обеих столиц. Тем не менее такие альманахи, как «Русская старина», «Русская Талия», а особенно «Северные цветы», имели существенное значение для развития литературы и журналистики. Среди множества альманахов 20—30-х годов выделяются альманахи, издававшиеся московскими литераторами, близкими к философскому кружку любомудров. Таковы «Урания» (1826) М. П. Погодина, «Северная лира» на 1827 год С. Е. Раича и Д. П. Ознобишина, «Денница» (1830—1831) М. А. Максимовича.

Среди альманахов 20-х годов весьма интересным по историко-литературному значению является альманах «Мнемозина» (три тома вышли в 1824 году, четвертый — в 1825 году). Издание «Мнемозины» явилось значительным литературным событием. В альманахе, кроме его издателей В. К. Кюхельбекера и В. Ф. Одоевского, участвовали Пушкин, Грибоедов, Д. Давыдов, Вяземский, Баратынский.

Задача «Мнемозины» состояла в борьбе со всякого рода подражательностью в литературе, в проповеди «истинного романтизма», под лозунгом которого шла тогда борьба за национально-русскую самобытную поэзию. Эту задачу ставил перед собой Кюхельбекер, теоретические и критико-полемические статьи которого в альманахе отражали декабристскую линию русской журналистики. Другой вдохновитель альманаха — В. Ф. Одоевский — во многом расходился с Кюхельбекером, будучи далек от его политических идеалов. В статьях Одоевского, посвященных обоснованию и защите философского идеализма, уже намечались тенденции, выражавшие реакцию на декабризм и окончательно определившиеся в журналистике и критике последекабрьского времени, в частности, в «Московском вестнике».

Для характеристики путей развития русской журналистики 30-х годов необходимо коснуться нескольких неоднородных по своему значению изданий, начавшихся еще до 14 декабря, но продолжавшихся и в позднейшие годы.

Следует остановиться на журнальной деятельности А. Ф. Воейкова, Ф. В. Булгарина и Н. И. Греча. Воейков — бывший участник «Арзамаса», поэт и переводчик, автор известных сатир на литераторов 10—30-х годов («Дом сумасшедших» и «Парнасский адрес-календарь»), с 1815 по 1820 год был профессором русской словесности Дерптского университета, затем переехал в Петербург и сделался профессиональным журналистом. Сначала он являлся соиздателем «Сына отечества» (1820—1821), а затем в течение многих лет состоял редактором военной газеты «Русский инвалид» (1822—1838). По примеру Греча, начавшего с 1822 года выпускать литературные приложения к «Сыну отечества», Воейков в качестве приложения к «Русскому инвалиду» стал издавать «Новости литературы» (1822—1826). В последекабрьские годы Воейков был редактором-издателем «Славянина» (1827—1830), а затем «Литературных прибавлений к „Русскому инвалиду“» (1831—1837).

Опытный полемист, заслуживший известную популярность в 30-е годы своими сатирическими фельетонами под заглавием «Хамелеонистика». Воейков был близок к Жуковскому, к Бестужеву и Рылееву, к Пушкину и его друзьям. Издания Воейкова никогда не играли значительной роли в литературной жизни, однако большинство видных писателей поддерживало с Воейковым журнальные отношения. Как критик и полемист, Воейков, хотя и непоследовательно, выступал в основном на стороне Пушкина и его друзей. Но в деятельности Воейкова было много и отрицательных черт: он был литературным дельцом и коммерческие интересы своих изданий ставил на первый план. Он зачастую бесцеремонно, безо всякого ведома авторов, перепечатывал их произведения в своих журналах. В 20-е годы вошел в обиход даже особый термин «воейковствовать», «воейковщина», имевший определенный предосудительный смысл. Именно эти отрицательные черты деятельности Воейкова подразумевал Дельвиг, когда он в 1824 году писал Пушкину: «С приездом Воейкова из Дерпта и с появлением Булгарина литература наша совсем погибла. Подлец на подлеце подлеца погоняет» (Пушкин, XIII, 110).

Вскоре же после выступлений Воейкова на журнальном поприще начал действовать и Булгарин как журналист. Сначала он выступил в качестве издателя «Северного архива» (1822—1828), «Журнала истории, статистики и путешествий», а затем, по примеру Воейкова, в качестве приложения к своему «Северному архиву» начал выпускать «Литературные листки» (1823—1824).

Булгарин выдавал себя за друга Грибоедова, А. Бестужева и Рылеева, но еще в преддекабрьские годы он зарекомендовал себя в качестве отвратительного интригана и литературного карьериста. С 1825 года Булгарин стал соиздателем «Сына отечества» и в том же году, совместно с Гречем, основал «Северную пчелу» (1825—1859), политическую и литературную газету, руководителем которой и оставался до конца жизни.

