4. Государственно-церковные отношения в современной России

Одной из особенностей постсоветского российского государства является всеобщее положительное отношение к православию. В 2002 г. 52 % опрошенных относились к православию "очень хорошо" и 44 % "хорошо". Положительное отношение к православию высказывает и большинство "колеблющихся" и "неверующих" и еще сохранившихся атеистов (19 % относится к православию "очень хорошо", 66 % "хорошо" и лишь 5 % "плохо" и "очень плохо").

Отношение к религии и отношение к политике неразрывной связано друг с другом, как в головах, так и в сердцах индивидов, так и общества в целом. Политическая и социальная революция 1989 - 1991 гг. была и революцией в отношении к религии: теперешняя стабилизация в религиозной сфере связана и со стабилизацией в политике, ясно видимой в громадных и стабильных рейтингах президента.

Связь этих 2-х стабилизаций очевидная. Общество, оказавшееся на рубеже 1980-х и 1990-х годов в ситуации значительно большей свободы, чем оно было психологически способно "переварить" после переворота 1991 г. быстро устремилось к стабильности, определенности, порядку. Это единое стремление проявляется и в религиозной и в политической сферах.

В религиозной сфере полностью утратившее прежнюю идеологию, но привыкшее к идейному единству и определенности общество устремляется к "православному консенсусу". С поразительной быстротой и легкостью в массовом порядке люди оставляют ставший к концу советской власти чисто конформистским и формальным атеизм и начинают объявлять и осознавать себя православными верующими. За несколько лет на рубеже 1980-1990 гг. самоидентификацию сменили десятки миллионов людей.

Большое значение в процессе становления государственно-церковных отношений имело принятие в конце 1990 г. Закона "О свободе вероисповеданий". Положительными чертами этого закона являются: снятие всех неоправданных ограничений на культовую деятельность религиозных организаций, создавая условия для деятельности самых различных их видов, упрощение процедуры регистрации обществ, снятие запрещений на социальную, производственно-хозяйственную и иную некультовую деятельность религиозных организаций, признание за ними прав юридического лица и прав собственности, распространение норм трудового законодательства, социального обеспечения и социального страхования на всех граждан, включая служителей культа.

В то же время вряд ли есть основание говорит о каком то принципиальном отличии данного Закона от аналогичных законов советского периода. В Законе "О свободе вероисповеданий" нет норм, которые ранее содержались в Конституции СССР или РСФСР, в законодательстве о религиозных культах, в различных актах высших органов власти, касающихся отдельных вопросов регулирования деятельности религиозных объединений. Доказательство "совершенства" каждого закона следует искать прежде всего в том, как обеспечивается на практике претворение законодательных норм. Согласно закону контроль за соблюдением законодательства о свободе вероисповеданий осуществляется Советами народных депутатов и правоохранительными органами. Вопросами регистрации уставов религиозных организаций ведали исключительно Министерство юстиции и его органы на местах. Однако вскоре Советы всех степеней потеряли властные полномочия, а факт юридического признания религиозных организаций посредством акта регистрации поставил их по существу вне ведения Министерства юстиции.

Отстранение государства и его местных органов от осуществления с их стороны контроля за соблюдением законов, касающихся религиозных организаций, предопределило произвол в религиозной сфере. К тому же в Законе не были учтены этноконфессиональные различия субъектов РФ, специфика государственно-церковных отношений в ее "православном" "исламском" или поликонфессиональном виде.

После принятия Закона тысячи культовых зданий были переданы верующим, открыты десятки монастырей, духовных учебных заведений, религиозных центров, братств и миссий, церковных журналов и газет. Практически все обоснованные заявления верующих о регистрации обществ разрешались положительно. На начало 1994 г. в России действовало около 11 тыс. религиозных организаций, получивших право юридического лица еще около 5 тыс. организаций действовало без регистрации своих гражданских уставов.

Однако принятие Закона и последующее изменение соответствующей статьи Конституции РФ не привели к созданию целостной модели церковной политики государства. Сложные проблемы государственно-церковных отношений зачастую регулировались не связанными между собой указами и распоряжениями президента и правительства. Иногда высказывалось пожелание, чтобы государство вообще не вмешивалось в жизнедеятельность религиозных организаций. Деструктивные тенденции в государственно-церковных отношениях привели к насильственному вторжению в Россию так называемых, нетрадиционных религий, к политизации религий и сакрализации политик государства и его институтов, к ослаблению дружественных связей между религиозными конфессиями и даже межконфессиональным трениям и внутрицерковной борьбе, к падению авторитета некоторых российских религиозных организаций.

В одном из выступлений патриарх Всея Руси Алексий сказал: "Наблюдая нашествие сект, миссионеров из-за рубежа, я думаю, что ими движет не желание просветить наш народ, а желание разделить нас еще и по вероисповедному принципу, так как нас разъединили по национальной принадлежности, по политическим взглядам, нас пытаются разделить и по религиозной принадлежности. И это продуманная хорошо финансируемая компания, которая активно осуществляется в странах СНГ: от самых экзотических типа тоталитарных, деструктивных, типа Аум Сенрике". Парадокс, но последователей этой секты в России было больше, чем в Японии. Выступление на объединенной сессии Академии социальных наук РФ 23 февраля 1999 г.

После недолгой оргии религиозной свободы или даже анархии, когда российские государственные лидеры могли покровительствовать Аум Сенрике, а с телеэкранов не сходили колдуны-шарлатаны вроде Кашпировского, а сомнительные иностранные миссионеры, православие становится общенародной и в значительной мере официальной религией.

Так как религия прямо не затрагивает ничьих материальных интересов, кроме интересов религиозных профессионалов духовенства, консенсус в религиозной сфере достигается значительно быстрее, чем в политической. Очень скоро православной тематикой начинают совершенно одинаково пользоваться и власть и "коммуно-патриотческая" оппозиция. Идет своего рода борьба за овладение этой символикой, в ходе которой власть устанавливает тесные отношения с церковной иерархией, а оппозиция привлекает на свою сторону массу рядовых прихожан, в основном принадлежащих к социальным низам, которым революция принесла только обещание и культурный шок. Однако установление православного консенсуса и стабилизация в религиозной сфере были предвестием установления политического консенсуса и политической стабилизации.

Стремление вернуться к стабильности и определенности после революционного хаоса может работать и на оппозицию и на власть. В российских постсоветских условиях оно работало на власть, постепенно приобретавшую характер традиционной российской авторитарной власти. Именно это стремление помогло Ельцину преодолеть кризис 1993 г., победить в 1996 г. и передать полномочия избранному им преемнику на рубеже двух тысячелетий. Но Ельцин был слишком связан с революционным прошлым, чтобы народные массы могли принять его как "законного монарха", воспринимать его власть как "нормальную", "традиционную". Такой переворот в отношении к президентской власти происходит при его преемнике, который смог привлечь симпатии истосковавшегося по сильной и стабильной власти народа, в том числе и народных низов, ранее симпатизировавших "рекреационным" противникам режима. Рейтинги Путина колоссальны и стабильны и в доверие к нему объединяются все социальные и все мировоззренческие группы.

26 сентября 1997 г. Государственная Дума приняла Федеральный закон "О свободе совести и о религиозных объединениях". Принятие закона ознаменовало новый этап развития церковно-государственных отношений в России.

Анализ обсуждаемого закона позволяет говорить о том, что Россией избрана своя особая модель отношений взаимной политической власти и конфессий, отличающаяся от распространенных в мире режимов государственной церкви, конкордатной и плюралистической систем государственно-церковных связей. Концептуальным основанием отношений государства и религиозных объединений в России выступила идея культурно-исторической избирательности, состоящая в предоставлении преимуществ конфессиям по признаку их особой культурной и исторической значимости. Так, в преамбуле признается особая роль православия в истории России в становлении и развитии ее духовности и культуры заявляется об уважительном отношении к христианству, исламу, буддизму, иудаизму и др. религиям, составляющим "неотъемлемую часть исторического наследия народов России". Следуя принципу культурно-исторической избирательности, государство обязуется оказывать финансовую, материальную и иную помощь религиозным организациям в реставрации, содержании и охране зданий и объектов, являющихся памятниками истории и культуры (п. 3 ст. 4); содействовать религиозным организациям в реализации ими общественно значимых культурно-просветительских программ и мероприятий (п. 3 ст. 18) и ряд других решений.

Вслед за религиозной стабилизацией пришла и политическая, за религиозным "православным консенсусом" - политический "президентский".

Эти две стабилизации и два консенсуса связаны не только потому что оба они порождены усталостью от революционных потрясений, стремлением вернуться к стабильности и спокойствию. Религия и власть еще и укрепляют друг друга. Ельцин, часто показывавшийся вместе с патриархом и иногда посещавший церковные службы, своим авторитетом, авторитетом власти, укреплял позиции православия и способствовал установлению "православного консенсуса". Путин с его значительно большой личной популярностью и более серьезным отношением к своим обязанностям (по сообщениям печати он даже соблюдает пост и имеет духовника), укрепляет "православный консенсус" еще больше. С другой стороны, авторитет церкви укрепляет авторитет власти, освещает ее.