4. Участие будущих декабристов в прессе послевоенного периода. Альманах «Полярная звезда» (1823-1825 гг.) под редакцией К.Ф. Рылеева и А.А. Бестужева - крупнейшее издание декабристов. Нелегальная публицистика декабристов.

Литературная политика декабристов определялась стремлением использовать литературу для пропаганды политических идей; утвердить принципы патриотического самобытного искусства, свободного от слепого подражания западным образцам. Эти задачи творчески не могли быть разрешены силами одних только литераторов-декабристов (крупнейшая роль в этом историческом деле принадлежала Пушкину), но несомненно, что именно декабристы в союзе с идейно близкими им литераторами возглавили передовое литературное движение эпохи. Именами членов тайных обществ — А. Бестужева, К. Рылеева, В. Кюхельбекера, В. Раевского, А. Одоевского — обозначены яркие страницы не только в истории русской революционной поэзии, но и в истории борьбы за создание передовой национальной русской литературы. Здесь должны быть названы также декабристы Н. Тургенев, М. Орлов, Н. Муравьев, С. Трубецкой и другие, сыгравшие свою роль в литературном движении, хотя они и не были писателями в собственном смысле.

Разумеется, во взглядах декабристов на литературу имелись разнообразные отличия и оттенки. Но все же основные эстетические принципы были у них общие. Всех литераторов-декабристов и идейно близких к ним писателей объединяло прежде всего понимание высокой общественной роли искусства и гражданской роли поэта. В этом сходились и А. Бестужев, и Кюхельбекер, и Рылеев, и А. Одоевский, и В. Раевский. Общими чертами их творчества были: романтика революционной борьбы, пропаганда образа положительного героя — борца с деспотизмом и рабством, критическое обличение существовавших порядков, стремление отразить в поэзии патриотизм, героизм, свободолюбие и другие замечательные черты русского национального характера. Сущность этой программы ярко выражена А. Бестужевым в статье, напечатанной в 1824 году в «Полярной звезде». «В старину, — писал он, — науки зажигали светильник свой в погасающих перунах войны... В наши времена... мы видим совсем противное..., гром отдаленных сражений одушевляет слог авторов и пробуждает праздное вниманье читателей..., воображенье, недовольное сущностию, алчет вымыслов и под политической печатью словесность кружится в обществе» (1—2).

Нелегальная публицистика декабристов - важная составная часть их пропагандистской деятельности. Именно здесь наиболее отчетливо раскрываются их взгляды на центральные проблемы жизни России; именно здесь ярчайшим образом запечатлена их ре­шимость бороться да конца против самодержавно-крепостнического строя, за счастье и свободу народа, Идеи декабристов, начавшие победное шествие в легальных журналах конца 10-х годов XIX в. и окончательно    оформленные и раскрытые в    нелегальной публицистике начала 20-х годов, перед са­мым восстанием 1825 года вышли на страницы де­кабристских альманахов.

В первой четверти XIX века получают распространение литературные альманахи - сборники поэтических и прозаических произведений современных авторов, объединенных по какому-либо признаку (тематическому, жанровому и пр.). Под видом альманахов, на издание которых было легче получить разрешение правительства, чем на новые периодические издания, в начале XIX века в России часто выходили литературные журналы. Как правило, альманахи издавались в небольшом формате (24°), с гравированным титульным листом и фронтисписом, несколькими иллюстрациями, в печатном картонаже. К наиболее известным альманахам принадлежат "Северные цветы", "Мнемозина", "Невский альманах", "Русская старина" и др. Широко известен альманах "Полярная звезда", издававшийся А.А. Бестужевым и К.Ф.Рылеевым в 1823-1825 годах и наиболее ярко отразивший философские и эстетические взгляды декабристов. К участию в альманахе были привлечены А.С.Пушкин, А.С.Грибоедов, А.А.Дельвиг, П.А.Вяземский и другие. Вышло три книги "Полярной звезды" (1823, 1824, 1825). Четвертая книга альманаха на 1825 год, небольшая по объему и поэтому названная "Звездочкой", была конфискована в типографии вместе с прочими бумагами Бестужева и Рылеева при аресте после 14 декабря и сожжена спустя 36 лет. Известные сегодня экземпляры "Звездочки" представляют огромную редкость. В 1981 году было выпущено факсимильное издание "Звездочки" с дарственной надписью библиофила П.А.Ефремова, подарившего свой экземпляр этого редчайшего альманаха Публичной библиотеке (ныне Российская национальная библиотека).

«Полярная звезда» (1823–1825) (вышло 3 кн.), издававшаяся декабристами А. Бестужевым и К. Рылеевым при участии Пушкина, Жуковского, П. Вяземского, Гнедича, Грибоедова, А. Дельвига, Крылова, Баратынского, Козлова, Хомякова, Языкова и др. Обращают на себя внимание литературные обозрения А. Бестужева и особенно его статья «Взгляд на старую и новую словесность в России», в к-рой он отмечал зарождение новой литературной школы во главе с Жуковским, Батюшковым и Пушкиным.

«Полярная звезда» отличалась строгостью отбора материала. Каждое произведение так или иначе «ра­ботало» на декабристов, даже если оно принадле­жало перу писателей недекабристского круга. Изда­тели альманаха выработали строгие принципы составления книжек. Роль передовой отводилась лите­ратурно-критическим обзорам А.А.Бестужева. Основа обозрений Бестужева - краткие, но выра­зительные характеристики этапов истории русской литературы, общественно-политических условий ее развития, оценки творчества писателей и их важней­ших произведений. Буквально в нескольких словах Бестужев умел показать отличительные особенности творчества писателя. Рассматривая литературные явления с декабри­стских позиций, Бестужев неизменно пропагандиру­ет творчество тех литераторов, произведения кото­рых созвучны декабристским идеям.

Публицистическая деятельность декабристов обо­рвалась выстрелами на Сенатской площади. Реак­ция торжествовала: «Первые два выстрела рассея­ли безумцев с «Полярною звездою», Бестужевым, Рылеевым и достойными их клевретами», - писал Н.М.Карамзин.

Но одно дело - легальные издания, где приходилось что-то недоговаривать и маскировать. И другое - нелегальная революционная публицистика.

Кондратий Федорович Рылеев, печатавший в альманахе "Полярная звезда" свои "Думы", наполненные высокими патриотическими чувствами, для нелегально распространявшихся листовок писал агитационные солдатские песни.

Еще в 1820 году получили распространение прокламации, в которых государь был назван угнетателем Отечества, а дворяне - тиранами. И выдвигалось требование заменить "вредную царскую власть выборами". В поддержку прокламаций декабристы выпустили специальные солдатские разговорники. Один из них был написан Н.М.Муравьевым и назывался "Любопытный разговор", а другой - "Православный катехизис" С.И.Муравьева-Апостола.

Вопрос 5. Полемика в прессе первой половины 20-х гг. XIX века о литературных направлениях, о языковых традициях, о творчестве И.А. Крылова, А.С. Грибоедова, В.А. Жуковского, А.С. Пушкина; ее социально-политический и эстетический смысл.

В 1803 г. вышло в свет «Рассуждение о старом и новом слоге российского языка» А. С. Шишкова и началась полемика между школой Карамзина и Шишковым. С критикой Шишковского «Рассуждения», в защиту Карамзина, первым выступил П. И. Макаров в «Московском Меркурии». Белинский говорит о Макарове, что ему «суждено было играть в русской литературе роль созвездия Карамзина». Статья Макарова против Шишкова открывала полемику о «старом» и «новом» слоге, продолжавшуюся свыше 10 лет. Возражения Шишкову, которые делал Макаров, во многих отношениях были замечательны. Вопрос о языке Макаров ставил в широкой перспективе; он рассматривал историю русского языка в связи с успехами просвещения, он требовал сближения литературной речи с разговорной.

Возражая Шишкову, Макаров спрашивал: «Неужели сочинитель для удобнейшего восстановления старинного языка хочет возвратить нас к обычаям и к понятиям старинным».

Кроме статьи против Шишкова, «Московский Меркурий» интересен еще и другими статьями Макарова — его критикой романов Жанлис и Радклиф, повестей Вольтера, наконец, — его разбором сочинений И. И. Дмитриева. Существенна еще постановка в журнале женского вопроса. Одним из первых Макаров заговорил о необходимости женского образования и о влиянии женщины на общество.

В противоположность «Журналу для милых», «Московскому зрителю» и «Аглае», издававшимся эпигонами Карамзина и показательным для вырождения сентиментализма, «Московский Меркурий» был серьезным журналом, вышедшим из Карамзинской школы.

На полемику вокруг Шишковского «Рассуждения о старом и новом слоге» «Северный вестник» откликнулся в 1804 г. статьей против Шишкова и за Карамзина. Однако в том же году журнал весьма насмешливо высказывался по поводу карамзинского сентиментализма, выступая в то же время против пренебрежительного отношения к «простонародному языку».

В борьбе против шишковцев и карамзинистов сходную с «Северным вестником» позицию занял и «Журнал российской словесности». Сочинение Шишкова «Дополнение к рассуждению о старом и новом слоге» приветствуется в этом журнале. С другой стороны, журнал порицает Шаховского, который в комедии «Новый Стерн» высмеял сентиментализм: критик журнала находил, что и любовь к природе и особенно идея всесословного равенства, осмеянные Шаховским, заслуживают серьезного отношения. Но в то же время «Журнал российской словесности» развертывает настойчивую борьбу против эстетизма и слащавой чувствительности последователей Карамзина. В полемике по вопросу о «старом и новом слоге» линия «Журнала российской словесности» так же, как и «Северного вестника», при всей ее противоречивости отражала передовые тенденции Вольного общества, боровшегося за национальный, народный язык и не принимавшего в целом установок ни Шишкова, ни Карамзина.

Вопрос 6. Русское общество после восстания 14 декабря 1825 г. Меры правительства Николая I по ликвидации последствий восстания. Православие, самодержавие, народность как основы официальной идеологии. Полицейский надзор за прессой.

Новый период русской истории, наступивший после разгрома декабристов, связан с личностью Николая I. Николаевское правительство предприняло ряд мер по укреплению полиции, усилению цензуры. В обществе, терроризированном расправой над декабристами, выискивали малейшие проявления “крамолы”. Заведенные дела всячески раздувались, преподносились царю как “Страшный заговор”, участники которого получали непомерно тяжелые наказания. Но это не привело к спаду общественного движения. Оно оживилось. Центрами развития общественной мысли стали различные петербургские и московские салоны, кружки офицеров и чиновников, высшие учебные заведения, литературные журналы и т.д. В общественном движении второй четверти XIX века наметились три идейный направления: консервативное (приверженцы правительственной идеологии), либеральное и радикальное (приверженцы революционной идеологии).

Николай подавлял малейшие проявления вольнодумства. В 1826 году вышел цензурный устав, прозванный его современниками «чугунным». Запрещалось печатать практически всё, что имело какую-либо политическую подоплеку. В 1828 году вышел ещё один цензурный устав, несколько смягчавший предыдущий. Новое усиление цензуры было связано с европейскими революциями 1848 года. Доходило до того, что в 1836 году цензор П. И. Гаевский, отсидев 8 дней на гауптвахте, сомневался, можно ли пропускать в печать известия вроде того, что «такой-то король скончался». Когда в 1837 году в «Санкт-Петербургских ведомостях» была опубликована заметка о покушении на жизнь французского короля Луи-Филиппа, Бенкендорф немедленно уведомил министра просвещения С. С. Уварова, что считает «неприличным помещение подобных известий в ведомостях, особенно правительством издаваемых».

Руководствуясь уставом 1826 года, николаевские цензоры доходили в запретительном рвении до абсурда. Один из них запретил печатать учебник арифметики после того, как в тексте задачи увидел между цифрами три точки и заподозрил в этом злой умысел автора. Председатель цензурного комитета Д. П. Бутурлин предлагал даже вычеркнуть отдельные места (например: «Радуйся, незримое укрощение владык жестоких и звероподобных…») из акафиста Покрову Божией матери, поскольку они выглядели «неблагонадежными».

Николай также обрёк на годы солдатчины арестованного за вольные стихи Полежаева, дважды распорядился сослать на Кавказ Лермонтова. По его распоряжению были закрыты журналы «Европеец», «Московский телеграф», «Телескоп», преследовался П.Чаадаев и его издатель, был запрещён к постановке в России Ф. Шиллер.

Теория официальной народности — государственная идеология в период царствования Николая I, автором которой стал С. С. Уваров. В ее основе лежали консервативные взгляды на просвещение, науку, литературу. Основные принципы были изложены графом Сергеем Уваровым.

Позднее эта идеология стала коротко называться «Православие, Самодержавие, Народность».

Согласно этой теории, русский народ глубоко религиозен и предан престолу, а православная вера и самодержавие составляют непременные условия существования России. Народность же понималась как необходимость придерживаться собственных традиций и отвергать иностранное влияние. Термин являлся своеобразной попыткой идеологического обоснования правительственного курса Николая I начала 1830-х годов. В рамках данной теории начальник III отделения Бенкендорф писал, что прошлое России удивительно, настоящее прекрасно, будущее выше всяких представлений. Погодин называл основные 3 тезиса концепции «столпостены». Газета, публикующая материалы, относящиеся к данной теории — «Северная пчела».

Были созданы Третье Отделение и Корпус жандармов. Надзор за местной прессой, культурной жизнью губерний также находился в ведении жандармерии.